Дятлов, задумчиво, воздевая указующий палец:
Товарищи! Или как нас там Окажем помощь этому энкаведешнику.
Колчаку: то есть чекисту, господин адмирал Или сам обойдётся? Ставим вопрос на голосование. Александр Васильевич, вы тоже участвуете.
Колчак взвивается на ноги, словно он торпеда и только что получил команду "пли!", с негодующими восклицаниями "увольте меня от голосования ещё со времён Керенского." мчится к синтезатору, получает от него стакан воды и подносит Золотарёву с такой сноровкой, будто служил братом милосердия лет десять без выходных: придерживает голову, обтирает лицо платком, поит из рук. Золотарев послушно, с трудом отпивает, морщится, смущенно глядит на него снизу вверх:
Адмирал Александр Васильевич Чего бы покрепче, а?..
Колчакс облегчением:
Спирт употребляешь, большевистская разведка?
Золотаревоживленно:
А то нет, императорский морфлот.
Сзади с предвкушением потирают ручки и переглядываются студенты, словно и не они только что были объевшись до умопомрачения. Стол уже сервирован: кружки, хлебушек, девушки сало режут, синтезатор колбасу выдаёт Колчак с Золотаревым переглядываются тоженатуральные заговорщики: сказать, с кем собираются пьянствовать? Или не сказать?! Или сам скажешь?? При этом оба хмыкают, угукают, шевелят бровями (Золотарев ещё и усами) и закатывают глаза. Зиночка, которой первой надоела эта пантомима:
Да ладно вам! Подумаешь Адмирал Колчак, ну и что И вообще. После Александра Македонского никакой Колчак не страшен.
Колчаккомично разведя руками:
Действительно, куда мне грешному до его императорского величества
При этом выясняется, что он сидит за столом и очень уважает колбасу, Зиночка намазывает ему бутерброд, а Людочка накладывает в тарелочку. Причём при этом шёпотом воспитывает товарищей, мол сразу надо было человека накормить, а потом про Порт-Артур спрашивать, видно же что он не завтракал. Он не как некоторые, которые сразу распознают синтезатор Золотарев понимающе подливает ему в рюмку и себя не забывает. Как Колчак умудряется выпитьэто надо видеть, сейчас сие алкогольное умение едва ли сохранилось, а в его времена такому на флоте учили специально: небрежно и снайперски метко выплескивает спирт в подставленный рот, причём между губами и краем посуды сантиметров десять, после чего с наслаждением угощается от Золотарёва сигаретой советского производства, выпускает дым через ноздри и задумчиво произносит:
Никогда не пей: гадость после чего мигом преображается: становится таким деловитым, что немедленно серьёзнеют и готовятся его слушать все: Товарищи! оглядывая слегка обалдевшие комсомольские физиономии: Да, именно товарищи. Это традиционное обращение к матросам на российском флоте, между прочим. Отобранное у нас большевиками Золотарев поднимает очи вверх, словно это он лично отбирал. Колчак его подчёркнуто игнорирует: Завтра и в последующие десять дней ожидается прибытие основной части нашей группы. В неё входят поднимает руку, на руке браслет-планшет разворачивает в воздухе голографическое окно. В окне галерея портретов, от которых у дятловцев глаза лезут на лоб. Дятловс трудом подбирая челюсть:
Мамочки мои
Колчаксерьёзно:
Целиком согласен.
Тот же безумно фруктовый парк с многострадальным синтезатором, столики и кресла. Из столиков составлен большой стол, кресла перевёрнуты вверх ногами. Синтезатор явно спятил: на нем мигает табло: мороженое-мороженое-мороженое На траве и на нижних ветвях деревьев сидят в окружении терриконов из обёрток от мороженого девчонки и мальчишки не самого старшего школьного возраста. Кое-кто даже в пионерском галстуке. Один из мальчишек, рослый, светловолосый, лезет на стол и простуженно (килограмм мороженого) вопит:
Ставлю вопрос на голосование! кашляет, вытирается платком. Синхронно с ним кудрявый темноволосый паренёк, который всех выше залез на дерево, чихает (полтора кило мороженого) и вытирается пальцемКто за то, чтобы написать приветственное воззвание потомкам?!
Поднимается несусветный тарарам: вопят все, одновременно и изо всех сил. Многие вскакивают, прыгают и машут руками, оставшиеся сидеть в упоении стучат ногами и хлопают в ладоши, приветствуя это судьбоносное решение единогласно.
Колчак, прочищая мизинчиком ухо (он сидит на единственном неопрокинутом кресле):
Александр Македонский конечно герой, но зачем же стулья ломать? и продолжая смотреть на браслете фильм Республика ШКИД: собрание учкома против шкрабов. Шкидовцы на экране ведут себя ужасно похоже на детишек на травке и на деревьях. Тут свистнули в два пальцатам тоже. Причём синхронно. Тут прыжки на парте, там прыжки на столе, на травке и даже на деревьях. Одна разница: там ещё и одновременно лижут мороженое. И девочки свистят не хуже мальчишек. Особенно единственная среди них с косметикой на лице и со взрослой причёской, белокурая и голубоглазая, нарядней всех одетая и даже в туфельках на шпильке. Великолепный контраст манер и туалета. Кудрявый мальчишка, который выше всех на дереве, раскачивается на ветке обезьяной:
Урааа!!! Написать! вниз головой, зацепившись коленями. В такой удивительно комфортабельной позе он не забывает про мороженое. Ветка печально отламывается, кудрявый пикирует вверх ногами, в полёте умудрившись сгруппироваться и перевернуться изависает в воздухе с мороженым в зубах, потому что как можно выронить такую ценность. Оглядывается, дрыгается, пытаясь приземлиться на обращённых к нему лицах неописуемая зависть. Несколько мальчишек решительно встают с травы и топают лезть на деревья. Светловолосый спрыгивает со стола, тоже направляется к дереву, но останавливается и предусмотрительно спрашивает:
Сережка! А ты знаешь как спуститься?..
Извивающийся в воздухе Сережка сквозь зубы с мороженым:
Поди ты к черту Ещё издевается
Палата Центра. Колчак в халате перед экраном монитораврос, не оторвать. На экране мелькают со страшной скоростью тракторы, колхозники, заводы, шахтёры, танки, физкультурники на параде, самолётывсе под соответствующую музыку. Зритель нетерпеливо ерзает, словно чего-то ждёт. И дожидается: летят бомбы на советские города, сражается Брест, изнемогает в блокаде Ленинград Колчак каменеет и горбится в кресле, его не трогает даже хроника Победы с парадом и знаменем над рейхстагом. На экране печатают шаг воины, швыряя к подножию Мавзолея побеждённые штандарты, а в его расширившихся до неправдоподобия глазах пылает отражение печей Освенцима И только когда на мониторе засверкало пламя ракетных дюз и пошёл к полюсу атомный ледокол, он расправляет плечи и садится поудобнее. Осторожно и с удовольствием переключает монитор. На нем появляется объемный чертёж ледокола. Его Колчак смотрит детально и раза три во всех проекциях. Одобрительно кивает сам себе, выключает чертёж и склоняется к панели:
Материалы по моей группе, попрошу вас произносит преувеличенно решительно. Про себя: Никогда не привыкну относиться к этим механизмам не как к людям
Панель игриво вспыхивает розовым и томно, с придыханием отвечает мелодичным дамским голосом:
Благодарю вас на панели высвечивается алое сердечко, Колчак отшатывается, комично втянув голову в плечи, и розовеет не хуже панели:
Милостивая государыня, я должен настаивать!
Панель гасит сердечко и деловито чеканит:
Есть, адмирал!
Монитор листает молодые лица: совсем юные, яркие, с серьезными чистыми глазами, большинство совсем почти подростки, только несколько сформировавшихся юношей и девушек (на одну Колчак невольно засматривается, такая она красавица) и всего один зрелый мужчина, лукаво улыбающийся сквозь усы. Щелкает невидимый метрономгромче, громче! И ползёт из-за монитора клубящаяся багровая тьма, из которой доносятся стоны, невнятные восклицания, ругательства на немецком языке и вдруг ясно, чеканно: Вечная слава героям-подпольщикам, Героям Советского Союза Кошевому Олегу Васильевичу, Громовой Ульяне Матвеевне только тьма никуда не делась! Заполнила половину палаты. Перечисляемые имена сливаются в невнятное бормотание, в бормотании начинает завывать вьюжный ветер:
Дяяяяятлоооввв Колеваааатов Холмогоооорова
Кривонииииищщщщенкоооо громче, злее, и в розовую полутьму уютной палаты врывается натуральная снежная буря. Хлопья снега валят ниоткуда, исчезая на столе, на ковре, на раскрытой постели, ветер рвёт прозрачные гардины окна!
Колчак, ужаснувшийся почти до слезмедленно и широко крестясь:
Ребята Ребятушки Сынки Доченьки милые. О деточки мои! губы у него дрожат, пальцы трясутся, деморализация налицо.
Отъезжает в сторону дверь, на пороге стоит Александр:
Не помешаю, наварх (адмирал по древнегречески)?
Колчак оборачивается: грустно улыбающийся Александр сквозь пургу делает короткий отстраняющий жести стихает ветер, исчезает тьма и снег
Колчак собранно, словно и не сходил только что с ума от боли, поднимается:
Ваше императорское величество.
Александр едва заметно качает головой в локонах (очень недостаёт банта на макушке), Колчак понимает на лету:
Александр Филиппович, великий государь, ни в коей мере, делает шаг вперёд, протягивая руку и умудряется усадить венценосного гостя на своё место с галантностьюкак усаживают даму! Единственно к ручке не приложился вполне довольный адмиральским обхождением гость элегантно залезает в кресло, привычно, наманикюренной лапкой в браслетах и кольцах, расправляет на коленях платье и обмахивается веером!!!
Темнеет и снова разгорается тёплым светом панель. Александр и Колчак мирно делят одно кресло на двоих (мебель выросла, подстраиваясь под человеческие причуды) и прихлебывают явно вкусное: у Колчака что-то вроде пиалы, которую он ловко держит по купечески, на растопыренных пальцах, у Александра изящная чайная чашка. Рядом с панельючайник, бутылка коньяку, блюдечко с лимоном, вазочка с виноградом и очень древнегреческого вида кувшинчик. Александр меньше всего похож на молодящуюся даму, несмотря на прическу и платье, а Колчак ничем не напоминает недавнего неврастеника, хоть и по прежнему в пижаме под распахнутым халатом. Сидят два повидавших всякое мужика, запивают разговор. Колчак с удовольствием прикладывается к пиалке, смакует напиток на языке.
Александр, с неменьшим удовольствием наблюдая:
Закусывай-закусывай. Виноград хороший, фессалийский виноград! сам тянется, отщипывает ягодку, кидает в рот, осторожно запивает из чашки, дуя в неётам горячее.
Колчакглаза в потолок:
Такое вино закуской портить грешно, Александр Филиппович! Фалернское? Цекубское?
Александр, оживившись по мальчишески, мотает головой, фыркнув:
Мигдонийское, Александр Васильевич! Эма-эма. (Что-то вроде "эх" по нашему) Из моей Македонии вино на меду стоялое, с горной ежевикой ловит взгляд Колчака и улыбается: А чаек по моряцки хорош! С коньяком да с лимоном, который при мне только в Индии произрастал. Я раньше думалхуже чаю ничего и нет! снова подносит к губам чашку и примеривается отпить.
Где ж вы чаю, государь, пробовали в своём времени невольно улыбается Колчак.
На Гиндукуше, где когда ледники Сефед-Кух проходили, ох трудненько дался перевал вздыхает Александра чаек там с молоком яка, с солью и ячменной мукой, бррр! и без перехода:
Берёшь эфебов, наварх?
Вы сомневаетесь в моем ответе, государь? жестко до непочтительности и без паузы отвечает Колчак, ставя на столик пустую посуду, прямо выдерживает устремлённый на него взгляд прищуренных зелёных глаз. Мне безразлична, знаете ли, некоторая ироничность ситуации, в которой погибший в борьбе с большевиками адмирал должен прийти на помощь правнукам тех самых большевиков! Прошлое осталось в прошлом. Явне сомнения сделаю все, что в моих силах, чтобы молодые люди стали полезными членами общества!
Александр приветствует эту речь поднятой на манер бокала чашкой с чаем:
Хочешь, я познакомлю тебя со своим хроно-техником?.. вкрадчиво: впрочем, ты должен его знать: он твой соотечественник и в некоторой мере даже предок. Из так называемых и весьма славных донских казаков
Колчак, с некоторой опаскойпочуял подвох:
И как имя вашего почтенного ассистента, государь?
Степан Тимофеевич с милой улыбочкой отвечает Александр. Колчак секунду глядит на него ошалелои разражается громким хохотом!
Уголок парка. Одновременно растёт все и везде: бананы, яблоки, дыни, земляника, арбузы, мандарины. В этом съедобном безумии стоит синтезаторвероятно для полного комплекта. Рядом с синтезатором столик с креслами, на столике неописуемая куча коробок от конфет, пирожных, обёрток от мороженого, лимонадных бутылочек, кожура, корки. Вокруг столика ОЧЕНЬ осоловевшие уральские туристы дожевывают и собирают мусор от дожёванного. Колеватов (с молочными усами) держит громадный мешок с мусором, с полным ртом:
К да этт п хатть? Гм. Куда это пихать?
Дубинина (все раздутые щёки в землянике), складывая пластиковые тарелочки, прожевав и щеками похудев:
Там написанообратно в синтезатор величественно указывает рукой со стопкой тарелок.
Колеватов выполняет приказ. Синтезатор заглатывает богатую добычу и выдаёт:
Закуски, напитки, горячие блюда? Сделайте очередной заказ.
Колеватов, в ужасе:
Отстань, электронное чудовище!
Поднявший голову на этот вопль Золотаревиз кресла, в котором распластан на манер тюленя, поглаживая сильно выпирающий живот, провоцирующе:
Может, ещё дыньку?.. мечтательно: у нас на Кубани
На него оборачиваются с неподдельным страхом. Золотарев невинно поднимает брови, оглядывая студентов: физиономии у кого в шоколаде, у кого в креме, у кого в потеках мороженого, но у всех без исключенияв соке и в мякоти фруктов. Те ещё рожицы. Ничего героического, как вчера на мониторе, все вспотели, несмотря на легкую одёжкуцветастые сарафанчики у девушек, светлые тенниски у парнейи отдуваются.
Золотаревс сочувствием:
Что, больше не лезет?.. эх, измельчала молодёжь, богатырине вы! мечтательно: у нас на фронте и мастерски имитирует интонацию Колеватова: Отстань, чудовище! Да?..
Все не обижаясь смеются, оглядывая друг друга. Зиночка Холмогорова (по уши в шоколаде) облизывается, достаёт зеркальце, начинает чиститься платочкоми видит в зеркале кого-то в белом с золотом на плечах костюме:
Ребята! Там! Генерал! Старинный! В эполетах молниеносно приводит себя в порядок и оборачивается. Перед ней стоит Колчак в парадной форме командующего Черноморским флотом: погоны, ордена, золотой пояс, на поясе георгиевская сабля. Студенческая компания уставилась на него как на музейный экспонат, с восхищенным интересом и с нескрываемым ожиданием продолжения праздника. Колчак смотрит на них с явным облегчением, неубиваемая жизнерадостность юнцов произвела на него благоприятное впечатление.
Здравствуйте, товарищ генерал! протягивает ему руку Зиночка. Колчак снимает фуражку и с большим удовольствием Зиночкину руку целует:
Ваш покорный слуга, сударыня.
Кривонищенко, Дятлов и Колеватов (каким-то чудом студенты все как один уже с чистенькими мордочками) переглядываются с весёлым изумлением. Людочка Дубинина вздергивает носик. Тибо глядит во все глаза и мечтает тоже научиться так целовать ручки. Подобравшийся Золотарев, вставая с кресла, вполголоса:
Это не генерал, Зина. Вице-адмирал Дореволюционный. Выпрямившийся из поклона к руке Зиночки Колчак встречается с ним глазамии оба мужчины на секунду и синхронно принимают строевую стойку.
Колчак, кивнув:
Полноте. Меня зовут Александр Васильевич. протягивает руку. Золотарев, понимающе:
Семён Алексеевич принимает рукопожатие.
Дятлов, сам себе: А нам просто Сашей представлялся
Колчак, доверительно:
В каких войсках довелось служить, Семён Алексеевич?
Золотарев, миг поколебавшись:
Отдельная мото-стрелковая бригада особого назначения, господин царский адмирал. Диверсионные войска это. ОМБОН. Старший лейтенант, командир отделения. От Ростова-на-Дону до Кенигсберга прошёл скашивает глаза на обалдевших молодых друзей, для которых почти все эти сведения большая новость, и вдруг с любопытством спрашивает:
А вы где изволили воевать-то начать Александр Васильевич?