Дело к тебе есть.
Денег не дам.
Денег не дашь, так и товар не увидишь, произнес Андрейка, махнув рукой в сторону туесочка берестяного.
Что у тебя там? усмехнулся Малыш. Грибы сушеные?
Андрей молча подошел и показал, приоткрыв крышку.
Агафон несколько секунд молча смотрел на ярко синий песок. Потом поднял свой взгляд на парня и махнул, дескать, следуй за мной. Встал. И удивительно подвижно для своих габаритов пошел. Словно огромный такой медведь. Вроде большой, но отнюдь не неповоротливый.
Это то, что я подумал? тихо, почти шепотом спросил Агафон, когда они вошли в амбар с обвалившейся крышей.
Это краска. Батя сказывал, что зовется ляпис-лазурь.
Купец прищурился, а его глаза сверкнули очень нехорошо.
Дело в том, что минерал, из которого делали ляпис-лазурь в те годы, стоил на вес золота. Однако при его измельчении обычно получали лишь серый порошок. Секретом изготавливать из этого камешка ярко синюю краску владело лишь несколько арабских семей. Из-за чего сама краска стоила еще дороже. Ситуация усугублялась еще сильнее из-за того, что из ста грамм минерала удавалось изготовить всего два-три грамма собственно краски. Поэтому цена какого-то жалкого грамма краски из ляпис-лазури колебалась в районе полусотни грамм золотом. В пересчете на серебропорядка восьми рублей. Или даже больше.
Огромные деньги!
Из-за чего подобная краска была доступна только очень состоятельным людям. Как и живопись с ее использованием. Дороже нее был только императорский пурпур. Так что Агафон, увидевший, что паренек ему принес, даже как-то растерялся. В туеске было около двух десятых гривенки этой краски. Немного. Но рублей на сто шестьдесят тянуло. А может быть и больше.
По тем годамочень приличное состояние.
Деньжищи!
И этот отрок с ними вот так запросто ходит?
Дивно
Причем, что интересно, этого объема совершенно не хватило бы для росписи храма. Но вот для какой-нибудь иконывполне. Что позволяло продать туесок одной партией под конкретную задачу. Повышая ценность торгового предложения.
В общем, глаза Агафона очень нехорошо сверкнули, а в голове начали стучать мысли о том, чтобы убить «задохлика» и ограбить. Сто шестьдесят рублей чай на дороге не валяются. Особенно после того разорения, что учинили татары его имуществу.
Этонаследство отца, не теряя самообладания, произнес Андрейка, прекрасно все поняв.
Да ты что? оскалился Агафон со сквозящим скепсисом.
Да. И кто знает, что еще он мне оставил. Не так ли?
Пауза.
Агафон пыхтел и напряженно думал, сводя дебет с кредитом.
Отец Андрейки не считался богатым человеком. Да, у него было все необходимое воинское снаряжение. Но с деньгами имелись постоянные проблемы. Хотя иной раз с боя брал хороший барыш, но все спускал на гулянки. Поэтому, имея ТАКОЙ туесок он без всякого сомнения пустил бы его в дело. Мужчина он был простой и бесхитростный. Мудрить не стал бы. Как и клад закапывать.
Откуда парень его взял? Вопрос.
А что он тебе еще оставил? наконец спросил Агафон, чуть осипшим голосом.
А это зависит от тогосговоримся мы, али нет. Мне нужен человечек, что продавать наследство отцовское станет. И так, чтобы обо мне не говорили. Я в тебе не ошибся? Или тебе жадность ум застит?
Брешешь.
Андрейка достал тельный крест и поцеловал его.
Я ведь могу тебя убить. За меньшее, кивнул он на туесок, убивали.
Но не убьешь, расплылся в улыбке Андрейка.
Это почему?
Меня человечек ждет. И если я не вернусь, он отцу Афанасию сообщит, что я к тебе пошелнаследство отцово закладывать, чтобы зиму продержаться. А за убийство слуг государевых сам понимаешь, что тебе сделают.
Что за человечек? тихо и как-то вяло поинтересовался Агафон. Не тот ли холоп, которого ты оставил в лодке?
Ты думаешь, я так глуп? продолжал улыбаться Андрейка. И да, я знаю, сколько это стоит. И если мы сейчас сговоримся, то время от времени я буду приносить тебе дорогой и очень интересный товар. А если нетя уйду спокойно и пойду к другому купцу. А потом к следующему. Если не удастся сговоритьсяпоеду к деду. С ним придется делиться, но он точно поможет.
К деду? К деду не надо, засуетился Агафон. Причмокнул губами и, достав нож, осторожно, самым кончиков клинка зачерпнул краску. Поднял ее. И просыпал обратно. Добрая лазурь. Что ты за нее хочешь?
Пятьдесят рублей.
Да ты рехнулся! ахнул Агафон, хлопнув себя руками по бедрам. Даже нож от удивления выронил.
Ты за нее в три раза больше получишь.
Да меня за нее зарежут и вся недолга!
Начали торговаться.
Пришлось еще скинуть. И еще. И еще. В общемсошлись на восемнадцати рублях. Больше Агафон давать наотрез отказывался. С него ведь спросятоткуда. А как ответ держать? Да и продавать краску придется в Москву везти. Да связи подключать, чтобы к нужным людям зайти.
Вот и ударили по рукам. Да, всего за десятую часть стоимости. Но изначально Андрейка и на это не сильно рассчитывал. Думал, что Агафон даст меньшев районе десяти рублей. И ему этого для зимовки вполне хватало. А тутпочти вдвое больше.
Причем малую часть цены купец дал монетой, остальное же товаром. Что вполне устраивало Андрейку. Тем более, что Агафон согласился приобрести парню все, что потребуется от своего имени. Чтобы не выдавать его. А все купленное барахлишко сговорились, купец погрузит на свою хорошую лодку, отдав ее до весны в пользование парня безвозмездно. Андрейка же для всех окружающих пойдет на ней вроде охранника на приработке. Чтобы доставить товар куда надо.
И пока Агафон суетился, решая вопросы по заказу нашего героя, тот пожил у него в гостях. Пару суток пришлось просидеть. Но с пользой. Потому как купец и холопов его накормил добро, и его самого. А еще они мало-мальски про дела поговорили. Что-почем из редких и интересных товаров.
Конечно, Андрейка рисковал, когда шел к Агафону. Сильно рисковал. По сути он рисковал даже тогда, когда делал эту краску. Ведь она могла легко стоить ему жизни. Да и даже сейчасеще ничего не закончилось. Поэтому версии наследства он планировал держаться до конца. Что отец де был на публику дурак. Но на деле прикопал немало всяких запасов на черный день. От греха подальше. И не делать пока еще этой краски, поставив по весне Агафону другие интересные товары
Глава 5
1552 год, 13 июля, Тула
Жизнь нашего героя у купца была нервной.
Андрейка каждую ночь, засыпая, опасался не проснуться. А этот самый Агафон мерещился ему с топором, нависающим над ним. Очень уж личностью он был колоритной.
Но обошлось.
Чтобы показать наличие «неучтенного элемента» наш герой вытащил к купцу обоих холопов и вел себя максимально непринужденно. Уверенно. Спокойно. Так, словно зналего не тронут, а если и тронут, то сильно за это поплатятся. А человечек, который «стуканет», если что, кто-то еще, а не вот эти холопы. И ловил ни раз и ни два задумчивый взгляд Агафона на себе.
ФормальноАндрейка отрок семьи человека служилого по отечеству, то есть, служащего Государю потомственно. И имеющих за это право на поместье. Такая система службы на Руси была введена дедом нынешнего монарха. Не очень давно. Но лет семьдесят с гаком уже прошлопорядка трех поколений. Из-за чего отношение к служивым уже устоялось, а о том, что было ранее никто ничего не помнил, за исключением считаных единиц. Да и те больше опирались на байки дедов.
Так вотубивать купцу человека в статусе Андрейкидело поганое. Ежели узнают, то головы ему не сносить. Но это если узнают. А во все времена людей наказывали только за одно преступлениеза то, что они попались. И отягчающим вину обстоятельством было то, что они признались. Поэтому Агафон тут, в тульском посаде, мог вести себя хорошо, опасаясь донесения. Но там, за его пределами о да он мог многое
Этого-то Андрейка и боялся. Даже восемнадцать рублейсумма большая. И терять ее Агафон мог не захотеть. Но это ладно. Это полбеды. Ведь наш герой намекнул ему на то, что знает, где взять еще интересных вещей. Что мешало купцу захотеть тесно пообщаться с Андрейкой за пределами городской округи? Чтобы шито-крыто. И под пытками выбить из него все ухоронки, на которые парень намекнул? Для того, чтобы забрать все ценное оттуда, а его самого с холопами просто прибить и аккуратно прикопать? Правильно. Ничего не мешает. Поэтому-то Андрейка и думал о том, как подстраховаться на этот случай еще с того самого момента, как бродил по тульским торговцам в первый день здесь, в XVI веке. И даже кое-что придумал. Но судьба подбросила ему новых проблем
Когда наш герой уже завершил дела у купца и вышел с территории его разоренной усадьбы, его ждала весьма неприятная встреча. Один из уважаемых служилых людей с парой своих послужильцев, прогуливался здесь словно невзначай.
Андрейка! воскликнул Петр по прозвищу Глаз. Ну ты и дурень!
Чего?! нахмурился парень и демонстративно положил руку на отцовскую саблю.
Какой бес тебя попутал у Агафона деньги в рост брать? Куриная ты голова! пояснил с самым разочарованным видом этот мужчина лет тридцати пяти или более того. А потом кивнул на туго набитый кошелек на его поясе.
Тебе какое дело до того?
Я был другом твоего отца! И я, и мы все сильно удивлены тем, что ты не у нас остановился, а к этому христопродавцу пошел. А теперь еще и это
Парень нахмурился.
Он все же еще не сумел должным образом адаптироваться к местной среде и своему положению. И этой специфической игре, названной в последствии местничеством. Да, там в XXI веке тоже сохранялась подобная система общественных отношений, но не так явно. Здесь же проявлялась куда ярко и вычурно. А местами так и вообщевыходя далеко за рамки неформальных отношений. Суть ее опиралась на честь
Честьдовольно странное слово с ускользающим смыслом. Когда Андрейка только начинал готовиться к путешествию в прошлое, то столкнулся с этим понятием и его повсеместным употреблением. И попытался разобратьсячто оно означается, придя к довольно занятному выводу. Определений этого слова он встретил достаточно много, однако, все они казались ему какими-то натянутыми и далекими от универсальности. То есть, с их помощью нельзя было охватить всю практику бытования этого понятия в том же XVI веке.
А потом его озарило.
Престиж. Это просто престиж и репутация. Что прекрасно объясняло все. Например, конная служба в поместной коннице считалась более честной, нежели в стрельцах. А стоять на службе поместным дворяниномчестнее, чем послужильцем. Почему так? Потому что один вид службы был более престижным в глазах окружающих, даже если приносил меньше дохода, а другойнет.
Родовая честь? Уважение к роду, его престиж, который складывался из поступков и публичных успехов. Участвовал отец в битве такой-то? Хорошо. Проявил себя храбрым? Отлично. Остался при сюзерене, когда все остальные побежали? Идеально. Это помнили. Этим гордились. Это ценили.
Личная честь? Так это личный престиж, который складывался из поступков и общественного мнения.
Внутренняя честь? Да тоже самое. Только престиж этот внутренний и регулировался личными «тараканами».
И так далее, и тому подобное.
Так вот, жизнь в те годы была не такой, как в XXI веке. Каждый человек был на виду, даже в городе, которые были небольшими и больше напоминали крупные, укрепленные деревни. Все про всех всё знали. Постоянно болтали и распускали слухи со сплетнями. Пошел к любовнице? Так по утру это уже станут обсуждать. И до жены все дойдет быстрее, чем ты успеешь придумать оправдание.
Вот и Андрейка, оставшись с ночлегом у купца, совершил оплошность. Зайти по деламодно. Остаться на ночлегсовсем другое. Тем более, он чужой ему человек, а в городе у покойного отца хватало друзей-товарищей, с которыми он и в поход ходил, и гулянки гулял. Так что, остановиться было у кого. Понятное дело, что все или почти все в разорении. И усадьбы у них не в пример меньше той, что у Агафона. Но этот поступок парня попахивал дурно и негативно влиял на личную честь Андрейки и, как следствие, его репутацию в служилой среде.
Вот один из друзей-товарищей старых отцовских и решил пообщаться. Да уму-разуму отрока неразумного поучить. Ибо тот не купец и не гоже ему с ними такую дружбу водить
Андрейка не стал оправдываться. Просто внимательно посмотрел на Петра и спросил:
У тебя дело какое есть?
Тот от такого заявления аж дар речи потерял. Ну не так должен был вести себя пацаненок, которого застукали на горячем.
И тут за спиной Андрейки вышли люди купца и потащили закупленные им товары в лодку.
Это что? удивился служилый.
Так нанял я Андрейку, улыбнувшись, произнес Агафон со всем почтением как к себе, так и к собеседнику. Вотсобрал товар, а он повезет.
А денег чего столько дал? кивнув на кошель парня, спросил служилый.
Так довезет в целости и сохранности. Ведь слово служилого человека нерушимо.
Так и есть, нехотя кивнул этот человек.
А потом начал звать к себе Андрейку послужильцем. Все лучше, чем на купца работать. И что сделку эту поможет закрыть. И вообщеприслуживать купцуурон чести.
Я сам это решу, твердо, но без вызова произнес наш герой. А тебе благодарствую за заботу. Да только не вижу я урона чести в труде ратном. Татей ныне много на дорогах. Отчего их не погонять?
Мал ты еще татей гонять. буркнул Петр. Аль не понимаешь, что Агафонка тебе помогает не просто так?
Все люди держатся своего ума, пожал плечами Андрейка, прозрачно намекая на то, что и Петр тоже не просто так желает ему помочь.
К слову сказать, он пока не мог понятьради чего ребята стараются. Ну вот возьмут они Андрейку послужильцем. И что им с того? На хлеб они это разве намажут? И ведь предлагают так настойчиво. В такой массовый альтруизм он не верил. Поэтому чем больше они предлагали, тем сильнее напрягался.
Так или иначеАндрейка «отбрехался» и, поблагодарив за помощь, отправился дальше. Осмотрел лодку. Оставил рядом с ней сидеть Устинку с Егоркой при топорах на поясе. А сам, немного помедлив, собираясь с духом, да и пошел к отцу Афанасию.
Доброго утречка, отче, поклонился наш герой с порога.
Доброго и тебе, кивнул священник. Думал уже, что не зайдешь.
Как я мог, отче? И пожертвовать на храм надлежит, ежели по совести. И за упокой души бати моего помолиться. Да за советом к тебе обратиться.
Афанасий благодушно кивнул.
И Андрейка, сняв с пояса кошелек малый, протянул его священнику.
Здесь рубль. Прими, не побрезгуй.
Рубль? Но отколь он у тебя?
Батя мой, когда из походов приходил, иной раз кое-что из взятого на саблю прятал. Мало ли беда какая нагрянет? Вот я одну такую ухоронку и нашел.
Оттого и в послужильцы не шел?
Да, отче. Хотел поначалу проверить. Верно ли я помню.
А что там было?
Туесок малый с краской доброй. Ляпис-лазурь зовется. Ее там совсем немного лежало. Едва на икону.
Ох выдохнул священник. А чего он хотел спросить, но остановился, найдя сам ответ в своей голове. И в какую цену ты Агафону ляпис-лазурь отдал?
Восемнадцать рублей за две десятые части от гривенки.
СКОЛЬКО?! Да он, мироед, совсем оскотинился от жадности своей!
Отче, я ведаю, что красная цена ей полторы сотни рублей или даже больше. Но кто мне даст такие деньги в Туле? Особенно после разорения города.
Сын мой. Если вдруг ты еще найдешь подобную краскуприноси ее мне, вкрадчиво произнес святой отец вроде бы и по-доброму, но отчего-то парню показалось, будто ему только что сообщили ультиматум.
Тебе? удивился Андрейка.
Мать церковь даст тебе больше за нее, чем этот христопродавец, скрипнул зубами Афанасий, сохраняя с трудом некое подобие благодушие, сквозь которое проступал совсем другой человек. Жесткий и решительный.
Конечно отче. Ежели бы я знал, что матери церкви она надобна, то сразу бы пошел к тебе.
Хорошо, кивнул отец Афанасий и собрался было уже идти, но Андрейка скороговоркой выдал:
Отче, я посоветоваться хотел с тобой. Меня пугает, каким взглядом Агафон на меня посматривал. Словно злодейство какое удумал. Я ведь в поместье поеду. При мне всего два холопа будет. А ну как решит возвернуть свои деньги?
Я с Агафоном поговорю, серьезно произнес священник.
Благодарю тебя, отче, поклонился Андрейка со всем почтением. Только ты, отче, молю, не сказывай никому про краску. А то ведь с меня спрос будет. А не с батюшки моего покойного. произнес наш герой и добавил перекрестившись. Царствие ему небесное.
Хорошо кивнул священник в явном нетерпении.
На этом их разговор и закончился. Отцу Афанасию стало резко не до Андрейки. Он не на шутку распереживался по поводу краски, которая могла уйти куда-то на сторону. Что было бы крайне нежелательно