Витторияпродажная женщина, но она умеет любить по-настоящему. Купеца тоже могут интересовать не только деньги. Вы согласились помочь Кристобалю, потому что в вас есть страсть к исследованию, которая сильнепе тяги к золоту.
Возможно, ты прав, но все равно, объясни, чего ты добиваешься? недоумевал Мартин.
Я предлагаю вам плыть дальше на запад. Я уже бывал в Китае и Индии и могу вас уверить, эти острова лишь жалкое подобие этих двух стран, Антрес умело смешал блеф с правдой. Пускай «Нинья» и «Санта-Мария» поворачивают на восток, а мы с вами двинемся дальше, к тем местам, где таятся истиные богатства. Давайте вместе найдем путь туда.
Призрак говорил настолько убедительно, что на мгновение воля Мартина дрогнула, он был готов плять туда, куда скажет странный друг Виттории. Но это длилось всего мгновение.
Моя «Пинта» слишком мала, чтобы продолжить путешествие в одиночку, заявил капитан.
Вы недооцениваете свой корабль, усмехнулся Антрес. Он нашел аргумент Пирсона до забавности слабым.
Возможно, не стал пререкаться Мартин. Но я полагаюсь на свое благоразумие, которое говорит мне отказаться от вашего, на первый взгляд заманчивого предложения.
Закончив говорить, Мартин Пирсон внимательно посмотрел на Антреса. Ему было интересно, как отреагирует его собеседник на отказ.
Несколько секунд Призрак неподвижно сидел. Казалось, он о чем-то крайне напряженно думает. Как ни странно, но такое поведение Антреса заставило нервинчать капитана «Пинты». Он просто не понимал, чего ожидать в следующий момент.
И это было вполне оправданным опасением.
Как только Антрес осознал, что либеральные методы, которые так любит Виттория, не срабатывают, он счел нужным решить вопрос по-своему.
Призрак растворился в воздухе, чтобы уже через мгновение оказаться позади Мартина. Антрес заломил руку капитану «Пинты» и резким движением прижал его лицом к столу. Пирсон даже пикнуть не успел.
Как я уже говорил вам сегодня, я сделаю все, чтобы добиться своей цели. Если это путь угроз и применения силы, то, что ж, так тому и быть. Мы поплывем дальше на запад, синьор Пирсон, только вы можете поплыть туда с ушами или без них, решать вам.
Да ты псих! завопил Мартин, пытаясь вырваться. Тебя повесят на рее!
Возможно, равнодушно пробормотал Антрес. Но ты уверен, что сможешь это увидеть своими глазами.
Острием кинжала он провел от межбровья по лбу и далее по уху к шее. Призрак чувствовал страх Пирсона, его частое дыхание, которое он пытался сделживать. Антреса умиляло, как быстро люди теряют над собой контроль перед лицом опасности.
Я вас сразу предупредил, синьор Пирсон, продолжил Антрес, я не умею шутить.
Кинжал нырнул в густые волосы Мартина. Через секунду на стол посыпалась короткая стружка волос. Пирсон затаил дыхание. Он понимал, это пока только волосы, которые быстро отрастут. Чувствуя холод лезвия у себя за ухом, Мартин вдруг осознал, а есть оказывается что-то рациональное в предложении психа. Плыть дальше на запад? Ну, а что в этом такого.
Витте нравились ваши уши, синьор Пирсон, угрожающе и одновременно как-то танственно происнес Антрес. Думаю, когда я привезу их ей в бархатной коробочке, она долго сможет ими любоваться.
Прекрати! закричал Мартин. Остановись! Я согласен! Да, мы поплывем дальше на запад. Ты доволен, псих. Да, доволен?
По правде говоря Антрес не ожидал, что капитан «Пинты» так быстро сдаться. По расчетам ассасина боль, а не ее предчувствие, должна была стать отличным стимулом.
Как я могу быть уверен, что твои слова не пусты? спросил Антрес.
Я я не знаю, растерялся Мартин. Но я не вру. Я готов подтвердить свои слова чем угодно. Я действительно отдам приказ взять курс на запад, как только покину эту каюту. Как мне заставить тебя верить мне?
Антрес несколько секунд молчал. Затем он отпустил захват и, схватив Мартина за воротник, усадил его прямо. Призрак пододвинул к недоумевающему капитану перо и бумагу.
Пиши, приказал Антрес. Я, Мартин Алонсо Пинсон, этим документом от 19 ноября 1492 года передаю собственность на «Пинту» синьору Антресу.
Перо дрожало в руке Мартина. Он понимал, какой инструмент воздействия получает Антрес. Пинсон искренне любил свой корабль. Он не представлял себе, как он сможет пережить потерю своей «Пинты».
Подпиши и поставь свою печать, твердо сказал Антрес. Я не воспользуюсь этим документом, если ты поведешь корабль дальше на запад. Хочешь сохранить «Пинту», сделаешь все, что я скажу.
Мартин отложил перо, взял свечу, налил немного расплавленного воска на документ и ткнул в него своим перстнем-печаткой. Потом капитан «Пинты» протянул бумагу Антресу.
Ты доволен, псих? с вызовом сказал он.
Антрес вскольз взглянул на документ, чтобы проверить, все ли в нем было правильно.
Почти, спокойно ответил Антрес и, схватиив Мартина за шиворот, поставил его на ноги. Пойдем. Ты отдашь приказ своей команде.
И Призрак силком потащил Пинсона на палубу. Капитан даже не пытался сопротивляться. Это было бесполезно. Чертов псих добился своего, и теперь Мартину не остается ничего, кроме как плыть дальше на запад.
Антрес отпустил Пинсона, как только они оказались на палубе перед лицом большей части команды. Призрак понимал, сейчас капитан «Пинты» полностью в его власти и он сделает все, действительно все, чтобы сохранить свой корабль.
Говори, Призрак сказал это так, чтобы его услышал только Мартин.
Мартин нервно сглотнул и нарочито бордым и уверенным голосом произнес:
Мой славный экипаж, я принял решение отделиться от «Ниньи» и «Санта-Марии» и продолжить наш путь на запад.
На мгновение на «Пинте» воцарилась тишина. Команда недоуменно смотрела на капитана. Потом послышался чей-то крик:
А как же золото, капитан?
Слух о том, что нагие жители указали Кристобалю Колоно путь к золотым берегам, уже несколько дней ходил по всем трем кораблям. И каждый член экспедиции мечтал получить свой кусок этого драгоценного металла.
Мартин через плечо взглянул на Антреса. Псих смог подчинить его, но ему не справиться с желанием всей команды найти золото. Возможно, через свой экипаж получится переиграть Призрака?
На корабле все бесприкословно должны слушать своего капитана, напомнил Антрес, который казалось прочитал мысли Мартина.
Пинсон ругнулся про себя, осозновая, что он столкнулся не с тем противником, которого можно перехитрить.
Азия полна золота, безапелиционным тоном заявил капитан «Пинты». Мы найдем другие места, где золото будет только для нас. Не для «Ниньи». Не для «Санта-Марии». Только наше. Азия велика, прекрасна и богата. Если мы достигли только бедного Китая, где уже смогли заполнить трюмы вещами, за которых на родине королева нас осыпит золотом, то что же мы привезем из сказочной Индии?
Как ни странно, команда поверила Мартину. Каждому его слову, где не было ни капли истины. И «Пинта», не предупредив другие экипажи, повернула на запад.
Почти неделю «Пинта» плыла вдоль берега какого-то очень большого острова. Команда хотела причалить и осмотреть берег, но Антрес устами капитана Пинсона приказывал плыть дальше. Как только остров скрылся за горизонтом, почти одновременно произошли два события.
Сменился ветер. Вместо несильного, идеального для мореплавателей западного ветра, с юга задул, как выразился старик-плотник, «злой» ветер. Вместе с ним набежали тяжелые грозовые тучи, которые пока лишь угрозающе висели над «Пинтой».
В тоже самое время у Антреса проснулось странное чувство тревоги. Это чувство перекрыло даже зов Мастера. Оно мешало думать и адекватно все воспринимать. Антрес понимал, что-то не то. Не в пути, которым он идет к своему старому другу, а в чем-то другом. Но в чем, другом?
Призрак сидел на палубе, на самом носу, смотрел вперед и пытался побороть это странное чувство. В голове вертелась лишь одна мысль: найти Мастера, как можно скорее найти Мастера. И тогда закончится все. И тревога, и зов, и отчаяние. Тогда все будет хорошо и спокойно. Почти также, когда рядом его Витта и преданный кинжал.
Однако тревога не проходила, наоборот, она становилась сильнее, переходила в панику, порождающую гнев. Обычно Антрес легко контролировал свои эмоции, особенно те, которые мешали ему принимать взвешанные решения. Поэтому его так сильно злило, что сейчас он не может взять себя в руки.
Вместе с тем погода испортилась окончательно. Ветер стал настолько сильным, что Мартин Пинсон приказал убрать паруса. «Пинта» прыгала на поднявшихся волнах. Ее нос поднимался вверх, чтобы потом резко рухнуть вниз Опытные моряки советовали развернуться, не плыть в сердце шторма. Капитан рад был бы их послушать, но страх лишиться «Пинты» был по-прежнему сильнее страха за свою жизнь. Он приказал команде обвязаться веревками и молиться, а сам стал не отрываясь смотреть на Антреса. Мартин удивлялся, почему падающие на палубу волны не причиняют никакого вреда Антресу. Казалось, он даже оставался сухим, хотя все, кто находился на палубе, уже промокли до ниток. Пинсон понял, он боится Антреса, как заяц боится волка. И бумага, что он подписал, была совершенно не при чем.
Когда в небе блеснула яркая вспышка, сопровождаемая оглушительным грохотом, и по палубе забарабанил дождь, Мартин решился действовать. Он отвязал от своего пояса веревку и двинулся в сторону носа, намереваясь положить конец этому безумию любой ценой.
Антрес, мы должны повернуть, Закричал Мартин, приблизившись к АнтресуЭто безумие! Нам нельзя идти дальше в бурю. Давай повернем. Как только ураган закончится, я обещаю тебе, мы продолжим путь.
Он не видел лица Призрака, но капитан был и уверен, что Антрес никак не отреагировал на его мольбу. Бунтарь продолжал неподвижно сидеть. Казалось, ничего его не волновало: ни качка, из-за которой Пинсон еле стоял на ногах, ни ветер, что пронизывал насквозь, ни усиливающийся с каждой минутой дождь. Тем не менее, Антрес услышал Мартина. Голос капитана прорвался сквозь помутившую его разум панику и дошел до глубины сознания ассасина.
Нет, отозвался Антрес. Мы должны плыть дальше. Времени очень мало.
Не сам отказ разозлил капитана, а та обреченность, с которой он был сказан. Море не терпит пораженцев и упрямцев. Оно их губит. Не важно, что там на уме у психа, совершенно не важно. Потому что это не правильно. И это безумие нужно прекратить любой ценой.
Дождавшись того момента, когда корабль снова пойдет вверх на гребень волны, Мартин рванул к Антресу. Он схватил его за грудки, заставил подняться.
Послушай меня, Антес, я не знаю, что тобой движет и почему тебе так нужно на запад, но я знаю другое. Сейчас путь продолжить нельзя. Если ты хочешь достичь своей цели, сейчас ты должен отступить.
Антрес хотел очередной раз ответить отказом, но «Пинта» резко нырнула вниз и оба мужчины, не удержавшись на ногах, упали. Тем не менее, Мартин не ослабил захвата.
Ты видишь, все идет против тебя.
Но этого Антрес уже не услышал. Его волнение развилось до такой степени, что оно почти ослепило его. Мартин что-то еще кричал ему, однако слова уже не доходили до ушей Призрака. Как он хотел в тот момент обладать способностью моментально перемещаться в пространстве. Антрес мечтал закрыть глаза, представить себе Мастера и оказаться рядом с ним.
Мастер, Мастер, Мастерупрямо повторяло сознание Призрака, подавляя все инстинкты ассасина. Он ничего не воспринимал, ничего не слышал и даже почти ничего не видел
А потом, в один миг, все исчезло и на Антреса лавиной обрушился окружающий его мир. Он уловил завывание ветра, почувствовал пробирающий до костей холод дождя, услышал крик Мартина. Но не было больше ни паники, ни тревоги, ни чувства направления. Связь с Мастером прервалась. Не сразу Антрес понял, что это случилось потому что его старый друг погиб. Потом придет отчаяние, боль, разочарование в себе. А сейчас мир заставлял Антреса делать то, что он лучше всего умелвыживать.
«Пинту» сильно тряхнуло. Призрак еле устоял на ногах, помогли длительные тренировки, а вот Мартину повезло меньше. Он попятился назад, споткнулся о канат и едва не свалился в бушующее море. Его успел схватить Антрес.
Не время погибать, капитан, своим прежним спокойным и хладнокровным голосом сказал Призрак, уводя Пинсона с носа корабля.
Мартин не мог поверить, что еще минуту назад это человек был, как младенец, ничего не понимающим и потерянным.
Антрес довел Пинсона до рулевого колеса. Старик рулевой удивленно взгялнул на мужчин. Он был уверен, что больше не увидит ни одного из них.
Мартин завязал на поясе веревку, выпрямился и взглянул в глаза Антресу.
Нам продолжать путь на запад? спросил он, готовый если надо, выполнить любой приказ человека, спасшему ему жизнь.
Не важно, как-то равнодушно бросил Антрес. Главное выведи нас из урагана.
А затем он исчез прямо на глазах у Мартина и рулевого. Призраку было плевать на секретность, что он вынужден как alius должен был соблюдать. Ему просто хотелось побыть одному наедине со своим поражением.
Почти неделю Антрес было не видно и не слышно. Экипаж уже было решил, что странный молодой человек, вероятно, погиб в буре. Только Мартин не сомневался, у Призрака есть причины не показываться и, когда придет время, Антрес даст о себе знать.
В один день, когда «Пинта» бордо плыла на юго-восток, Мартин зашел к себе в каюту и увидел Призрака. Он сидел в капитанском кресле и казалось от скуки крутил свой кинжал.
Здравствуй, Антрес, сказал Мартин и неожиданно для себя понял, что он не держит на своего собеседника зла.
Капитан, отозвался ассасин, освобождая капитанское креслоИзвините за внезапный визит. Но я бы хотел с вами поговорить.
Слушаю, Пинсон подошел к своему столу.
Антрес вытащил из внутреннего кармана свернутый в трубочку документ.
Вы выполнили свою часть сделки, и я возвращаю вам бумагу, что вы подписали, он сказал это с подчеркнутой отстраненностью. За судьбу «Пинты» можете больше не беспокоиться. Спасибо вам за все.
Мартин коротко кивнул, а потом внимательно посмотрел на Антреса и спросил:
Скорей всего вы не ответите, но все же позвольте поинтересоваться, почему вам нужно было на запад и почему вдруг это перестало иметь для вас значение?
Антрес в ответ лишь хмыкнул. Ухмылка сняла с его лица маску агрессивности и суровости и показала Мартину, что в действительности протеже Виттории имеет другую стороны своей личности, что он тщательно скрывает.
Я, пожалуй, вернусь к своим корабельным обязанностям, сказал Антрес прежде чем он покинул каюту капитана.
Как только «Пинта» соединилась с остальными кораблями, Антрес вернулся на «Нинью». Он мечтал, чтобы это путешествие закончилось как можно быстрее. Его раздражал энтузиазм и восторг, что испытывала команда. Не трогало золото и другие находки экспедиции. Он хотел вернуться домой, к Витте, в Венецию.
Путешествие Кристобаля Колоно закончилось в порту Лиссабона. Антрес сошел с корабля, даже ни с кем не простившись. Он купил лошадь и прямиком отправился в Севилью, где его должна была ждать Витта. Призрак устал от дороги, от желания увидеть близких ему людей, от чувства собственного бессилия, от душащего его отчаяния.
Антрес сдерживал в себе все, что накопилось у него в душе до тех пор, как он увидел Витторию, как всегда прекрасную, но непривычно грустную. Он прижал девушку к свой груди так крепко как мог. И только ощутив тепло и сладкий запах ее тела, Призрак позволил себе выплеснуть свою боль. Это была неконтролируемая лавина эмоций, что поглотила Антреса. Единственное, что мог сделать ассасинэто отдаться ей до конца, позволить себе на недолгие несколько минут побыть человеком, а не бесчувственным alius.
Антрес так давно не испытывал таких сильных эмоций, что сейчас он практически на физическом уровне ощутил свою душевную боль. Он самому себе казался младенцем, который, родившись, делает свой первый вдох и кричит от того, что легкие его разрываются, привыкая дышать. Вот так же и Призрак готов был кричать от собственной беспомощности, принимая свое поражение. Только присутствие Виттории успокаивало его, не позволяя сорваться и перековать свою боль в злость и агрессию.
Витта, я хочу домой, я хочу в Венецию, пробормотал Антрес. В его голосе была откровенная мольба, что поставила Витторию в тупик.
Но она смогла взять себя в руки. Ее Антрес нуждался в ней, как никогда прежде, и сейчас ради него нужно быть сильной.
Все, что ты хочешь, любимый, ответила Виттория.
18 век
Шли очередные два с половиной между пришествиями Мастера. Крайне тяжелые два с половиной века для Антреса. Он долго переживал свою неудачу, потерял Витту, участвовал в войне, долго залечивал рану, полученную при неудачном покушении. Он ждал возвращения Мастера, но уже не с тем пылом, что раньше. Призрак помнил свою боль. Все его нутро защищало его от уже пережитой душевной травмы.