Слава богу, Шульц! воскликнул фельдмаршал, когда начальник штаба ему об этом доложил. Этот вопрос не давал мне возможности уснуть последние двое суток. Как ведет себя противник? Продолжает наступление или занят созданием плотного кольца окружения вокруг Паулюса?
Скорее всего, второе, господин фельдмаршал. Получив отпор, русские перешли к временной обороне и, судя по всему, готовятся к разгрому соединений 6-й армии.
Что же, вполне логично и понятно. Разгромив Паулюса, они развяжут себе руки и всеми силами обрушатся на нас. Кто из русских генералов нам противостоит?
На южном фланге русскими войсками командует генерал Еременко, на северном флангегенерал Рокоссовский.
Что вам известно о генерале Еременко?
Типичный сталинский выдвиженец из низов, поднявшийся наверх благодаря чисткам и хорошей анкете. Окончил Военную академию имени Фрунзе, но особых полководческих талантов за ним замечено не было.
Недооценивать противника очень опасно, Шульц.
Нисколько, экселенц. Еременко грамотный и толковый военный, хороший исполнитель порученного ему дела, но не более того. Кроме этого, он в своем роде невезучий генерал, а это, согласитесь, гораздо хуже, чем не иметь таланта вообще.
И в чем проявляется его невезучесть?
В июле прошлого года он не смог удержать Витебск и Смоленск, а в августе атаковать Гудериана, рвущегося в тыл Киевской группировке. В октябре попал в котел под Вязьмой и чудом смог вывести часть сил из окружения. Дважды был ранен и нигде не добился серьезного успеха.
Одним словом, вы считаете Еременко слабым командиром.
В сравнении с генералом Рокоссовскимбезусловно. Он инициативный и думающий генерал, всегда стремящийся найти способ решения стоящих перед ним проблем. Наступая на северном фланге, он сумел добиться успеха, хотя ему противостояли немецкие войска, в отличие от генерала Ватутина, чьим противником были исключительно румыны. Из-за густого тумана русские не могли использовать авиацию и в полную силу артиллерию, но это не помешало Рокоссовскому ударами танков и пехоты взломать и расчленить нашу оборону, подобно ударам кинжала.
Благодарю вас, Шульц, я хорошо знаю, как воюет генерал Рокоссовский. Бьюсь об заклад, что для прорыва нашей обороны он сначала сосредоточил огонь на внешней линии обороны, и перенес его вглубь только с подходом к передовым траншеям своих танков и пехоты. А также выкатил на прямую наводку орудия, и они уничтожали наши точки обороны, не подавленные огнем. Я прав? Манштейн вопросительно посмотрел на Шульца.
Как всегда, экселенц. Все так и было, фельдмаршал удовлетворенно кивнул головой и склонился над картой.
Фюрер требует, чтобы мы нанесли по противнику два удара силами группы генерала Гота и Холлидта, но, как всегда, дает мало сил. Поэтому будет правильно нанести один удар, который должен поддержать генерал Паулюс.
Этот удар вы намерены нанести на севере, против Рокоссовского? спросил Манштейна начальник оперативного отдела.
Почему вы так думаете, Боле?
На севере минимальное расстояние, отделяющее наши войска от 6-й армии. Один хороший удар может решить все дело.
Или погубить его. Генерал Рокоссовский наверняка в первую очередь учел этот вариант и делает все возможное, чтобы сделать этот участок своей обороны неприступным. Нет, удар мы будем наносить на юге, в районе Котельникова. Здесь у противника нет возможности перебросить войска по железной дороге, и значит, его оборона слабая. Еременко наверняка не ждет здесь нашего удара, думая, что мы изберем кратчайший путь, а мы поступим по-иному. Короткий путь не всегда лучший.
Но какая выгода от этого удара, за исключением того, что нас здесь не ждут? Не лучше ли собрать все силы в один кулак и ударить на севере?
Вы сами, Шульц, только что говорили, что Рокоссовский опасней Еременко. Зачем дергать тигра за усы и лезть ему в пасть, когда можно обойтись малой кровью? Из-за русского наступления под Ржевом нам не придется рассчитывать на большое подкрепление.
Значит, у нас нет выбора в месте наступления, с грустью констатировал генерал Шульц.
Выходит, что так, согласился Манштейн. Пусть Холлидт своими войсками отвлекает внимание Рокоссовского, а мы ударим всеми танками Гота. Прорвав оборону русских, они легко дойдут до реки Мышкова, за которой до окраин Сталинграда голая степь в сорок километров. Думаю, что совместными усилиями с Паулюсом мы сможем их преодолеть.
Фельдмаршал удовлетворенно ткнул карандашом в точку на карте и обратился к начальнику оперативного отдела:
У вас есть старый шифр, который наверняка читают русские?
Найдем, господин фельдмаршал.
Передайте им по радио Холлидту мой приказ о начале подготовки наступления на Калач, которое начнется сразу после подхода танков Гота. Пояснения пошлите с фельдъегерем под надежной охраной.
Будет сделано, экселенц, улыбнулся Боле.
Теперь относительно генерала Паулюса. На время проведения операции «Зимняя гроза» фюрер передал управление 6-й армией нам, но, зная его характер, можно не сомневаться, что ОКХ будет пытаться командовать им через нашу голову, а заодно и нами самими, недовольно хмыкнул фельдмаршал. Для успешного выполнения операции нам надо будет иметь связь с Паулюсом напрямую и точно знать о положении его войск внутри котла. Поэтому вам обоим нужно будет как можно быстрее лететь к Паулюсу и на месте разобраться в положении дел. Выяснить количество окруженных дивизий, их численность, количество боеприпасов и запасов продовольствия. Геринг обещает наладить снабжение 6-й армии, но это дело не скорых дней, и я хочу точно знать, на что я могу рассчитывать. Также постарайтесь внушить генералу Паулюсу, что он подчинен мне, и я буду требовать от него неукоснительного выполнения своих приказов. Ясно?
Так точно, экселенц.
В таком случае я вас не задерживаю и жду с докладом через сутки. Манштейн кивнул головой своим помощникам и удалился. Подготовка к «Зимней грозе» началась.
Глава IIКрушение надежд
Начальник Генерального штаба генерал-полковник Василевский по своей натуре был весьма сдержанным и осторожным человеком. Приняв участие в разработке плана операции «Уран», он воспринял решение Верховного Главнокомандующего отправить его в качестве представителя Ставки под Сталинград весьма болезненно. Никогда прежде начальник Генерального штаба не отправлялся на передовую для того, чтобы наблюдать воплощение в жизнь своих замыслов и предложений.
Маленькой толикой успокоения было то, что Сталин с таким же поручением отправил на Западный фронт своего первого заместителя генерала армии Жукова. Там он должен был наблюдать за осуществлением операции «Марс», к планированию которой он тоже приложил руку и которая должна была привести к разгрому противника под Ржевом и выходу советских войск к Смоленску.
Удачное начало операции и окружение части немецких войск под Сталинградом было незамедлительно отмечено Верховным Главнокомандующим, и из генерал-полковника Василевский неожиданно превратился в генерала армии.
Такой карьерный рост обычно вызывает радость, но Александр Михайлович по-прежнему испытывал тревогу и озабоченность, так как следующим этапом его присутствия на фронте было осуществление операции «Сатурн», являвшейся логическим продолжением «Урана». Её суть заключалась во взятии Ростова силами трех фронтов и окружении всей вражеской группировки на Кавказе.
Замысел был смелым и решительным, но, как любой большой замысел, был сопряжен с серьезными трудностями. Первая из них заключалась в том, что, вопреки ожиданиям, разгромленные наголову румыны не обратились в паническое бегство до самого Ростова, а смогли удержаться и отразить все удары советских войск. Создав, таким образом, некое подобие линии обороны перед армиями Юго-Западного фронта генерала Ватутина.
Второй трудностью было то, что окруженные дивизии противника оказывали упорное сопротивление советским войскам, и все попытки отбросить их вглубь кольца окружения не приводили к успеху. Создавалось впечатление того, что враг сумел оправиться от неожиданности и всячески старался перехватить наступательную инициативу из рук советских войск.
Следует отметить, что столь масштабный прорыв фронта и окружение немецких войск под Сталинградом были первым удачным моментом в истории Красной Армии. Все прежние прорывы вражеской обороны и окружения его дивизий имели исключительно тактический характер. Даже знаменитое контрнаступление под Москвой уступало по своим размерам и значимости контрнаступлению под Сталинградом.
Наблюдая за событиями на этом участке фронта, генерал Василевский как никогда прежде остро ощущал это, равно как и правдивость утверждения о том, что мало одержать победу, надо ещё суметь удержать её результаты. Не имея подобного опыта проведения операции такого уровня, он был вынужден действовать с максимальной осторожностью и предусмотрительностью.
После того, как войска Донского и Сталинградского фронтов замкнули кольцо окружения, Василевский покинул штаб Юго-Западного фронта и переместился в штаб Сталинградского фронта генерала Еременко. Причин для подобного переезда было несколько. Во-первых, выполнение операции «Сатурн» можно было провести только силами трех фронтов, и значит, нужно было как можно быстрее развязать себе руки с врагом, окруженным под Сталинградом. Во-вторых, из штаба Еременко Александру Михайловичу было удобней наблюдать за действиями врага как под Сталинградом, так и на Кавказе, и, в-третьих, Василевскому было комфортнее работать с Еременко, чем с Рокоссовским.
Человек, с первых дней своего назначения на пост командующего фронта заявивший, что ему не нужна помощь со стороны представителя Ставки Жукова, вряд ли бы стал смотреть в рот начальнику Генштаба, как это делал Еременко.
Стоило только Василевскому высказать мнение, как комфронта сразу же с ним соглашался. Тогда как всякий раз, общаясь с Рокоссовским, начальник Генштаба был вынужден обосновывать и доказывать генералу правоту своих решений. Так, словно он был не членом Ставки ВГК, а лишь её представителем, что вызывало в душе генерала недовольство.
Подобное недовольство вызывал у Василевского и тот факт, что, послав его на фронт воплощать одобренный план операции, Верховный постоянно контролировал все действия начальника Генштаба, требуя от него каждый вечер подробный отчет о положении на фронте, и всякий раз делал Василевскому замечание, когда отчет был подан не вовремя или в нем выявлялись неточности или ошибки.
Одним словом, Верховный Главнокомандующий тщательно бдел своего посланца. Вот и в этот раз не успел Александр Михайлович подтвердить свое прибытие в штаб комфронта Еременко, как раздался звонок по ВЧ.
Здравствуйте, товарищ Михайлов (позывной Василевского), прогудела трубка голосом Сталина. Как обстоят у вас там дела?
Все хорошо, товарищ Васильев (позывной Сталина). Прибыл к товарищу Еремину, чтобы на месте решить вопрос о скорейшем завершении операции «Уран».
Вы уверены в том, что вам вместе с товарищем Ереминым удастся это быстро сделать?
Думаю, что совместными усилиями мы сможем решить эту задачу.
Ничего не имею против коллективного творчества, но прошу учесть, что противник не будет сидеть сложа руки, ждать ваших действий. По всем данным, он уже пришел в себя, и в самое ближайшее время следует ожидать с его стороны попыток переломить положение в свою пользу.
У вас есть сведения о наступательных намерениях немцев? разом встрепенулся Василевский.
Нет, товарищ Михайлов, честно признался Верховный, но не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять это.
Сталин перестал говорить, давая возможность генералу высказать свое мнение на этот счет, но Василевский молчал, и тогда вождь заговорил сам.
Как вы относитесь к предложению товарища Костина передать ликвидацию окруженного противника одному из фронтов, поручив другому начать наступление на Ростов? С передачей, естественно, этому фронту части соединений, задействованных на внешнем периметре окружения.
Резко отрицательно, товарищ Васильев, самым решительным голосом, на какой он был способен, заявил Василевский. Подобное решение, вне зависимости от того, кому поручат добивать окруженную группировку, а кому прикажут наступать на Ростов, будет несправедливо для любого фронта. Ведь оба они дрались с противником, вносили свой вклад в его окружение.
Думаю, что вы ошибаетесь, товарищ Михайлов. Сейчас идет война, и абсолютно не важно, кто завершит «Уран», а кто продолжит «Сатурн». Смею вас заверить, что в случае успеха славы хватит на всех. Или у вас возникли сомнения относительно успеха «Сатурна»?
Нет, товарищ Васильев, поспешил успокоить Верховного Василевский. Просто, зная характер товарища Еремина, он наверняка обидится, если его фронт будет отстранен от разгрома противника.
Обидится! Чистый детский сад, недовольно громыхнула трубка. Если у вас нет других аргументов, будем считать, что обсуждение этого вопроса завершено. Ждите решения Ставки. До свидания.
Как и предвидел Василевский, известие о разделении функции фронтов вызвало бурную реакцию у Еременко.
Нет, ну как это понимать?! Мы немцев за Волгу не пустили! Мы, можно сказать, зубами фашистов на берегу остановили, а доколачивать их будет Рокоссовский! Где справедливость?! возмущался комфронта, и с ним был полностью солидарен член Военного совета Хрущев.
Форменное безобразие! Я обязательно буду разговаривать с товарищем Сталиным по этому вопросу. Это политически неправильное решение, пообещал генералу Никита Сергеевич, но, к его огромному разочарованию, Ставка четко разделяла политические вопросы и военные интересы. Когда член Военного совета фронта дозвонился до Верховного, тот посоветовал ему полностью сосредоточиться на подготовке проведения операции «Сатурн».
Завершать операцию «Уран» и добивать окруженные войска противника будет Рокоссовскийэто вопрос решенный, и приказ Ставки по нему вам уже отправлен. Не будем устраивать состязание двух фронтов, кто быстрей разобьет окруженных в Сталинграде немцев. Когда у одного дела два ответственных лица за его исполнениеэто серьезно мешает делу. Будет лучше, если вы с товарищем Еременко направите всю свою кипучую энергию на разгром прикрывающих Ростов румын и немцев. За это партия и Родина скажут вам огромное спасибо, отрезал Сталин, и, почувствовав решительный настрой вождя, Хрущев не стал будить лихо и спорить с Верховным.
Видя, что решение Сталина о разделении двух фронтов окончательное и обжалованию не подлежит, генерал Василевский позвонил в штаб генерала Рокоссовского.
Товарищ Костин, вы получили приказ Ставки о том, что штабу вашего фронта поручена ликвидация немецкого котла под Сталинградом? холодным голосом поинтересовался у генерала начальник Генерального штаба.
Холодность эта была порождена тем, что, предвидя передачу его фронту ликвидации окруженного врага, Рокоссовский отправил в штабы армий Сталинградского фронта, чьи дивизии образовывали внутренний фас кольца окружения, своих представителей. Сделано это было под предлогом лучшей координации действий двух фронтов. Когда об этом доложили Еременко, он принялся бурно возмущаться, но своих представителей в штабы Донского фронта так и не послал.
Василевский также считал, что командующий Донским фронтом торопит события, и вот оказалось, что Рокоссовский был прав в своих действиях.
Знаю, что положение дел на южном фасе окружения вам хорошо известно, поэтому хочу знать, где и какими силами вы намерены наступать?
Здравствуйте, товарищ Михайлов, спокойным и будничным голосом ответил комфронта. Приказ Ставки я получил два часа назад, и полного плана действий у нас пока ещё нет. В общих же деталях могу сказать, что мы намерены двумя ударами с севера и юга рассечь группировку противника на две части, занять их основные аэродромы. После чего добить её по частям.
Какими силами вы намерены осуществить свои намерения? Согласно тем сведениям, что я располагаю, армии вашего фронта понесли серьезные потери при прорыве обороны врага, и для нанесения удара с северного фаса окружения они ещё не готовы.
Если вы намерены поручить главную роль по взлому обороны противника армиям южного фаса, то я сразу предупреждаю, что положение у них тоже далеко не блестящее. Все они нуждаются в пополнении, которое поступит в лучшем случае к концу декабря.