Вот и сейчас все сотрудники факультета иностранных языков собрались на конференцию, посвященную докладу о происхождении басков. Они выслушали несколько докладов, представленных генетиками и завязалась бурная дискуссия.
Глава кафедры древних языков Нефер Тарик выражалась жёстко и категорично:
Я абсолютно не согласна с данными выводами. Как в таком небольшом отрезке времени может образоваться нация, устойчивый генотип? Я думаю трехсот лет недостаточно, чтобы делать подобные выводы! К тому же получается, что в появлении целого народа виноваты мы, случайные прохожие!
Дорогая Нефер, хоть я являюсь вашим непосредственным заместителем, всё же сочту возможным сказать: если появление данного генотипа на вверенной нам территории уже подтверждено, и народ по нашей вине говорит на баскском, то можно с уверенностью утверждать о его происхождении, и именно сейчас, и именно по причине присутствия здесь Атлантиды! убеждал её Сидон.
Получается по-вашему, многоуважаемый Сидон, что телега бежит у нас впереди лошади. Народ появился в прошлом из-за генетической связи с людьми будущего. А если бы мы не переместились во времени? задала вопрос в лоб Нефер.
Тут возможны только два варианта. Причины возникновения басков находятся или в будущем, или в прошлом. Происхождение народа в прошлом в результате естественных причин не найдена; зато его появление в результате нашего вмешательства уже доказано! аргументировал он.
Вы хотите сказать, если мы вернемся в своё время, а баски останутсяони определятся в истории раз и навсегда?
Думаю, да.
А если мы вернемся раньше чем отправились? Возможно ли стирание всех результатов? посмотрела Нефер в сторону Симонова.
Все наши знания о перемещениях во временичисто теоретические. И теоретически возможно уничтожение всего, что мы тут создали, ответил он на её вопрос.
В таком случае этого нельзя допустить! раздались множественные голоса из зала.
А как же люди? Множество людей! крикнул кто-то.
Хорошо, что этот вопрос был поставлен вовремя. Я учту всё сказанное, непременно, как бы утешая и подбадривая присутствующих сказал Георгий.
Обсуждение длилось целый день. И к вечеру все уставшие собрались на ужин в зале столовой. Сидон отыскивая взглядом Нефер подошел к её столику с подносом.
У тебя свободно? спросил он скорее утвердительно.
Занято! резко ответила она.
И кем же? удивленно спросил он.
Мной же, сказал рослый, молодой мужчина с кафедры генетики, который только подошёл к столу.
Рональд? Не знал, что у вас с Нефер есть общие интересы.
У мужчины с женщиной всегда найдутся общие интересы, с хитрой улыбкой заявил Рональд.
Рональд присел за столик. Но Сидон не сдавался. Он взял дополнительный стул у соседнего стола и поставил на столик свой поднос.
Эта проблема с басками оказалась довольно забавной. Я так подумал, здесь, в прошлом можно создать всё, что когда-либо было упомянуто в истории и мифологии, и оно не будет противоречить правде! с нездоровым задором начал Рональд.
Например? с неохотой вступила в разговор Нефер.
Например, кентавров или сфинксов. Минотавра или гигантского кальмарапросто простор для творчества!
Нефер чуть приподняла носик и с ним градус высокомерия. Сидон ухмыльнулся, но промолчал. Рональд не унимался и продолжал безбожно фантазировать. Иногда он брал руку Нефер и спрашивал её о чем-то, приговаривая: «Вы согласны со мной дорогуша?». Нефер одёргивала руку в непонимании. Видимо она думала о своём, впрочем, как и Сидон. Сидон и Нефер ели молча под неугомонный поток словоизлияний, исходящих от Рональда. Нефер встала первой. Рональд, не долго думая, встал следом за ней.
Сидон положил себе на тарелку слишком много чечевицы и теперь как рачительный хозяин пытался доесть её до конца. Только оставив тарелку чистой он поднялся.
Благодаря Рональду, или из-за него, остался нерешенным один вопрос, и после ужина Сидон не спеша пошёл к апартаментам Нефер.
Ещё на лестничной площадке двумя этажами выше он услышал обрывки резких слов, сказанных кому-то:
Прошу не распускать ваши руки
Дверь наверху хлопнула. Он поспешил. Войдя в коридор с лестничной клетки, он увидел в сумраке длинной анфилады два силуэтамужской и женский. Это Нефер шла тёмными переходами Института. По пути она останавливалась, постоянно давая понять человеку, идущему по пятам, что недовольна. Однако тот не отставал. Сделав неожиданный рывок он прижал её к стене и вызвал шквал неконтролируемого гнева:
Я просила не дотрагиваться до меня!
Нефер оттолкнула его. Мощный Рональд, крепко стоял на ногах, но всё же сделал пару шагов назад, теряя равновесие.
Он тоже, не приняв отказа, пришел в ярость и решительно двинулся вперед на «покорение холодной вершины». Трудно представить, что бы случилось, если между ними не встал подбежавший в три скачка Сидон. Он загородил Нефер широкой вздымающейся грудью и продемонстрировал взгляд полный немой решительности.
Рональд, скривив недовольное лицо молча отвернулся и быстро отправился прочь.
Почему я должен защищать Вас? Я же не охранник, не муж и не жених, иронично произнес он, слегка повернув голову в сторону ошеломленной женщины.
А как иначе, Сидонушка? Ты же мужчина! дрожащим голосом ответила Нефер.
СидонушкаСидонушка, где твоя женушкапрошептал он себе под нос.
Не начинай, поставила ладонь в виде блока Нефер.
Сидон махнул рукой и повернулся, уходя.
Следующий день он ходил хмурый и серьёзный. Так всегда было после стычек с Нефер. Их развод стал для него тихой, личной драмой. Год прошел после свадьбы, и накануне годовщины она вдруг заявила о разводе.
Что случилось? Ты была со мной несчастна? спрашивал сотый раз шокированный, убитый горем Сидон. Он добивался благосклонности Нефер пять лет, и почти год был на седьмом небе от счастья, пока в одночасье не свалился с небес на землю. Ему казалось и Нефер была счастлива тоже. И вот!
Я мечтала о ребёнке, сухо и категорично заявила ему первая красавица Института Времени. Мне скоро сорок и я не могу ждать.
Сидон был бесплоден. Он знал об этом, но для него неожиданностью было желание Нефер. Ни разу не слышал он от неё о ребёнке. Он думал, что Нефер целиком и полностью посвятит жизнь науке и только науке. Как он.
Боль. Депрессия. Примирение. Они договорились никогда не поднимать вопрос об их отношениях. Никогда. И Сидон держал слово.
Вы приготовили новую программу курса? обратилась она к Сидону. Сидон молча подал бумаги и сел у другого конца длинного стола её кабинета.
Сколько у нас преподавателей? холодным, деловым тоном продолжала она.
Совсем немного. Но основные языки мы дать можем. Многие будут вести сразу несколько курсов, как и раньше.
Занятия должны идти строго по расписанию.
Согласен. Но что касается меня
Тебя? посмотрела Нефер сухо и невозмутимо.
Я хочу отправится в экспедицию. Собирается приличная командабольше тридцати человек в МесопотамиюЧерез Тунис и Египет, южным берегом Средиземного моря. Я иду с ними. Через неделю. Я ухожу из Атлантиды.
А кто будет работать? И почему Месопотамия? Это так далеко! вдруг растеряно произнесла Нефер.
Я хочу далеко там колыбель мира. Можно проследить, как появился первый человек, первый город, первая настоящая цивилизация. Увидеть с чего всё начиналось
Молчание длилось неприлично долго.
Решил, значит решил. Передай дела Роз, как отрезала Нефер и, отстукивая деревянными каблучками, вышла из кабинета.
Глава десятая. Время разбрасывать камни
Население Атлантиды увеличивалось в арифметической прогрессии каждые сто лет. Цивилизация процветала и уже не могла удержаться в пределах заданной территории.
Первые поселенцы смотрели на Атлантиду как бы со стороны. У атлантов появились дети, потом внуки, потом правнуки, а потомтрудно было понять, кто кому и кем приходится. Каждый из «бессмертных» атлантов считал их своими детьми. Даже если сам не родил никого. Просто они присутствовали при рождении этих детей, думали как их накормить, вырастить, как передать им свои знания. Они создавали мир, в котором предстояло всем жить. Поэтому считали себя полноправными родителями. Заботились и любили этих детей. В то же время дети атлантов считали их праотцами, богами, сидящими высоко на пьедестале дней, и дети проходили мимо богов длинной дорогой процессийот рождения до старости. В то время как «боги» наблюдали за ними, не старея.
«Боги» уставали. Уставали жить, ждать. Они устали переживать, принимать решения. Они отчаялись вернуться домой. Сделано было немало. Георгий и его команда научились управлять временем. Они свободно перемещались и назад и вперед, в пределах небольшой заданной траектории, но вернуться домой они не могли. Подняться так высоко во времени Атлантиде по прежнему не хватало мощности. Первый раз их скачок был инициирован всплеском электромагнитного поля земли. Произошла частичная инверсия магнитного полюса и переход во времени синхронизировался с этим глобальным событием. Магнитный всплеск был остаточным, поэтому им удалось избежать полного провала до момента инверсии. Иначе могла произойти катастрофа и Атлантида погибла бы, даже не поняв того, что же с ней произошло. Теперь, чтобы выбраться, им был нужен новый толчок, который сможет выбросить их наверх. Но был и второй рискованный вариант. Вернуться назад во времени и снова синхронизировать мощность установки с силовым полем инверсии. Но риск он и есть риск. Малейшая неточность в расчетахи их может затянуть в смертельную ловушку. Принять это решение они не могли.
Но и сидеть на месте сложа руки в этой точке вселенной, как в тюрьме, атланты тоже больше не могли. Они стали уходить, расползаясь по миру под предлогом научных исследований, экспедиций. Если вначале такого явления причиной было разрастающееся вширь население Атлантиды, то через триста лет среди отплывающих на материк всё чаще появлялись «бессмертные».
Чтобы скрасить свою тоску они отправлялись туда, откуда произошли их предки. Так китайцы стремились в Азию, европейцы в Европу, ещё поглощенную льдами. Греки отправлялись в Грецию, на теплые берега Срединного моря, где уже должны были зародиться первые ростки цивилизации
Каждая группа путешественников была сбита по национальному принципу. Даже здесь, в Атлантиде, люди объединялись в группы и составляли небольшие анклавы. Разрастаясь, такой анклав покидал Антлантиду в поисках своей исторической родины, неся историю, культуру и язык своего народа, тщательно преподанный им здесь, в Атлантиде, учителями. Черпали информацию из книг, впитывали как губка, зазубривалиэта история была им интересна.
Это же была история будущего! Они не были в будущем, да и прошлого у них не было тоже. От этого они тянулись к таинственным и, казалось, таким нереальным книжным знаниям, любовно и аккуратно воссоздавали историю такой, какой узнали из книг. Многое, конечно, терялось и рассеивалось, как дым в коридорах времени. Историясамая неточная из наук, самая не объективная: покрытая белыми пятнами карта нашего происхождения.
История во все времена подвергалась искажениям в угоду правителям и странам. Записывалась в анналы и хроники живыми людьми, обладающими своим собственным, субъективным мнением и индивидуальным взглядом на события. А поэтому всячески искажалась. Датировки часто были крайне не точными: ведь в древности все пользовались своим летосчислениемкто по солнечному календарю, кто по лунному. Календарный год разнился от 280 до 365 дней в году и к рождеству Христову у всех на календарях стояли разные даты, как в прочем и после тоже. Всё это создавало полную неразбериху, которую разгребают до сих пор.
Да и что есть «история»? Это наука о способах и средствах жизни в разные времена, о философии, социологии, материалах и технологиях. О технике, политике, власти. История человечестваэто всё о человеке и способах бытия во все времена. До недавнего времени в распоряжении историков были только раскопы, а в раскопахмогильники. Именно по захоронениям изучали историю, по той стороне жизни которая зоветсясмерть. Объективны ли выводы о жизни, рассматривающие противоположную её сторону? Подтвердить или опровергнуть все предыдущие выводыэто как раз и предстояло Атлантиде. И атлантийцы начали исполнять эту задачу, стоявшую перед ними, методом прямого наблюдения.
Первая экспедиция ушла в Месопотамию с Сидоном, вторая следом Европу в страну басков. Следующая отправилась на северо-восток к берегам Черного моря и далее на восток вплоть до Китая.
Не прошло и ста лет, и Нефер, не выдержав одиночества, отправилась в Месопотамию с другой командой. Её возглавил Базилус, бывший заместитель Антония Фасулаки. Они собирались пойти в междуречье другим путём, минуя Италию, Грецию и Турцию. Но Нефер согласна была и на это. Не то, чтобы она страдала и плакала в отсутствии Сидона, но что-то похожее на тоску не давало ей покоя. Ей стало привычным его присутствие рядом, и теперь будто часть её отделилась. Ампутирована безболезненно, умелым хирургом, осталось лишь неуловимое и довлеющее чувство тревогибыло и нет чего-то важного. Чувство потери. Захотелось бежать и искать.
А ещё немного погодя, стоя на причале, Георгий Симонов провожал ещё одну группу отплывающих на север. Команда единомышленников, вечно несогласных с методами правления в Атлантиде, решились идти вдоль северных берегов Европы, исследуя береговую линию к полуострову Ямал. Долгое время ученых беспокоили находки стоянок древнего человека на полуострове времен мезолита. В экспедиции собрались многие заинтересованные данными исследованиями люди: индусы, поддерживающие теорию происхождения ариев с северной прародины. Англичане, в древности сложившие свои легенды и сказания о таинственной северной земле, и русские, как костяк всей группы. У них тоже был свой особый интерес.
Может с нами? Колесов положил руку на плечо Симонову.
Ты же знаешь, на мне груз ответственности, нужно закончить работу. Да и Вероника проснется, а меня нетне могу, оправдывался тот.
Понимаю. Ну давай, надеюсь мы ещё встретимся!
Пока, Колес, грустно ответил он.
Пока, земляк! крикнул он, уже на ходу запрыгивая на борт корабля.
Однако время отправления выбрано было крайне неудачнонаступала осень, сезон штормов.
Глава одиннадцатая. Эвридика
С маленькой бледной девчушкой нянчился весь институт. Лет до пяти это эфирное создание баловали буквально все. Сколько времени проводил с ней Георгий сказать было трудно, хорошо если спать укладывал, тихо напевая колыбельную из своего далекого детства. Имя придумывали тоже хором. Однажды кто-то назвал её Эвридикой, только покинувшей пределы Аида: хрупкую, невесомую, похожую скорее на тень, а не на живое полнокровное создание.
Имя Эвридика прижилось. Когда нужно назвать по имени, а имени нет, в голову приходит самая подходящая картинка, ассоциация. Девчушке был год, а у неё всё не было имени. Её звали то малютка Вероники, то Симонова дочь, то ещё как. А после того, как впервые кто-то назвал девочку Эвридикой, всё чаще именно это имя всплывало в виде ассоциации.
Симонов, нельзя ребенку без имени. Она же формирует своё я, возмутилась Нефер бездействию Георгия.
Все зовут её Эвридикой. Это созвучно с именем матери. Пусть будет. В её сознании пока эти слова малоразличимы и она не заметит подмены. РешеноЭвридика! утвердился наконец Георгий и пошел к ректору зарегистрировать, наконец, малышку.
День Эвридика проводила в яслях, а потом в саду. Георгию не доставало времени общаться с дочкой. Все силы он тратил на машину времени. Он отрабатывал на ней чувство вины, из-за которого с трудом общался и смотрел в глаза сослуживцев. Он хотел всё быстрее исправить. «Ребенок ещё маленький, и я всё успею. Есть только я и она. Мы проводим вместе вечера, едим вместе. Этого достаточно. Всё будет хорошо», думал он раз от раза, оправдывая свое отсутствие на детском празднике или не успевая забрать девочку из сада. Все сотрудники его лаборатории по очереди забирали и водились с малышкой, когда могли. Бывало приводили её в лабораторию, и Георгий садил Эвридику на загривок, включая и выключая приборы, рисуя формулы на доске, размышляя вслух, разговаривая с самим собой.
Время летело, как обычно, стремительно, и уже в десять Эвридика стала «самостоятельной». Не в том смысле, что могла жить одна, во всём себя обеспечивая, а в том, что вставая утром могла сама собраться и уйти, позавтракав у подружки. Пообедать у приятеля, оставаясь на ночевку у другой своей знакомой. Георгий искал её по всей Атлантиде чуть ли не ежедневно, поднимая на уши всех одноклассников и знакомых. Заставлял Эвридику завтракать и ужинать дома. Неумело готовил пищу и ждал её за столом. Ругал, если снова приходилось оббегать знакомых, не дождавшись девчушку ко сну. Он настаивал, она отталкивалась. Он злилсяона плакала и отдалялась. Георгий понимал, насколько она хрупкая и ранимая, оказывая своё родительское давление, видел, как она испуганно съеживалась и сопротивлялась. Но как ещё можно убедить ребёнка и заставить поступать правильно? «Она ещё мелкая и ничего не понимает, я отец, должен научить, проконтролировать, заставить!» думал он.