На корабли были загружены снаряжение, плотницкие инструменты, подковы, гвозди, скобы, топоры, запас холодного и огнестрельного оружия, походные палатки, котлы, полевые кухни и хлебопекарни. Провиантские припасы в виде галет, сухарей, солонины, копчёностей, муки, крупы, водки, пива и фуража для коней.
Отдельной статьёй шла артиллериясорок 3фунтовых чугунных «единорогов», девять 12фунтовых бронзовых орудий и три 2пудовых бронзовых осадных «единорога». А в комплект к «единорогам» шли пушечные лафеты, запасные, оббитые железными полосами колёса, ядра, картечь двух видов, картечные гранаты, шрапнельные бомбы для осадных орудий, запальные трубки и порох.
Сорок пять разноразмерных дощаников и купеческих лодий и двадцать галер требовали для собственного обслуживания и ремонта запасные снасти, парусину, уключины, верёвки, конопать, смолувсё это тоже должно находиться на кораблях.
Короче говоря, голова шла кругом от всего этого походного хозяйства! Хорошо ещё, что всё это мы будем перевозить на речных судах, а не тащить в тележных обозах по непроходимым дорогам!
Построить быстро столь многочисленный речной флот удалось благодаря налаженному ещё с прошлого года производству унифицированных деталей каркаса, днища и обшивки. Кораблестроители просто соединяли уже готовые детали, процесс напоминал сборку модели из детского конструктора. Так, для сборки галеры нужны были только две разновидности каркасных деталей и 240 деревянных деталей. Этот принцип работал великолепно. Достаточно просто соединить необходимые детали правильным образом, чтобы быстро получить отличный корпус. Сам «набор» деталей возник в результате практических ходовых испытаний построенных в прошлом году галер, транспортногрузовых дощаников и тщательных математических расчетов.
Торговая площадь и набережные с обоих берегов Днепра были под завязку набиты смоленским людом. Всем им было любопытно посмотреть на отбытие в ратный поход войск их нового молодого правителя. Взоры горожан также притягивали к себе необычность доспехов, вооружений и жёлтых надоспешников с чёрными крестами.
А вообще, я с удовлетворением отмечал, что жизнь в Смоленске окончательно вошла в мирное русло и потекла своим привычным чередом. Все так же бойко велась торговля, задымили заводы, а причалы начали заполняться судами иностранных торговых гостей. В окольном городе стало намного безопаснейвоенные патрули и днём и ночью сторожили покой горожан, гарантируя всем законопослушным подданным смоленского государя спокойствие, закон и порядок.
Головы обнажить! скомандовал Клоч, пропуская вперёд смоленского епископа.
Пехотинцы и стоящая поодаль «посоха», поснимали свои шлемы и подшлемники.
К строю подошла группа священников во главе с владыкой. Один из монахов нёс перед Алексием чашукропильницу со святой водой. Алексий лично окунал в чашу кропило, поднимал руку и с усилием, крестнакрест, махал кропилом на замерших в строю воинов.
Храни вас Господь, благословлял людей епископ на воинский поход. Храни Господь. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа владыка со своими присными медленно прошёл вдоль всего строя, щедро окропляя шеренги ратников святой водой.
По завершении процедуры воины перекрестились на главы Успенского собора и, под колокольный звон, обратно надели свои головные уборы.
На мне скрестились ожидающие дальнейших распоряжений взгляды высшего командного состава.
«По коням»! лаконично скомандовал пехотным полковникам, заметив непонимание на их лицах, добавил:Отчаливаем!
Командиры сразу засуетились, разбили своих пехотинцев на ротные колонны, и повели их к ожидающим погрузки судам. Далеко им идти не пришлосьгалеры с дощаниками стояли у причалов или просто на мелководье у необорудованного берега. Суда, зачаленные за вкопанные ряжи пристаней, мелко покачивались на раздуваемой течением волне.
Чтобы не допустить возникновения путаницы, все суда были заранее закреплены за конкретными подразделениями. А для наглядного обозначения принадлежности того или иного судна на остриях мачт были вывешены жёлтые вымпелы с номерами и литерами обозначающими роту. Эта же информация, выведенная краской, дублировалась на бортах судов.
Сопровождаемый свитой я быстро взлетел по широким сходням, поднявшись на борт своей галеры. Пехотинцы третьей роты первого полка, с которыми нам предстояло совместное плавание, уже разместились за галерными вёслами. Опустевшие пристани начали занимать просачивающиеся сюда гомонящие толпы народактото плакал, ктото крестил речную флотилию, ктото веселился.
От причальной стенки и от вкопанных на берегу ряжей отряды смоленских ополченцев, под командованием оставшегося на хозяйстве в столице Перемоги, стали отдавать швартовые.
Вот он, момент истины настал! На моей флагманской галере вверх по мачте взмыл специальный флажной сигнал и одновременно с ним раздался холостой выстрел из пушки. Условленные сигналы немедленно сработали и собранная у стен Смоленска речная армада начала дружно отчаливать от родных берегов. Экипажи заработали вёслами, на палубах стали расправлять паруса, ловя в них попутный западный ветер.
Пристани, Торг, да и вообще днепровские берега разразились, словно гром небесный, оглушительными криками и ором. Люди все повскидывались и, что есть сил, замахали пустыми руками или же зажатыми в руках шапками, платками и платочками, провожая начавший вспенивать вёслами воду флот.
Глядя на раздувающиеся паруса, поднимающиеся и опускающиеся вёсла я думал о том как долго готовился к этому дню и часу, обучая людей, создавая невиданные прежде войска, перевооружая их и облачая в новые доспехи, непрерывно создавая и развивая промышленную базубез которой ничего бы этого вообще никогда не состоялось! Сил и средств было затрачено немерено! Первые обнадёживающие результаты, в виде разгрома под Смоленском неприятельских сил, уже есть в нашем активе. Теперь остаётся выяснить, насколько моя армия мобильна и как она себя проявит, сражаясь вдали от дома.
Глава 8
Из крови, пролитой в боях,
Из праха обращенных в прах,
Из мук казненных поколений,
Из душ, крестившихся в крови,
Из ненавидящей любви,
Из преступлений, исступлений
Возникнет праведная Русь.
Я за нее за всю молюсь
И верю замыслам предвечным:
Ее куют ударом мечным,
Она мостится на костях,
Она святится в ярых битвах,
На жгущих строится мощах,
В безумных плавится молитвах.
Ростислав Мстиславич был в гневе, плохо сдерживаемая ярость буквально клокотала в нём. Мало того, что захват великокняжеского смоленского стола провалился, так его сыновец (племянник) посадил свои смердьи полки в лодьи и поплыл с ними на восток, вверх по Днепру. Но окончательно его добило сегодняшнее известие о предательстве собственных бояр, сбежавших к смоленскому князю. Их и выжилото всего с гулькин носменьше десятка, остальные погибли под стенами Ильинского конца. Здоровых дружинников тоже малосемь десятков, и как, спрашивается, с такими ничтожными силами воевать с Владимиром? Придётся срочно горожан с окрестными смердами (по примеру ненавистного Владимира) исполчать, чай хватит сил отсидеться в осаде, если не за городским частоколом, то за крепкими дубовыми стенами детинца. О сражении в открытом поле Ростислав Мстиславич даже не помышлял. Его последней надеждой был вяземский князь Владимир Андреич, а точнее, дорогобужский князь до самого последнего момента надеялся на помощь, вроде как обещанную владимиросуздальскими князьями.
Не прошло и трёх суток с момента отплытия из Смоленска, как речная флотилия дошла до Дорогобужа. Галеры были способны и за день добраться до места назначения, но их сдерживали не такие проворные суда сопровождения.
Действовали мы в наглую. О силах располагаемых дорогобужским князем нам было доподлинно известно из сообщений, переметнувшихся на нашу сторону дорогобужских бояр.
Плацдарм внезапным наскоком заняли ратьеры, двигавшиеся все это время параллельно судовой рати вдоль берега Днепра. Пехотинцы, прикрывшись корабельной артиллерией и стрелками, сразу с нескольких галер стали высаживать десант прямо на городской причал в районе его южной окраины поодаль от городских стен окольного города. На бревенчатый помост, гремя железом, бойцы спрыгивали с мостков целыми взводами. Под их весом причал угрожающе раскачивался.
Десантирующиеся с галер подразделения сразу же устремлялись к портовым амбарам и начинали там укрепляться. За исключением редкого и неэффективного навесного обстрела из луков, иных, какихлибо агрессивных поползновений со стороны города, мы так и не дождались.
Вслед за галерами, описывая плавную дугу, к берегу стали подходить грузовые дощаники. Рулевые кораблей всем телом упирались в рукоять руля, выставляя рулевое перо под углом к речному течению. Поднявшийся ветерок стал надувать, хлопать парусами и кренить дощаники на левый борт. Опытные купеческие экипажи судов быстро спустили паруса, а гребцы стали налегать на вёсла. Один за другим дощаники стали въезжать носами в травяную кромку пологого берега.
«Посошный» полк сгружал с дощаников обоз, прочие припасы и обустраивал защищённый лагерь, обнося его рогатками под руководством «стройбата». Три строевых полка растекались по равнине вокруг города, окружая его по всем правилам «ромейской» военной науки перегородив все дороги и тропысоорудив на скорую руку некое подобие циркумвалационной и контрвалационной линий.
Полковники, комбаты, ротные на взмыленных лошадях скакали галопом между своими частями, направляя деятельность пехотинцев в нужное русло. А я, в компании конных дружинников, в течение всего дня, напряжённо следил за городскими воротами. Все ожидали вылазки горожан, но она так и не случилась.
Дорогобуж возвышался на левом берегу Днепра, был окружён рвом и земляным валом с кольями и брусьями. Город был деревянным, за исключением главной городской церкви. Детинец князя располагался на вершине холма, высотою двадцать метров, в самом центре города и тоже был обнесён деревянной стеной. Внутри города имелись хорошо укреплённые боярские хоромы, ныне, по большей части, опустевшие.
По сообщениям перебежавших на мою сторону бояр выходило, что Ростислав Мстиславич располагал, как показалось моим воеводам, значительными для обороняющейся стороны силами: семью десятками дружинников и двумя тысячами ополченцев, собранных не только из числа горожан, а со всего удела. Меня эти цифры не очень впечатлили, но я предпочёл перестраховаться.
Государь, надоть град сей брать «облежанием», на военном совете вещал воевода ратьеров Злыдарь. Если верить боярамперебежчикам, запаса еды в городе хватит не больше, чем на месяц. Начнётся голодсами нам врата отворят, некуда не денутся.
Влюбятся и женятся, произнёс я вслух, вдруг вспомнив слова одной песенки.
Ась? не понял моего юмора Злыдарь.
Так присказка одна, не обращай внимания, стёр улыбку с лица и, придав ему серьёзный вид спросил. Я так и не понял, зачем нам целый месяц ждать у моря погоды, почему не хочешь штурмовать?
«Ждать у моря погоды », задумался о чёмто своём Злыдарь, хорошо сказано! Ты ведь государь сам слышал, если эти дорогобужские бояре не завирают, что силы у Ростислава очень большие, две тысячи ополченцев вооружил. Немногим меньше, чем у нас, но их вои будут сидеть в обороне, а наши лезть на стены! Поэтому мой вывод таковбрать Ростислава надо токмо «облежанием», на измор. Ну а, ежели, они вздумают за стены выйтитак ещё лучше, твоя дружина, государь, их мигом всех раскидает! Но сам понимаешь, на конях на стену не залезешь.
Что же получается, ты мои пешие полки не в грош не ставишь? с поддёвкой спросил у воеводы.
Почему же, Злыдарь говорил слегка пренебрежительным тоном, в поле они ополченцев Ростислава разгонят, особливо, если с пушками будут. А вот на стену пешцы с пушкой, также как и мы с конями, не вскарабкаются. Дорогобужцев, конечно, разобьём, но и сами кровью умоемся. Нет, государь, если ты, конечно, хочешь больше половины своей пехоты потерять, то тогда, пожалуйста, приказывай брать город «на копьё». Но токмо мыслю я, лучше месяц обождать, тогда мы и город возьмём и людишек твоих не потеряем.
Я лишь ухмылялся про себя, слушая столь наивные рассуждения воеводы. Дело в том, что некоторые наши князья и их воеводы соответственно, были весьма поверхностно знакомы с современной осадной техникой, а уж воссоздать её, в большинстве случаев, и подавно не могли. Поэтому предпочитали действовать по старинке (вязанки хвороста для заваливания рва и приставные лестницы), не связываясь с малопонятными для них метательными машинами (теми же «пороками»). Это был как раз случай Злыдаря, на поле боя онрубака хоть куда, а вот крепости брать, мягко говоря, не его конёк. Вслух же я спросил.
А ты, Бронислав, что думаешь?
Полковник 1го Смоленского полка ответил, даже не задумываясь, как о нечто само собой разумеющимся.
Государь! Зачем нам на рожон лезть? Подведём крупнокалиберные пушки, постреляем из них и вынесем ворота! Дальше боевой колонной войдём в город и из 3фунтовых «единорогов» снаряжённых картечью перестреляем там всех! Если даже дойдёт до рукопашной схваткимилости просим, наш строй, как в твоей в твоей песне «Не дрогнет в бою за Отчизну свою!»
Больно складно ты балакаешь полковник, влез в разговор Злыдарь, только одно дело в поле по мягким людским телам стрелять, а совсем другоепо твёрдым вратам! Опять же, пока будете свои пушки к воротам подводить, твоих всех пушкарей стрелами посекут. Дружина Ростислава теперь учёная, не станет на твои железки пялиться и смеяться.
Слушаем меня! решил я прервать, рискующей надолго затянуться спор, с непредсказуемыми последствиями, судя по наливающемуся нехорошим румянцем лицу Бронислава. Сделаем, как ты полковник предлагаешь, только заготовьте заранее помосты, по которым будете переправляться через ров. Осадные орудия и пушкарей прикроем мешками с землёй и досками. А в первых рядах первого штурмового батальона разместите дветри трёхфунтовки и держите их заряженными. Как пушечным огнём выломаем ворота, то их обязательно кинуться заделывать, вот вы по ним картечью и саданёте, очистив проход. Далее, как ты и говорил, боевой колонной входите в город. На том и порешим! стукнул я ладонью, прерывая, готовые сорваться с губ Злыдаря, возражения.
Его понять можно, не нравилось человеку действовать по плану какогото полковника, его же бывшего десятника, уступать «пальму первенства» всем и во все времена было тяжело.
Конечно, можно было бы просто, без всяких лишних заумствований, подорвать у ворот заряд взрывчатки, а ещё лучше специально заготовленные для этого дела петарды и ворваться в город. Но мы не ищем простых путей! Мне страсть, как хотелось испытать в настоящем деле свою осадную артиллерию.
И ещё, я пристукнул ладонью по столу, привлекая всеобщее внимание, ради всего святого, сделайте внушение своим людям. Когда мы прорвёмся в детинец не дайте им устроить там резню и разгул! Особенно, Злыдарь, это касается твоих подопечных. Никакой вольницы!
Так что же, княже, нас будут убивать, всячески сопротивляться, а мы будем их уговаривать? нахмурился Злыдарь.
Те кто оказывает вооружённое сопротивлениеубивайте, но сдающихся в плен и безоружных не трогайте! Дорогобуж станет моим городом, и он мне нужен будет не вконец разорённым и разрушенным. К тому же, я не хочу, чтобы нас ненавидели местные жители, потому как помимо прочего, из них и жителей удела, то есть теперь уже волости, я буду формировать новый пехотный полк! Этим делом займётся оставляемый здесь гарнизон 4й роты 2го батальона 1го полка. Названный мной ротный подскочил, чуть не опрокинув лавку.
Государь, так я же
Я сделал останавливающий жест рукой.
Об этом мы с тобой потом поговорим более подробно. Тебе во всём будет помогать новый наместник Дорогобужской волости, которого я назначу из числа перешедших на мою сторону дорогобужских бояр. Он будет знать все местные расклады и тебе в деле сбора рекрутов помогать.
Мои слова слабо успокоили ротного, он присел назад, сохраняя на лице всё такой же растерянный вид.
На этом я и закруглил наше совещание.
Ночёвка в лагере прошла спокойно.
На следующий день всё произошло как пописанному. Частокол окольного города не представлял для нашей осадной артиллерии серьёзного препятствия. Первыми же артиллерийскими выстрелами прямой наводкой по воротам их удалось сразу выбить, открыв прямой доступ в город. Правда, пока двухпудовые единороги пристрелялись к воротам, они проделали проломы ещё в двух местах, снеся, перемешав с землёй, деревянные колья.