Жалуется, что нет работы, что никак не найдет потерянных во время эвакуации из Новороссийска родичей. Хлеборобы участливо расспрашивают его, кормят салом, рассыпчатым хлебом. И всегда у всех один знакомый вопрос: «Ничего не слыхать такого? Скоро кончится?..»
Ну вот, и твоя книга, оказывается, хорошо известна и цитируется, прилетела ответная реплика от Петрова.
Аркадий Петрович, предложила Маргарита, может быть, вы подберете товарищу уникуму задание посложнее, чем вспомнить вольный текст?
А что, можно! отозвался Гайдар. Писатель немного подумал, после чего произнес:
Есть у меня один рассказ, я его в тридцать первом напечатал и больше никуда не включал. «Четвертый блиндаж» называется. Читали?
Читал. просто и скромно ответил. У моих родителей был четырехтомник Гайдара, зачитанный до дыр. Набрал чуть воздуху в грудь и приступил:
«Долго плакали, притаившись в углу, попавшие в беду ребятишки. Гул наверху не смолкал. Он то приближался, то удалялся. Бывали минуты перерыва. В одну из таких минут Колька полез наверх затем, чтобы закрыть верхнюю дверь. Но тут совсем неподалеку так ахнуло, что Колька скатился обратно и, ползком добравшись до угла, где тихо плакали Васька с Нюркой, сел с ними рядом. Поплакав немного, он опять пополз наверх, к тяжелой, окованной железом двери погреба, захлопнул ее и отполз вниз.
Гул сразу стих, и только по легкому дрожанию, похожему на то, как вздрагивают стены дома, когда мимо едет тяжелый грузовик или трамвай, можно было догадаться, что снаряды рвутся где-то совсем неподалеку».
И таки точно фэномэн! сделав ударение на последнем слоге, сделал вывод Евгений Петров. Атмосфера неверия улетучилась, но какое-то напряжение все-таки оставалось. И я решил рискнуть.
Товарищи! Заметьте! Тут собрались три выдающихся писателя и все Петровичи! Событие неординарное, и где-то даже мистическое. А хотите я прикину кармическую карту товарища Гайдара, и скажу, над чем он сейчас работает?
А давайте! подхватила мою игру Маргарита. Я увидел, как писатели тоже чуток расслабились.
22 января по новому стилю 1904 года в городе Льгове, время не уточните, Аркадий Петрович?
Семь часов утра было, уточнил писатель.
В семь часов утра родился Аркадий Петрович Голиков. Сатурн подрался с Водолеем, Козерог в отвале, Нептун пересек траверз Плутона в тинктуре Значится так я с умным видом нес околомистическую ахинею, поглядывая на писателей
От детской темы вы не отступите и будете писать на этот раз про подростков. Лето, дачный участок. Две группы ребятпионеры и хулиганы. Одни помогают семьям военных, другие обносят сады Добро побеждает зло Ну да, раз траверз Плутона в тинктуре
Вся компания дружно рассмеялась. Не смеялся только Гайдар.
А ведь знаете, Алексей Иванович, я сначала подумал, что вы наш с Владимиром Петровичем коллега. Убедился теперь, что это не так. Я ведь такую повесть действительно задумал. Вот только слова еще не написал. И названия не придумал. И про садыинтересная мысль, но я как-то не так думал, да Может быть, и название подскажите?
Штирлиц никогда еще не был так близок к провалу. Надо было срочно отыгрывать назад.
Ну уж это увольте, Аркадий Петрович, имя своим произведениям может дать только сам писатель. Это ж как назвать ребенкадело сугубо интимное!
И вот тут меня опять торкнуло! Это что, получается, я невольно натолкнул Гайдара на сюжетный ход с садами, да еще и подсадил идею дать повести имя сына? Блин! Надо все-таки язык придерживать Да! Тяжела ты судьба «попаданца». И главный твой принцип должен быть: «не п, ой, не мусори словами! Вот!».
Не буду говорить, что Маргариту отпустили на ответственное задание в моем сопровождении (для охраны), потому что терять такого ценного кадра «Литературка» не собиралась. Но какой-то чертик выскочил все-таки из табакерки, потому что, когда мы выходили, кабинет петрова покинул и Гайдар, так я остановил его в коридоре, уверился, что мы тет-а-тет, и произнес:
Вы, Аркадий Петрович сыну своему накажите: его сына, внука вашего пороть! Обязательно пороть! Глядишь, человек из него и получится
* * *
Первого марта сорокового года в двадцать часов и двадцать шесть минут в квартире Зинаиды Виссарионовны Ермольевой раздался звонок. Профессор, которая вымоталась на работе и чувствовала себя отвратительно уставшей, подошла к телефону не сразу. Эта удивительная женщина получила профессора без защиты диссертации, создание холерного бактериофага, разработанный ею препарат оказался эффективным при брюшном тифе и дифтерии. Сейчас в ее лаборатории отрабатывалась промышленная выработка холерного бактериофага, который должен был применяться при вероятной вспышке опасного заболевания.
Зинаида Виссарионовна? голос в трубке был незнакомым.
Да, это я. голос женщины прозвучал немного глуховато, казалось, скрывать усталость уже не было сил.
Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин.
Зинаида Виссарионовна похолодела. Она знала, что Иосиф Виссарионович имел такую привычку, звонить кому-то, задавать вопросы, иногда это были совершенно простые, ничем не приметные люди Усталость слетела с нее, как будто и не бывало.
Добрый вечер, Зинаида Виссарионовна. Как дела, сестричка?
Работаем, товарищ Сталин.
Мы следим за вашими успехами, да Есть мнение, товарищ Ермольева, что вам надо бросить все свои силы на создание препарата из плесени. По нашим данным, первые полученные результаты очень пэрспективные. У нас сложилось мнение, что вашей лаборатории надо расширяться. Сегодня принято решение о создании научно-исследовательского института. Назовем его институтом антибиотиков. И вы будете им руководить. Да Бактериофаг пусть до ума доводят коллеги. Считайте главной и неотложной задачей создание препарата из плесени. Справитесь?
Приложу все силы. твердо ответила Зинаида.
Хорошо, сестричка Думаю, что справитесь. У вас просьбы есть?
Есть одна просьба. так же твердо произнесла профессор Ермольева.
Я знаю эту просьбу, сестричка
На несколько секунд, показавшихся Зинаиде бесконечными, в трубке стало совершенно тихо.
Мы сделаем так: дадим ему ответственное и секретное государственное задание. Справитсявыпустим. Не справится, больше о нем нэ спрашивай.
«Удивительная женщина! Да! Однолюб! Уже второй раз замужем, обоих мужей арестовали, а просила бы за первого мужа, да А что, если в этом деле свести обоих ее мужей? Интересно получается, да». И Сталин поднял трубку телефона, на другом конце которого находился товарищ Берия.
А в одинокой квартире профессора Ермольевой, потомственной казачки и выдающегося ученого, еще долго горел свет. Зинаида Виссарионовна долго курила, одну папиросу за другой, но нервное потрясение еще не проходило. Сталин звонил далеко не каждому профессору. Но волновало Ермольеву не это. Когда-то у профессора Барыкина было три любимых ученика: Ермольева, Зильбер и Захаров. Оба они были в Зинаиду влюблены. Обаэто Зильбер и Захаров. Образцовый семьянин Барыкин не в счет. Зинаида полюбила красавца Льва Зильбера. Они поженились. А потом муж ее бросил. Вторым мужем Ермольевой стал Алексей Захаров. Их обоих арестовали. А она яростно боролась за возвращение одного из них. И теперь понимала, что у ее Левушки, вирусолога Льва Зильбера, появился реальный шанс выйти на свободу.
Глава двенадцатаяИ вместо сердцапламенный мотор
Чикаго. 3-е марта 1940 года
Красивая и эффектная молодая женщина, одетая несколько скромно, но с определенным шармом, в холле Конгресс Плаза отеля не задержалась, она прошла к нескольким столикам, стоявшим на улице, где расположилась, заказав чай. Ветра не было, на улице было скорее зябко, чем холодно, на стол легла маленькая белая сумочка, на которую легла пачка сигарет. Официант подбежал и ловко поднес огонь, женщина, вставившая сигарету в мундштук, закурила. Молодой симпатичный мужчина с круглым лицом, восточным разрезом почти черных глаз и полными чувственными губами, одетый в дорогой плащ модного светло-кофейного цвета, быстрым шагом пересек улицу и направился к входу в отель.
* * *
Владимир Николаевич Ипатьев в воскресное утро имел привычку поспать подольше. Всего один день в неделю. Здесь, в Америке, его православное рвение не то чтобы дало трещину, но стало отнюдь не таким, как при царе-батюшке. Отношения с Господом у генерал-лейтенанта Ипатьева были более чем сложные. Достаточно того, что рак горла, от которого его спасла германская медицина, был в те годы совершенно смертельным заболеванием. С одной стороны, произошло маленькое чудо, и кого, кроме Господа надо было благодарить за это? С другой стороныбез врачей Германии чуда не произошло. В душе каждого ученого присутствует скептик, а часто еще и атеист. Вера была результатом традиционного воспитания и определенного положения в обществе, которое он занимал. С одной сторонысоздатель химической промышленности в царской России, благодаря его усилиям за годы войны Россия увеличила производство взрывчатых веществ почти в 9 раз! За этот трудовой подвиг он и был удостоен звания генерал-лейтенанта, был произведен в академики Российской академии наук. С другой стороны, в подвале дома, который принадлежал не ему, что вы, а его младшему брату, Николаю, была расстреляна царская семья и бывший император Николай с бывшим наследником престола. К убийству гражданина Николая Романова отношение генерала Ипатьева тоже было сложным. Он неоднократно встречался с царем. И в четырнадцатом году, когда отправился с комиссией в Донбасс, чтобы наладить производство бензола и толуола из угля, и в пятнадцатом году, когда так остро стал вопрос снарядного голода, упирающийся в элементарное отсутствие возможностей несуществующего химпрома. Но ведь царю подавали докладные о таком состоянии дел задолго до войны! И ничего! А семейка Романовых? Нет, не царь, человек действительно интеллигентный, исключительно вежливый, деликатный, обходительный А эта жадная вороватая толпа его родственничков, набивающая мошну на военных поставках! Сколько они попили его крови! Сколько усилий надо было приложить, чтобы преодолеть обычный имперский бюрократический аппарат, но какие сверхусилия нужны были, чтобы пробиться сквозь ряды высокопоставленных мздоимцев! Тогда отношение Ипатьева к семейке Романовых окончательно сменилось с осторожно-верноподданного до сугубо презрительного. И весть о казни царской семьи химик Ипатьев принял с удивительным спокойствием, даже безразличием. Больше всего Владимира Николаевича удивляло то, что из всех Романовых выжить удалось самым отвратительным (по его опыту) персонажам.
Отель считался неплохим, но утром в нем было довольно зябко. Ипатьев плотнее закутался в халат, подошел к окну, на журнальном столике лежало нераспечатанное письмо. Владимир Николаевич привычно вскрыл конверт, украшенный замысловатым вензелем. Усмехнулся. Ему сообщали, что выдвинули его на золотую медаль Гиббса, причем шансы получить награду в этом году у академика Ипатьева велики как никогда. Ну да, ну да Он вообще-то четырежды академик, если разобраться в этом: Академик Санкт-Петербургской академии наук, Российской академии, Академии наук СССР, Национальной академии наук США. И еще он человек, который страстно желает вернуться на Родину.
Часы! До прихода маклера осталось чуть менее часа. Пора привести себя в порядок. Подошел к зеркалу, да, после болезни и операции изрядно похудел, но теперь вес набрал и вид его стал более чем внушительным, вот только борода и усы Куда они делись? Четырежды академик с улыбкой вспомнил «генеральскую наружность», с которой расстался почти одновременно с революцией, а после операции оставил себе небольшую аккуратную бородку. А ведь в семнадцатом Ипатьев поверил в большевиков. Бороду сбрил в знак отказа от старого мира. Немало принятию Ленина и его соратников поспособствовали хорошие отношения генерал-лейтенанта Ипатьева с генералом от артиллерии Маниковским, который много сделал для того, чтобы в России появилось нормальное производство взрывчатых веществ. По поручению Алексея Алексеевича Маниковского, Льва Яковлевича Карпова и большевистского правительства Владимир Николаевич сумел убедить ученых-химиков, которые вместе с ним входили в Химический комитет при Главном Артиллерийском Управлении царской армии начать работу на благо большевистской России. Его работу высоко оценил Ленин. Он часто встречался с видными большевикамиДзержинский, Луначарский. А еще с Троцким, который создавал и руководил Красной армией. И это ему очень сильно аукнулось
Через десять минут бывший генерал-лейтенант царской армии был уже при полном штатском параде. С сожалением посмотрел на коробку с сигарамипочти десять лет как бросил курить. Сорок минут Ипатьевы собирались снова вернуться в Чикаго. При приезде в страну Владимир Николаевич устроился преподавать в Северо-Западном университете города Чикаго. Но его бурная натура требовала научной деятельности, учитывая неплохую университетскую лабораторию, энтузиазм преподавателя и его студентов, стали появляться интересные работы в области нефтехимии. Две недели назад профессор Ипатьев получил двухсотый патент на свои изобретения в США, еще 14 патентов ждали своего одобрения, а семь только оформлялись патентными поверенными. Тогда же он начал сотрудничать с Universal Oil Products Company, а в 1936 году сделал открытие каталитического крекинга нефти. Сейчас, после того, как при его участии были созданы предприятия по производству высокооктанового бензина, Ипатьев собирался вернуться в Чикаго и продолжать преподавательскую и научную деятельность. Он уже был достаточно обеспеченным человеком, чтобы позволить себе купить приличное жилье в городе, а не мыкаться по гостиницам, даже самым комфортабельным: не так давно они с женой Варварой удочерили двух русских девочек-сирот, Анну и Софи, и уже успели к ним привязаться всей душой. На покупке дома настаивала жена Варвара, сам профессор все еще склонялся к тому, чтобы вернуться в привычную ему гостиницу за чертой города. И тут Владимир Николаевич вспомнил последнюю встречу с сыном Николаем в Брюсселе. Они встретились, как враги. Сын, который воевал с белыми против большевиков не без основания считал, что работа отца помогла большевикам одержать победу в Гражданской войне: слишком уж была показательной разница в снабжении боеприпасами Белой армии, вынужденной закупать патроны и снаряды у заклятых друзей из Антанты и большевистской Красной армии, которая даже в самые тяжелые моменты боев недостатка в снабжении не имела. На самом деле было не так, но именно это высказал отцу сын, так и не подавший при встрече руки. Потом было письмо сына с покаянием. Он принял позицию отца в том, что тот делал все на благо страны, Родины. Но но встретится больше им не судилось. На свою беду Николай изобрел средство борьбы с малярией, которое испытывал в Конго, где и умер от желтой лихорадки в тридцать пятом году. Его старший сын, Дмитрий, сложил голову в Мировую войну на Германском фронте под Вильно, в том проклятом пятнадцатом году, когда люди на фронте гибли из-за снарядного голода
Раздался звонок. Владимир Николаевич вздрогнул. Маклер должен был приехать позже, с чего бы это ему так спешить? Странно, но в дверях номера оказался не хорошо известный профессору маклер, а неизвестный молодой человек с довольно приятными чертами лица, одетый дорого и со вкусом.
Владимир Николаевич Ипатьев? спросил молодой человек на хорошем русском языке, разве что с каким-то неуловимым акцентом
Чем обязан? голос ученого прозвучал более чем недовольно.
Исаак Либерман, представился молодой человек, я сотрудник представительства British Petroleum в США. И у меня к Вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Позвольте пройти? Вы посмотрите мои рекомендательные письма?
Ну что же проходите
Владимир Николаевич посторонился, пропуская нежданного гостя в номер. Он был заинтригован. Вроде бы британские нефтяники уже закончили переговоры о покупке технологии получения высокооктанового бензина, так что вряд ли предложение их представителя может его заинтересовать, да и возвращаться в Европу Ипатьев не хотел. Слишком много неприятных воспоминаний. Слишком много обвинений в сотрудничестве с большевиками, чуть ли не обвинения в соучастии в убийстве царской семьи Цистерны помоев на его бедную голову Нет, просвещенная Европа обойдется без него. Тем более Европа британская Но вот слова о рекомендательных письмах его заинтересовали. Может быть, подал весточку кто-то из учеников Августа фон Байера или Поля Вьеля, у которых Ипатьев проходил стажировку в конце прошлого века? Но действительность превзошла все его ожидания.