Но, немного неуверенно прервала я ее, а как же свобода выбора? Я имею в виду, что если бы ты предпочла стать химиком, как твой отец? Или пекарем? Или
Кэтрин улыбнулась, но это была улыбка усталого человека. Я поняла, что ей уже не в первый раз задают эти вопросы.
Да. Но многое говорит в пользу внесения некоторых корректив еще до рождения ребенка. Сколько времени тратится сегодня на обучение детей различным навыкам, которые они не только никогда не будут использовать, но даже и не подумают использовать? Я помню, как твоя мать жаловалась, что ей никогда не понадобится умение вычислять квадратный корень, и даже когда я заставляла ее делать домашнее задание по математике, мы обе знали, что она была права. Не пойми меня неправильно, люди все еще изучают предметы, выходящие за рамки их профессии. У нас все еще есть хобби и увлечения. Но мы все заранее знаем главный маршрут к нашей основной цели, когда путешествие только начинается, мы не сожалеем о цели, и у нас нет никакого желания изменить ее. В конце концов, наша генетическая структура гарантирует, что мы будем гораздо лучше справляться с нашей работой, чем с любой другой, и выполнять ее намного лучше, чем те, у кого не было этого избранного дара.
Значит, все, чем ты являешься, было предопределено еще до твоего рождения, этим усовершенствованием?
Нет. Единственное, что изменили до моего рождения, это мой избранный дар. У меня есть некоторые природные дары от моих родителеймоя мать могла прекрасно петь, и у меня довольно хороший слух. Как и ты, я унаследовала глаза своего отца, хотя тебе повезло большеглаза Гарри гораздо ярче.
Коннор наклонился вперед и слегка прищурился, глядя мне прямо в глаза:
Очень зеленые, я не знала, был ли это комплимент и утруждался ли Коннор подобными любезностями, поэтому просто кивнула.
У меня также есть некоторые остаточные эффекты от выбранных даров, которые получили мои родители. Как и моя мать, я хорошо разбираюсь в компьютерах, Коннор насмешливо фыркнул, и Кэтрин уточнила, или, скорее, я хорошо разбираюсь в компьютерах, но не тех, что появились несколькими веками ранее моего времени. Я более чем счастлива позволить Коннору самому разбираться с архаичными грудами гаек и болтов, которые он называет компьютером.
Кэтрин остановилась, чтобы сделать глоток кофе, и снова повернулась ко мне:
Я правда понимаю твое беспокойство насчет свободного выбора, но давай пока оставим это в стороне, ладно? Не я придумала общество, в котором родилась, точно как и ты не придумывала наше, и я вполне готова признать, что у него есть свои недостатки. Я хотела сказать, что дары родителейвсе дары, избранные и естественные, передаются ребенку. Я унаследовала кое-что от своей матери, кое-что от отца, и я приобрела один особый, избранный дар, который я передала твоей матери и который она явно передала тебе, учитывая твою реакцию на медальон.
Я все больше запутывалась.
Но мама не видит света медальона.
Это не значит, что она не унаследовала дар. Просто ген рецессивный. Возможно, даже не из-за него она интересуется современной американской историей. На нее и так сильно повлиял Джим. Он был одним из тех профессоров, у которых всегда на кончике языка вертелись исторические анекдоты. Однако в твоем случае эта черта является доминирующей.
Почему ты так считаешь? спросила я. Только потому, что я вижу этот голубой свет? То есть мне нравится история, но я люблю много предметов. Я еще не решила, чем буду заниматься. Я с таким же успехом могла бы заняться математикой или иностранными языками. Или юриспруденцией.
Дело не просто в интересах, Кейт. Для многих специализированных профессий выбранный даргенетическое «усовершенствование», как ты его называешь, несет в себе способность управлять специальным оборудованием, используемым в этой профессии. Я видела тебя вчера на кухне. Ты родилась историком ХРОНОСа, как и я, хочешь ты этого или нет. Я не стану утомлять тебя всеми подробностями моей работы, продолжала она, но, в отличие от твоей матери, которая должна изучать свою область через документы и артефакты, я путешествовала по местам, где творилась история. Я специализировалась на женских политических движениях, в основном американских, в основном девятнадцатого века, хотя несколько раз путешествовала и в двадцатый век, чтобы проследить долгосрочные тенденции. Я изучала историю, наблюдая, как Сьюзен Б. Энтони, Фредерик Дуглас и Люси Стоун выступают как публично, так и говорят без зрителей, в то время как я сама маскировалась под кого-то из их эпохи. Чтобы обеспечить она взглянула на Коннора и скорчила гримасу, или хотя бы попытаться обеспечить неприкосновенность временно́й шкалы, в ХРОНОСе ограниченное число историков. Со мной работали тридцать пять, когда я присоединилась к ним в 2298 году. Я заняла место тридцать шестого, который уходил на пенсию. Этот ключ является портативным устройством, которое позволяет возвращаться в штаб-квартиру, когда наши исследования завершены. А дневники были нашим связующим звеном в этой областибыстрый способ получить ответ на любой вопрос, на который не было ответа в предварительном исследовании. На данный момент важно то, сказала она, что измененная структура генов позволила мнеи тебе, через наследственностьактивировать ключ ХРОНОСа. Или медальон, как ты его называешь. Когда я была на стажировке, я держала ключ в руке и смогла «увидеть» окрестности заданных координат, к которым меня должны были доставить. На каждом континенте есть определенное количество пунктов назначения, установленных в районах, которые, как мы знаем, были стабильными на протяжении всего рассматриваемого нами периода. Например, одной из стабильных точек в этой области является коридор в сенатском крыле Капитолия, избежавший разрушения во время войны 1812 года. Это географически стабильная точка между 1800-м и 2092-м годами.
А что произойдет в 2092 году? спросила я. Губы Кэтрин сжались в тонкую линию.
Коридор перестал быть стабильной точкой.
Даже не пытайся расспрашивать Кэтрин об этом, перебил Коннор. Она начнет донимать тебя своими «все, что тебе нужно знать».
Вернемся к медальону, сказала Кэтрин, он позволяет пользователю обследовать территорию, сделать незначительные временны́е корректировки, если это необходимо, и определить лучшее время для прыжка.
Так как же ты оказалась здесь сейчас? Ты решила остаться в прошлом? Или это был несчастный случай?
Это точно был не несчастный случай, ответила Кэтрин. Однако все было сделано для того, чтобы это выглядело именно так. Твой дедСол, твой биологический дедустроил диверсию на ХРОНОСе и высадил команды в разных местах. Я должна была переместиться в Бостон, в 1853 год, но скажем так, я была вынуждена в последнюю минуту внести коррективы. А Сол
Кэтрин сделала паузу, тщательно подбирая слова:
Сол связался с неприятными представителями нашего общества, и я совершенно уверена, что он собирался последовать за мной. Он всегда был черно-белым человеком. Ты был для него либо другом, либо врагом, и никакой серой зоны между. Он считал меня предательницей и убил бы, а вместе со мнойхоть и не осознавал этоготвою мать и Пруденс, если бы я не нырнула в 1969 год в самый последний момент.
В течение следующего часа я узнала, как Кэтрин начала новую жизнь в 1970-х годах. Она появилась в заброшенном сарае примерно в километре от Вудстока, штат Нью-Йорк, в середине августа 1969 года, вместо друга-историка музыки, который надеялся посмотреть на Дженис Джоплин и Джими Хендрикса на фестивале. Одетая по последней моде для назначенного 1853 года, Кэтрин была слишком нарядной для рок-концерта. Надеясь получить хоть какую-то полезную информацию для друга, она вынула шпильки из волос, спрятала в саквояж изысканное платье, перчатки и туфли и отправилась на концерт в одной шелковой сорочке, панталонах и черном кружевном чокере. И все же была намного скромнее многих девушек на концерте, но после нескольких часов в грязи и жаре, по ее словам, ей удалось смешаться с толпой.
Я несколько раз возвращалась в установленный пункт (сарай) в течение нескольких следующих недель и пыталась связаться со штабом. Но я ничего не виделатолько черную пустоту с редкими помехами. Я пыталась связаться, используя один из дневников, которые я брала с собой, но он исчез. У меня было чувство, будто все, что существовало в моем времени, пропало безвозвратно.
Так почему ты не вернулась в тот день, когда уехала?
Коннор кивнул, сказав: «Я тоже об этом спрашивал».
Боюсь, вы насмотрелись фильмов. Я не могла просто перескочить из одного места в другое в любой момент времени. Ключ ХРОНОСа позволял мне выйти в заранее запрограммированной стабильной точке и затем вернуться в штаб-квартиру, когда моя работа закончена. Никаких отклонений от маршрута не допускается. К счастью, продолжала она, историки ХРОНОСа следовали девизу бойскаутов: «Будь готов». Если мы не могли связаться со штаб-квартирой, то должны были найти способ затеряться и затаиться на год или два. И только после этого, если все еще не вышли на контакт с домом, мы должны были сдаться и попытаться жить нормальной жизнью в нашем новом времени и на новом месте.
С помощью ключа от сейфа, вшитого в нижнее белье, Кэтрин покопалась в саквояже, изначально собранном в 1823 году в банке Нью-Йорка. Она выбрала лучший вариант из множества личностей, что таились внутри, придумала мужа, который погиб во время войны во Вьетнаме, и в течение следующих нескольких месяцев работала научным сотрудником в университете.
Она попыталась найти информацию о других историках, места назначения которых были в относительно недавнем прошлом, включая Ричарда, друга, который поменялся с ней местами и приземлился в 1853 году.
Мне очень хотелось бы узнать, как он сумел смешаться с толпой, появившись в джинсах-клеш и яркой рубашке. Его одежда идеально подошла бы для Вудстока, но я уверена, что для 1853 года он выглядел довольно нелепо. Однако Ричард всегда был толковым. В итоге я узнала, что он был редактором газеты в Огайо в течение следующих сорока лет, был женат, имел детей и внуков. Это вне протокола, нам было сказано избегать детей любой ценой, но я думаю, что это трудно, если вы застряли в 1850-х годах и хотели жить нормально.
Она вздохнула.
Он умер в 1913 году. Странно было читать, что он состарился и умер так давно, хотя я видела его всего несколько недель назад. Он был хорошим другом, но, я думаю, он хотел попробовать стать для меня кем-то бо́льшим. Если бы я не была так зациклена на Соле Как бы то ни было, продолжала она, тряхнув головой, словно пыталась вернуться в реальность, я послала письмо внучке, которая ухаживала за Ричардом до его смерти. Я сказала, что пишу историю о журналистах девятнадцатого века и ее дед был одним из тех людей, о которых я проводила свое исследование, и была удивлена, когда она попросила меня приехать лично. Когда я приехала, она сразу же направилась к своему фарфоровому шкафчику и достала оттуда ключ от ХРОНОСа. Она сказала, что ее дедушка был своеобразным экстрасенсом, он сказал ей, что однажды, когда ей будет за семьдесят, женщина по имени Кэтрин может прийти и задать вопросы. Если это случится, Ричард сказал, что она должна отдать мне этот старый медальон и его дневник, потому что я буду знать, что с ними делать. Я отложила ключ Ричарда вместе с другими своими вещами, когда вышла замуж за Джимми спустя несколько месяцев. Он был молодым профессором истории, а янедавно овдовевшей научной сотрудницей, уже шестой месяц вынашивающей твою маму и Пруденс.
Она мягко улыбнулась.
Джим должен был родиться в эпоху, когда странствующие рыцари спасали девушек, попавших в беду. Встретив меня, он нашел свою судьбу. Мне не хотелось так быстро выходить замуж. Членам ХРОНОСа было приказано ждать не менее года, прежде чем принять решение о том, как лучше всего ассимилироваться. Но я лучше других знала, что происходящее со мной было не просто техническим сбоем. Мы с Джимом поженились еще до рождения девочек, и они были во всех смыслах, кроме биологического, действительно его девочками. Я не могла и мечтать о более преданном муже и отце.
Значит, мама ничего не знает? спросила я. То есть даже после несчастного случая ты не рассказала ей о том, что Джим не был ее отцом?
Кэтрин выглядела немного удивленной.
Ты действительно думаешь, что я должна была ей сказать? Она и так была достаточно зла на меня, и рассказывать ей очередную ложь об отце, убитом во Вьетнаме, было бессмысленно. А если бы я рассказала правду, то она посчитала бы, что я сошла с ума. Я сделала то единственное, что могла сделать после смерти Джима, я попыталась спасти ее сестру от Сола. И я потерпела неудачу.
Ее слова объясняли так много всего, и я не удивилась тому, что Пруденс была жива или по крайней мере что Кэтрин верила, что Пруденс пережила катастрофу.
Мне никогда не приходило в голову, что кто-то из девочек может активировать ключ, продолжала Кэтрин. В то время было всего несколько поколений историков ХРОНОСа и что ж, не то чтобы мы носили оборудование ХРОНОСа при людях. Если дети историков когда-нибудь и проявляли способность активировать оборудование, то мне об этом не говорили. Я хранила ключ в шкатулке с драгоценностями. Не знаю почему. Я бы не бросила свою семью, если бы он вдруг заработал, но я думаю, что он был для меня просто сувениром, напоминанием о мире, который казался мне уже почти нереальным к тому моменту.
Она на мгновение замолчала.
И я поняла, что Сол совершил перемещение. Он тоже оказался в беде. Думал, что уничтожение стабильной точки ХРОНОСа приведет к свободе, позволит ему переходить из одной стабильной точки в другую, из одного времени в другое, без ограничений. И это могло бы сработать, но Я все еще не знаю, что произошло в тот день. Однако где бы и когда бы ни приземлился Сол, я совершенно уверенаон обвиняет меня в том, что я разрушила его планы.
Кэтрин перебирала цепочку на своей шее.
Я никогда не думала, что ключ может быть опасен для девочек. Пруденс нашла его за несколько месяцев до своего исчезновения. Они с Деборой искали старые вещицы для школьного спектакля. Я не знаю, как долго Пруденс держала его и что она видела. Знаю только, что они с твоей матерью довольно сильно поссорились, потому что Пруденс утверждала, что медальон светится зеленым, а твоя мать не могла этого увидетьона была уверена, что это очередной розыгрыш сестры.
Она остановилась на пару секунд.
И как ты поступила? спросила я.
Я поступила так, как поступили бы большинство матерей: забрала его, накричала на них обеих и сказала, что устала от их глупых споров. Я отказалась принимать чью-либо сторону или обсуждать этот вопрос, когда Пруденс вернулась к нему позже.
Голубые глаза Кэтрин немного потускнели, и она опустила взгляд на свои руки, продолжив:
Это было ошибкой. Теперь я это знаю. Думаю, она увидела что-то такое что напугало ее. Может быть, это была та самая черная пустота, которую я все еще вижу, когда пытаюсь его активировать, но вряд ли. Ей начали сниться кошмары, и она была в плохом настроении. Ну, она всегда была немного меланхолична, но после этого еще больше.
Слеза скатилась по лицу Кэтрин и упала ей на рукав.
Я думала, она уже справилась с этим. А потом, через несколько недель, я собиралась отправиться в Джорджтаун вместе с Деборой, чтобы купить ей новые туфли. Была суббота, и Джим повел Пруденс на урок игры на скрипке в кампусе. У Пруденс было слишком хитрое выражение лица, когда она садилась в машину, но я предположила, что это было потому, что она накрасилась ярче, чем я обычно позволяла. Дебора сказала, что она была влюблена в своего преподавателя музыки. Когда они выехали с подъездной дорожки, Пруденс нахально улыбнулась мне и подняла что-то похожее на мой ключ от ХРОНОСа, светящийся мягким оранжевым светом У нас была только одна машина, поэтому последовать за ними было невозможно. Если бы это случилось на десять лет позже, у нас были бы сотовые телефоны. Я могла бы позвонить ей и сказать, чтобы она немедленно вернулась, чтобы я могла забрать у нее эту чертову штуку. Вместо этого я побежала в свою спальню и начала рыться в ящике комода, где спрятала ключ, и, к моему удивлению, ключ оказался там, где я его оставила. Я решила, что Пруденс, должно быть, нашла похожее украшение, и мы с Деборой отправились в центр города, как и планировали. Но что-то не давало мне покоя разве Пруденс не говорила, что медальон светится зеленым для нее? Так почему же она купила украшение оранжевого цвета? И все же я не могла придумать никакого другого объяснения. А потом я вспомнила о коробке на чердаке, сказала она. Мы побежали обратно к дому. Дебора, конечно, была в ярости, что я передумала после полукилометровой прогулки. Как бы то ни было, я нашла старый сундук с вещами, которые спрятала еще до свадьбы с Джимом, и, конечно же, он был открыт, а ключ Ричарда, подаренный мне его внучкой, исчез.