«Тоже мне, товарищ, подумал Киров. Ты не товарищ, ты фармазон с Пересыпи. Хотя нетты, брат, вор законный: за тобой стоят урки международные, факт».
«Судя по тому, что во время переговоров он спокойно оперировал миллиардными суммами контрактов и займов, полномочия у этого товарища есть, подумал Красин. И он не блефуеттакие вещи заметны. Ну что ж, посмотрим».
«Уж больно у тебя рожа хитрая, товарищ Хаммер, подумал Молотов. Так мы и поверили, что ты будешь рад победе коммунизма в мировом масштабе. Свой у тебя интерес, господин хороший, и у твоих хозяев тоже. Но нам сейчас позарез нужно сотрудничество хоть с чёртом-сатаной, и мы даже его назовём товарищем, если ему так хочется».
Хорошо, товарищ Хаммер, невозмутимо произнёс предсовнаркома. Меморандум о сотрудничестве будет подготовлен к завтрашнему дню, а пока вы сможете ознакомиться с достопримечательностями Москвы и вкусить нашего русского гостеприимства. До встречи на вечернем банкете, товарищ Хаммер.
Ну, что скажете? спросил Молотов, когда «триумвиры» остались одни.
Буржуй он недорезанный, буркнул Киров. Мы таких в восемнадцатом к стенке ставили, и точка.
«Заматерел Мироныч, подумал Молотов, вот тебе и мальчик из Уржума. Властьэто дело такое. Может, лучше бы Сталин был генсеком? Вон он как лихо порядок наводит на Кавказе, от абреков только пух летит. Ноистория не знает сослагательного наклонения».
К сожалению, заметил Красин, дорезать всех американских буржуев в настоящее время несколько затруднительно. Но их можно использоватьв наших интересах.
Американцев интересует бакинская нефть, Киров поморщился. А она нам самим пригодится.
Не только нефть, добавил Молотов, листая толстую папку с протоколами встреч. Тут и концессии, и капиталовложения в промышленность, и долгосрочные кредиты, и режим наибольшего торгового благоприятствования. Американцам дай палец, они руку отхватят по самое плечо.
Ситуация просчитывается, спокойно пояснил Красин. В дальней перспективе США интересуют наши природные ресурсы, но главноеим нужен рынок сбыта и помойка.
Помойка? удивлённо переспросил Киров.
Помойка. Очередная страна, на которую можно сбросить инфляцию, спасая от неё свой внутренний рынок. В конце прошлого века такой фокус американцы уже проделали с Латинской Америкой, где их с тех пор «любят» горячо и пылко. В мире зреет финансовый кризис, и воротилы Уолл-стрит очень хотят, чтобы этот кризис был для них как можно менее болезненным. Россияогромная страна, и огромный рынок, для насыщения которого нужно немало лет. И ради этого американцы согласятся на многое, в том числе и на помощь нашему «режиму», как его называют на Западе. Но есть ещё и ближняя перспектива.
А именно? спросил Молотов.
В Европеособенно в Германиине очень любят США, мягко говоря. Дело идёт к войне, и Соединённым Штатам очень не хочется остаться в этой войне без союзников. Мы им нужны как противовес кайзеррейху, тем более что совсем недавно немцы были нашими противниками. Обычная американская практикаво время Мировой войны они помогали и Англии, и Германии, лишь бы они ослабили друг друга.
И ты предлагаешь, Леонид Борисович, с вызовом бросил Киров, чтобы русские солдаты снова проливали кровь за чужие интересы?
Ни в коем случае, Сергей Миронович. Я предлагаю извлечь максимальную пользу из американских предложений. Нам нужна индустриализациякак и за чей счёт мы будем её проводить? Обдерём как липку крестьян, которые только-только встали на ноги, и погоним на стройки социализма трудовые армии, как предлагал товарищ Троцкий, доблестно павший в бою с врагами революции? Нет, так не годится. Мы возьмём американские деньги, и построим на них заводынапример, тракторные, которые в случае необходимости быстро станут танковыми. И мы пойдём на кое-какие уступки, но взамен попросим уже не деньги, а специалистов, оборудование и технологии.
Однако долги полагается возвращать, с сомнением в голосе проронил Молотов. Как бы нам не закабалиться вконец. И ещё эти нефтяные концессии
Да, долги полагается возвращать. Но не всегда: бывают случаи, когда возвращать их не нужнонапример, если кредитор безвременно почил в бозе. Государстваони ведь тоже смертны, они имеются свойство рушиться и распадаться. Не факт, что из будущей мировой войны США выйдут победителями, особенно если мы не будем их союзниками.
О как! восхищённо произнёс Киров. Твоим же кайлом, да тебе же и поделом?
«Чёрта его же виламиподумал глава Верховного совета. Лихо».
Примерно так, Красин холодно улыбнулся и добавил, обращаясь к Молотову:А концессии, Вячеслав Михайлович, как и долевое участие заграничного капитала в нашей промышленностиэто не смертельно. В случае войны эти предприятия национализируютсяпридут на бакинские нефтепромыслы красноармейцы товарища Фрунзе и очень вежливоштыкомпопросят совладельцев освободить помещение.
Рискованно, Киров яростно почесал подбородок. Новозможно. Ну ты и хват, Леонид Борисыч, надо думать, тебя не сильно беспокоит, честно это или нет?
Если ты садишься играть с карточным шулером, о честности лучше забыть. И разве получать с должника больше, чем ты ему одолжил, это честно? Вот-то и оно А политика международная вообще дело нечестноеувы. Может быть, она когда-нибудь станет честной, если нам удастся построить тот новый мир, в который я искренне верю, но пока Однако это всё лирика, товарищи, а прагматический итог таков: американские предложения следует принятьразумеется, с разбором, а не огульно. Нам эти предложения крайне выгодны, такое моё мнение.
Тогда что, сотрудничество с немцами сворачиваем? спросил Молотов. Хаммер намекнул, что такой поворот для США очень желателен.
Ни в коем случае, повторил Красин. Во-первых, они помогают нам не займами, а натуройза наше сырьё мы получаем из Германии промышленное оборудование и готовую технику. А во-вторыхкайзеррейх видится мне нашим союзником в будущей войне. Или вы считаете, что с Америкой мы управимся самостоятельно? И вообще: ласковый телёнок двух маток сосёт, есть такая русская пословица.
А что с этим товарищем Хаммером? спросил Киров, вставая из-за стола.
А что в нём особенного? Молотов закрыл папку с бумагами и тоже встал. Он гонец, и ничего больше. Но гонец с доброй вестью, таких в былые времена награждали. Вот и мы его наградимяйцами.
Чем-чем? Киров слегка опешил.
Яйцами Фабержемне рассказывали, как у него загорелись глазки, когда он на них смотрел. Подарим ему пару таких яиц, а лучшепродадим за символическую цену, ему как бизнесмену это будет понятнее. И приятнее.
* * *
Европа напоминала перегретый паровой котёл, у которого по недосмотру механика закрыт предохранительный клапан. Стенки котла вибрировали и зловеще гудели, стрелка манометра плясала у красной черты, однако кочегары, не замечая (или не желая замечать) грозных признаков грядущей катастрофы, лопату за лопатой продолжали подбрасывать в уголь в пышущую жаром топку. Взрыв (экономический кризис, знаете ли, в этом всё и дело) казался неизбежным, но каждый из участников этого взрывоопасного эксперимента почему-то полагал, что его не заденет.
Кайзеррейх деловито пришивал к мундиру Великогермании, надетому на мускулистое тевтонское тело, цветные лоскуты расползшейся Австро-Венгрии, бесхозно разбросанные по мостовым европейских столиц. До вооружённых конфликтов пока не доходиловопросы решались на дипломатическом уровне, где призывы помочь германоязычному населению, угнетённому бессовестными чехами и поляками, соседствовали с девизом «Кайзеррейх есть законный наследник и правопреемник Священной Римской Империи!». Война пока ещё не грянула, но она уже вызревала: дым заводов Рура сгущался и обретал форму, превращаясь в стальные слитки танков и тяжёлых орудий.
В кайзеррейхе, памятуя баррикадные бои начала двадцатых годов со сторонниками «русского пути» и учитывая воинственную популярность нацистов, не скрывавших своего желания подвинуть «старика Вильгельма», нашли действенное средство борьбы с кризисом. Экономика Германия была жёстко централизована и милитаризованавоенно-феодальное государство, каковым являлся кайзеррейх, оказалось отличным инструментом для обуздания стихии рынка и аппетитов всех его участников. Статус армейского офицера в Германии был неизмеримо выше статуса удачливого торговца, и лозунг «Пушки вместо масла» не вызывал резкого протеста у Фрицев и Гансов. К тому же германские пушки можно было обменять на русское маслотакой обмен устраивал обе стороны. И кайзеррейх вооружался, готовясь потребовать у кое-кого оплаты старых счетов, и не слишком жаждал американских кредитових заменило бартерное сотрудничество с Народной Россией, незатронутой кризисом.
Здраво оценивая масштаб «германской угрозы», США лихорадочно искали выход из создавшегося положения. Дядя Сэм давно прижал прекрасную Францию в гостиной Европы, как называли пространство между Пиренеями и Рейном, и властно запустил ей руку под юбку, ощупывая соблазнительные округлости прелестницы и прикидывая, в какой позе её попользовать. Мадам время от времени попискивала, изображая оскорблённую невинность, и тогда Дядя Сэм указывал ей на север, где угрюмо ворочался тевтонский варвар, до глаз закованный в крупповскую броню: мол, я тебя подарками дорогими одариваю, а это чудище железное тебя попросту изнасилует, и спасибо не скажет. И прекрасная Франция вздыхала, томно закатывая глазки, и снова падала в цепкие объятья сухопарого заокеанского ухажёра. Американские кредиты были ей необходимы, чтобы хоть как-то залатать дыры в экономике и сгладить социальную напряжённостьсоциалисты прямо называли правительство Блюма «правительством национального предательства», и на Елисейских Полях во весь рост маячил призрак Парижской Коммуны.
В награду за покладистость США намеревались сделать Франции ценный подарокИспанию. Как союзник кайзеррейха Испания Америку никак не устраивала, а в качестве французского вассала страна коррид и серенад могла служить континентальным плацдармом для высадки американских дивизий в надвигавшейся войне. Под лозунгом «восстановления демократических свобод» готовилось вторжение в Испанию французских войск, а на случай недовольства Италии французские субмарины (те самые, «ботанические») уже крейсировали у Таранто и Бриндизи, выцеливая стеклянными глазами перископов итальянские крейсера. Однако Франко оказался не так прост: не желая оказаться между американским молотом и германской наковальней (кайзеру нужны были военно-морские базы в Бискайском заливе и Гибралтар, ключ к Средиземному морю), он объявил политику национального примирения. Побеждённых республиканцев никто не преследовал, а марокканцев, изрядно докучавших своими бесчинствами мирным гражданам Кастилии, Франко быстренько выдворил восвоясигонять по Сахаре верблюдов. Несколько таборных вождей, пожелавших вместе со своими подданными навеки поселиться на испанской земле, которую они считали отвоёванной у неверных, погибли при загадочных обстоятельствахто ли были убиты разбойниками, то ли растерзаны свирепыми хищниками, неведомо как объявившимися на берегах Гвадалквивира, и «марокканский вопрос» был закрыт. Повод для вторжения исчез, Франция осталась без подарка, а Испания каудильо сохранила нейтралитет (по крайней мере, официальный).
Италия тоже попыталась наложить руки на австрийское наследство, но руки эти у неё оказались коротки. Югославянские республики, припомнившие Италии её бездействие при разгроме Сербии, решительно воспротивились намерениям дуче, и тот не решился посылать своих берсальеров на горные склоны. Вместо этого Муссолини (по примеру Венгрии бравого адмирала Хорти) поспешил уверить кайзеррейх в своей искренней симпатии и фактически признал себя вассалом Великогермании (выговорив себе за это Грецию, которую, впрочем, надо было ещё взять).
Но в самом неприятном положении оказалась Англия, снедаемая тоской по былому величию, жаждой сохранить свою шатавшуюся империю, «над которой никогда не заходит солнце» (или хотя бы её видимость), презрением к «проститутке Франции», страхом перед растущим могуществом Германии и неприязнью к США, нагло предавших «англосаксонских братьев» в ходе Мировой войны и воспользовавшихся их слабостью после неё (забывая при этом, что ученик всего лишь хорошо усвоил политические принципы учителя и творчески их применил). Британия и рада была проводить самостоятельную политику, привычно жертвуя кем угодно ради своих интересов, да здоровье не позволялобез американских кредитных инъекций английская экономика начинала задыхаться и кашлять надрывно, хотя те же самые кредиты, использованные для надувания мыльного пузыря биржевых спекуляций, ввергли Соединённое королевство в жесточайший финансовый кризис, от которого его корёжило не меньше, чем США, его бывшую и «неблагодарную» колонию.
Британия уже не могла держать в узде свои прочие колонии (не менее неблагодарные)империя разваливалась. Бурлил Ближний Востоктурецкие аскеры, топча бунтующие племена бедуинов, соревновались с иранскими сарбазами за право подмять под себя Египет, а у Британии уже не было сил, чтобы одним грозным пушечным рыком разогнать их всех по углам. Япония откровенно точила катаны на Сингапур и, страшно сказать, на Индию; Море-Среди-Земель перестало быть английской вотчиной и вежливое послушание доминионов грозило в любой момент обернуться открытым неповиновением британской короне. Англия, желчно глядя по сторонам, прикидывала, куда ей податьсяпо всему выходило, что кроме как к заклятому заокеанскому другу прислониться не к кому: изрядно потускневшее величие Британии упало в цене и уже не принималось к оплате ведущими банками Европы.
Сыграли свою роль и давние деловые связи между Сити и Уолл-стритом, которые не смогли разорвать никакие конфликты, Британия нехотя пристраивалась в кильватер США, приберегая, однако, увесистый камень за пазухой, чтобы при случае от души врезать им по откормленному затылку Америки.
Сложившаяся европейская конфигурация не нравилась Соединённым Штатам, однако Америка воздерживалась от резких телодвижений, и немаловажной причиной этого была неясная позиция Народной России. Русские исправно выплачивали проценты по кредитам и с самым простодушным видом подписывались на новые займы, но в американских деловых кругах нутром чуяли недоброе. Народная Россия вежливо, но твёрдо отклонила предложения о выкупе контрольных пакетов акций предприятий тяжёлой промышленности, построенных с американской помощью, и несмотря на заманчивые обещания золотых гор, омываемых кисельными реками с молочными берегами, не изменила своей внутренней экономической политики: на откуп частному капиталу отдавалась кондитерские и парикмахерские, лавки и магазины, пошивочные и обувные мастерские и сфера услуг, а во всех стратегически важных отраслях, включая добычу полезных ископаемых, допускалось только его долевое участие. И Россия, невзирая на высказываемое вслух неудовольствие США, продолжала сотрудничать с кайзеррейхом, и контуры этого сотрудничества всё больше напоминали союзнические. Это не оставалось незамеченным, и Америка всё чаще задавала себе вопрос: а так ли просты эти «монголо-татарские казаки», как кажется?
И всё-таки США вели себя в Европе не слишком активно, и причина тому была очень простой: кризис, рухнувший на западный мир в начале тридцатых. Кризис был неизбежен, как дождь после долгой жары, капитал, гипнотизируемый магическим словом «прибыль», переливался из промышленной сферы в сферу финансов, где эта прибыль была на порядок выше, причём без рисков, присущих реальному производству. Мыльный пузырь спекуляций надувался и лопнул, забрызгав с ног до головы всех его надувавших и оставив им только лишь память обо всех цветах радуги, коими он переливался в процессе надувания. Кризис потряс США до основания, и правительству президента Рузвельта пришлось пойти на те же «недемократические» меры, которые применялись в «тоталитарных» Германии и России.
Суть этих мер была очень простойразрушительная активность частного капитала была поставлена под контроль государства. Государственные работыстроительство дорог и мостовобеспечили занятость миллионам отчаявшихся американцев, но главноевектор американской экономики был переориентирован на федеральные военные заказы. Формула «деньги-товар-деньги» содержит в себе одну хитрую закавыку: чтобы произведённый товар, в который вложены деньги, обернулся новыми (и бо?льшими) деньгами, товар этот надо ещё продать, что зачастую не так просто. А госзаказ гарантирует оплату (если, конечно, боевой корабль не утонет сразу после спуска со стапеля), и поэтому он так соблазнителен. Драка за военные заказы среди ведущих корпораций США шла лютая, и в это драке применялись все средства, вплоть до физического устранения особо опасных конкурентов. Трупы эти никто не считална войне как на войне, невелика жертва ради спасения национальной экономики, и мало кто понимал, что накопление оружия опасно само по себе, ибо оружие должно быть использовано: для этого оно и создаётся.