На почте хмурая тетка приняла письма, пересчитала их толстыми пальцами и сунула в какой-то ящик, не проронив ни слова. Я пожал плечами и вышел через тяжелую деревянную дверь.
Непривычным было то, что ни один прохожий не остановил на мне своего взгляда: одобряющего или осуждающего. Имперская форма всегда вызывала какие-то эмоции, я уже привык к этому. А рубашка в полосочкуне вызывала.
Я хотел посидеть где-нибудь в тихом месте, попить кофе, отдохнуть от гомона и суеты, царящих в бараках, и поэтому зашагал к вывеске, обещавшей свежую выпечку и кофе "по-восточному".
Чашка кофе и горячий рогалик с маком согрели мне душу, и я, закинув ногу на ногу, принялся пересчитывать солдатские деньги, которые бойцы насовали мне перед выходом, рассчитывая на то, что я вернусь с целой кипой гостинцев из длинного списка, составленного ребятами.
Мятые купюры, тусклые монеты, простые мечты моих бойцов, записанные химическим карандашом на оберточной бумаге Зубная паста, "книжка про пиратов", полкило халвы
Я улыбнулся, завернул деньги в список покупок и попросил счет.
Задвинув стул, я блаженно потянулся, хрустнув суставами, и зашагал к выходу. Краем глаза я заметил, что одновременно со мной поднялась компания из трех мутного вида типов. Один из них, небритый парень в картузе, кинул на стол смятую купюру и сделал какой-то знак своим дружкам.
Особого внимания я на это не обратил, вышел из кафе и отправился к единственному месту, которое могло удовлетворить всем пунктам списка покупокгородскому рынку.
Настроение у меня было приподнятое, я пинал носком ботинка какой-то камешек, благо по гражданке это было не стыдно. Вдруг камешек забился между плохо пригнанными сегментами брусчатки. Я даже ругнулся от досады. Это, конечно, было ребячество, но такое вот несерьезное настроение у меня приключилось.
Я прошел еще несколько десятков шагов, как вдруг какой-то неприятный голос сзади громко позвал:
Эй, дядя!
Я как-то не привык чтоб меня звали "дядя", да и вообщекому я мог быть нужен в этом городке? Поэтому идти дальше показалось мне самым разумным решением. Но голос не унимался:
Эй ты, в полосочку!
" В какую полосочку?" подумал я, а потом сообразил, что это касается расцветки моей рубашки. Я развернулся на пятках и оказался на расстоянии вытянутой руки от того самого типа в картузе, которого видел в кафе совсем недавно. Его дружки стояли чуть позади и ехидно улыбались.
Дядя, тут такое дело Помоги ветеранам гражданской войны на хлебушек!
Я удивленно на него уставился. Ветеран гражданской войны? Это в каких-таких войсках он служил, что его демобилизовали? Война-то еще Так, стоп, о чем это я? Ясно ведь, чего ему надо.
Нет, ребята. Помочь я вам не могу, сказал я, и собирался было уже развернуться, как вдруг цепкая рука типуса в картузе схватила меня за плечо.
Мы кровь за тебя проливали, фраер! У тебя денежка есть, я видел, сказал он и его рука потянулась к карману моих брюк.
Это что еще такое?! Я резким движением освободил плечо, левой рукой пресек его поползновения к моему карману.
Ты в какой части служил, ветеран? поинтересовался я, отступив назад.
Ситуация накалялась. Дружки парня в картузе взяли меня в полукольцо, глаза главаря нехорошо прищурились:
Отдай денежки, дядя! Мы таких как ты начал он и вдруг у меня в голове взорвался кумулятивный снаряд.
Мощный апперкот в подбородок чуть не сбил меня с ног, заставив зашататься и отступить на пару шагов. Главарь в картузе подул на костяшки кулака, только что побывавшего в соприкосновении с моим подбородком и сказал:
Отдай денежки, а то ведь здесь тебя и закопаем
Я затравленно огляделся. На самом деле переулок был тихий, безлюдный. Какой черт меня сюда понес?
Нет, не отдам. Хрен тебе, а не деньги! сказал я, и сплюнул кровь из прокушенной во время удара щеки.
Став в боксерскую стойку я смотрел прямо в глаза доморощенному грабителю, демонстрируя решительность сопротивляться. Черт побери, я имперский офицер! Я лоялистов убивал!
Он демонстративно закатал рукава и двинулся ко мне. Когда его картуз был в прямой досягаемости моих кулаков, я резко нырнул вправо и длинным прыжком оказался нос к носу с одним из подельников "картуза", сутулым парнем с сигаретой в зубах.
Я влепил классическую "двоечку" ему в голову, из носа у него потекла кровь, а я не останавливался, наносил удар за ударом поочередно обеими руками, превращая его лицо в кровавое месиво.
Сутулый рухнул на землю, а мне крепко прилетело кованым сапогом по почкам, то ли от "картуза", то ли от второго его приятеля. Боль была адская! Я отлетел вперед, споткнулся обо что-то, упал, ушибив руку
Отдавай деньги, фраер! я увидел два сапога перед своим лицом.
А вот хрен тебе! прорычал я, схватил обеими руками за правый сапог и дернул что есть силы на себя.
Мой противник больно сел на кобчик рядом со мной, я тут же набросился на него, сбил с его головы ненавистный картуз Я бил и бил его, в корпус, в голову, по подставленным рукам до тех пор, пока удар с размаху ногой мне прямо в висок, нанесенный оставшимся налетчиком не сбросил меня на землю.
С-сука! главарь, застонав, поднялся на ноги и пнул мне по ребрам. Где там его деньги?
Они начали обшаривать мои карманы, но пронзительный свист патруля военной полиции заставил их отвлечься от меня и, подобрав своего друга, обратить тыл.
Я, скорчившись, лежал на земле и дышал мелкими глотками. Подошедшему ко мне патрульному я прохрипел:
Я имперский офицер Доложите полковнику я закашлялся, в голове у меня помутилось.
Скрутили голубчиков! расслышал я.
* * *
Я подошел к блокпосту в припортовой зоне, слегка прихрамывая. Караульный отсалютовал мне, и я узнал в нем бойца, заказывавшего зубную пасту.
Скинув на землю с плеча "сидор", я нащупал внутри тюбик и протянул караульному. Он широко улыбнулся, сказал:
Благодарствую!
А я похромал к баракам, и на душе у меня было хорошо.
IX. КОРОБОЧКА
План десантной операции трещал по швам. На трех из пяти зон высадки имперские войска умылись кровью: береговые батареи пустили ко дну тихоходные баржи с бронетехникой, а высадившуюся с ботов и десантных катеров пехоту утопили в море элитные части лоялистов.
Здесь, в небольшом поселке с диким названием Бубырь, закрепиться нам удалось по счастливой случайности: местные жители гораздо лучше относились к Его Высочеству Регенту, чем к лоялистской Ассамблее, и, завидев суда под имперскими флагами, разоружили три десятка синемундирников-артиллеристов из орудийной обслуги.
Когда мы высадились и вступили в поселок, ветераны суеверно крестились: три стоящих на центральной площади 180-миллиметровых орудия превратили бы наш транспортный конвой в дырявые корыта за каких-нибудь полчаса.
Хмурые рыбаки столпились у массивных орудийных лафетов, глядели из-под картузов оценивающе и с надеждой.
А почему "Бубырь"? Что вообще за слово такое идиотское? громко спросил Стеценко.
Я дернул его за рукав, но было уже поздно: солдаты рассмеялись, сбрасывая напряжение, накопившееся во время ожидания высадки.
Неожиданно какой-то местный, пожилой мужчина с бородкой, ответил:
Gobius fluviatilis Pall, он же бубырьразновидность морского бычка. Добываем в промышленных масштабах. Вон, консервный завод стоит, махнул он рукой куда-то в сторону. А потом спросил:А что, господа имперцы, вы сюда надолго, али так, пошуметь?
Я остановился, пропуская вперед шеренгу бойцов своей штурмроты, торопящихся занять высоты в двух верстах от побережья, и процитировал:
Где раз поднят имперский флаг, там он спускаться не должен, и мне самому захотелось верить в свои пафосные слова.
* * *
Чем занимается "хаки"-пехота большую часть времени? Выдвигается на позиции и закрепляется. А меньшуюдержит оборону, пока не подтянутся ребята посерьезнее. Сколько их было: сопок, холмов, низин, ложбин, оврагов, рощиц Сколько тонн земли я перекидал саперной лопаткой?
В общем-то я офицер, "белая кость", мог бы и не копать Но елки-палки, сорокалетние дядьки, которые мне в отцы годятся роют каменистый грунт, натирают мозоли, а я что, буду пальцем тыкать "туда копай, сюда не копай"?
Так что я рыл землю, скинув шинель, и матерился вместе со всеми. Стеценко куда-то слинял, пробормотав что-то невразумительное в ответ на справедливый упрек.
Хрипящий и фырчащий грузовичок с консервного завода подвез нам патроны и солдаты заметно оживились. Если прибыл транспорт с боеприпасами, значит, про нас не забыли. Значит "держать оборону пока не подтянутся ребята посерьезнее" нам не так уж долго. Наступление и прорыв в тылдело брони и кавалерии, пехота тут так, с боку припека.
Мы насыпали в мешки землю, обшивали досками стены окопов, таскали бревна и кирпичи Капитально обустраивались, в общем!
Линию обороны выстраивали на возвышенностях, верстах в двух от города. С одной стороныхорошая позиция, с другойгражданские не пострадают в случае обстрела. Отсюда прекрасно просматривались обе дороги, с городской пристани можно было наладить снабжение.
Господин поручик, мы что, так и будем держать оборону нашей ротой? Это по меньшей мере несерьезно! ко мне подошел командир третьего взвода, Семеняка. Если они развернут против нас что-нибудь кроме пехоты, мы тут и дня не продержимся
Этот Семеняка был тот еще фрукт. Его к нам перевели пару недель назад, и его белобрысая лысоватая башка уже примелькалась всем и каждому. Особенно интендантам и снабженцам Ну, по крайней мере, солдаты в его взводе были обеспечены всем, до последней пуговицы на гимнастерке и последнего куска сухаря в "сидоре". А что там оседало у него в карманахменя это интересовало в последнюю очередь.
Ну почему же одной ротой? Была радиограммак нам идут два транспорта, "Кашалот" и "Завиша"
И кого везут? Семеняка снял фуражку и почесал лысину.
Обещали что-то тяжелое, ну и какие-то пехотные части
Он только рукой махнул и, развернувшись на каблуках, пробурчал, уходя:
Пришлют каких-нибудь лапотников, а вместо танковтри ржавые железяки
Ну в общем-то я был лучшего мнения о нашем штабе, но после неудачной высадки сложно было рассчитывать на то, что к нам перебросят преторианцев или гренадеров, приоритетным считался второй из захваченных на берегу плацдармов, а наш Бубырь был так, с боку припека
Вахмистр Перец и его команда уже расставляли свои машины для убийства в пулеметные точки. Фишер бежал вдоль линии окопов, увешанный как елка гирляндами пулеметными лентами. Бойцы выбрасывали последние лопаты земли, равняли бруствер Мы были почти готовы к возможным неприятностям.
И они не заставили себя ждать.
Сначала появился колесно-гусеничный броневик, разведка лоялистов. Сложно было не заметить нашей линии обороны!
Бойцы заорали и принялись палить по синемундирникам, высовываясь из окопов.
А-а-атставить!!! гаркнул я.
Стрельба прекратилась, вездеход, виляя, скрылся за поворотом дороги. Кажется, зацепили одного
И тут же Мамсуровпосыльный прибежал и, отдышавшись, проговорил:
Там транспорты к пристани подходят, просят чтобы их встретил старший офицер То есть вы, господин поручик!
Твою мать Тут лоялисты вот-вот атакуют, еще Стеценко смылся куда-то, сволочь, шомполами запорю!
Вишневецкий! Остаешься за главного! пора приучать подпоручика к ответственности.
Вот разозлюсь, и поменяю его и Стеценку местами!
За мной приехала одолженная у местных "полуторка", и усатый водитель из снабженцев довез меня до самого причала.
"Завиша" уже разгружался Ко мне подбежал бородатый унтер-офицер, козырнул и отрапортовал:
Сводный отряд прибыл для дальнейшего прохождения службы
Погодите козырять и гаркать Представьтесь, пожалуйста.
Двадцать седьмого Пятиреченского стрелкового полка унтер-офицер Демьяница, господин поручик!
Я протянул ему руку для рукопожатия, он удивленно глянул на меня, но на приветствие ответил. Рука у него была твердая и крепкая, как цевье винтовки.
И сколько человек в сводном отряде? Что там вообще за бойцы, кто старший офицер?
По всему выходитстарший офицервы, господин поручик!
Я тяжко вздохнул.
Как так-то, а?
Выбили наших господ офицеров почти подчистую, мы ведь под Топелиусом высаживались Насобирали живых-здоровых четыре сотни, перегрузили на корабль и впередукреплять плацдарм "Бубырь". - унтер-офицер наклонился вперед и шепотом спросил у меня:А что такое "бубырь"?
Город этот И рыбка такая. Добывают в промышленных масштабах. Вооружение у вас какое?
Штатное. Винтовки, карабины Четыре станковых пулемета, гранаты противотанковые
Я вздохнул еще раз и скомандовал:
Стройте своих ребят в три колонныи марш во-о-он к тем высотам, лоялисты вот-вот атаку начнут Найдите подпоручика Стеценко, или подпоручика Вишневецкогоони там командуют. А мне еще "Кашалота" принимать
Есть!
По сходням на пристань выгружались солдатыцелое море родного "хаки", только нашивки разные: пятиреченцы, горцы, старогородцы, даже какие-то части столичного гарнизона
Бойцы выгрузили снаряжение, построились в маршевые колонны и под руководством унтеров и вахмистров выдвинулись в сторону наших позиций Эх, не накрыли бы их лоялистские аэропланы
Я тут же постучал себя по голове, поскольку никакого иного дерева в пределах досягаемости не наблюдалось.
"Кашалот" почему-то не причаливал. Корабль стоял под парами, из трубы валили клубы дыма Наконец, он стал приближаться к берегу.
Э-э-э, куда-а? я ошалело смотрел на транспорт, который шел прямо к пологому берегу, верстах в двух от города. Что за
И тут бабахнуло! На передовой началась рубка. А яздесь!
Черт с ней, с высадкой, мне нужно туда
Я подбежал к машине, ступил на подножку и, стукнув по теплому металлу кабины, скомандовал:
Поехали!
Внутрь залез я уже на ходу, больно ударившись головой о потолок кабины.
Водитель сдвинул фуражку на лоб, вывернул руль и, обдавая грязными брызгами стены домов, помчался по улице прочь из города.
Откуда-то сзади раздался пароходный гудок "Кашалота". Мелькнуло сомнениеразвернуть машину, принять высадку, и с подкреплением явиться на позиции, но мы уже гнали по полю. Что-то завыло, а потом жахнуло с правого борта. Меня осыпало осколками стекла, машину повело в сторону, я глянул на водителя: половина лица у него была залита кровью, он сползал набок
Перехватив руль одной рукой я выровнял машину, второй рукой пытаясь расшевелить шофера. Вдруг он повалился на руль и раздался долгий-долгий сигнал клаксона, а потом мотор фыркнул и заглох.
Черт, ну как же так-то? Стало как-то невыносимо жаль этого дядьку, я даже его фамилии не знал Тут рвануло уже слева, я матюгнулся, открыл дверцу и выкатился наружу.
До позиций оставалось с полверсты, и я наддал, пригибаясь, по плоскому склону возвышенностей, туда, где шел бой.
Городок этот, Бубырь, стоял на одном из мысов, которые образовывали собой бухту и удобную гавань для кораблей. А единственная дорога как раз и петляла между возвышенностями, на которых мы заняли оборону
В окопах царил сущий ад. Лоялисты взялись за нас всерьез, у них где-то в низинах стояли бомбометы, и они забрасывали нас фугасными каждые пять-семь минут.
Сквозь грохот разрывов я пытался вызнать обстановку у Вишневецкого, который торчал на дне окопа и прижимал к голове фуражку руками.
две атаки отбили, так они долбить нас стали! Если бы не пятиреченцы и остальныенам бы худо пришлось. По два бойца на десять метров линии окоповэто разве оборона? снова жахнуло и на головы нам посыпалась земля.
Я выглянул из-за бруствера и тут же спряталсясплошная линия разрывов приближалась к окопам. Господа лоялисты со страшной силой учатся воевать!
Огневой вал, господин поручик! проорал мне в ухо Вишневецкий.
Я кивнул, вдохнул воздух, пропахший порохом, землей и кровью и потянулся за шашкой.
При-и-мкнуть штыки!!!
Я встал в полный рост: когда накатывается огневой вал, за ним обычно следует пехотная атака, так что осколочных не используют, ведь солдаты идут на границе разрывов. Главное, спрятаться вовремя.
Я видел, как мои бойцы и солдаты, прибывшие на "Завише" готовятся к бою, и солнце играло на остриях штыков
Грохнуло совсем рядом, взметнув целые глыбы земли, меня осыпало с ног до головы, попав в сапоги, за шиворот Оглохнув и ослепнув на секунду, я отплевывался на дне окопа, очищая глаза и уши.