Это имперская железная дорога, стекла тут что надо, так что ничего кроме ноющей боли в кисти руки я не добился. Цепляясь шинелью за элементы интерьера я выбрался в коридор и побежал ко входу. Оставаться в консервной банке вагона во время бомбардировки было бы по меньшей мере идиотизмом.
В тамбуре лежал проводник с залитым кровью лицом и стонал. Я выбросил наружу шинель, повесил на плечо планшет и потащил железнодорожника за подмышки наружу. Из его разбитой головы капала кровь, ноги в кирзовых сапогах стучали по металлическим ступенькам.
Уложив его на шинель я встал во весь рост и огляделся.
Бомбы продолжали падать где-то за хвостом состава, наверное, цеппелин нашел себе другую цель. Наш паровоз пыхтел, выпуская клубы угольно-черного дыма, и по всей видимости, был не поврежден.
Я побежал вдоль состава, матерясь и призывая всех выбираться наружу. Чертов цеппелин расколошматил четыре вагона, одинтоварный, два пассажирских и еще одинс лошадьми.
Не знаю, что меня дернуло, но я не выдержал и остановился напротив отъехавшей в сторону двери теплушки. Внутри дико стонала раненая лошадь. Ладонь почувствовала ребристую рукоять револьвера, большой палец взвел курок.
Шестизарядный барабан табельного револьвера опустошается очень быстро. Патронов мне хватило, потому что три из восьми лошадей были убиты разрывом бомбы наповал.
Понятно, что глупо. Понятно, что рядом, может, люди умирают. Просто совсем невыносимо было слышать, невозможно было делать что-то еще.
В одном из пассажирских вагонов обрушилась крыша, кто-то взывал о помощи из-под развалин. Я подумал, что очень хорошо, что поезд полупустой, иначе все было бы гораздо хуже.
Чего стоим? Разбираем, разбираем все это и уносим к чертовой матери! я взял привычный командирский тон, и растерянные бойцы-отпускники, какие-то гражданские, выбравшиеся из второго, менее пострадавшего вагона и железнодорожники принялись растаскивать обломки.
Я некоторое время работал с ними, пока меня не осенило, и я рванул к паровозу.
Рация, у вас есть рация? набросился я на машиниста. Нужно вызвать авиаторов, чтобы они отогнали цеппелин, иначе раздолбит пути, как фронт снабжать будем?
Машинист и его помощникиперепачканные в масле и угольной пыли суровые мужики, переглянулись, и главный сказал:
Рустик, хватай дрезину и дуй в Закопытье. Тут полторы версты, мигом домчишь. Нехай оттуда аеропланы вызывают, там есть телеграф. А вы, господин офицер, вот что Тут вторая ветка есть, во-он стрелка, видите?.. В лес ведет. Так что не прервется снабжение. Работы много будет, но эшелоны гонять продолжим
Постойте, ветка в лес? Сможем отогнать туда поезд?
Рустик уже готовил дрезину, которая была прицеплена перед паровозом, а мы с машинистом бежали к поврежденным вагонам.
Огромные сосны прикрыли бы нас своими ветвями, которые склонялись над путями, а если идти малым ходом, чтобы дым из трубы нас не демаскировал Безалаберность железнодорожников, не вырубивших лес у полотна на положенное расстояние сыграла нам на руку. Так что отогнать туда составэто было хорошей идеей. Нужно было только разобраться с поломками, и как можно быстрее.
Взрывы бомб всё еще слышались верстах в двух, проклятый цеппелин не желал убираться восвояси. Сколько же у него боеприпасов? Что за монстр висит в облаках?
* * *
Кроме меня и машиниста осознанные действия организовались вокруг некого молодого человека, который в данный момент склонился над давешним проводником и умело бинтовал ему голову.
Этот юный джентльмен ехал со мной в одном вагоне со вчерашнего дня, я его заметил еще вчера вечером, запомнил франтоватую жилетку, накрахмаленную белую рубашку и серебряные запонки. Он курил в окно дорогую сигару, а проводник обращался к нему не иначе как "ваша светлость".
Теперь его светлость и его рубашка, и его жилетка были заляпаны в грязи и крови, и он, закончив бинтовать проводника, побежал к следующемуу того неестественным образом была вывернута рука. Отточенным движением он дернул пострадавшего за конечность, и выражение лица у того изменилось со страдающего на удивленное.
Давайте, вставайте, нужна ваша помощь! Вывих у вас пустячный Был
Пострадавших было многодесятка два, и его светлость, вытерев пот со лба, заорал:
Есть у кого-то спирт, одеколон, водка?!
Мы с машинистом были уже совсем близко, я достал из нагрудного кармана плоскую фляжку с коньяком и протянул ему.
Коньяк. Подойдет?
Подойдет. Подержите вот этого, нужно вытащить осколок и кровь остановить
У полного господина из икры торчал здоровенный такой кусок деревяшки, по всей видимостиэлемент вагонной мебели. Его светлость полил себе на руки коньяком, рванул край почти чистой рубашки пострадавшего длинными цепкими пальцами, а потом
А потом р-разлевая рука бьет пациенту пощечину, а правая, прерывая возмущенный вопль, дергает деревяшку! Это он что, так внимание от боли отвлекает, за неимением морфия? Коньяку бы дал, что ли Ну и методы!
Лейте! Лейте на бинт!
Я лью коньяк на бинт, а его светлость делает все остальное: обрабатывает и перевязывает рану.
Спасибо, князь! Век помнить буду бормочет человек с перебинтованной ногой.
Князь?
Машинист орет что-то маловразумительное, его помощники отцепляют хвост поезда, и паровоз утаскивает голову вместе с поврежденными вагонами к стрелке. После нескольких хитрых маневров и движения задним ходом, поезд возвращается уже в укороченном составе, но зато без лишней нагрузки.
По вагонам! Несите раненых в вагоны!
Я организовываю погрузку, пользуясь авторитетом золотых погон и командирским рыком. Князь-доктор отдает распоряжения по поводу тяжелораненых, машинист распекает проводников
Через четверть часа эшелон малым ходом втягивается под сень вековых деревьев хвойного леса.
Я стою у открытых дверей и гляжу на проплывающие мимо стволы сосен, прислушиваюсь к звукам приближающихся разрывов авиабомб (да сколько их там, этих цеппелинов-то?), и радостно различаю гул моторов родной авиации. Летят, орлы!
Господин поручик, можно вас?
Да-да..
Его светлость пытается вытереть окровавленные ладони об одежду, потом пожимает плечами и говорит:
Ни одной чистой рубашки. Не ожидал такого вот Ехал налегке
Так вам переодеться? У нас с вами вроде один размер! Ради Бога, доктор, пройдемте в мое купе, возьмете что нужно
У меня правда кое-что было из гражданского.
Я специально не назвал его "светлостью", хотел посмотреть на реакцию, а ему хоть бы чтои ухом не повел.
Не знаю, черт побери, как у него это вышло, но моя весьма скромная серая сорочка и коричневые брюки смотрелись на нем куда как аристократично! Правда, запонки он вставил свои.
Благодарю, поручик На станции сочтемся!
А можно прямо сейчас?
Чтосейчас?
Ну, вы мне отвечаете на один вопрос, и рубашка с брюками остаются в вашем вечном пользовании
Его бровь взлетела вверх, он удивленно глянул на меня, а потом махнул рукой:
Валяйте
А вы в каком смысле светлость? наконец выпалил я.
Да бросьте вы, неужели
И всё-таки?
Он постоял минуту, а потом изобразил самый затейливый поклон из всех, что мне довелось видеть, и сказал:
Позвольте представитьсяГеоргий Тревельян, князь Зурбаганский
* * *
Мы сидели и пили чай в буфете на станции.
Я ведь учился в Протекторате, на медицинском. Разругался с отцом, не хотел идти по военной линии. Потом война, Протекторатнаш противник, меня, естественно, отправляют к черту на кулички в какой-то лагерь лечить холерных военнопленных Потом весь этот хаос и отец мой М-да
Отец его был министром внутренних дел, до всего этого. Настоящий был человек и настоящий имперец. Его повесили за ноги одним из первых, тогда лоялисты взяли себе такую модувешать за ноги имперцев. Вообще-то тогда их еще никто не называл лоялистами, но это уже другой вопрос
Я ненавижу войну, поручик. Понимаете? Я вот осознать не могу, каково эточеловек родился, жил, любил Родители его заботились, кормили в конце концов Он потом учился, представляете, хотел стать кем-то А потом р-развойна. Шинель на плечи, винтовку в руки, и в первом боютри пули в брюшную полость. Господи Боже, столько усилий, столько стараниявсё впустую! Тем болеевойна современная! Вы лучше меня понимаете, вы военный: новобранца обучают, тренируют по-всякому, снаряжение ему дают, винтовку Потом едет он вот в таком поезде, вместе со своей треклятой винтовкой и бах! Невесть откуда из-за облаков прилетает бомба, и нет ни солдата, ни винтовки Все насмарку, все годы жизни, все месяцы тренировок! Это же безумие, настоящее безумие!
Я понимал его очень хорошо. И еще я понимал, что он просто отрабатывает эмоции, которые давил в себе, пока нужно было заниматься ранеными, пострадавшими. Поэтому я кивнул, а потом спросил:
Зачем тогда вам всё это? Кровь, грязь, дерьмо Вы же князь! Могли бы в столице где-нибудь
Да бросьте вы! он перебил меня. Я помогать хотел, понимаете? Я потому и на медицинский пошел! Если все вокруг сбрендили, бегают и тычут друг в друга заостренными железками, то я этого делать не обязан. Но и в стороне стоять мне совесть не позволит. В конце концов я имперец! Кровь, грязьвсе это не стыдно для князя. Для князя стыдно стоять в белом пальто и смотреть как другие в этой грязи копаются, и делать вид что ты выше всего этого Если он настоящий князь, конечно!
А я думал, что он очень похож на своего отца, не смотря на все их разногласия. И еще я думал про то, что мне очень нравится его искренность и его доводы. И его квалификация как хирурга. Так что если я всё правильно понял, то
Знаете, князь Я еду за специалистами, нам в бригаду обещали прислать медиков, радистов, Бог знает кого еще. У меня в штурмроте страшный дефицит медицинского персонала, два санинструктора на две сотни человек
Его светлость откинулся на кресле и заинтересованно посмотрел на меня.
Обещаю, что никто не будет давать вам в руки заостренных железок, за исключением скальпеля Будете у меня начальником медсанчасти?
В конце концов, князь взмахнул рукой в своей неподражаемой манере. А почему бы и нет?
XII. ШЕЛУХА
Феликс заявился ко мне в роту нежданно-негаданно. Я тут же сообразил что-то вроде застолья. Ротмистр Карский выпил, закусил, потом еще раз выпил, а потом сказал что у него мандат от Разведуправления набрать в нашей роте команду добровольцев для секретной операции в глубоком тылу у лоялистов. Не то чтобы это было чем-то сверхъестественным, разведчики постоянно привлекали людей со стороныкадровый голод и все дела Но глубокий тыл? Дюжина человек? Из занюханной штурмроты задрипанной сводной бригады?
На такие мои аргументы Феликс только отмахнулся:
Не прибедняйся! Бойцы у тебя что надо!
Тут я подумал о том, что бойцы мои только два дня как на отдыхе, и такого рода инициативы командования вряд ли вызовут у них волну энтузиазма. Так что выискивать среди них добровольцев будет делом непростым То есть, кто-то конечно найдется. Наверное
По словам Феликса выходило, что у них недавно вычислили крота. Сидел в архиве какой-то очкарик и аккуратненько копировал личные дела разведчиков. И отправлял лоялистам Или их забугорским хозяевам, что, в общем-то, даже хуже.
И во время задержания этот рыцарь плаща и кинжала успел принять яд, так что одному Богу известно, какие именно оперативники Разведуправления теперь засвечены. Поэтому на такое задание было решено отправить людей надежных, с боевым опытом, но со стороны.
Великолепно, Феликс! Услужил так услужил! меня злость разобрала, если честно.
Просто я знаю, что никто лучше тебя и твоих ребят с этим не справится.
Меня?! ну то есть я предполагал нечто подобное, но все равно это стал неожиданностью А в чем суть задания?
Нужно устроить контрреволюцию в Яшме!
* * *
Я стоял за дверью, замахнувшись табуреткой. В коридоре слышался шум, кого-то тащили по ступенькам, а потом громко били ногами. И это лучшая гостиница в Трубах?
Трубыэто, конечно, та еще дыра, райончик паскудный даже для Яшмы в ее современном состоянии
Дверь скрипнула, и ко мне в номер ввалился здоровенный детина. Он сделал пару шагов, пачкая ковровую дорожку сапожищами, и сплюнул на пол.
На голове у него была дырявая шляпа с какими-то пожеванными краями, шея обмотана грязным шарфом. Дальше я его рассматривать не стал, поскольку револьвер в его руке говорил сам за себя.
Дверь с визгом начала закрываться, детина повернул голову и вдруг увидел меня, стоящего за его спиной с табуреткой в руках.
Х-ха! я хряснул табуреткой прямо по дырявой шляпе, которая тут же съехала ему на лицо.
Он с грохотом, рухнул на пол, а я захлопнул дверь и кинулся к револьверу, который отлетел в дальний угол. Крутанув барабан, я довольно хмыкнул: шесть патронов, модель знакомая, это ведь табельное оружие у лоялистских командиров.
Детина застонал, и попытался подняться. Я в три шага пересек номер и рукояткой револьвера снова врезал по шляпе. Он обмяк и больше встать не пытался.
Благодаря этому типу я разжился горстью патронов, тощей пачкой денег, перетянутых женской резинкой для волос и пакетиком с какой-то буро-зеленой гадостью.
Патроны и деньги я распихал по карманам своего пальто, пакетик и резинку выбросил к черту.
Вдруг раздался требовательный стук. Я тут же шагнул за дверь, взведя курок револьвера. А чтопозиция подходящая!
Постучали снова, а потом в замок несколько раз выстрелили, и дверь с шумом распахнулась настежь, и треснула меня по коленке и по кончику носа, видимо, выбитая ударом плеча.
Действительно! Сначала в комнату плечом вперед влетел пареньточная копия лежащего на полу, только вместо дурацкой шляпыкотелок. А следом за нимдва типа совершенно уголовной наружности.
Глаза у меня слезились от удара по носу, и поэтому я выпустил в них все шесть пуль, стараясь стрелять навернякав корпус. О конспирации теперь можно было забыть! Какая к черту конспирация?!
Комната заполнилась воплями и пороховой гарью. Я принялся за дело: особенно не церемонясь обезоружил истекающих кровью налетчиков, с трудом придвинул к двери массивное трюмо, и подготовился к бегству.
Для такого солидного дела, как налет на гостиницу, четырех человек было явно недостаточно, и устраивать тут уличные бои с целой бандой не входило в мои планы. По крайней мере, сейчас. И уж точно не в одиночку!
Нет худа без добра: я обзавелся еще двумя револьверами, солидным запасом патронов и целым арсеналом колюще-режущих предметов. Деньги перекочевали в карманы, все трофеи за исключением одного револьверав солдатский "сидор", который я повесил за спину.
Распахнув окно, я выпрыгнул наружу с высоты второго этажа и больно приземлился на пятки.
У парадного входа дежурили две характерные фигуры, тут же среагировавшие на мою попытку бегства.
Они принялись палить из револьверов, не вынимая оружия из кармановтипичная фишка уголовников из Яшмы.
Такой способ позволяет использовать эффект неожиданности, но сильно снижает прицельность огня. Этим я и воспользовался, петляя зигзагами, как заяц. Пули выбивали искры из брусчатки, парочка свистнула совсем рядом, и моя душа была не то что в пяткахкажется, она переместилась куда-то в каблуки сапог!
Я почувствовал себя в относительной безопасности только пробежав кварталов семь и нырнув в мрачный узкий проулок.
Кажется, никто меня не преследовал. С чего бы им меня преследовать? У них там целая гостиница на растерзание осталась С другой стороны, я убил четверых их подельников, и устроить какие-то мероприятия по розыску обнаглевшего чужака для этих ребят будет делом чести Если это слово применимо к таким подонкам и вырожденцам.
Нужно было срочно найти своих!
Моя легенда была самой приличнойнынче я был заграничным репортером и даже соответствующая аккредитация у меня имелась. Более того, даже газета моя существовала, где-то в Протекторате. Лоялисты всегда любили потрепаться перед газетчиками, так что это давало мне прекрасную возможность осмотреться в Яшме. Никто не препятствовал свободному перемещению по городу, но и безопасность никто гарантировать не собирался
Теперь-то со всем этим было поконченоприближался решающий день, да и я несколько подмочил свою репутацию: хорош репортерубийца четверых бандитов
Остальные прибывали в город разными путями. Например, Тревельян изображал сельского фельдшера, который добрался в Яшму с группой беженцев. В эту группу еще входил незабвенный Стеценко, кого он там изображал я уже не знаю Знаю только что приют они нашли в каких-то трущобах у Хлебного рынка.
Отряхнувшись и слегка приведя себя в порядок, я поднял воротник и вышел из проулка на свет Божий.
Раньше это было проспектом Фортунатаодной из центральных улиц Яшмы. Я бывал тут до всего этого кошмара, так что прекрасно помню магазины, рестораны, клубы и синематографы, теснившиеся по обеим сторонам мостовой, сверкавшие вывесками и громыхавшие звуками музыки. Когда-то тут кипела жизнь, прогуливались элегантно одетые пары, горели фонари и ходил электрический трамвай.