На пятый день после питья отвара и пробежки с гимнастикой, Рэ повели на бумажную фабрики и все, не скрывая, показали, кроме секрета, как делать "водяные знаки", которые становились прозрачные на просвет. Сколько же в этом городке собрано чудес.
На шестой день вернулся маркиз Пожарский. А на девятый день Жан начал делать опыты по приготовлению стержней для чёрных и цветных карандашей. Одно из чудес в мире будет носить его имя.
Зря он приехал в Вершилово. Зря приехал на месяц позже, чем мог. Столько времени потеряно зря. Он думал, что он доктор, но прочитав книгу ван Бодля, Жан понял, что он не лечил, а калечил людей, а выздоравливали они сами, если он им не слишком мешал. Он думал, что он учёный. То, что он исследовал, в Вершилово преподавали девятилетним детям. Этим же детям преподавали многое из того, о чём в Европе просто не знали, там даже не было таких понятий, их нельзя было перевести с русского. Нужно срочно писать Марену Мерсенну, пусть бросает всё и мчится сюда.
Событие шестьдесят шестое
Аптекарь из Антверпена Патрик Янсен уже больше месяца жил в новом двухэтажном тереме в Вершилово. Его с женой, двумя сыновьями и тремя дочерями, как и всех вновь прибывших вымыли в бане, прожарили их вещи и дали русскую служанку, чтобы топила печи и готовила еду. А ещё к Янсену приставили стрельца, который заставлял аптекаря пить чужие отвары и бегать по утрам. Русские травницы вместе с матерью знаменитого астронома Кеплера осмотрели и его детей и жену. И всех заставили по три раза в день ходить пить отвары. Патрик попытался поговорить с травницами и узнать чем его поят, но названия растений ему ничего не сказали. Потом ему выдали книгу, написанную ван Бодлем, и аптекарь впервые осознал, что уровень лекарского искусства, в Антверпене и Вершилово существенно отличается и далеко не в пользу Антверпена. Тогда зачем его пригласили, если как специалист он полный ноль.
Ван дер Бодль дал ему время на изучение книги, а потом приставил к травницам помогать составлять смеси для приготовления лекарств. Хоть что-то. Патрик получил двадцать талеров подъёмных и купил детям новую одежду, да и жене напокупал в Нижнем Новгороде ткани, пусть занимается рукоделием, Анна любила и умела шить одежду. Троих детей первого сентября отвели в школу. Хотя дети и были разного возраста, всех записали в первый класс. Понятно, языка не знают, писать по местному не умеют. А сам аптекарь выкроил несколько часов и посидел на уроках Симона Стивена, Симона Майра, Иоганна Кеплера, доктора ван дер Бодля и Рубенса в третьем и во втором классах и понял, что его дети в отличие от отца станут очень грамотными людьми. Если они в третьем классе изучают такие науки, которые и в университетах-то в Европе не преподают, то, что же они будут изучать в седьмом классе, а потом в университете.
Маркиз Пожарский появился только в конце сентября. Патрик уже освоился в Вершилово и с упорством изучал русский язык и все знания, что передавали травницы. Ему нравилось в этом городке. Чистота, нет калек и бездомных, вообще нет преступности. Один раз рейтар из Ансбаха напился и стал приставать к крестьянке, так его свои же остановили и отправили проспаться, а на следующий день собрали на площади народ и отрезали пьянчужке ухо, предупредив, что следующий раз проведут прилюдно кастрацию. Вот бы так в Антверпене. Хотя какое ему дело до Антверпена, туда он, пожив в Вершилово, точно не вернётся.
Маркиз на плохом немецком переговорил с Янсеном и предложил ему начать производство спирта. С помощью кузнецов и Симона Стивена был изготовлен замечательный перегонный куб. Эх, ему бы такой в Антверпене. Тьфу, ты. Привязался этот вонючий, грязный город на болоте. Двойная перегонка дала спирт невиданной раньше Патриком чистоты, а оказалось, что ещё нужно очистить углём и яичным белком, а потом ещё и льняным маслом. Да, это не тот продукт, что делают в тавернах для спаивания посетителей. Княжич подробно описал Янсену про сивушные масла и как ими можно отравиться.
Когда спирта было нагнано прилично, княжич предложил аптекарю сделать настои на разных травах и поместить эти настои в небольшие дубовые бочонки. Ещё Пётр Дмитриевич научил аптекаря делать хороший солод и сбраживать разные овощи и фрукты, в том числе и свёклу.
Зачем всё это, недоумевал Патрик.
- Будем делать разные напитки, разливать их в стеклянные бутылки и продавать в Европе, - пояснил Пожарский.
В стеклянные бутылки, кто же это будет покупать?
Событие шестьдесят седьмое
Пора собирать урожай. На следующий день после приезда с Урала Пётр сходил на опытный участок с теплицей. В начале сентября ударил морозец и ботву на картошке угробил. Пётр приказал её срезать и обязательно сжечь, подальше от полей. Ещё фитофтору получить не хватало. Но вот бабье лето закончилось и нужно картошку выкапывать. Ещё уезжая, Пётр заказал кузнецам изготовить вилы для копки из самого лучшего шведского железа. Сейчас он с удовольствием сам выкопал десять кустов картошки. Потом ещё перекопал весь участочек, не пропустил ли случайно клубеньки. Набралось почти полторы сотни картофелин. Ну, по количеству вроде не плохо. Посадил десять, снял сто пятьдесят, урожайность неплохая. Теперь по размерам. Картошка была мелкая. Пётр на огромные, с два кулака, клубни и не рассчитывал, но эти были совсем мелкие. Княжич отобрал десять штук с куриное яйцо, причём шесть было с одного куста. Эти десять положим отдельно, и сажать на следующий год будем отдельно, очень далеко от другой картошки, попробуем получить семена. Остальные Пожарский разделил ещё на две части. Совсем маленькие клубеньки тоже отложил отдельно. Их, конечно, посадим, но только для того, чтобы убедиться в том, что генетика это наука, а не выдумка загнивающего капитализма. Осталось сто штук размером от куриного до голубиного яйца. Это будет основной посевной материал на следующий год.
С топинамбуром Пётр Дмитриевич поступил так же. Весь выкопал, разделил на три части по крупности и снова закопал, даже себе не оставил ни одного клубенька попробовать. На следующий год. Семена собрали и сразу посеяли, Пожарский про разведение топинамбура семенами ничего не слышал, но раз есть семена, то почему бы их не посадить.
Подсолнух не порадовал. Семечки были мелкие. Их было много, это да. Но вспоминая семечки далёкого будущего, Пётр только вздыхал. Здесь поступили следующим образом, отобрали сотню самых больших семян и сотню помельче, а остальные сразу посеяли, про стратификацию подсолнуха княжич не помнил, но на всякий случай подстраховался.
Настала пора кукурузы. Буксбаум привёз три початка. Получилось больше полутора тысяч семян. Взошли не все, и часть погибла при пересадке, но всё равно было около тысячи растений, почти две сотки засадили. Кукуруза порадовала. На каждой было по два початка, только на нескольких три. Эти отложили отдельно, их и будем сажать. Сколько можно посадить на следующий год? Рассаду выращивали в теплице, вся теплица на эти тысячу растений и ушла. Ладно, построим пять теплиц, и сделаем их двухъярусными, получится десять тысяч кустов. Вот столько семян и нужно собрать. Стоп. Ещё нужно столько же на запас и столько же на случай если урожай погибнет. Получается тридцать тысяч семян. А у него сейчас две тысячи двести початков - это больше миллиона семян. Замечательный злак эта кукуруза, спасибо инопланетянам. Если пересчитать на гектар, то урожайность составила почти пятьдесят центнеров с га.
Следующей по очереди снова была картошка, но выращенная из семян. Взошло около сотни растений и получилось больше пятисот маленьких клубеньков, надо их на всякий случай в ящики с песком поместить и в подвал убрать. Посадим на следующий год и займёмся селекцией.
Так, теперь горький перец. Жаль, нет сладкого. Интересно, его после вывели из горького, или Буксбаум просто семян не нашёл. Ладно, будем пока выращивать, то, что есть. Пётр выбрал самые крупные стручки и отложил отдельно, это будут семена. Много его не посадишь, нужна теплица, но ведь он хотел построить пять теплиц, да по сто кустов, получается пятьсот, вот столько на следующий год и посадим.
Помидорки были небольшие, выросло тридцать кустов. Большая часть урожая уже была превращена Полуяровым в томатный сок и убрана в погреб, а последние ещё висели на кустах. Василий Петрович самые крупные ягоды отобрал отдельно и семена с них получил. Пожарский съел несколько штук, вкусно. Нужно гарем порадовать. Хотя от помидор бывают аллергии, а его девчонки беременны или грудью кормят, нет, лучше не рисковать, попробуют на следующий год. А этими угостить учёных, тут по паре штук на человека хватит.
Кабачки Полуяров по наказу княжича собрал, как мороз первый вдарил, и сложил в погреб, сейчас там лежало больше двух десятков зелёненьких крепышей. Вот их надо будет завтра потушить с мяском и угостить девчонок. Тыкв было тоже больше десятка, но они были не очень крупные. Ничего будем и с тыквами и с кабачками тоже заниматься селекцией. Жизнь длинная, смотришь к концу её, и выведем огромные тыквы, как по телевизору показывали, там, вроде до тонны вес доходил.
Ещё в этот день Пётр раздал лесникам кедровые орешки и наказал посадить везде в лесу, а на следующий год, если взойдут, обязательно его позвать и показать. Плохо, что летом он всегда на Урале, надо быстрее уж отпускать Миасс в самостоятельное плавание.
Событие шестьдесят восьмое
Захариас Янсен по приезде в Вершилово получил огромный двухэтажный терем, рубленный из толстенных сосен с тремя печами и удивительно тёплый. Дом был совсем новый и замечательно пах лесом. Его жена Катарина немного прихворнула по дороге из Москвы и травницы просто набросились на неё, заставляя пить отвары по шесть раз в день. Сам очковый мастер ходил к травницам три раза, а сын Яков походил с матерью одну неделю, а потом пошёл в первый класс местной школы. Фамилии преподавателей школы знал любой образованный человек в Европе. Что уж говорить, даже сам Рубенс учил детей рисовать, это было непонятно. У Рубенса десятки учеников и любой из них мог бы учить детей, но вёл урок рисования именно Рубенс. А ещё все ждали, когда приедет маркиз Пожарский и начнёт учить детей географии. Про эти уроки ходили легенды, причём не среди местных крестьян и уж не среди детей. Легенды ходили среди учёных, что просто кишели в Вершилово. Столько нет и в университетских городах.
Захариас разобрал привезённый багаж и сходил, посмотрел, какое стекло варят в Вершилово. Качество его не устроило, и мастер заявил об этом управляющему Онисиму Петровичу Зотову. Тот поскрёб затылок и переговорил с мастерами. Сварили другое стекло. Захариас опешил, ничего подобного он не видел. Зотов назвал это стекло хрусталём.
- Много мы сделать не можем, есть проблема с одним из компонентов, но когда надо подходите.
Захариас отшлифовал две линзы и собрал первый на Руси телескоп. Оценить его работу пришли все астрономы Вершилова. Да, если этот маркиз решил собрать всех астрономов Европы, то не хватает только Галилея. Телескоп оценили, лучше ещё никто в мире не делал.
А на следующий день приплыло десятка два лодей с Урала и с ними маркиз Пожарский. Маркиз появился у Янсена через неделю, видно занят был. И с порога огорошил. Нужно бросать делать телескопы и начинать чеканить монету. Захариас показал Петру оборудование, на котором он подделывал талеры.
- Не пойдёт, - маркиз покачал головой, - делай пока подзорные трубы.
Второй раз Пожарский пришёл через два дня и привёл с собой двух математиков Симона Стивена и Михаэля Мёстлина и здоровущего мужика с огромной рыжей бородой. Сам маркиз хоть и был молод, но вырос уже почти на голову выше Захариаса, да и в плечах был ого-го, но кузнец рыжий был как бы, ни в два раза шире его. Они долго осматривали станки Янсена и заглядывали в рисунки, что принёс Пётр Дмитриевич. Симон уже прилично говорил на русском, а сам Пётр неплохо владел одним из диалектов немецкого. Эскизы показали и Захариасу. Там был станочек для изготовления бурта на монете. Монету просто проворачивали вдоль ребристой полоски. Хитро придумано. Были формы для отливки листа, были вальцы для прокатки листа и придания ему нужной толщины. Ещё был станок, где по заготовке монеты не стучали, а выдавливали изображение прессом. Был ещё один пресс для вырубания самих заготовок. Да это был не его жалкий станочек.
Захариас посмотрел на всю эту красоту и решил, что раньше января следующего года ему эти станки не сделают. Каково же было его удивление, когда через десять дней прибежал мальчишка и позвал Захариаса в кузницу. Станки были готовы, были готовы и две матрицы для выдавливания аверса и реверса. Да даже листы серебра уже отлиты и отожжены.
Вместе с кузнецом Янсен прокатал листы до нужной ширины и отправил их на повторный отжиг и мойку в винном уксусе. Монеты вырубили, нанесли гурт и выдавили изображение.
Посмотреть на новые блестящие монетки собрались те же. Что тут можно сказать. Таких качественных монет не делали нигде в Европе. Их практически невозможно было подделать. Нет, возможно, всё, но для этого нужно иметь такое, же оборудование, а где его взять. Одни зеркальной чистоты вальцы, обработанные на токарном станке невиданной конструкции, чего стоили.
На монете, на аверсе была цифра "1" и под ним надпись "рубль", ниже по кругу шёл венок из дубовых листьев. На реверсе был двуглавый орёл и надпись по кругу "российская империя". Монета специально была чуть тяжелее талера.
- Зачем, ведь можно сэкономить немного серебра, - спросил Захариас у маркиза.
- Во всём мире должны знать, что русские деньги самые полновесные и в них самое чистое серебро, это должен быть эталон, на который все будут равняться. Вот представь, приедет купец в Испанию, скажем, и начнёт расплачиваться нашими рублями, их понятно, сразу начнут сравнивать с другими серебряными монетами, а они и чище и красивее и тяжелее. Ведь это поднимет престиж Руси. Запомни Захариас одну вещь. Сначала ты работаешь на престиж, а потом престиж работает на тебя и за тебя.
Событие шестьдесят девятое
Князь Дмитрий Михайлович Пожарский воевода Новгорода Великого получил письмо от сына. От старшего сына Петруши.
Князь, даже не раскрывая письма, знал, что оно ему не понравится. Вот уже три года он не видел старшего сына. Всё из-за проклятого Колтовского. Местничать он вздумал. Правильно боярская дума тогда порешила, бить батогами и отправить в войско. Тут ляхи в нескольких верстах от Москвы, а он вздумал вспоминать про тётку свою, что была женой царя Ивана. Где сейчас тот царь? Не из-за его ли дел Русь вверглась в десятилетия смуты и разора. Петруша тогда вступился за честь отцову. Понятно всё, он старший в дому остался. Наверное, Государь правильно поступил, что отправил его, подальше, от беды, наводить порядок в отцовой вотчине в Пурецкой волости. А вот дальше Петрушу словно подменили, окружил себя сплошными немцами и начал торговлишкой всякой заниматься. Нет, получая из Вершилова разные диковины, князь был доволен. И деньги огромадные сын присылал с гонцами регулярно. Почитай сейчас самый богатый на Руси человек он - князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Или нет? Один-то человек точно в разы богаче и зовут того человека маркиз Пётр Дмитриевич Пожарский. Надо же - маркиз. Выдумают же. Дмитрию Михайловичу объяснили, что в Европе маркиз, это сын князя у которого отец жив и потому сам князем он ещё стать не может, то есть - княжич. Ну, он и есть княжич, зачем "маркиза" выдумали. Жена Прасковья Варфоломеевна и сыновья, младшие Фёдор и Иван всё попрекают князю, что не потребует он назад у царя Петрушу. А как потребуешь, один раз Пожарский завёл разговор, что пора бы сыночка вернуть домой, но Государь и стоящий около него патриарх Филарет только засмеялись. Как можно вернуть домой того, кто казне как бы ни половину денег приносит, Русь в руинах лежит её поднимать надо. Пусть маркиз работает в своём Вершилово, то есть извини князь Дмитрий Михайлович в твоём Вершилово. Вот и весь разговор. По письму боярина Гагарина, что ездил летом в Вершилово с царём, сельцо это уже больше Казани. А хоромы и соборы возведены такие, что и в Европах такого нет, где уж Москве с Вершилово тягаться.
Пётр не так давно прислал очередные диковины, вазы и блюда из фарфора необычайной красоты и стеклянные вазы и книжки для младших детей, десяток сундуков подарков. Когда всё расставили в горнице в княжьих хоромах в Детинце, у всех домочадцев дух вышел вон. Не слово сказать, ни пошевелиться нельзя. Ладно, красота, пусть бабы охают, но, сколько это стоит? Поди, весь Новый Город купить можно. Или Смоленск у ляхов выкупить.
И вот теперь пришло письмо. За окном пролетали белые мухи. Окна были застеклены стеклом, что прислал Петруша. Как его сын всё это организовал, мастеров нашёл? Волхов уже начинало сковывать льдом, да и пора бы, на дворе середина октября. Вздохнув, князь позвал жену и распечатал конверт, тоже сына придумка, на Руси-то письма свёртывали в трубку, а тут нате вам. Конверт. Прасковья тихо вошла, перекрестилась на образ Христа, что тоже Петрушины умельцы создали. Икона была красоты неописуемой. Иисус словно парил в небе и осенял тебе крестом. Какие всё же великие мастера сына окружают.