Вот вид на двойную вершину русских фортов, выжженных огнем с небес.
Это мисс Торн под покрытым копотью мечом "Богомола".
А это офицеры Первой Эскадры Императорского Флота Неба, принимающие почетную капитуляцию от полковника Третьякова (раненного в сражении на высотах Наншань).
Дознание до Сути Вещей начинается длительным, утомительным театром отчаяния. Господин Рейко и господин Йоширо раз за разом обнажают в отношении генерала Ноги и вице-адмирала Ююкаи свою беспомощность и отчаяние, словно бы обнажали животы для почетного разреза. Нет конца поклонам, заявлениям о врожденной глупости, отираниям лбов от пота. Кийоко сидит в углу зала и не отзывается.
Длится спор о компетентности, наиболее частый случай в военных и феодальных иерархиях. Два пса тащат свою добычу в различные стороны, и этой наполовину разрывамой добычей является Кийоко.
"Речь здесь идет о правительственном заказе в размере ста двадцатиста сорока миллионов иен, уважаемые господа. Причем, лежащем в ближе всего к интересам господина адмирала, если мы можем так утверждать. Наверняка присутствие при фронтовых действиях одной секретарши-переводчицы, пускай бы столь способной, как госпожа Кийоко, не может перевесить этой чаши". "Госпожа Кийоко означает ровно столько же, что и всякий иной подданный императора, переданный под наше командование".
Кийоко не отзывается. Не записывает. Пустые кисти рук она скрестила на подоле. Она размышляет о фейерверках, расцветающих над парком Хибия.
Ни генерал барон, ни вице-адмирал на Кийоко не глядят. Ранее о ней они не слышали. Инструкции из Токио, доставленные парой чиновников Дознания до Сути Вещей и Вникания в Принципы застали их на вершине хаоса реорганизации Третьей Армии для похода-погони за быстро отступающими после падения Люйшунькоу силами Куропаткина. Вице-адмирал Ююкаи, главнокомандующий Флота Неба, должен уже находиться на борту Сокола по пути в Циньчжоу еа переговоры с мандаринами династии Цинь и Вдовствующей Императрицей Циси.
"У Какубуцу нет никакой власти на военном театре. Приказы Тайного Совета не являются обязательными для солдат, действующих под приказами своих командиров. Даже у Кенпейтай нет верховенства над подразделениями, действующими в поле". "А разве госпожа Кийокосолдат?".
Кийоко не предполагает, чтобы сто сорок миллионов было преувеличением. Пропагандистский эффект hakutetsu tamasi трудно переоценить. Энтузиазм, возбужденный в Нихон последними победами, превысил даже военную горячку десятилетней давности, когда Нихон разбил Китай. А теперь он разбивает, разбил империю Запада. Министр адмирал Гоннохыоэ, убедившись в пригодности Флота Неба, готов выпросить у Коккай фонды на строительство полномасштабного Флота Синевы, как сделал ранее, убедив парламент финансировать построение военного флота в плане Шесть и Шесть, благодаря чему адмирал Того сейчас одерживает исторические триумфы над, казалось бы, непобедимым военно-морским флотом России. Ямамото Гонбее требует конкретных производственных смет и планов, которыми с применением простейших слов он мог бы убедить политиков и финансистов. Тем временем, никто из специалистов, годами работающих в Трех Долинах, не в состоянии представить простого объяснения tetsu tamasi. Главный технолог, ойятой гайкокудзин теряет зрение и, похоже, умственные способности. Совладелец патентов и наследник профессора Гейста, господин Во Ку Кий, не прибудет на территорию Нихон; он пользуется дипломатическим паспортом (даже двумя) и контактирует непосредственно со двором Его Императорского Величества, высылая посланников под печатью Железного Журавля. Его Императорское Величество явно не желает публичного дипломатического представительства господином Во Ку Кий. Так что адмирал Ямамото Гоннохыоэ ищет знаний и поддержки у других лиц, связанных с предприятием Кайтакуси в Трех Долинах. С огромной покорностью и стыдом требуем мы понимания указанных выше необходимостей стратегического плана правительства Его Императорского Величества.
Проходит четвертый час ритуального сумо власти. Кийоко понимает, что ни одна из сторон не может уступить здесь, даже не по причине этого конкретного предмета спораее скромной особыно по причине чрезвычайно важного факта установления данной уступкой прецедента. Армия и Флот Неба не признают власти Сумицу-ин. Господин Рейко и господин Йоширо тоже не могут сдаться, унижая этой своей сдачей собственных начальников.
Камень крошит камень. Огонь поедает огонь. На небе столько же звезд, что и в луже.
"Я охотно окажу услугу Какубуцу".
Четыре пары глаз уставились на Кийоко.
Та поднялась, чтобы поклониться.
Короткие кивки от генерала и вице-адмирала. Рассерженные? Благодарные.
Выйдя на улицу Дальнего, господин Йоширо закуривает травяную папиросу. "Мы хотм задать всего несколько вопросов".
Допрашивать ее будут более двух недель.
Служба Дознания до Сути Вещей расположилась здесь, в Дальнем. Русские вложили миллионы рублей в расширение и модернизацию этого городка, китайского Даляна. Улицысловно аллеи метрополии. Вымощенные, украшенные живой зеленью. Высокие дома из красного кирпича и камня. Порт готов принять армаду. Опера. Собор. Резиденция городского головычуть ли не дворец. Сейчас все ободрано до кости от малейших жизненных удобств, от каких-либо вещей, которые можно продать; японская армия вступила в анемичный призрак, оставшийся на месте города Дальний.
Как только пришли известия о поражении под Наншань, русские обитатели решили искать спасения за стенами крепости Люйшунькоу; городской голова заявил, что японские войска никаким образом не сумеют добраться сюда раньше, чем в два дня. Тем же вечером там появился один хитрозадый сержант Нихона, явно не сторонящийся мародерства и грабежа. Он прошел по китайскому кварталу, от двери к двери, объявляя, что только лишь вывешивание флага Восходящего Солнца защитит проживающих от судьбы Люйшунькоу в ходе предыдущей войны. История Резни Порт Артура здесь до сих пор жива. Утром русские увидели сотни японских флагов развевающихся над городом. Они бежали, как стояли, оставляя завтрак на столах, а имуществов шкафах. Хунхузы, Краснобородые, только этого и ждали. Эти Маньчжурские бандиты, не боящиеся нападать на поезда, шахты, деревни, во время войны безжалостно грабили целые провинции. Они свалились на опустевший Дальний словно саранча, добрые два дня грабя и разрушая. Осталось разграбленное чучело города, в котором невозможно было жить.
Последнее из оставшегося оснащения и мебель реквизировала Третья Армия. Служба Дознания до Сути Вещей даже не старается создать видимости правительственного могущества и богатства. Это не шпионы и офицеры Кенпей. Какубуцу Киюри началось от изумления силой рангаку, властью разума Запада над миром и человеком; и с целью порабощения ее на службе Страны Богов. Допрос происходит в одной из заброшенных русских гостиниц, на втором этаже, в зале, в окнах которого нет стекол и ставен. Господин Рейко, господин Йоширо и Кийоко сидят на полу, покрытом дырявыми татами. Сотрудники Какубуцу в костюмах в полоску чиновников высокого ранга. Кийоко в темно-синем платье Неба, с распущенными волосами. Никто другой не поднимается на этаж, не мешает допросу. Слышен только ветер и отдаленные отзвуки перемещающихся масс армии, словно медленные громы ленивого землетрясения. Господин Рейко иногда записывает отдельное предложение. Кийоко же он делать заметки запретил. Когда идет дождь, все перемещаются поближе к двери. Когда солнце накачивает между кирпичными стенами душную жару, допросы переносят на часы после заката. Тогда по левой руке господина Рейко горит военная керосиновая лампа.
Кийоко спит в комнате этажом выше. Следователи Какубуцу спят в комнатах по другой стороне коридора. Ни в одном из помещений гостиницы нет дверей. Расходясь в узком коридоре между допросами, все вежливо кланяются друг другу, так же вежливо избегая друг друга взглядами. В добытых на черном рынке одеялах живут неизвестные Кийоко насекомые. Она чистит эти одеяла керосином. Каждое утро у нее болит голова. Еда, добываемая Какубуцу в китайских харчевнях, состоит, в основном, из разбавленных супов, украшенных кусочками мяса подозрительного происхождения, и очень соленого риса. Несколько раз в ходе прослушиваний случается, что над гостиницей и городом пролетает haku tetsu tamasi, таща за собой длинные белые флаги с гербом Нихон, как это выдумал вице-адмирал Ююкаи для успокоения или же террора оккупированного населения. Кийоко не может тогда удержаться от строптивой усмешки, от ясного взгляда-вызова. После которого скромно опускает глаза.
Господин Йоширо старший и, по-видимому, более высоко поставленный в иерархии Какубуцу. Господин Рейко, с Рюкю (его выдает более темная кожа), обладает более быстрым умом, и вскоре он обнажается в отношении Кийоко инстинктами сурового испуга.
Будит ли его тревогу сама Кийоко или лова Кийоков затхлой комнате та же самая тишина, когда сумерки опускаются над стынущим упырем города.
Господин Йоширо: "Научные авторитеты из нашей страны и наилучших учебных заведений Запада соглашаются с тем, что никакой металл легче воздуха просто невозможен. Tetsu tamasiэто мошенничество". "Ох! Но, благодаря нему, мы побеждаем неприятеля, ведь правда?".
Господин Йоширо: "Замечаешь ли ты разницу между придумыванием чего-то, что ранее не существовало, путем строгого следования выводам, происходящим от известных, существующих вещейи открытием удивительного, непонятного факта, который мы еще только должны соединить с остальным миром логическим объяснением? Ты видишь, над чем мы здесь работаем?". "Над тем, чтобы сломать патенты господ О Хо Кий и Во Ку Кий". "И где же лежит твоя лояльность, Кийоко? Ты верна этим чужеземцам или императору?". "Императору, всегда императору, тысячекратно императору". "Тогда помоги нам". "Так я же и помогаю!".
Господин Рейко: "Что говорит тебе отец?". "Мы не разговариваем. Предки молчат. О-о, я вижу его иногда, как он кричит, но без слов. Его расстреляли. Во мне нет сочувствия к делу возврата к старым порядкам, вы же видите это, благородные господа".
Господин Йоширо: "Каким образом доктор О Хо Кий решил проблему температуры и давления трансмутации?". "Не знаю". "Откуда в ферромагнитных уравнениях tetsu tamasi взялась константа Духа?". "Не знаю". "Почему О Хо Кий заставил инженеров Мори Аринори промывать руды ноль семь и ноль восемь чистым кислородом, полученным в результате электролиза?". "Не знаю".
Господин Рейко: "Читаешь ли ты заново свои заметки сокки?". "Я обязана". "Замечаешь ли ты разницу между знанием, записанным однажды вечером, и знанием, записанным на другой день утром, но порожденным из прочтения того же самого вчерашнего знания?". "Все это читает доктор О Хо Кий. Это его знание". "Нет, Кийоко. Мы разговаривали с ним. Изучали заметки. Это не его знание. Оно появляется между твоей стенографией сокки того, что ты слышала, и твоими кандзи и кана, подираемыми потом к знакам сокки". "Я очень извиняюсь, но откуда у уважаемых господ такая уверенность? Уважаемые господа могут прочесть мои сокки?". "Нет. Этого никто не может. Только ты". "Я ужасно извиняюсь, неужто уважаемые господа подозревают во мне гениальность, превышающую гениальности всех физиков мира?". "Нет, Кийоко. Посещала ли ты сады дзен?". "Сады дзен мне знакомы". "Зачем ходят в сады дзен?". "Чтобы приглядеться к себе в чистой и гладкой поверхности собственного разума". "В саду это сделать легче". "Иногда лишь в садуэто возможно". "Иногда". "Кто вкладывает тебе в голову это само-знание, Кийоко? Камни? Цветы? Небо? Звуки воды? Геометрия песка и гравия? Садовник?". "Никто". "Откуда же оно берется? Почему именно в саду?". "Ах. Потому что я знала, только не осознвала того, что знаю. Я встала у себя самой перед глазами. Собственным "я" заслоняя реальность. В саду, в подобных местах, с подобными, как в садах медитации настроях, легче избавиться от самой себя. Мысль не нуждается в мыслящем". "Когда ты переводишь заметки сокки в кандзи, это перевод, или это поток додумывания образов и значенийвот он, нуждается ли в мыслящем? Он требует руки и кисти". "Он требует руки и пера".
Господин Йоширо: "Когда мы открываем новый остров в океане, мы не задаем себе вопрос, как такое возможно? Остров там есть. Остается обследовать его и описать". "Да". "Но когда из географического описания, из рисунка карты следует необходимость существования пролива или озерамы знаем, что они существуют еще до того, как мы их открыли. Понимание мира опережает существование мира". "Да. Возможно. Не знаю. Ил же кто-то дорисует остров, пролив".
Господин Рейко: "Объясни". "Что? Прошу прощения". "Поясни, Кийоко, как можно дорисовать остров не на картеведь тогда это будет мошенничеством, обманомно в мире". "Не знаю. "Ты так сказала". "Сказала". "Почему? Где ты обнаружила эту мысль?". "Не знаю".
Господин Йоширо: "Тебе двадцать три года. Ты не замужем. У тебя нет приданого. Вписал ли отчим тебя в семейство, в фамилию?". "Я не просила его". "У тебя нет диплома какого-либо учебного заведения. У тебя нет имущества. Война закончится". "Я вернусь в Долины". "Ты не можешь планировать всю свою жизнь, полагаясь лишь на "не знаю". "Я не планирую. Не верю я в карты будущего". "Разв тебя ничего не волнует?". "Благородные господа! Вам не следует меня перекупать. Нет таких вещей, которые я не отдала бы по собственной воле императору" Если бы только я этой вещью владела. Если бы это была вещь".
Господин Рейко: "Не спрашиваю, знаешь ли ты. Скажи, что думаешь. Tetsu tamasi был дописан к миру. Его не было, а потом он уже был. Потому невозможно дойти до него каким-либо умственным путем". "Кому-то это удалось. Профессору Гейсту". "Ты так думаешь?". "Пх! Вы его не знаете. Мы не знаем его. Если он понимал tetsu tamasiточно так же является допиской к миру. Но, благородные господа! Кто еще! Знаем ли мы господина Во Ку Кий?". "Кийоко. Выходит, ты считаешь, что познать человека можно, как узнаешь химическую формулу металла". "Нет? Нет". "Все мы для себя совместно являемся, будто написанными. Нет никакой надежной умственной дороги от человека к человеку. Так можно делать правдивыми паровые двигатели, равносторонние треугольники или скелеты окаменелостей. Не людей. Не людей".
Кийоко: "Я размышляла еще больше. Извините. Я размышляла о том абсолютном покое муга, когда кисть или перо не требуют пишущего. Не знаю, почему я рисовала именно такие, а не другие кандзи. Нет умственной дороги от человека к человеку, а это означает: нет умственной дороги от меня ко мне. Всякий раз, когда мы делаем что-то за пределами нас самих, разве не таким ли образом должны мы успокоиться? Мы были написаны. Нас не было; вот мы есть. Мы не хотели сделать; и вотсделали. А между этимпустота. Пустота. Простите. Я очень прошу прощения. Пустота".
Покрытая гноем из ран сука, спящая на лестнице пустой гостиницы. Тучи мух, когда гниет живая плоть.
Мусор, толкаемый ветром с моря по широким улицам.
Китайский мальчик с крысой на красной ленте; он ведет ее, тянет, тащит за собойкрыса мертва.
Kō, перемещающийся по бурному небу словно тень акулы.
Подвижные пятна теней от переносной лампы, скачущие по битым стенам гостиничного зала, словно китайском кукольном театре.
На пропитанном керосином одеялерозовые трупики чужестранных насекомых.
И бесконечно медленное движение полосы света через набухший паркет. Утро, полдень, вечер, вечность.
Господин Йоширо: "Осознаешь ли ты, что строительство Флота Неба, способного к постоянному доминированию над British Royal Navy, является теперь одним из столпов имперской стратегии?". "Да, конечно же". "Личная ответственность или вина здесь совершенно неуместны. Тысячи подданных императора ежедневно жертвуют собственной жизнью для народа, для предков. Ничего иного не ожидай". "Я живу из бесконечной милости, ничего не ожидаю. Благородные господа, скажите мне лишь вот что: видит ли министр Ямамото Гонбее haku tetsu tamasi завершенным делом? Не ожидает ли он шпионов западных держав, похитителей патентов, гонки в строительстве броненосцев неба и конкуренции военного искусства и техники, как на морях и океанах?". "Наверняка". "То есть, если в этом месте вы правы, действительно ли вы желаете донести ему сейчас, что он не получит никаких новых, улучшенных, увеличенных Кораблей Неба, поскольку вы уничтожили процесс создания технологии tetsu tamasi, засыпали колодец знаний, ради Какубуцу пожертвовали той единственной женщиной, что занималась сокки?".
Господин Рейко кланяется, касаясь лбом к татами. У него выпал блокнот с авторучкой, пятно черных чернил расползается по ткани. Пальцы господина Рейко темны, как и пальцы Кийоко, темны и обкусаны до крови.
"Вот милость абсолютной власти: творить добро народу вопреки воле народа". "Ты мечтаешь об императоре, сыне богов, для своего народа". "У нас он был. Мы могли его иметь".
Сокол парит над облаками.
Шелковая Луна, вышитая на ширме ночного неба. Бриллианты росы на металлических навигационных элементах. Пение звезд.