Слушай мою команду! гаркнул поручик, после того, как я встал в строй.
Все, мгновенно, подобрались и замерли. Я тоже выпрямился и вытянул руки по швам, даже не успев подумать о том, правильно ли делаю.
Поздравляю вас, господа! С этой минут вы становитесь добровольцами Российской армии. Теперь можете забыть всё, что с вами было до этого и думать только об одном, как стать настоящими солдатами. От этого будет зависеть, как долго вам осталось жить на этом светеприободрил нас военный.
Люди в шеренге зашевелились, заговорили в пол голоса, наверное, только сейчас осознав в полной мере, на что они, на самом деле, подписались.
За ворота тюрьмы нас вывели строем. Конвоир пересчитал количеству убывавших по головам, посмотрел в список, имевшийся у него, чего то сказал поручику и мы вышли на свободу, с чистой совестью.
В десяти шагах от тюремного забора стоял экипаж, очень похожий на тот, в котором меня сюда доставили. Правда этот раза в два длиннее того и окошек, с решётками, в нём не два, а целых четыре.
Это чего, опять нас повезут в арестантской телеге? спросил кто то, военного.
Ничего потерпите, ехать недалеко. Через пять часов на месте будемответил неизвестному добровольцу поручик, которого ждало более роскошное транспортное средство.
Чего, через пять часов? возмутился я. Так это получается мы сегодня без ужина будем?
Привыкай Тихомировувидев, кто задал вопрос, ответил поручик. Солдат должен стойко переносить все тяготы службы.
После такого ответа, говорить ещё что то мне расхотелось, тем более показалось, что чего то подобное я уже где то, раньше, слышал.
Ехать в тесной и тёмной коробке было не уютно, возможно это по способствовало тому, что я почти всю дорогу проспал, прижавшись к холодной и без перерыва скрипящей стене, нестандартного, экипажа. Остальные, как мне показалось, всю дорогу о чём то спорили, о чём конкретно я так и не разобрал, потому что в те моменты, когда просыпался говорили они про что то совсем не понятное. Да и неинтересно мне, о чём болтают эти люди, мне интересно по скорее узнать, что же такое на самом деле армия эта, о существовании которой узнал всего день назад.
Часы мне, собственно говоря, как и деньги, не вернули, поэтому сколько ехали, пять часов или больше, неизвестно. Но продрогнуть, за это время, я успел основательно, не раз мысленно пожелав всего хорошего охраннику, запретившему брать с собой, пускай и потрёпанное, но всё же очень тёплое пальто. Когда наша тележка наконец то остановилась и у неё открыли дверку, у меня, от холода, тряслось всё, что только могло трястись. Выбравшись на улицу, я стал сразу же делать резкие движения руками и ногами, чтобы хотя бы как то согреться. Остальные пассажиры смотрели на меня, как на ненормального, конечно сами то одеты, а попробовали бы они без движения столько просидеть в том, в чём я одет, посмотрел бы я на них.
Ты чего это Тихомиров, время перепутал? спросил поручик, заметив мои выкрутасы. Зарядка у нас только по утрам бывает.
Попутчикам моим только предлог был нужен для того, чтобы сбросить напряжение, возникшее от долгой и не очень комфортабельной поездки. Так что, когда он появился, они им дружно воспользовались, весело заржав и беспрерывно отпуская в мою сторону колкие шуточки. Ничего парни, я стерплю. Посмотрим, как у вас с этим делом дальше будет?
Время я не перепутал, господин поручикзакончив согреваться и выбрав момент, когда стало более-менее тихо, сказал я. Перепутать его я не мог, ужина то у меня сегодня не было, а значит утро ещё точно не наступило.
Его, доброволец, сегодня у вас и не будетстрого ответил военный.
Это как же так можно? Чтобы не кормить, так долго, человека? вспылил я.
А об этом у своего капрала спросишь. Вон он идётпредложил мне, Стариков.
Тот, кого обозвали капралом, быстрым шагом двигался в нашу сторону, по плохо освещённой аллее. За несколько шагов от поручика он перешёл на какую то странную ходьбу, а подойдя к нему ещё ближе приложил руку к своей кепке и громко сказал:
Господин поручик. Капрал пятой сотни, седьмого добровольческого полка, Свистунов, прибыл в ваше распоряжение.
Доклад капрала, а особенно его фамилия, вызвали у моих товарищей ещё больший восторг, чем моя ночная зарядка. Они стали дружно обсуждать все его движения, естественно не забывая, при этом, посвистеть или просто по склонять фамилию, очередного военного, не смотря на бравый вид этого немолодого мужчины. Пожалуй, только я, стоя в сторонке, не занимался этим делом. Воспоминания о том, какую злость во мне вызывали действия этих умников, совсем недавно, позволили сделать правильный вывод и не совершать не нужных ошибок.
Когда поручик покинул нас, а капрал обратил внимание на всё ещё продолжавших веселиться добровольцев, стало мне понятно, что, променяв каторгу на добровольческую армию, я немного выиграл.
В одну шеренгу становись! скомандовал Свистунов, нашей группе.
Эту команду мы уже умеем выполнять, поэтому с этим заданием справились успешно, а вот с остальными у нас возникли проблемы. Но капрала это сильно не расстроило.
Ничего, добровольцы. До утра времени много, успеем всему научитьсяобрадовал он нас своим решением, не ложиться сегодня спать, надо думать, вместе с нами.
Узнать, где находятся наши спальные места мы смогли только перед самым завтраком. Это конечно не означает, что всё это время мы только тем и занимались, что сидели и слушали рассказы о том, какие действия следует предпринимать, после той или иной команды или обучались тому, как нужно ходить строем, или по отдельности, совсем нет. Этим мы занимались только до четырёх утра. В остальное же время, получали новую одежду, заполняли многочисленные бланки, таскали матрацы и спальные принадлежности в домик, который нам отвели, подметали двор, мыли полы в жилом помещении и ещё занимались разными мелочами, о которых нас вежливо просил наш новый командир, с очень достойной фамилией, Свистунов.
Врать не стану, за ночь мне не раз хотелось присесть и хотя бы минут пять покемарить, но вот что бы в тоже самое время у меня, хотя бы на минуту, возникли мысли о том, чтобы забежать в какое нибудь здание и там погреться, такого не было. Вот же какая странная штука, эта армия, на улице холодина, тёплой одежды на тебе нет, а не холодно. Может поторопился я с выводами, не так уж здесь и плохо, во всяком случае, не замерзать на холоде меня уже научили, глядишь и ещё чему нибудь полезному обучат. Тем более учёба эта, буквально с первой минуты, даётся мне очень легко, я на лету схватываю, чего говорит старший, очень точно повторяю за ним все движения, которые он нам показывает и нисколько от этого не устаю. Капрал меня даже, несколько раз, ставил в пример, пообещав освободить от дальнейших ночных занятий, если я и дальше буду точно так же осваивать эту науку.
Завтрак прошёл очень быстро, стоило только капралу сказать, что нам на всё про всё семь минут, как тут же ложки застучали о миски и через три минуты мы уже, обжигаясь, пили горячий чай. Из столовой снова вернулись домой, похватали там чистую одежду, которая здесь называется формой и почти бегом выдвинулись в баню.
Баня здесь точно такая же, как и на хуторе, поэтому заходить в неё пришлось поэтапно. Сначала туда забралось четыре человека, из нашей восьмёрки, предварительно пройдя процедуру по стрижки наголо, потом, через пятнадцать минут, когда моя голова и лицо лишились всей растительности, и остальные смогли погреться, и ополоснуться, там же.
Больше всего времени ушло на переодевание и то только потому, что капрал лично проверял каждого добровольца. Хотя, чего там было проверять? По сравнению с тем, что на нас было одето до этого, эта одежда казалась просто верхом совершенства. Комплект белоснежного белья, чёрная курточка с накладными карманами и рядом блестящих пуговиц, узкие зелёные брюки, заправленные в немного укороченные темно коричневые сапоги, и абсолютно новая чёрная фуражка, с блестевшим козырьком. Да, в такой бы одежде пройтись по Невскому проспекту, посмотрел бы я, как на меня тогда глазели девчонки.
После того, как нас всех проверил капрал и мы вдоволь налюбовались на себя в длинное зеркало, повели нашу восьмёрку на занятия, по никому неизвестной тактике. Пока топали туда я всё вспоминал, как увидел своё отражение в зеркале, в первый раз между прочим, за всё это время. Что сказать? Зажрались вы барышни! Да такого парня в витрину магазина ставить не стыдно, не то что рядом с ним по улице пройтись. Но ничего, доберусь я до вас, вот закончится война, приеду в ваш город устрою вам парадное построение, за сорок пять секунд.
Занятия по тактике проводил незнакомый нам, до этого, прапорщик. Прапорщик, это не фамилия такая, а звание, как оказалось. Он нам, кстати, об этом и сообщил. Кроме его звания, этот военный заставил записать нас, в выданных им же тетрадях, тем конечно кто умел это делать, ещё несколько званий, которые надо будет выучить до завтрашнего дня.
Наше звание в этой армиидоброволец, следующеерекрут, за ним идёт капрал, дальше младший унтер офицер, ну и самый главный, над всеми ими, это конечно прапорщик, это учитель подчеркнул отдельно. Кроме этих званий есть ещё некоторые, их мы тоже записали, но учить нам их не обязательно. Как сказал самый главный для нас человек, с ними мы навряд ли когда повстречаемся. Ещё какое то время командир рассказывал нам, что такое война и как на ней нужно себя вести, чтобы сразу не убило. Про это все слушали особенно внимательно, потому что пожить ещё немного, каждому хочется. Но на мой взгляд ничего полезного нам на этой учёбе так и не рассказали, потому что по моим понятиям на войне надо вести себя совсем по другому, правда откуда я это знаю, я снова не знаю. Вот такой компот в моей башке так и продолжает вариться, и ничего с этим я поделать не могу.
После занятий был обед, снова быстрый, но от этого не ставший менее вкусным. Потом мы шагали по аллеям городка, за одно разглядывая его постройки. Ближе к вечеру, пол часика посидели возле своего домика, это называлось свободное время. Дальше ужин, потом изучение записей в тетради. Мне правда пришлось читать её в слух, потому что два мужика, расположившихся рядом с моей кроватью, ни писать, ни читать не умеют. Наверное, поэтому запомнил я всё быстро и когда пришло время готовиться ко сну не сомневался, если меня завтра спросят о чём нибудь, из моей тетради, расскажу об этом без запинки.
После команды уснули сразу, ну по крайней мере со мной было именно так, потому что когда кто то заорал:Подъём! Вскочил я на ноги мгновенно, не поняв почему кричат. Вроде только спать легли, а тут опять вставать?
Дальше дни пошли так быстро и были они так похожи друг на друга, что я даже не заметил, как проскочила неделя и нам доверили взять в руки грозное оружие. Как сказал младший унтер офицер, с этим оружием, совсем скоро, пойдём мы на врага, который так и продолжает топтать своими грязными сапогами нашу Родину. Поэтому к своей винтовке надо сразу относится, как к любимой девушке, не зависимо от того имеется ли у кого такая в наличии. Каким образом надо относиться к девушкам я не знаю, но вот то, что с этой штукой лучше вести себя по хорошему сообразил сразу. Уж больно грозна она, эта винтовка, как стрельнёт, так в ушах ещё час, не меньше, звон стоит.
Первый раз выстрелить нам разрешили лишь на второй день знакомства с оружием, после того, как мы разобрались, в теории, как оно раскладывается, чистится и заряжается. На стрельбище, так называется место, где стреляют, каждый из нас сделал по три выстрела, по трём, похожим на маленьких человечков, мишеням, стоящим в пятидесяти шагах от стреляющего. Что сказать и здесь у меня результаты, по слова нашего командира, были совсем недурственные. Попал я все три раза, причём точно в голову, этому нарисованному врагу. Скорее всего поэтому, наш унтер, когда сам стрелял из своего пистолета, в принципе мало чем отличающегося от винтовки, может только размером, дал и мне один разок пальнуть. И снова я удивил его, попав опять в башку мишени, с тридцати шагов, причём сделал это на глазах у всех остальных добровольцев, видевших что командир то, только в огромное туловище мишени попадал, до этого.
Что же Тихомиров, если так дело пойдёт и дальше, то может через годик другой ты тоже сможешь дослужиться до младшего унтер офицера. Если конечно не убьют тебя до этого. Старайся и дальше служить хорошо, и дай бог в живых останешься. Потом вместе послужим, царю и отечествупохвалил он меня.
Рад стараться, господин младший унтер офицеррявкнул я, как и учили.
После обеда снова были занятия в помещении, затем ужин, а потом снова учили записи в тетрадях, которых в ней накопилось довольно прилично.
Утро началось с того, что у нас в домике появился тот самый младший унтер офицер, с которым мы были на стрельбище. Он привёз с собой, на телеге, два больших деревянных ящика и один объёмный мешок. Выгрузили мы всё это прямо к себе в казарму, так теперь называется дом, где мы проживаем.
После завтрака жду вас всех здесь, будем учиться снаряжать патроныпредупредил он нас.
Но прежде чем вернуться из столовой, на новые занятия, нам пришлось познакомиться ещё с двумя добровольцами, которых перевели к нам из другого дома. Сделали это для того, чтобы и у нас было полноценное подразделение, как и у остальных. Теперь жить, ходить на стрельбы и занятия мы будем вдесятером, так же, как потом, собственно говоря, и воевать.
Разместив нас за длинным столом, который до этого стоял в нашей казарме без дела, унтер стал раздавать пустые гильзы, по двадцать штук на каждого, патронташи для них, мерные напёрстки для пороха, литейки для пуль, запасные капсюли, свинец, порох, набор пыжей и пули, с картечью, которых в нашем распоряжении, будет ограниченное количество. Потом он, уже на улице, провёл показательное литьё, заправил полученной пулей гильзу и заставил тоже самое сделать нас, причём двадцать раз подряд.
Таким образом на следующие стрельбы, состоявшиеся после обеда, отправились мы, каждый со своими патронами, от правильности изготовления которых будет многое зависеть во время стрельбы. Так ли это на самом деле или унтер попросту приврал, чтобы нас по стращать, мы скоро узнаем.
Вечером всех заставили, в первый раз, полностью разбирать своё личное оружие, проводить его смазку и чистку. Оказалось, что делать это совсем не просто и не потому, что мне чего то было непонятно в нём, а из-за того, что конструкция винтовки была не очень простой, на мой взгляд конечно.
Глава 6
Время в школе добровольцев летело с бешеной скоростью. Основной упор в наших занятиях делался на практику. Каждый день мы стреляли, лили пули, чистили оружие, снова стреляли и лишь три раза в неделю занимались в классе, а маршировали так и вовсе только по выходным дням. Месяц пролетел, как один день, хотя за это время я многому научился и много про что узнал.
Выпуск нашей сотни назначен был на очередное воскресенье, так же собственно, как и ещё двух сотен, правда совершенно другого добровольческого полка. Так получилось, что четыре сотни седьмого добровольческого полка, куда я попал, уже почти, как полтора месяца выехали отсюда. А пятую, то есть нашу, к тому времени скомплектовать не смогли, вот поэтому мы сейчас и будем добираться на фронт самостоятельно.
Командиром нашей сотни является тот самый прапорщик, учивший нас тактике, по фамилии Стрелков, у него в помощниках три младших унтер офицера, один из которых учил нас стрелять, его фамилия Кротов, а небезызвестный капрал Свистунов помогает ему командовать тридцатью солдатами, куда входит и наш десяток.
Три сотни добровольцев, построившиеся на площади учебного центра, в новеньких чёрных бушлатах, выданных накануне, с личным оружием в руках, смотрелись очень достойно. Поэтому, когда мы сначала клялись в верности царю, а потом некотором из нас присваивали очередные звания, выглядело это очень торжественно и ни у кого не вызывало даже малейшего сомнения в искусственности всего происходящего. Клятву царю давали хором и от этого она становилась непростой формальностью, а действительно клятвой, во время принятия которой мурашки бегают по спине. Присвоение званий хотя и происходило в каждой сотне отдельно, но от этого такое, ранее невиданное для нас событие, не стало менее значимым. Хотя может это только мне так показалось, потому что следующее звание, рекрут, я тоже получил. Теперь меня, от остальных солдат, с которыми нас связывает почти что дружба, будет отличать одинокая нашивка, на правом рукаве, которая даёт мне право командовать десятком и требует нести ответственность, за него же.
Отъезд из школы был назначен на сегодняшнее раннее утро, но ближе к ночи нас предупредили, что произошли изменения в расписании и заставили половину её, топать строевым шагом, по кругу. Вот же тоже удовольствие. Сейчас мы грузимся на повозки и едем в город абсолютно не выспавшимися, с надеждой на то, что удастся немного покемарить по дороге.