Ну, вот, сказал довольный произведенным эффектом Бруно. А говорил «старая шутка, старая». Что случилось?
Джозеф вместо ответа перекинул через стол Бруно газету.
Бруно, кряхтя поднялся из кресла, в которое успел сесть.
Что пишут наши заклятые друзья? спросил он, раскрывая газету.
С некоторых пор «Нью-Йорк дейли мейл», видя успех их «Нью-Йорк пост», тоже стала давать на своих полосах горячие новости. Любить ее за это ни у Джозефа, который был главным редактором «Нью-Йорк пост», ни у его друга и зама «по сложным» вопросам Бруно Эспозито не было никаких причин.
Смотри на полосе «Происшествия». Там перепечатка из одной французской газеты, подсказал Джозеф.
Так, Бруно зашуршал страницами. «Отважная путешественница Ева Полански утонула при переходе через Ла-Манш».
Что за бред!? он посмотрел на Джозефа. Это невозможно! Переплыть целый океан и утонуть в канале!?
Джозеф только пожал плечами.
Впрочем, у меня был знакомый, который утонул в луже у порога своего дома. Веришь? спросил Бруно.
Нет, ответил Джозеф. Даже мы такую чушь не напечатаем.
А это ведь правда, вздохнув, сказал Бруно. Конечно, ему помогли.
?
Никогда не догадаешься кто, засмеялся Бруно. Пять скочей и голодный желудок.
Наша Ева не пьет, сказал Джозеф. Черт, неужели это произошло!
Все вранье, сказал Бруно, снова опускаясь в кресло.
Почему ты так думаешь?
Да, потому что чушь это собачья! Не могло такого произойти! ответил Бруно. Смотри, здесь ни слова про какой-нибудь шторм или что-то подобное. Был бы шторм обязательно про него бы написали! А на пустом месте взять и утонуть? Так не бывает! Кроме того, там Макс. Он бы спас Еву.
Максэто кто? спросил Джозеф.
Тот живчик, которого я послала присмотреть за Евой, ответил Бруно. Тертый калач.
Что будем делать?
Ждать вестей от Евы, сказал Бруно. И вот еще что Давай напишем у себя в газете, что давно не получали сообщений от Евы и беспокоимся за нее.
Ты что задумал? заинтересовался Джозеф.
Смотри, после сообщения «дейли мейл» ставки на Еву у букмекеров просели. Так?
Так.
После нашей статейки не просто просядут, а рухнут. Так?
Так.
Но мы то верим, что с Евой все будет в порядке?
Хотелось бы, с сомнением в голосе сказал Джозеф.
Это ты брось, возразил Бруно. Верить всему, что написано в газетепоследнее дело. Мы то, с тобой это точно знаем. В общем, когда ставки на Еву снизятся, то мы еще поставим на нее. А когда Ева снова выйдет на связь, срубим на этом деньжат.
Неплохо, сказал повеселевший Джозеф.
Ну что? С этим решили? спросил Бруно. Теперь колись, что такой грустный был? Жена не дала? и не дожидаясь ответа Джозефа, он зашелся от смеха.
Сцена 15
Макс, поздравляю тебя, ты ее потерял, пробормотал себе под нос немолодой джентльмен в добротном сером костюме.
У его ног стоял небольшой чемоданчик, на котором лежал легкий плащ. Джентльмен смотрел вслед уходящему в Бриндизи поезду. Когда последний вагон покинул вокзальный перрон, джентльмен снова повторил:
Ты ее потерял.
Правда, в интонации, с которой он произносил эти слова, не было ни грусти, ни сожаления. Так, легкая досада и, наверное, некоторая толика возбуждения.
«А то совсем закис,»посетовал про себя джентльмен.
Джентльмена звали Максимилиан Хофер. В Америке для, всегда куда-то торопящихся, американцев его имя было слишком длинным. Поэтому последние десять лет он откликался на укороченную версию. Да и сам он к этому привык. Даже как-то помолодел. Максимилианэто солидно, а Максмолодой парень, подай-принеси. Но Макса это устраивало. Ну, не любил он солидности, степенности, дутой важности. Если и напускал иногда на себя эти черты, то только ради дела, для маскировки, ради определенной роли.
Какие только «роли» не играл в своей жизни Макс. «Роль» бухгалтера, как хотел его отец. «Роль» циркача, как требовало его юношеское сердце. Актера, когда Макс стал ставить душевные «выкрутасы» выше телесных и покинул цирк ради театра. Солдата, когда однажды по пьянке подписал договор с рекрутером. Раненного, умирающим на поле боя. Снова циркача, но теперь уже уличным, за кусок хлеба или монетку. «Роль» иммигранта, плывущим среди бушующих волн за счастьем в Новый Свет. И наконец, «роль» гангстера, в большом американском городе Нью-Йорк.
Последнее время Макс изображал из себя работника типографии. Каждую неделю он заходил в ее бухгалтерию и исправно получал зарплату. Этим его обязанности, как работника типографии, и ограничивались. Платили ему совсем не за типографскую работу. Поручения ему давал сам Бруно Эспозито, который теперь также, как и Макс, занимался издательским бизнесом.
Поручения были разные. Смысл их всех был один.
«Есть проблема, Макс. Надо решить,»говорил Бруно.
И Макс решал. Это только поначалу проблема или задачка, как любил выражаться сам Макс, кажется неразрешимой. Вот, к примеру, как стать акробатом худому и слабому юноше, весь день сидящему над бухгалтерскими книгами. Никак? Но Макс же стал! Правда, тогда он действовал больше по наитию. Его, как сорвавшегося с цепи кобеля, вел нюх и желание. Сначала он устроился уборщиком в, заехавший в их австрийский городишко, цирк типа «шапито». С ним он и сбежал из родных пенатов. Потом соблазнил дочку хозяина цирка и женился на ней. Хозяин его и подтолкнул повыше, в прямом и переносном смысле. То, что худенький оказалось плюсом для работы акробата, а потом и мышцы наросли.
Так постепенно в голове Макса и сформировался метод решения любой задачки. Для этого ее надо было разбить на части. Разделить большую задачу на задачи маленькие и простые, которые можно решить. Не страшно, что вместо одной задачи появляется десяток. Зато все они решаемые. Нужно только усердие и время. А взамен ты получаешь удивленные восклицания «Молодец, Макс! Не ожидал!», а еще вот такие непыльные поручения, как проследить за молодой девицей, Евой Полански, пока та едет вокруг света. Ну, и помогать ей незаметно.
Поручение было скучным. Плавание на корабле через океан не понравилось Максу. Оно напомнило ему другое такое плаванье только в другую сторону, из Европы в Америку. Голодное, вшивое и тоскливое. Бр-р. Ева почти все плаванье не выходила из каюты. Болела. Самого Макса морская болезнь не брала. Наверное, помогли те годы, когда Макса крутили и подбрасывали на арене цирка.
Потом стало поживее. У мисс Полански, за которой он присматривал, словно пятки горели. Только успевай! Дальше еще интересней. При переходе через Ла-Манш пришлось даже вмешаться. Корабельный воришка хотел обчистить его подопечную. Тут бы путешествию и конец. Куда без денег двинешься? А вот теперь стало совсем интересно.
Подвели Макса его ум и опыт. А другими словами, самонадеянность. Если бы он просто следовал за Евой и ее спутником, то никогда бы не потерял след. Но Макс перемудрил. Он специально крутился неподалеку от своего объекта наблюдения и не раз слышал, что перед тем, как отправиться в Бриндизи, Ева заедет в Амьен. Встретиться со своими кумирами, прославленными писателями братьями Вернами.
«Ну и что за ней мотаться?»решил Макс.
Он стоял за спиной француза, спутника Ева, когда тот покупал билеты на поезд до Амьена, потом обратно от Амьена до Кале и, наконец, из Кале до Бриндизи. И все в двух экземплярах.
«Дождусь их здесь,»решил Макс, а сам отправился в одно веселое заведение, которое посещал когда-то в молодости.
«Ностальгия, что поделаешь?»подумал тогда Макс.
Сцена 16
Оказалось, что ни один Максимилиан Хофер потерял Еву Полански. К Максу подбежал запыхавшийся молодой человек. Был он весь какой-то клетчатый. Клетчатый пиджак, клетчатая кепочка, на ногах крепкие ботинки, толстые гольфы, в которые были заправлены клетчатые брюки.
Мадемуазель Полански не видели? спросил он Макса на французском языке.
Макс немного знал этот язык, поэтому смог понять и ответить:
Нет.
Что же делать? выдохнул молодой человек. Я обошел все вагоны, заглянул в здание вокзала. Ее нигде не было. Вы из какой газеты?
Макс немного подумал, а потом сказал:
Нью-Йорк пост.
Да? Приехали тоже писать о женщине-путешественнице?
Нет.
А зачем?
Повидать свою старую маму.
Видно такого ответа молодой человек не ожидал, поэтому сразу прекратил допрос Макса. А когда он снова хотел о чем-то спросить, его окликнули. Из здания вокзала вышел по всей видимости фотограф. Большая тренога и закрепленная на ней камера намекали, что именно этой профессией он зарабатывает себе на жизнь.
Робер! крикнул фотограф. Мы будем сегодня снимать или нет?!
Этот вопрос видимо переменил направление мыслей «клетчатого» молодого человека. Он задумался, а потом хлопнул себя по бедру и воскликнул:
А вдруг она утонула?
Это предположение смутило Макса. Как такое можно говорить!? Он сам видел, как Ева вместе со своим спутником достигли Кале и уже из Кале отправились в Амьен. Не было и нет никакого моря ни по дороге в Амьен, ни обратно.
Этого не может быть! сказал Макс.
Почему? Каждый год бывают утопленники!
«Весомый аргумент,»подумал про себя Макс. «Видно Роберу во что бы то ни стало надо сдать сегодня материал в газету».
Жустен! Робер крикнул фотографу. Ищем повозку и едем вдоль побережья. Будем фотографировать утопленницу.
Наконец-то, давно бы так, облегченно вздохнул фотограф.
Макс проводил журналистов взглядом. «Давно я не был в Европе. Отвык».
Стоять на перроне не было больше никакого смысла. Он зашел в здание вокзала, нашел ресторан, заказал поесть и выпить. Пора было составить план поиска Евы.
Сцена 17
Возвращаться в Кале не стали. Успели выйти из поезда до его отправления, потом дождались поезда, идущего в Париж, и через несколько часов оказались в столице Франции. За это время Ева успела пожалеть о своем импульсивном решении не продолжать кругосветку, потом снова поверить в Луи, потом снова пожалеть, а затем пришло спокойствие. У Евы рядом был верный спутник, который смотрел на нее с обожанием. Он был вежлив, сам платил за проезд и еду. Они остановились в прекрасной гостинице, в отдельных номерах, а за окном был чудо-город Париж. За два дня, прожитых здесь, Луи провел ее по всем известным улочкам старого города, гордо рассказывая и показывая достопримечательности французской столицы.
Больше всего Еве понравился Собор Парижской Богоматери. Воспоминания, от прочитанной в юности книги, были еще свежи. Она несколько раз обошла собор кругом, посидела в его садике, повздыхала, что нельзя подняться на крышу здания и увидеть знаменитых горгулий.
Потом был снова поезд, теперь до Шале-Брием. По приезду Луи нанял экипаж, и они отправились в его замок. Всю дорогу Ева гадала, как Луи выкрутится из трудного положения. В то, что у него нет никакого замка, Ева убедила себя твердо. Скорее всего, он подвезет ее к каким-нибудь развалинам и скажет, вот мол мой замок, а денег пока на восстановление нет. Потом отвезет ее в сельскую гостиницу и попытается затащить в постель. Или поступит хитрее. Подвезет ее к какому-нибудь настоящему замку, с башнями и рвом. Подговоренные Луи люди будут его приветствовать, а Ева, как последняя деревенщина, должна будет этому верить. В замок они, конечно, не пойдут. Луи для этого что-нибудь придумает, а потом снова сельская гостиница и снова попытки затащить в постель. Эти мужчины такие предсказуемые!
В начале так и получилось. Экипаж остановился перед холмом, на котором возвышались останки древнего замка. Ева разглядела крепостную стену и полуразрушенный донжон. Молодые деревья и кустарники окружали остатки замковых строений, и от этого казалось, что развалины погружаются в землю.
Ума не приложу, что с этим делать, сказал Луи. Снести не поднимается рука, а на восстановление нет свободных денег. Торговля требует оборотных средств.
«Понятно, понятно,»про себя проговорила Ева.
Поедем дальше? спросил Луи.
В сельскую гостиницу?
Почему в сельскую гостиницу? удивился Луи. В мой дом.
Поехали, согласилась Ева, а про себя подумала. «Он придумал что-то более хитрое».
За холмом оказалась большая деревня и река. На берегу реки, немного в стороне от деревни стоял небольшой, как показалось сначала девушке, дом, окруженный железной изгородью. К нему и поехали.
По мере того, как они подъезжали, домик становился все больше и все больше нравился Еве. Двухэтажный, да еще с мансардой. На каждом этаже по шесть высоких окон. Под окнами второго этажа висели горшки с цветами: желтые, красные, зеленые. Они придавали серому зданию праздничный вид.
«Хорошие у них тут сельские гостиницы,»подумала Ева.
Их уже заметили. Подбежал мальчишка и открыл кованные ворота. Экипаж, не останавливаясь, подъехал к высокому крыльцу. Из дома вышел средних лет мужчина. Слегка поклонился:
Рад вас приветствовать, граф. Прикажите накрывать на стол?
«А, может быть, Луи все же не врет?»подумала Ева.
Ей вдруг очень захотелось, чтобы все это оказалось правдой.
Сцена 18
Все оказалось правдой.
Уже два дня Ева жила в доме Луи де Бриема. У нее была отдельная комната на втором этаже. Ели они в большой столовой, гуляли по окрестностям, заходили в деревню, поднимались на замковый холм, с которого был уже виден океан. А еще в доме была большая библиотека. Правда, книги были на французском и германском языках, но Ева с удовольствием разглядывала картинки в них.
Сейчас они с Луи сидели за обеденным столом и пили принесенный слугой кофе.
Ева, сказал Луи. Тебе хорошо? Ты не скучаешь?
Ну, что ты, Луи, ответила Ева. Эти булочки с джемом просто прелесть!
Луи вытаращил глаза, и Ева поспешила его успокоить:
Я пошутила, Луи, сказала она. Мне у тебя очень нравится. Мне никогда еще в жизни не было так хорошо.
Ева, начал он. Ты знаешь, как я к тебе отношусь
Луи, остановила его Ева. Не обижайся. Дай мне еще немного времени.
Ее голос был таким ласковым, а ее лицо таким милым! Луи понял, что он готов повторять свой вопрос снова и снова только ради того, чтобы снова это услышать и увидеть.
Луи, выражение лица Ева переменилось. Ну, не могла она все время быть пай-девочкой. Я хочу узнать о тебе побольше.
Я не против, сказал Луи.
Ты знаешь, в газете меня все время отправляли брать интервью. И меня хвалили, похвасталась Ева. Сейчас я у тебя буду брать интервью.
Ева погрозила Луи пальчиком.
Я выясню всю твою подноготную. Тебе ничего не удастся скрыть от ведущего репортера «Нью-Йорк пост»!
Я готов, на лице Луи была счастливая улыбка. Эта игра ему нравилась.
Если будешь отвечать правдиво, я, может быть, разрешу тебе меня поцеловать, тоже улыбаясь сказала Ева. Я за своим блокнотом. Жди меня.
В своей комнате она открыла сумку, достала блокнот и карандаш.
Ну, держись Луи! вслух сказала она.
Добрый день, мисс Полански, сказал мужской голос за ее спиной.
Ах, сказал Ева и села на удачно оказавшийся рядом с ней стул.
Сцена 19
На подоконнике открытого окна стоял мужчина средних лет с совершенно непримечательным лицом. Если судить по одежде, то Ева сказала бы, что это был банковский клерк. Банковский клерк, который несколько дней трясся в поезде, а теперь через окно забрался в ее комнату, чтобы Чтобы что?
Что вам нужно месье? спросила Ева.
Не бойтесь меня, мисс Полански, вместо ответа сказал мужчина. Я ваш друг.
Он достал бумажник, а из бумажникапричудливо разрезанную пополам долларовую купюру.
У вас должна быть вторая половинка, сказал мужчина.
«Как это было давно?»подумала Ева.
В мыслях она уже распрощалась и со своим путешествием, и со своей работой в газете, и тем более она и думать забыла, что ей там говорил главный редактор, отправляя в путь.
Да, да, сказала Ева. У меня где-то была такая же. Я вам верю. Вы от Джозефа?
Да, подтвердил мужчина. Вы позволите мне слезть с подоконника?
Ева кивнула.
Мужчина прикрыл окно, но остался стоять рядом с ним.
Мисс Полански, снова заговорил он. О вас уже беспокоятся.
С чего бы это? к Еве уже вернулось самообладание. У меня все хорошо.