Султан, кстати, получив «по шарам» в Кафе притих и пока не предпринимал никаких новых попыток. То ли силы готовил, то ли разведкой занимался, то ли обдумывал план. А может быть он опасался новой неудачи, что грозила ему серьезными репутационными потерями. Ведь одно дело проиграть превосходящим силам после двух тяжелых сражений. И другое делополучить «люлей» от небольшого отряда неприятеля. А он, без всяких сомнений, знал и кто разбил его войско при Салачике, и кто на самом деле взял Кафу
Даниил остановился на несколько секунд, чтобы перевести дух. Глянул на невозмутимых стражников у дверей. Перевел взгляд на слугу, что молчаливо, лишь одними глазами спрашивал о готовности. И кивнул.
Дверь открылась. И проскочивший внутрь слуга представил вошедшего. За ним, правда, двигались его послужильцы и послы от татарских союзников. Но они были с ним, поэтому отдельно никто их не называл. Просто добавили к представлению Даниила краткую приставку «со други своя».
Итакгридница.
Даниил вошел. Степенно приблизился к королю и поклонился, выдавив из себя со всем почтением:
Государь мой.
После чего с исподволь начал изучать Иоанна, что смотрелся довольно эффектно и непривычно для Холмского. Во всяком случае, когда тот уезжал, король одевался иначе, даже для приемов. Так-то ему реакцию нужно было отслеживать в затянувшейся паузе, но он все равно больше на одежду смотрел. Эпоха, знаете ли, была такой, что встречали по одежке. Да и провожали, в общем-то, тоже. Ибо внешний вид был твоим удостоверением личности для всех окружающих. Не только одежда, конечно, но, без нее никуда. Юродствовать на публике в рванине, особенно грязной, ни одному аристократу даже в голову прийти не могло в те годы.
Король красовался в кафтане, пошитом «по новой моде». То есть, в укороченном до середины бедра[1] приталенном варианте со стоячим воротником, прорезными карманами на подоле под большими декоративными клапанами да с обшлагами на рукавах. Притом пошитый из шелкового бархата насыщенного бордового цвета, да расшитый золотой вышивкой. Ну и с пуговицами чеканными, опять-таки из золота. Всем своим видом этот «государев кафтан» напоминал что-то среднее между традиционным русским полукафтаном XVII века и европейским жюстокором той же эпохи. Разве что вместо жабо наблюдался шейный платок белого цвета, что проступал спереди, в разрезе стоячего воротника.
Перехватывался этот кафтан шелковым кушаком золотого цвета. Поверх которого располагался классический воинский пояс с чеканными золотыми накладками, поддержанный по новой моде Y-образной кожаной портупеей. Ведь на него вешалось клинковое оружие. Понятно, что в былые времена обходились и без нее, да и в Европе рыцарский пояс как-то справлялся со своими задачами. Но Иоанн упорно ее насаждал. Ему не нравилось, когда пояс провисал от клинка.
Вместо чулок, обычных для жюстокора или сшивных шоссов, ходивших в это время на Западе Европы, Иоанн носил галифе со слабо выраженными «ушами». Пошитые из все того же шелкового бархата насыщенного бордового цвета. Впрочем, в отличие от кафтана, этот элемент гардероба не имел никакой вышивки вовсе.
На ногах короля красовались сапоги, доходившие ему почти до колен. Но не простые, а обтянутые все тем же бархатом с обильным золотым шитьем. Ходить в таких можно было только в помещении. Но больше и не требовалось для костюма, сшитого специально для приемов.
Но на этом образ не завершался, потому что на плечах короля покоился плащ с прорезными рукавами. Длинной до колен и довольно массивный. Да и вообще, всем своим видом он больше напоминавший не плащ, а распашной кафтан без рукавов. Его, как и весь остальной костюм, пошили из того самого шелкового бархата. Расшили золотом и оторочили мехом горностая как по основной кромке, так и по прорезям рукавов.
Плащ прикрывал эспаду испанской работы с дагой, что висели у Иоанна на поясе. Не прятал, но только прикрывал, частично, отчего король выглядел не просто как богатый купец или священник в миру, а настоящий аристократ[2], пусть и в домашней обстановке.
На его шее покоилась цепь с чеканными золотыми пластинами. А на голове уютно располагалась короната самая, что подарил Папа вместе с документами, подтверждающими права отца Иоанну наследовать титул короля Руси.
Корона была довольно лаконична и экономна, что ли. Ничего хитрого и сложного она собой не представляла. Простой золотой обруч, от которого вверх отходила дюжина зубцов. Каждый заканчивался фестоном в виде четырехлистного клевера, имевшего на листиках по маленькому самоцвету. Более зубцы никак не украшались. Сам же обруч имел по верхнему и нижнему краю парные дорожки из витых косиц, заполненные мелкими самоцветами. В основном же поле, что шло между этих полос, располагалось по более-менее крупному самоцвету в «корзинке», оформленной под листья. По одному на каждый пролет между зубцов.
Иоанн, когда первый раз осматривал эту корону, немало покривился. Да, сделали добротно и откровенного брака он не заметил. Но было видногрубая работа, на скорую руку. Да и камни весьма посредственные, тусклые, а местами и мутные. Корону явно лепили наспех из того, что имелось под рукой.
В общем, у короля получился вид как вид. Ничего особенно необычного. Не только на взгляд Иоанна, но и даже для Даниила наш герой не сильно выбивался из образа местных аристократов. В должной степени «бохато», но достаточно строго. Во всяком случае, было хорошо заметно, что в этом виде король вполне в состоянии воспользоваться висящей у него на поясе эспадой. В отличие от отдельных личностей, которые так себя упаковывали в меха да шелка, что теряли всякий человеческий облик.
Особенно Даниилу понравилось золотое шитье из восставших львов и травяного орнамента. Но оно не шло сплошным полем и не мельчило. Нет. Вышивка хорошо смотрелась на ткани насыщенного бордового цвета. И не смазывалась в единое крошево идя такими крупными контрастными мазками.
Ну Данила, чем порадуешь? Усмехнувшись спросил Иоанн. Слышал я, что пошалил ты маленько.
Да, государь, пошалил, понурив голову произнес Холмский. И, увидев вопросительно выгнутые брови короля, продолжил. Дядя твой, Андрей Васильевич, остался в Крыму. Оберегает его от османского вторжения. Заодно и порядок наводит.
И как поживает его супруга?
Надежда Тимуровна[3]? Так ладно все. Очень умная и покладистая женщина. Произнес Даниил, а потом рухнул на колени и воскликнул. Ты уж прости меня, Государь, что подбил его на дела великие без совета с тобой! Но время утекало. Степь могла вскипеть смутой. А Крым упал бы османами в руки как перезрелый плод.
Это посланцы Тимура и племянников его? Кивнул Иоанн на богато одетых татар за спиной Холмского, после небольшой паузы.
Истинно так, согласился Даниил.
Встань и представь их.
Следующие полчаса шла свистопляска красивых, но пустых слов. Из которых Иоанн вынес, что к его двору прислали своих послов ханы Белой, Сибирской и Синей, сиречь Ногайской орды. А правили в них Тимур да его племянникиМуса и Ямгучи, каковые и стали упомянутыми ханами. Сами они прибыть не смоглислишком неспокойно было в степи. Они боялись оставить ситуацию, потому что тот же Менгли Герай хоть и бежал из Крыма, но не успокоился. Да и вообще в степи хватало противников союза ордынцев с Москвой. Причем не просто союза, а признание короля Руси своим сюзереном, по образцу Касимовского ханства. Понятное дело, что православия они не приняли. Но Даниил был убежденвсе это впереди. Тем более, что по слухам в степи хватало воинов, готовых принять Христа за добрую воинскую сбрую да хорошего коня. А там глядишь, и ханы смогут сменить веру, не опасаясь бунта своих подданных.
Андрей Васильевич сумели договориться с этими тремя деятелями о том, что в случае острой нужды Иоанн поддержит их войсками и деньгами. Вот посланники этих ребят и прибыли ко двору Иоанна, чтобы обстряпать все дела и заключить союзные договора, а заодно и вассалитет оформить. По доверенности.
Тот еще геморрой на голову Иоанна.
Ему бы больше понравилось, чтобы хан Ахмат или кто-то вместо него сам как-то разбирался со своими степняками. Но Ахмат умер. Достойных наследников не осталось. Как и выбора для короля. Да, ему отчаянно не хотелось лезть в это болото, но и оставлять все на самотек в тех краях было нельзя. Просто потому, что свято место пусто не бывает. Не он туда влезет, так тот же султан. А оно ему надо, иметь под боком такой нарыв? Тем более, что степняки могут повадиться ходить в набеги, как и было в оригинальной истории. И чтобы их угомонить нужно будет проводить полноценные военные операции отвлекая на них большие ресурсы. А значит и оказаться в ситуации войны на два фронтамежду степью и Польшей.
А что мой дядя намерен делать? Спросил король, когда основные вопросы с татарами обговорили и пришли к взаимному удовлетворению. Не собрался ли домой?
Никак не можно, государь. Он опасается нового вторжения султана. Вошел в союз с князьями Мангупским и Молдавским. И сторожит земли те от вторжения. Помощи просит у тебя, ссылаясь на невеликие силы, что стоят у него под рукой.
А что, князь Мангупский и князь Молдавский не прислали ко мне свои посольства?
Прислали. Но не посольства, а посланников, чтобы обговорить возможность все обстряпать чин по чину. Очень они нуждаются в твоей помощи супротив османов и боятся опростоволоситься. Слишком великое притеснение те творят. Особенно тяжело Штефану, князю Молдавскому, ибо ему не только от османов отбиваться приходится, но и от христиан, жаждущих его земли себе подчинить.
Ясно кивнул Иоанн и задумался.
Дядя очевидно загулял и увлекся. Войско, что при нем стояло, было не вполне верным Иоанну, ибо частью наемным, частью из городовых полков Рязани да Твери, что недавно боем брались. И это выглядело опасно. Не прямо вот сейчас. Нет. А в перспективе. Ведь дяде просто так не прикажешь вернуться. Никто вокруг не поймет. А ежели вступать во вражду с ним и давить, то он в самый неподходящий момент он может вернуться в Москву и захватить престол. Например, если его, Иоанна, разобьет Казимир в битве, оставив без войска. Могло такое произойти? Могло. Особенно в связи с тем, что с ханом Белой орды он теперь в кровном союзе.
Поэтому король принял, на его взгляд, единственное верное решение. Он решил даровать дяде титул герцога Боспорского, в честь старинной державы, что в тех краях когда-то существовала. Ну и милостью своей посадить править на этом полуострове как вассала своего. То есть, фактически узаконить сложившееся положение дел. А заодно занял его делом с перспективой привязать экономически к себе. Чтобы не дергался.
А что же до татар? То выхода не оставалось. Нужно было дружить с этой троицей. И платить им за союз. Просто потому, что они сами не удержатся у власти без такой вот подпитки ресурсами. Ведь султан без всякого сомнения станет поддерживать их противников. Где-то словами, а где-то и звонкой монетой.
Большая игра за степь началась тихо констатировал Иоанн, когда все посланцы вышли.
Сложная она будет, заметил митрополит Феофил.
Степьэто естественное место обитания льва, усмехнувшись, констатировал король.
[1] Кафтан на Руси известен с XV века, придя туда с монголами из Средней Азии. Простой кафтан был длинной до щиколоток, а полукафтандо колен. По «новой моде» они делали до середины бедра.
[2] В европейской традиции Средних вековаристократ, без всяких сомнений, прежде всего воин. Этой традиции придерживались и на Руси.
[3] Надежда Тимуровнатак Даниил назвал Нур-Султан, которая в православии получила имя Надежда.
Глава 8
1475 год5 мая, Сарай
Медленно из тумана выступал совершенно восточный глинобитный городок, что раскинулся на левом берегу Волги. Иоанн поежился. На дворе был хоть и май, но по утрам все еще было прохладно. После чего подышал на слегка озябшие пальцы и начал отдавать команды, готовя его речной флот к бою.
Менгли Герай не опустил руки после бегства из Крыма. Вместе со своими родичами он прибыл на поклон к османскому султану Мехмеду II Фатиху. Принес ему клятву верности, признав себя его верным вассалом. После чего получив от него десять миллион акче[1] монетой и войско, отправился через дружественные племена Кавказа к Хаджи-Тархану.
Войско было небольшое. Всего тысяча янычар, десяток тюфяков и пять сотен тимариотов. Но его вполне хватило, чтобы быстро «решить вопрос» с властью в устье Волги. Еще зимой в самом начале 1475 года. А потом Менгли Герай начал «атаковать» своих неприятеля монетой. То есть, скупать благосклонность сторонников. Так что, к началу апреля 1475 года он уже занял Сарай и выгнал Тимур-хана, продолжая и дальше укреплять свое положение. Поэтому в конце апреля все степь замерла в ожидании шага Москвы. Занятие Сарая и Хаджи-Тархана было открытым вызовом Иоанну. Поэтому никак не мог проигнорировать такой вызов.
И он не проигнорировал.
Как только просохла земля король Руси отправил на помощь своему дяде один полк пехоты, роту улан и батарею из двух полевых пушек. С желанием в дальнейшем проводить ротацию каждый год, дабы отрабатывать столь продолжительные марши.
По меркам тех лет сам по себе этот полк, будучи регулярным и хорошо муштрованным, представлял собой серьезную силу. И регулярная линейная конница копейного боя была достойным усилением. Но главноеэто орудия, с которыми король более-менее сумел решить проблему.
Опыты с литьем бронзы, которые производили бывшие колокольных дел мастера, наконец, начали приносить своих плоды. В итоге удалось возобновить отливку легких полевых орудий. Коротких 3-фунтовок[2] с длиной ствола всего 18 калибров. При этом ствол был калиброван плоским сверлом, имен вингард, дельфины и цапфы.
Вот эти пушки и водрузили на весьма приличные лафеты в духе XVIII века, которые были, как и стволы, предельно утилитарные без всяких украшений. Колеса туда поставили большого диаметра, поместив их на кованную ось с бронзовыми втулками в ступицах. В общемкрасота, которая на марше заводилась на передок-двуколку с небольшим запасом выстрелов, упакованных по картузам. И тянулась парой лошадок, обычных убогих степных лошадок. Еще одна «копытная бедолага» транспортировала зарядный фургон с запасом выстрелов для орудия.
Для 1475 годапросто космос! Не в плане технологий, нет. Все это доступно почти всем более-менее развитым державам уже сейчас. Другой вопросфилософия. О том, какое место на поле боя занимает артиллерия и зачем мало кто толком задумывался. А Иоанну это и не требовалось. Он и так все прекрасно знал
Иоанн вздохнул и невольно перекрестился.
Менгли Герай и его воины уже ждали на берегу подход московского войска. Янычары укрылись за большими плетеными щитами[3] и готовились к перестрелке. В просветах располагались тюфяки. А чуть поодальконница. Как тимариоты султана, так и собранные бывшим крымским ханом союзники из числа степных дружинников.
Начать обстрел, коротко буркнул король, явно недовольный самим фактом своего похода. Он ведь отвлекал его от дел. А посылать вместо себя было некого. Дядя застрял в Крыму, а Даниилу Холмскому он пока не в полной вере доверял. Слишком уж прытким стал.
Приказал. И спустя несколько секунд ухнула первая пушка. То самое легкое полевое орудие, которое размещалось на палубе довольно крепкого и большого струга. Прямо на полевом лафете, потому что других у него пока не было.
Бах! И оно откатилось назад по специальному задранному щиту. Упершись в канаты, которыми эта пушка была привязана к борту. А где-то там, у неприятеля, кованное железное ядро ударило во влажный грунт у берега и застряло там, обдав янычаров сырой землей.
Бах! Ударила еще одна пушка. И ядро без всякого сопротивления пробив плетеный щит, разворотило какую-то глинобитную постройку за ним.
Бах! Снова ударила пушка. И такпостреливая, королевские струги пошли на сближение держась линейного построения. То есть, так, чтобы иметь возможность бить всем бортом по неприятелюпушками, а потом и аркебузами.
Весьма неплохо слаженным залпом ударили османские тюфяки. Но их каменные ядра полетели «в ту степь» и только подняли небольшие столпы воды. Не более. А перезарядить быстро они не могли. Пока там совочком отмеришь порох, пока в ствол засыплешь и утрамбуешьпройдет немало времени.
Но вотдистанция уменьшилась до критических ста шагов.
Артиллеристы уже зарядили картечь. Кованную, железную, крупную, упакованную в жестяные банки. И ждали. Как и аркебузиры, уже взявшие наизготовку свои «игрушки»
Пауза.
И тишина, только легкий плеск воды да скрип уключин.
Пали! Крикнул Иоанн, заметив, что янычары и сами изготовились пускать стрелы. А их там под тысячу было за этими щитами. И такой рой пернатых гостинцев был бы крайне нежелателен.
Па! Па! Понеслось по кораблям, потонув в грохоте пушек и треске аркебуз. И янычары, словно бы также повинуясь этой команде стали пускать стрелы. Одну за другой. Целых две штуки. Больше просто не успели до слитного залпа московского войска.