Взлетели парами, резко, сразу после взлета, разворачиваясь на курс к полетной зоне. Вслед за их четверкой взлетела, как успел заметить Николай, четверка французских «Миражей»
Семьсотые, семьсот первого. «Курицы»,передал он, ежесекундно ожидая оклика от дежурного или офицера наведения за подсказку своим ведомым. Но командно-диспетчерский пункт молчал. Свой офицер, как видно, не хотел подставлять своего летчика. Проверяющий или отвлекся и не услышал передачу, или решил не вмешиваться.
До зоны, отведенной для учебного боя, шли обычным «пеленгом» на среднем эшелоне, хорошо видимые на локаторах. Но перед самой невидимой границей «поля боя» резко нырнули вниз все вместе, перестроившись «фронтом пар». Причем сделали это без всякой команды, по сигналам «Лазури», передаваемым офицером наведения. И тут же включили тепловизоры. Летевшие на французских самолетах инструкторы, похоже, не ожидали такого маневра, продолжая шарить по небу локаторами в поисках потерянного ими звена. Каждый раз, когда невидимый луч касался несущегося МиГа, в наушниках Николая появлялся писк-предупреждение. Совсем незаметно подобраться к «противнику» Федорченко не надеялся. Но дальность обнаружения локаторам на фоне земли все же ниже, к тому же присылаемые молчаливым офицером наведения по «Лазури» данные позволяют неплохо ориентироваться в маневрах оппонентов. Поэтому, когда отметки целей наконец-то появились на индикаторах «Миражей», одновременно сработали и их систему обнаружения облучения. Зафикисровав на пленку «попадание в цель» дальнобойной Р-24Р, Федорченко передал в эфир всего два слова.
Семисотые, атака.
Включив форсаж и убрав крыло в положение «семьдесят два градуса», МиГи на немыслимом для прежних модификаций угле атаки перешли в набор высоты. Но слабая слетанность помешала. Ведомый и вторая пара несколько запоздали. Атака получилось разрозненной и растянутой по времени. К тому же ведомый Николая не успел выключить форсаж и перевести крыло в боевое положение, проскочив боевой порядок атакуемых «шестнадцатых» в очень опасной близости от одного из самолетов.
Ближний бой получился короткий. Маневренность «Миражей» оказалась повыше, чем у встречавшихся Федорченко в бою Ф-15. Но только горизонтальная. А в скороподъемности МЛД, в принципе, сильно их превосходил. Так что, активно маневрируя и сумев зайти по разу в хвост «противника», оппоненты разошлись. После чего пришел приказ офицера наведениявзять курс на аэродром.
Ведомый догнал Николая молча и пристроился на свое место сзади. Федорченко тоже не стал его вызывать, обдумывая произошедший бой. Звено МиГ-23 приземлялось первыми, пока «Миражи» кружили над аэродромом. Приземлившись, Николай быстро обсудил бой с летчиками прямо у самолетов, а потом уже пошел на доклад.
Нормально, парни,встретивший их у командирской палатки начальник штаба полка выглядел довольным.Проверяющий особо оценил вашу задумку с «вьетнамским приемом».
Николай вспомнил, что именно такна пролете через строй противника со сверхзвуковой скоростью и пуском в этот момент ракет действовали вьетнамцы во время налетов американцев. Правда этот маневр получился у них спонтанно и неизвестно, что покажет объективный контроль. Но ведомый клялся и божился, что успел захватить цель и нажать кнопку. Так что бой они должны были выиграть. Что в итоге и подтвердил на кратком разборе их первого вылета командир полка.
Второй вылет их звено сделало ближе к вечеру. Теперь им противостояли тоже МиГи, только «двадцать девятые». Вот тут пришлось попотеть, так как наши истребители оказались маневренные хваленых американцев. После приземления Федорченко с трудом вылез из кабины, а нижнее белье под высотно-компенсирующим костюмом насквозь пропиталось потом. Но бой они проиграли, но смогли нанести оппонентам потери большие, чем остальные звенья
По итогам полетов на воздушные бои полк явно получал оценку «Пять». Но на следующий день были назначены стрельбы боевыми ракетами по мишеням.
08.11.1983 г. СССР. Авиабаза «Мары 2»
Николай лежал на спине, подставив живот и руки палящему по-летнему ноябрьскому солнцу и ни думал ни о чем. Аэродромная суета и болтовня «отдыхающих» летчиков, техников из ремонтной группы ТЭЧ полка, протекали где-то в стороне, ничуть не нарушая нирвану, в которую погрузился заместитель командира полка. Конечно, человека, далекого от авиации слово «тишина» применительно к аэродрому, на котором взлетают и садятся одновременно десятка два боевых самолетов, ревущих работающими на форсаже двигателями, поразит до глубины души. Но для истинного авиатора это всего лишь обычный фон его жизни, практически отсутствие шума. Не мешали даже два местных истребителя МиГ-29, крутящие высший пилотаж прямо над аэродромом. Скорее наоборот, доносящееся с воздуха негромкое гудение их двигателей и рисуемые ими в воздухе фигуры придавали дополнительный привкус размышлениям Федорченко. Сегодня у него был практически выходной день. Командир, впечатленный успезами его звена и получивший указание в боевых пусках задействовать только не участвовавших в реальных боях, приказал Николаю просто находиться на аэродроме, ни во что не вмешиваясь и ни за что не отвечая.
На стоянке собрались все самолеты полка. Часть из них еще дозаправлялась от стоящих рядом заправщиков, на некоторых уже висели боевые ракеты. А на одном группа оружейников заряжала, опустив вниз на специальных тросах, пушку, аккуратно укладывая ленту с двадцатитрехмиллиметровыми патронами в зарядный ящик взамен расстрелянных во время вылета. Только что приземлившиеся после первого вылета летчики оживленно обсуждали, кто и как зашел, захватил в прицел и сбил мишень. Оружейники волокли к уже заправленным самолетам тележки с ракетами. А специалисты по прицельному комплексу с озабоченным видом обсели как куры на насесте один из самолетов, на котором отказал прицел.
Над всем этим, сменив два севших на землю МиГ-29 кружил, выписывая фигуры высшего пилотажа двухместный учебно-боевой самолет«спарка». Так как двухместных МиГ-29 промышленность еще не выпустила, для учебных полетов даже в местном полку использовали обычный МиГ-23УБ. Который, надо пояснить, по мневренности сильно уступает «двадцать девятому». О чем, азартно крутя пилотаж, забыли пилоты, только что сменившие боевые самолеты на учебно-боевой.
Николай внезапно очнулся и недоуменно осмотрелся вокруг. Что-то изменилось в привычных звуках аэродрома, какая-то мелочь, непонятно-опасная ударила по его нервам. Он поднял голову и несколько секунд с удивлением рассматривал неестественно висящую в воздухе «спарку», окруженную непонятным облачком дыма и несколькими отдельно падающими предметами. На его глазах, блеснув на солнце, отскочилфонарь второй кабины и в облачке дыма от самолета отлетелоеще одно катапультное кресло! Только сейчас Николай понял, что именно пропавшее жужжание двигателя «спарки» и пробудило его из блаженного полусна. Оглядевшись вокруг, он увидел, как в полной тишине часть его сослуживцев бежит в сторону поля, подальше от аэродрома, а другие столь же стремительно несутся в сторону стоящих на заправочной стоянке самолетов. Он рванул к самолетам, на бегу оглянувшись и успев заметить, как раскрылись парашюты над отделившимися от кресел летчиками и над самими креслами и как медленно, словно вальсируя, падает самолет
Многие видели падающий осенью с дерева сухой лист. Если погода безветренная, то он спускается на землю по некоей сложной, спиралеобразной, хаотичной траектории. Вот также летела вниз с выключенным мотором пресловутая «спарка». Такой полет в авиации называется «плоский штопор». И большинство попавших в такой штопор самолетов из него вывести невозможно, в отличие от обычного. Именно поэтому летчики выключили мотор и катапультировались, едва осознав случившееся. Но они не учли одного. Вальсирующий в небе над аэродромом самолет падал именно на стоянку гостей, прямо на все это скопище забитых под завязку керосином, боевыми патронами и ракетами самолетов и автомобилей.
Отгоняя все эти размышления, Николай вместе с десятком других людей помогал закреплять водила к передней стойке самолетов, отцеплять и подгонять к ним топливозаправщики, а потом перебежал к третьему самолету, на который заправщика не хватило. Попытался заскочить в кабину, но тепхник отрицательно покрутил руками, показывая, что запустить движок он не успеет. Тогда Николай громко приказал катить самолет. Десятка полтора сбежавшихся технарей и летчиков толкали и толкали, стремясь сдвинуть пятнадцатитонную махину с подвешенными под крылом ракетами вперед из опасной зоны. Время текло незаметно, тишину, установившуюся на аэродроме с момента происшествия, прерывало только хриплое дыхание самого Николая да изредка доносившиеся как сквозь вату чьи-то командные крики.
Внезапно словно что-то пронеслось над головой, и тишина исчезла, сменившись криками людей, шумом моторов и прочими звуками, сопровождающими обычную аэродромную жизнь. Стоящий рядом с Николаем техник самолета, Иван Волосунов по кличке Джонни, утер пот с лица и хрипло вытолкнул:
Упала, товарищ полковник. Повезло нам, высоты не хватило до нас докрутить. За арыком упала.
Николай вспомнил прилегающий сзади к «гостевой» стоянке арык и кивнул. Если «спарка» упала там, даже взрыв керосина не страшен, потому что вырытая при прокладке арыка земля создавала два защитных вала, прикрывающих с тыла всю стоянку.
Осмотревшись вокруг, Николай отметил, что за те несколько минут, пока МиГ падал, все самолеты успели откатить вперед до самого края бетона. А ракетные тележки выкатить прямо в окружающую стоянку траву. Еще раз оглядевшись, он вздрогнул, представив, что могло бы произойти, падай самолет с немного большей высоты. Тут же его взгляд зацепился за фигурки беглецов, медленно и пристыжено возвращающиеся к самолетам и стоящий в метрах в пятистах впереди, на отдельной стоянке транспортный Ил, до отказа забитый боеприпасами для армии дружественного Афганистана. Повернувшись к Джонни, он показал рукой в сторону самолета.
Да уж, товарищ полковник, такой «бум» наверное и в Иране бы услышали,хрипло рассмеялся неунывающий Иван.
Это точно,подтвердил его слова Николай и, кивнув занявшемуся своим самолетом технику, пошел к командирской палатке. Там уже собирались летчики и инженеры полка, бурно обсуждая произошедшее. По пути Федорченко посмотрел на часы. Показавшиеся вечностью события заняли чуть больше пяти минут.
Самолеты, выкаченные вперед за время падения, возвращали на место с помощью автомобильных тягачей в течении двух часов. Вечером на построении командир полка официально разрешил всем отметить второй день рождения, но усталые авиаторы раньше обычного утихомирились и заснули еще до официального времени отбоя.
А вот «пятерку» полк так и не получил. Программа полетов была выполнена не полностью, поэтому поставили полку не совсем справедливую, но честно заслуженную «четверку». Впрочем, ни командир полка полковник Подкорытов, ни Николай особо не огорчались. Тем более, что на следующий день полк собирался улетать на свой родной аэродром, в Альтес-Лагерь. Поэтому и на переживания времени почти не оставалось. Надо было спланировать перелет, организовать штабную подготовку и составление соответствующих приказов ипроверить их выполнение, проконтролировать подготовку летчиков, проверить как заместитель по инженерно-авиационной службе и его технари подготовили самолеты и имущество к перелету и еще выполнить тысячу и одно мероприятие. Потому что перелет полка с аэродрома на аэродром отличается от переезда с квартиры на квартиру только тем, что вещи по сравнению с инструментом и оборудованием паковать сложнее.
09.11.1983 г. Германия. Гейленкирхен
Николай осторожно прошел по полу разгромленной, словно после происходившего в ней жесткого боя, казармы.
Это что же получается, камрад,повернулся он к сопровождавшему их и не менее его удивленному отрывшимся видом немецкому лейтенанту-переводчику.НАТОвцы постарались или местное население? Меня уверяли, что всем казарменные помещения будут в полной сохранности, и мы сразу сможем разместиться, а здесьвместо слов он просто скривил гримасу и пнул попавший под ногу обломок стула.
Понимаю, камрад. Приму меры,по-русски этот немец из Национальной Народной Армии говорил не хуже самого Берга. Но при этом ухитрялся столь же отлично разговаривать на паре немецких диалектов и «шпрехать» на английском, как настоящий англичанин. Временами Николай подозревал, что этот вундеркинд приставлен к нему и его роте не армией, а германским КГБ, или как там оно у них называется. Особенно эти подозрения усилились, когда выяснилось, что пьет он ничуть не хуже Хабибулина и стреляет из ПМ, как мастер спорта. Вот только Берг никак не мог понять, стал бы настоящий гэбист так хвастаться своими талантами. Которым, надо признать, Николай слегка завидовал в душе. К тому же имя и фамилия лейтенанта прямо напоминал о разведчика. Иоганн Вайс, нарочно не придумаешь. Сразу щит с мечом и вспоминаются.
Поэтому сейчас, несмотря на все свалившиеся на него, Берга, как командира передового отряда дивизии, проблемы с расквартированием, он даже обрадовался тому, что все эти многочисленные таланты немцу ничем помочь не смогут. Потому что у них осталось всего два дня до прибытия основных сил дивизии, а информация о состоянии местных казарм оказалась, мягко говоря, недостоверной. Так что немцу придется попотеть, выясняя что произошло, кто виноват и как все это исправить, решил про себя Николай. Тут же признавшись сам себе, что он слегка лукавит. Ничего особо страшного не произошло. Крыша и стены есть, а остальное они и сами восстановят. «Хозспособом». Никуда не денутся, все равно бывшая авиабаза НАТО уже назначена им руководством, как место постоянной дислокации.
Конюшевский!громко крикнул Николай, заставив Иоганна поморщится. Бывший наводчик его танка недавно сменил экипаж, должность и звание. И поэтому сейчас Берг ставил задачу именно ему.Старшина. Берешь людей, танки ставите вон на ту свободную площадку. Поставишь часового, остальнымнавести здесь по возможности порядок. Ночевать будем в этом здании. Да отправишь Сидорова к мотострелкам, сейчас записку напишу.
Присев на остатки стула, Николай развернул планшет и быстро написал на листке блокнота несколько строк. Вырвал листочек, отдал старшине.
Ну, действуй. А мы
Товарищ капитан, может быть съездим в полицейское управление?предложил Вайс.Наладим взаимосвязь. Узнаем, наконец, что здесь произошло
А давай. Конюшевский! Погоди. Дай-ка мне автомат,отобрав у старшины автомат и подсумок с магазинами, Николай быстро нацепил снаряжение на себя.
Слышал? Ну вот. В ротестрашим лейтенант Канторович, остальноекак я сказал. Приедупроверю
Ехать было недалеко, всего шесть километров на восток по неплохому шоссе. Гейленкирхен выглядел еще меньше пострадавшим от войны и еще больще заброшенным, чем Аахен. БРДМка неторопливо катилась по улицам, на которых не было видно даже прохожих, не то, что машин. Лишь свисающие кое-где с балконов и из окон белые простыни намекали, что люди в городе все же есть.
Понимаешь, Николай,на ходу объяснял Иоганн,база здесь нас очень интересовала. Но американцы ее успели эвакуировать сразу после начала боев, а больше никаких войск в этом районе и не было. Ваши войска тоже задерживаться здесь не стали, ушли севернее. А наша рота, что здесь стоит, вся вдоль границы с голландцами развернута. Граница, - Вайс улыбнулся,натруальный голландский сыр, вся в дырках. Так что кто и зачем сюда залезал узнать можно только у владеющих обстановкой местных. По моим сведениям,Николай мысленно себе поаплодировал: «Точно, гэбист. Сведения у него личные»,полицейские в городе оставались.
Думаешь, Иоганн, это могут быть диверсы?уточнил Николай.
Диверс кто? А, диверсанты, - немного обескураженно уточнил незнакомое слово немец.Могут быть и они. Если уж в Берлине, - четыре дня назад в Берлине группа «спящих» диверсантов внезапно проснулась и пыталась напасть на резиденцию правительства ГДР. Закончилось это действие громкой перестрелкой, двумя десятками пострадавших и шестью трупами диверсантов. К этому добавились несколько сотен статей и передач в западных газетах, радио и телевидении с душещипательными рассказами о «подавляемом тоталитарным режимом протесте». Которые столь же быстро исчесзли, как только в Совбезе ООН выложили несколько убойных документов, оказавшихся на захваченной явке группы. Американцы спихнули все на самодеятельность английских союзников. Те с перепугу, видимо ожидая очередного атомного удара, заявили, что вообще ничего не знают. И все затихло, только три дня все военные в Аахене, как идиоты, сидели «в усилении» с оружием наготове в ожидании следующей провокации.
Сверни направо,наклонившись, крикнул водителю в открытый люк Вайс.Через перекрестокдоговорить он не успел. Откуда с той стороны, куда они добирались, вспыхнула перестрелка. Стреляло, на слух, от пяти до шести автоматов или пистолетов-пулеметов.