Почему они с вами приехали? с оторопью уставилась на «провидца». Ведь я самолично отправила их в имение перед отъездом.
Ты представляешь, ma chère, нашёл эту парочку в городе. Не сговариваясь, они втихую вернулись в Могилёв. Хвостатый добрался первым и научил мальца плохому, показал тому, как влезть в запертый дом через форточку. Поняв, что ты уже успела уехать, Ефимка начал разыскивать меня, оставив полосатого на хозяйстве. Тот, не смущаясь таскал курей у соседей, обеспечивая и себя, и ребёнка пропитанием. Не смотри на меня так осуждающе, морда усатая, смеясь продолжил Павел, поглаживая кота. Когда я вернулся в город и узнал о самоуправстве, хотел обратно отправить, но меня слёзно упрашивали так что забирай своё добро
Тихо рассмеявшись, погладила кота, у которого недовольство сменилось привычным тихим урчанием. В этот момент подошла Ольга, пригласив Павла Матвеевича отобедать. На этой стоянке не нашлось достаточно тени, потому между несколькими деревьями были натянуты простыни, создавая её подобие.
Несмотря на осуждающий взгляд компаньонки, я села рядом с женихом и тут она попыталась отобрать у меня Непоседу, но тот вцепился клещом. Проиграв неравный бой, мне просто вложили миску в свободную руку.
Люди расположились вокруг и слушали рассказ невысокого мужчины с рассечённой бровью о захвате Могилёва. Незадолго до атаки, к городу подошёл отряд полковника Грессера, отступившего из-под Борисова, но даже эти четыреста человек не могли ничего противопоставить приближающейся двадцатитысячной армии. История повторилась. Граф Толстой, так и не дождавшись подмоги от Багратиона, постарался организовать оборону. Небольшие силы встречали французов на Виленском поле под прикрытием вала. Хоть первая атака и была отбита, часть наступающих двинулась в обход к Шкловским воротам и обороняющимся пришлось отходить на юг.
Своим небольшим отрядом, господин Рубановский помог губернатору и некоторым другим выбраться из города в последний момент. Так как пятый польский корпус Понятовского постарался первым прорваться в Могилёв и захватить администрацию.
Уже отступая, группа Рубановского встретила подходивший к городу казачий полк, которым и поведали о потере. Багратион, к тому Павел даже не решился обращаться, всё так же собрался отбить захваченный город своими силами. История продолжала идти уже проторенным путём.
Более никуда не вмешиваясь, «провидец» увёл своих людей в сторону Смоленска.
Почему вы не стали говорить с Багратионом? тихо спросила его, когда мы уже собирались отправляться.
Иногда накатывает такое чувство, что само «бытие» сопротивляется изменениям. И чем больше ты стараешься, тем сильнее тебя отбрасывает. Мы с вами и так слишком большое потрясение для хронологии событий. И я начинаю волноваться, чем нам придётся заплатить за своё присутствие здесь.
Расспрашивать жениха о губернаторе и его реакции на мою «кражу» я побоялась, но уже в дороге, пристроившись рядом со мной, Павел сам коснулся этой темы.
Когда прощался с Дмитрием Александровичем, тот велел тебе кланяться. Правду сказать, то, как он отзывался о тебе за неделю до этого, я озвучивать не буду. Он просил сии слова забыть и более не поминать. «провидец» рассмеялся, я же залилась краской.
К вечеру мы успешно добрались до города, который, несмотря ни на что, продолжал жить привычной жизнью.
Сдавать пациентов в местный госпиталь не видела смысла, скоро и отсюда всех будут спешно вывозить. Предусмотрительный Павел арендовал нам вместительное подворье, почти на выезде из города. Большой старый сарай, силами инвалидов сейчас превращался в импровизированной госпиталь. Благодаря неспешности и осторожности в пути, осложнений у пациентов не было. Наоборот, некоторые уже чувствовали себя настолько здоровыми, что собирались узнавать месторасположение своих частей.
Жениху даже пришлось беседовать с ними, «предположив», что большая часть армии наверняка прибудет к Смоленску, потому им следует просто немного подождать.
На следующий день, с утра отправилась вместе с Ольгой в местный госпиталь представиться. Главврач, господин Плетин принял хорошо и не был удивлён. Видимо слух обо мне достиг и Смоленска. В скорости, как я и предполагала, тут ожидали Виллие и прибытие ещё врачей из других частей империи. Сейчас лекарей здесь было больше, чем нуждающихся в лечении, потому большинство из них попивало в саду чай, неспешно беседуя и пережидая полуденное пекло. Туда он и направил меня в сопровождении своего заместителя, с которым предварительно познакомил. В беседке собралось довольно большое общество, особенно ярко на общем фоне выделялся мужчина, лет тридцати, имевший вид денди.
О нет, на триста рублей там и не прожить, что вы. Всё очень дорого. Содержать на эти деньги семью нет решительно никакой возможности. Только приличествующая частная практика, и не как иначе. Квартиры в наём столь дороги, что право слово, найти недорогую меблированную комнату, которая в провинции и за жилище-то не почиталась бы, кажется верхом удачи. Потому без протекции, господаникуда!
Дождавшись окончания данных словесных изливаний, заместитель представил меня собравшейся компании как заведующую Могилёвским развозным госпиталем. И хотя подобные назначались командующим в сражении, после падения города, я им оказалась, как единственный лекарь сопровождающий госпитальный караван.
Рассматривали меня все. Кто-то с интересом, кто с возмущением, но молча. Говоривший до этого денди встал и начал представлять присутствующих на правах «хозяина» местного общества. Нам предложили сесть, и Ольга примостилась рядом, окидывая всех пронзительным взглядом. Собравшиеся ей явно не нравились.
Как оказалось, не все присутствующие были врачами. Часть из них являлись чиновниками из различных ведомств. И хотя все всегда стремились в столицу, лучше от этого жить им чаще всего не становилось.
Ведь оплачивать чиновничий труд вновь стали только с восшествием на престол «матушки» императрицы Екатерины Алексеевны. На тот момент, середины 18 века довольно неплохие оклады были положены даже у низших чиновниковкопиистов, от тридцати рублей в уездных городах, до ста пятидесяти в столице. При ценах на хлеб в десять копеек за пуд, в те временаочень хорошее жалование.
Но после кончины императрицы, курс бумажных денег, которыми в империи платили чиновникам, стал стремительно падать. И если при Екатерине II ассигнационный рубль равнялся серебренному, то во времена правления её сына он уже был в районе восьмидесяти копеек. На момент же моего попадания сюда, за него не давали больше двадцати шести копеек серебром. Получается, что к данному времени положенное изначально по закону, обесценилось до четверти номинала.
Многие, чтобы выжить, нанимались дополнительно служить лакеями, кучерами или швейцарами. Лакей в хорошем доме получал до пятисот рублей, против канцелярского оклада в двести. Только уже в правление Николая Павловича жалование пересмотрят, и оно вырастет до тысячи двухсот рублей и будет постоянно повышаться.
Естественно обесценивание бумажных денег привело к удорожанию жизни, особенно в столице. Когда мы ездили в Петербург прошлой осенью, Павел узнавал о наёмном жилье, если бы мне пришлось надолго задержаться там. Убогая меблированная комнатушка сдавалась не меньше пяти рублей в месяц, простенький обед в трактире от двадцати копеек. Помню, как «бабушка» возмущалась потраченным в ресторане рублём.
Содержать только на государственное жалование семью чиновнику было совершенно невозможно. Посему повсеместно в ходу практиковали взятки, которые оказались даже признаны, хотя многие скатывались до банального казнокрадства. Что интересно, как поведали присутствующие, существует четкое деление доходов «от дел» на законные и незаконные. Из «корыстных» доходов правительство признавало законными денежные и натуральные подношения должностным лицам до начала дела («почести») и приношения после окончания дела («поминки»), но преследовало «посулы» (собственно взятки), которые расценивались как вымогательство и «скверные прибытки». Посулы, непосредственно связанные с нарушением закона, были крупнее почестей и поминок и достигали ста и более рублей, потому за них правительство сурово преследовало, и виновники каралось кнутом, невзирая на социальный статус взяточника.
Под неприязненным взглядом Ольги подобный разговор постепенно стих, превратившись в напряжённое молчание. Проведя некоторое время в тишине, я посчитала, что выйти на улицу уже можно и мы откланялась, поспешив к ожидавшему нас в бричке Егору.
Несколько последующих дней прошли довольно спокойно. Многие пациенты довольно быстро поправлялись, что радовало.
Пришедший к обеду Павел был молчалив. На мой вопрос о причине его плохого настроения от просто протянул мне листок, видимо утром полученного послания.
Неизвестный автор писал о происходящем в оставленном Молилёве. Как и ожидалось, попытки Багратиона оказались неудачными. Даву стал военным губернатором захваченного города но радость местной шляхты оказалась недолгой. Собрав оставшихся помещиков тот выступил перед ними довольно пафосно, но выставил вполне ожидаемое требование хлеб. Французским войскам требовалось продовольствие и довольно много. Никто не собирался расшаркиваться с теми, кто ещё вчера приветствовал их приход.
Далее шли отчёты по деревням, принадлежащим Рубановским, в конце же было несколько строк и о Гурских. Впечатлённые словами Павла, а также получившие вовремя информацию о падении города, крестьяне совершили невозможное, завершив жатву за несколько дней. В оставленных людьми деревнях обитали несколько совсем древних стариков. Но не наблюдалось ни еды, ни сена. В некоторых сёлах разобрали даже овины.
Чему же ты не рад? Всё сделано как ты и просил.
Понимаешь ma chère, боюсь всё это выглядит довольно подозрительно. И их скоро будут искать.
Им можно как-то помочь? такая мысль меня не на шутку встревожила.
Если только вооружить.
Но охотников там не много. Это же простые селяне.
Ну вилами и дрекольем думаю они не плохо смогут «поработать». В лесу найти их не легко, плотной группой к ним не подойдешь Глядишь, отобьются.
Павел пообещал, что наблюдающие будут проверять наши деревни и в случае проблем, постараются помочь. Как поняла, в разных глухих местах были построены склады и при них находились небольшие группы охраны. Лезть к французам и как-то обнаруживать своё присутствие им было строжайше запрещено, но для моего спокойствия жених был готов отдать приказ, противоречащий собственным планам.
Погода опять стала «радовать» неожиданностями. При нестерпимой дневной жаре, ночи стали нереально холодными. В обустроенном под пациентов сарае в срочном порядке возводились небольшие очаги, над которыми следить поставили дежурных.
Глава 7
20 июля 1812 года
В Смоленске начали появляться первые пленные французы. Мы натолкнусь на такую группу, когда ездили с Павлом по городу, старательно закупая пока ещё имеющиеся лекарства и корпию. Ужасно недовольный потерей аптекарского магазина в Могилёве, жених старательно скупал всё, что может в последствии понадобиться, не гнушаясь даже настойками от кашля.
Небольшая кучка мужчин в потрёпанных голубых мундирах сидела на земле. Выглядели они довольно истощёнными и грязными. Некоторые из них «красовались» плохо замотанными кровавыми тряпками. Один, так был явно чем-то болен. Рядом находились несколько наших вооружённых солдат, которые только раздражённо помахивали на тех прикладом в ответ на непонятные им просьбы.
Там есть раненые, дорогой. Это не по-христиански. тихо обратилась к Павлу.
Я попробую поговорить. вздохнув ответил он, и вылез из коляски.
Направившись в рядом стоящий дом, жених отсутствовал там минут пятнадцать. Наконец господин Рубановский вышел в сопровождении подтянутого прапорщика, выглядевшего довольно усталым. Жених представил меня ему как врача из госпиталя.
Мадмуазель, прикоснулся он к головному убору, я не имею распоряжения на лечение пленных, и тем более не могу доставить их в госпиталь. Я пытаюсь уже который день сдать всех коменданту, но начальству видимо пока не до меня.
Но уважаемый
Пётр Анатольевич. представился он.
Пётр Анатольевич это же всё-таки люди. Они ранены и явно голодны. Мы же христианская держава
Я уже объяснял Павлу Матвеевичу, у меня нет возможности ни кормить их, ни лечить. Да у меня солдаты тут он махнул рукой и отвёл взгляд.
Пётр Анатольевич разрешите мне осмотреть их. А еда думаю мы сможем немного поделиться, при этом я посмотрела на Павла очень просительно.
Тот в ответ только тяжело вдохнул и покачал головой, явно про себя выговаривая что-то несогласное. Но вслух только подтвердил моё предложение.
Когда мы вернулись на наше подворье, призванные мною помощники совершенно не обрадовались моей идее, но послушно стали собирать всё необходимое.
Гаврила Федосеевич и ещё несколько человек из инвалидной команды решили нас сопровождать. У Степаниды, когда она узнала, для кого именно собирают еду, лишь с боем удалось её вырвать. Пришлось сообщить, что часть идёт нашим солдатам в охранении.
Обратно возвращались в сопровождении телеги, полной людей и собранного добра. Вышедший нам на встречу прапорщик дал разрешающий знак. Под удивлённым взглядом солдат, инвалиды помогли не прекращающей ворчать Степаниде соорудить костёр и подвесили над ним котёл, из которого сразу вкусно потянуло копчёностями.
Пока готовилась похлёбка, мы с девочками приступили к осмотру ран. Дарья помогала мне, а Ольга служила переводчицей Марфе и Екатерине. Некоторые раны показались мне очень странными.
Comment as-tu eu cette blessure? (*Как вы получили это ранение?) спросила, удивлённо осматривая пациента.
Ох, мадмуазель, отвечал он мне по-французски, вы не поверите, но на нас напали крестьяне. Эти дикие люди стреляли в нас из самодельных луков! Вы бы видели их стрелы, мадмуазель. Они совсем обезумели
Вступать в дискуссию о степени безумств разных народов не стала, да и говорить о том, как выглядят их поступки в глазах местного населения. Просто занялась привычным делом.
Когда мы закончили, всем раздали еду. Конечно, первыми были накормлены солдаты, охранявшие пленных. Без знака своего начальства они так и не приблизились к Степаниде. Прапорщик первым с удовольствием принял миску с похлёбкой и не чинясь быстро поглощал содержимое.
Двоих из французов, пришлось предварительно лечить от поноса. Они боялись что-либо есть и сильно ослабли. Тут и понадобились наши новые закупки.
Пётр Анатольевич, мы оставим вам припасов, и немного для пленных но
Не беспокойтесь, я запрещу отнимать у них еду.
А как они вообще у вас оказались, так далеко от своих? вступил в беседу «провидец».
О-о-о, это довольно смешная история.
Как мы и подозревали, французы оказалась фуражной командой. Закупившись в Польше большим количеством продуктов для своего отряда, бравые солдаты бросились нагонять ушедшую далеко вперед армию. Но сильно гружёные, просто не поспевали.
Не видя никаких сражений и находя жителей, мирно занимающихся своими делами, они решили продать товар, нагнать своих и уже там, в округе, закупиться опять. В ближайшем городе они быстро смогли реализовать почти всё, сразу же подсуетившимся евреям. Почему почти? Те на отрез отказались брать мясо. Пришлось сбывать его очень дёшево и быстро, товар на такой жаре портился просто стремительно.
Налегке, оставив только коней, группа скоро догнала французские войска и приступила к выполнению своих обязанностей. Естественно, не найдя ничего ни в городе, ни в округе, они попросили ещё денег из полковой казны и выдвинулись на розыски.
С большим трудом им всё-таки удалось купить немного зерна и овощей, отвратительного качества. Посему, бравые молодцы собрались проехать чуть дальше, где, по их мнению, мирный житель ещё не пуган, и благодаря тому более щедр и спокоен. Но им не повезло, сначала их встретили стрелами селяне, а затем они наткнулись на небольшой русский отряд, следующий с поручением в Смоленск.
И вот сейчас обе группы находились здесь. Наши, обременённые пленными, не имели возможности вернуться. Что было можно, из еды, давно съедено, но захваченную продовольственную казну прапорщик потратить не решился.
Не смею вам советовать, выслушав историю начал разговор Павел, но ведь возможно оставить пленных только с парочкой караульных. А вы, Пётр Анатольевич, сможете вернуться.