Я думал об этом, но
Не хотите оставлять их без «пригляду»?
Прапорщик только как-то устало кивнул.
Наш госпитальный обоз остановился в небольшом подворье, рядом есть место, где можно разместить пленных, правда на улице. Там ваши люди смогут дождаться решения коменданта. Да и голод им не грозит.
Пётр Анатольевич даже не пытался скрыть свою радость от такого предложения. В течении получаса всё было готово и отобранные им солдаты повели французов в нашу сторону.
Заводить их в подворье я боялась из-за возможного наличия вшей. Поэтому баня также была отвергнута для помывки. Конвоиры, усиленные инвалидами и парочкой татар из осторожности, погнали французов к ближайшей реке. Там, опытные госпитальные помощники быстро помогли им помыться специальным средством и постирать с ним же всю одежду. Только после этого им разрешили расположиться рядом.
Степанида, у которой часто находилось «на добавку», вдруг разучилась готовить побольше. Еды почему-то стало хватать впритык, только для присоединившемся к нам конвоирам. На французов, благодаря её «усилиям» горячего не оставалось.
Решив с ней не ругаться, просто распорядилась выдать пленным маленький котелок, а также крупы и овощей. Чуть позже, один из них окликнул меня и спросил, могу ли поделиться хоть немного мукой. Оказывается, они наловчились печь тонкие лепешки прямо на углях, замесив пресное тесто из муки и воды.
Стояла невероятная жара. Вынужденное безделье превращало дни в тягучую патоку. Радовали только мои пациенты. Их выздоровление шло просто отлично. Некоторые из вылечившихся, так и не дождавшись прихода обещанной Павлом армии, всё-таки решились небольшой группой отправиться к ней навстречу. Удерживать не стала.
Странным развлечением оказалось прибытие местных дам. Не знаю откуда они о нас узнали, но назвавшись местным «благотворительным обществом», начали совершенно беспардонно всё осматривать. И если к раненым они потеряли интерес довольно быстро, то свободно перемещающиеся по подворью татары оказалась для них весьма «привлекательны». Подобное вызвало у Ольги глухое раздражение и повинуясь моему знаку, «охрана» вдруг незаметно исчезла, при чём вся. Вскоре «общество» наконец нас покинуло, оставив приглашение на приём к губернатору.
Павел подобным не впечатлялся, а потому планов не поменял и уехал по делам, заверив, что вернётся к началу августа.
Идти в местный «серпентарий» желания не было, но всё-таки следовало. Даже отговориться отсутствием надлежащего туалета не получилось, запасливая Степанида, наверняка наученная Ольгой, захватила наши последние наряды.
Приём, устроенный губернаторомбароном Ашем в дворянском собрании разительно отличался от того, каким был последний у графа Толстого.
Казимир Иванович кажется собрал здесь какую-то «административную» ставку, разбавленную женским обществом. Танцы не устраивались, гости просто переходили от одной группы к другой, переговаривались и продолжали движение.
Ольга обратила моё внимание на какое-то странное переглядывание среди женщин, но мне было не до этого. Я искала представителей местного духовенства, наверняка присутствующих на таком событии, и не ошиблась.
Подойдя к довольно высокому, но уже немного полному мужчине в чёрной рясе с окладистой, местами седой бородой, я узнала, что тот является настоятелем Спасо-Преображенского монастыря. Меня удивил его возрастна вид, отцу Макарию было не более пятидесяти.
Забота о христианских душах, привела меня к вам, отец, такое начало нашей беседы того крайне удивило.
Это весьма похвально, дочь моя, пробасил он одобряюще.
Рядом с нашим госпитальным подворьем мы приютили группу пленных французов. По какой-то причине их до сих пор не забирают. Скорее всего просто не знают куда разместить, а потому о несчастных не позаботились лекари, там имелись раненые. Да и были весьма голодны. Охранявшим им солдатам самим нечего было есть.
Сие есть изрядно печально.
Мы как могли помогли им. Обиходили раненых, накормили. Но кров предоставить не можем. В нашем перевозном госпитале раненые да и лекарский состав полностью женский.
Тут отец Макарий посмотрел на меня очень внимательно.
Это не о вас тут слухи разносят, что пятеро барышень в окружении одних служивых обитают?
Увидев возмущение на моём лице, настоятель довольно благоприятственно выслушал откорректированную Павлом историю по «спасению» раненых из Могилёва. Новую версию предложил составить сам граф Толстой. Заявление о том, что кроме женского контингента в госпитале никого не осталось, настоятеля нисколько не удивило. Но смотрел он на меня всё равно прищурившись.
Что же вы хотите от духовных служителей, баронесса?
Полагаю, монастыри смогут взять на себя заботу о пленных, раз сейчас городу не до этого. Те могут «отрабатывать» своё содержание посильной помощью. Думаю, на вашем подворье достаточно дел и свободных рук всегда не хватает. Особенно летом, да и с войной, наверняка, хлопот прибавилось. А высокие стены и пара солдат в поддержку братии вполне удержат их внутри. Да, и куда им идти? Боюсь простой люд на улице встретит тех вилами, или дрекольем.
Отец Макарий долго размышлял, поглаживая бороду. Наконец направился в противоположный конец зала, попросив следовать за ним.
Меня представили барону Ашу, а также находящимся рядом с ним мужчинам, оказавшимися военным губернатором Смоленска, генерал-майором Николай Николаевичем Бахметевым и губернским предводителем дворянства, коллежским советником Сергеем Ивановичем Лесли.
Последний являлся потомком старинного шотландского рода, обосновавшегося в России с середины 17 века. Вместе со своей разросшейся фамилией, он сформировал за свой счёт первый в этой губернии отряд народного ополчения. Если не считать отрядов, собранных Павлом, можно было бы их считать первыми в этой войне. Семья Лесли выставляла около ста конных охотников, что весьма впечатляло. Казимир Иванович поддержал эту инициативу и пригласил всех бывших в то время в городе дворян, предложив им создать общее в Смоленской губернии ополчение. Что сейчас и обсуждалось по всему залу, внося сумятицу и шум.
Отец Макарий повторил «высокой троице» мой план по пленным, рассказав и о той помощи, что уже оказывалась с моей стороны. Как я поняла по его тону, предложение самому настоятелю понравилось, и он был вполне не против получить бесплатную рабочую силу.
Я слышал о вас много лестного, баронесса, от Варвары Сергеевны, когда та возвращалась в столицу по весне. обратился ко мне барон.
Да, я имела честь лечить княгиню Долгорукову, когда она была проездом в Могилёве. Рада, что у неё осталось обо мне столь лестное впечатление.
Некоторые наши дамы даже планировали ехать к вам тогда
Ну, я уже здесь, а меня посетило лишь «благотворительное общество». Правда никакой помощи при этом не предложило.
Ах, да, тут Казимир Иванович как-то резко сменил тему, почему же мы не видим вашего жениха?
Увы, он отбыл по неотложным делам. Вы же понимаете, в такое неспокойное время довольно сложно оставаться на одном месте, особенно если дела требуют твоего присутствия сразу во множестве.
Меня подробно расспросили о том, что мне известно о падении Могилёва. Расписав им всё обстоятельно, попыталась также внести мысль об отправке имеющихся сейчас раненых в глубь империи. Но, как и тогда, услышана не была. Мужчины уверяли меня, что армии Михаила Богдановича и Петра Ивановича на подходе. А сам город собирает ополчение и мне совершенно нечего опасаться.
Как я поняла и тут никакой эвакуации не предвидится. Пример Могилёва не стал наукой. Но с другой стороны такой открытый патриотизм и вера в силу русского воинства располагал к себе.
Глава 8
29 июля 1812 года
В течении первой недели после «воссоединения», Непоседа ревностно караулил мой сон. Примерно через час после того, как я отправлялась к себе, он пробирался в комнату и засыпал, прижавшись к моему боку. В светлое время суток, кот даже стал редко покидать подворье, ставшее госпитальным. И хотя Ефимке уже не грозил голод, полосатый упорно продолжал «добывать» ему еды, ни смотря на возмущение Степаниды.
Из-за удушающей жары днём и очень прохладных ночей, количество гнуса было ужасающим. Егор жёг какие-то специальные травки в печах и кострах на улице, оставлял их дымить в комнатной курильнице, но от комаров это спасало плохо. Приходилось навешивать балдахин, ибо за день в открытые окна их налетало изрядно.
Непоседу это совершенно не беспокоило, посему, придавив занавесь, он спал рядом до утреннего появления Ольги. Чувствуя её приход, кот тихо ускользал. Хвостатый был обижен на компаньонку за «непонимание». В самом начале их знакомства, когда перед отъездом Екатерины Петровны она только у нас поселилась, кот мог показаться ласковым и спокойным. Он с удовольствием играл со мной и Марией, «общался» с «бабушкой» и добродушно реагировал на людей. Не знаю, что именно произошло по дороге в город, но усатый стал сторониться посторонних и в руки никому кроме меня или Ефимки не давался. Павла он считал главным, но за лаской не подходил, обходясь потиранием об сапоги. Попытка же Ольги оторвать его от меня в момент «воссоединения» пришлась полосатому не по душе. Гладить себя он ей больше не позволял, и вообще проявлял характер. Даже старания компаньонки «подластиться» вкусненьким не приносили успеха.
Вот и сейчас, Непоседа «охранял», придавив своим весом мои ноги, пока я сидела на небольшом ветерке, в тени веранды.
Сегодня у наших татар неожиданно появились гости мужчины со скуластыми лицами и узким разрезом глаз. Одеты они были в серо-коричневые халаты, на голове красовались небольшие шапочки, украшенные мехом и всё это при сильной жаре. Но больше всего поражали луки и пики. Какая-то средневековая восточная экзотика.
На подворье Ахмед никого не пустил. Но его близкое знакомство с новоприбывшими не осталось без внимания окружающих. Переговорив с одним из них, «начальник охраны» направился в мою сторону.
Как я и подозревала, это оказались «северные амуры». Вспомнила, что пару дней назад как раз должен был быть бой при Молевом болоте. Ахмед сообщил, что командир башкирских всадников, поручик Жилин, серьёзно пострадал. Его сегодня доставили в Смоленский госпиталь вместе с более чем сотней других раненых.
И хотя там наверняка вдоволь врачей, эти степные войны приехали просить меня заняться своим командиром. Я была сильно удивлена да и господин Плетин будет очень недоволен. О чём я тут же и сообщила Ахмеду.
После недолгих переговоров, башкиры обещали взять разговор с начальником госпиталя на себя. Пришлось отправляться.
Как оказалось, ранен был поручик в правую ногу и довольно серьёзно. Выяснилось, что сами башкиры других лекарей к нему не допускали. Впрочем, сейчас всем было не до этого. Привезённых пациентов слишком много и большинству требовалась срочная помощь.
Странно, но мне тут же предоставили операционную. Правда ехидно извинились, что придётся подождать, пока освободятся инструменты. На это Егор, маячивший за нашими спинами, вышел вперёд и поставил на стол, подаренный Павлом чемоданчик и торжествующе открыл его. Выражение лица врача, имени которого я даже не помнила, было незабываемым.
Ассистировала мне Марфа, как самая опытная, девочки же были на подхвате. Операция прошла вполне удачно. Но пациент перед этим потерял много крови и был очень слаб.
Вымыв руки, решила поискать господина Плетина и предложить свою помощь. Как и предполагала, он оказался в одной из операционных. Множественные повреждения от картечи требовали внимания и сил. К подмоге в моём лице врач отнёсся положительно, внимательно расспросив о ноге поручика.
Благодаря большому количеству лекарей, с обилием опасно раненых справились довольно быстро. Остальными можно будет заняться и в другой день. Андрей Фёдорович Плетин был весьма впечатлён моими умениями. После нескольких совместных операций, он предложил работать с другими пациентами самостоятельно. Учитывая наличие у меня помощниц, у остальных медиков отнимать ассистентов я не буду.
Как в последствии мне рассказали, приезжие врачи делали ставки, как быстро я попрошу помощи, увидев раны господина Жилина. Некоторые были уверены, что кто-то из присутствующих меня наставлял, что весьма позабавило.
Вечером на подворье вновь заявились гости. Причём те-же самые, но с какими-то мешками. После долгих переговоров ко мне опять пришёл Ахмед.
Башкиры просили разрешения доставить своего командира в наш импровизированный госпиталь, ссылаясь на перегруженность городского. Моё предупреждение о том, что перевозка может плохо сказаться на самочувствии раненого, их не остановило. Приняв это за согласие, они его просто принесли на руках, использовав для этого чей-то плащ.
Так нас вынудили выделить место для поручика. Раненый же всё время спал и почти не реагировал на происходящее вокруг.
На следующее утро, к моей вящей радости, вернулся Павел. Но было видно, мужчина очень устал и чем-то расстроен. После плотного завтрака, мне удалось немного посидеть с ним в тишине, Ольга с подопечными расположились на другом конце веранды, давая нам возможность пообщаться.
Как я и предполагала, жених со своим отрядом «навещал» Могилёв. Даву перед тем, как покинуть город, объявил, что аристократия может не волноваться, крестьяне остаются в их полной власти. Менять порядок на этих землях пока никто не собирается. Губернатором стал Понятовский. Пан Юзеф тут же организовал конференцию местной шляхты, предлагая ей проголосовать за присоединение губернии к герцогству Варшавскому. Пока же там организовали временную Комиссию по управлению, прозванную в последствии «Польской», куда вошли местные помещики и чиновники из шляхты.
Была так же создана гражданско-военная комиссия под руководством господина Голынского. Викентий Иванович, будучи предводителем дворянства Могилёвской губернии, яро взялся помогать «новой власти». Он, в тандеме с новым мэром города, господином Венцлавовичем, стал организовывать отряды «национальной гвардии», на французский манер, набирая туда местных крестьян и ремесленников. Но получалось это из рук вон плохо. Люди просто разбегались и наладить дисциплину никак не получалось.
Что в прочем, не удивительно. «Новая власть» требовала провианта, скота, фуража. Способ его получения никого не заботил. Многие помещики оказалась в разорении после французских грабежей. Началась настоящая борьба за хлеб.
Опыт наших и Рубановских деревень получился заразительным. Многие сёла просто «растворялись» в лесах, некоторые пытались давать отпор. Небольшие фуражные группы исчезали, сгинув в неизвестности.
Это приводило к довольно неординарным результатам. Дело в том, что благодаря ненормальной жаре, урожай на огородах поражал своим обилием. Деревья в садах ломились от плодов. Но до конца те ещё так и не вызрели. Не найдя хлеба, французы объедались не дозревшими овощами и фруктами. К чему это приводило, догадаться не сложно.
Рассказ господина Рубановского был прерван солдатом из инвалидной команды. Поручику Жилину стало хуже и мне пришлось поспешить к нему.
Мы чем-то можем ему помочь? спросил Павел, последовав за мной к пациенту.
Он потерял слишком много крови и не приходит в себя.
Я думал переливание крови уже используется в это время.
Да. Но результат никто не может гарантировать. Иногда от подобного становится только хуже.
Ну да, о группах крови ещё не известно сказал он задумчиво и взяв меня за руку отвёл подальше.
Ты что-то знаешь, что может помочь? прошептала, надеясь на чудо.
Да. Кровь у людей разная. В наше время отличают четыре её группы. Одна подходит для всех, другие требуют только своей. Честно говоря, как именно их определяют, я не знаю. Но насколько помню, при контакте с неподходящей, кровь просто свёртывается, комкуется. Если подобрать несколько здоровых доноров и протестировать с кровью больного вполне можно найти того, чья подойдёт.
У меня от подобных слов даже голова закружилась. Непроизвольно вцепившись в лацкан его куртки, обдумывала услышанное. Придя немного в себя, занялась организацией лаборатории в отгороженном месте сарая.
Донорами вызвались стать все солдаты инвалидной команды. Но мне нужны были молодые. Павел вышел поговорить с остальными. Многие члены его группы, а также татары, узнав, что именно требуется, согласились на эксперимент.