Третьим "стреноженным" капиталшипом оказалась "Адзума", у которой результатом повреждения труб и мощного пожара стал выход из строя котельных вентиляторов и потеря тяги, в результате чего еще до начала боя кораблей Того с отступающими "Россией" и "Рюриком", она начала отставать от линии, став вскоре целью для десятидюймовок "Осляби"
Но пока Григорович всего этого не знал, и не осознавал грандиозности уже содеянного "стариками". Он страсно хотел помочь оказавшимся в беде товарищам, и еще раз "достать" до японских линкоров, не взирая на тяжелое, в общем-то критическое, положение половины своих. Но если продолжать идти под берег в расчетную точку встречи с транспортами, то Рудневу уже ничем не поможешь А отжимать "Россию", "Рюрик" и "пересветы" Того будет к западу, так что нужно поправочку к курсу внести. Поразмышляв еще немного он обратился к флаг-офицеру:
Подготовьте сигнал по отряду, пожалуйста: "Поворот вправо, 6 румбов последовательно". Так, чтобы "пересветы" были у нас на правом крамболе. Головной "Севастополь", затем "Петропавловск", "Полтава", "Сисой", "Святители" и "Победа". Ход 11 узлов. Команда имеет время обедать на боевых местах. Быть готовыми к продолжению боя через полчаса. Распорядитесь в машинудать максимальные обороты на десять минут. "Полтаву" обойдем на повороте. Передайте им семафором, чтобы пропустили.
****
Степан Осипович! Слышна канонада, и сдается, что прямо у нас по курсу, войдя в штурманскую рубку доложил Макарову каперанг Васильев, командир флагманского эскадренного броненосца "Князь Потемкин-Таврический", Слышим стрельбу уже отчетливо, так что с прокладкой у нас, по-видимому, все впорядке.
Флагштурман подполковник корпуса флотских штурманов Александр Александрович Коробицын облегченно вздохнув оторвался от карты, и ни к кому конкретно не обращаясь, констатировал:
Что, собственно, и требовалось доказать
Спасибо, спасибо, иду! скороговоркой выпалил Макаров, которого не покидало чувство раздражения. И было от чего. Все пошло на перекосяк практически сразу после выхода в море. Для начала вместо шести броненосцев у него осталось пять. Вот ведь нашептал же ему черт с рассветом решить провести пару эволюций! Зачем? Корабли и так научились вполне сносно ходить и маневрировать отрядами. Но нет, надо было еще разок проверить, посмотреть. Посмотрел!
На перестроении в пеленг марсовые и сигнальщики "Орла" прохлопали сорванную штормом мину. Броненосцы Макарова к тому времени уже проходили Талиенван, так что и мина-то эта, скорее всего была из наших, "енисейская". К сожелению рассмотрели опасность слишком поздно. Командир броненосца каперанг Юнг понимая, что попытка сразу уклониться маневром скорее всего приведет к удару в районе миделя или даже ближе к корме, хладнокровно шел не рогатую, надеясь, что резкая перекладка в самый последний момент отобьет мину волной от форштевня. Чуть-чуть не рассчитал. Взрыв произошел точно под первой якорной полкой. Броненосец сразу стал садиться носом с заметным креном на левую.
А останавливаться было нельзя! Макаров приказал Матусевичу перейти с "Ретвизана" на "Орла" с задачей возглавить спасательные работы и возвращение поврежденного броненосца в базу. Прикрыть его было поручено Рейценштейну. В итоге всей этой котовасии его крейсера не только не удалось выслать вперед к Чухнину и Рудневу, они и пятерку броненосцев Макарова догнали всего то час назад, когда впереди уже развернулось сражение. С началом которого Степана Осиповича немилосердно выводила из себя недостаточная информация от Чухнина, а позже Руднева, ибо он не мог однозначно сразу представить картину происходящего. После депеши о смертельном ранении Григория Павловича, вместе с болью утраты пришло понимание, что даже получасовое опаздание его отряда может стоить флоту победы и серьезных потерь в корабельном составе. И дернул же Руднева нечистый сразу с крейсерами на Того наскакивать! Ведь предупреждал же. Просил ведь И правда мальчишка!
Потом начались сомнения в верности штурманской прокладки, из-за чего можно было и и вовсе "опоздать на всю жизнь" Но вот, кажется, все начинает вставать на свои места. Макаров в сопровождении Васильева вышел на правое крыло мостика, где к ним присоединился контр-адмирал Молас и старший офицер флагманского броненосца Семенов.
"Ну, чему быть, того не миновать подумал Степан Осипович когда ветер донес до ушей отдаленные громовые раскаты, Да, это главные калибры. Бьются. И бются жестоко И машинное дергать сейчас басполезно. Все делают что могут. Выше головы не прыгнешь. И так узлов 16 с небольшим идем. Дай Бог такой ход еще минут тридцатьсорок поддержать. Из "бородинцев" никто явно не отстает, и то славно".
Команда пообедала? Прекрасно. Итак, господа адмиралы и офицеры Боевая тревога! Все по местам. Боевой ордер согласно инструкции. Строим "фронт". Справа "Суворов" и "Александр", слева "Ретвизан" и "Цесаревич". По обнаружении Тогоспускаемся на него не меняя строя. Там чьи-то мачты, так? Ясно, что пока не разобрать. Поднять стеньговые! Что докладывают Рейценштейн и Ферзен?
Ферзен передал координаты и курс японского головного броненосца, перед ним два трехтрубных броненосных крейсера. После чего японцы передачу забили. Рейценштейна и Рейна потом забили сразу, так что от них ничего не разобрали.
Так, ясно Примите румб правее, выйдем Того прямо в лоб, кратчайшим путем. У него сейчас все в одном кулаке, на флажной сигнализации. Так что теперь он телеграммы будет глушить. А, скорее всего, разглядел Рейценштейна и уже ждет нас, потому и пакастит как может. Но нам и того, что передал "Изумруд" пока хватит. Отстреляйте сегментные. Всем кораблямзаряжать бронебойными, кроме наших пристрелочных! И еще раз напоминаю, когда сойдемся, сначала бить супостата в корпус, водичку ему пустить, чтобы не ушел. Хотя думаю я, он уже не так быстр как у Бицзыво. Как-никак, а на контркурсе мы стреляем не хуже. Думаю, что наши ему все-таки наподдали изрядно. Да что там говорить! Молодцы: ведь двоих-то уже точно потопили. У нас только "Кореец" погиб Царствие небесное И Григрию Павловичу Что Руднев?
Все забито наглухо, Степан Осипович, даже позывных передать не успел. Разобрать ничего не смогли.
Ну, хорошо, подойдемувидим Григорович, судя по его предыдущему докладу сейчас нам вряд-ли поможет. Зря мы его транспорта встречать отправили. Когда Того драпать начнет, то мимо него, восточнее пробежит. А нам ох как нужно постораться никого не упустить. Так что биться нам предстоит, господа офицеры, себя не жалея. От Небогатова рожки да ножки осталисьдва корабля и те покалеченные, У Руднева тоже два, хоть и в порядке. Были, когда докладывал "Россию" и "Рюрика", боюсь я, можно уже в актив не записывать, даст Бог ошибаюсь
Поднимите сигнал по отряду: "За Царя и Отечество! С нами Господь!" И, как только сигнал отрепетируют, свистать всех наверх, я хочу обратиться к команде.
Минут через пять, когда на юте строй моряков еще суетливо подравнивался, голос адмирала усиленный рупором, перекрыл все остальные звуки.
Вольно
Макаров, поставив рупор у ног, с крыши кормовой двенадцатидюймовой башни всматривался в лица своих офицеров и матросов. Глаза адмирала из под козырька надвинутой до бровей фуражки смотрели сурово и спокойно. Порывистый ветер трепал полы его пальто и бороду Говорят, что именно этот момент и попытался потом отобразить в бронзе наш знаменитый скульптор в монументе, который был воздвигнут после Великой войны в Кронштадте
Братцы матросы, господа офицеры, товарищи мои, Чудо-Богатыри русские! Вы все слышите этот гром, рука адмирала вскинулась в указующем жесте, Там наши братья бьются с врагом. Мы идем к ним на помощь, чтобы вместе истребить супостата. Раз и навсегда! Будьте же смелыми и стойкими, не посрамите чести матушки России, помните завет наших великих предков: "Сам погибай, но товарища выручай!"
Но сегодня погибель будет супостату! Японцы подло напали на нас, за что и будут биты. Жестоко и беспощадно. Ибо все, кто с мечем к нам придут, те от меча и погибнут! Вперед! За Веру, Царя и Отечество! С нами Бог, Чудо-Богатыри! УРА!
Тугой от ветра воздух казалось лопнул от рева сотен глоток. Громовое многократное русское УРА! прокатывающееся над морем с юта флагмана было подхвачено на четырех остальных броненосцах и пяти сопровождающих их дестроерах
По местам! К бою!
Волна форменок и бескозырок схлынула с кормы флагмана, растекаясь по своим боевым заведываниям. Проводив их взглядом адмирал неторопливо спустился по скобтрапу на палубу.
Ну, господа, и вы все по местам, а меня ждите на мостике минут через десять, проговорил командующий, Пойду тоже в чистое переоденусь. Теперь уж пора.
****
"Якумо" пристреливался минут пять. Раза три его снаряды уже тошнотворно провыли над мостиком "Рюрика", но командир русского крейсера каперанг Трусов посматривая на идущую впереди "Россию" пока что не давал приказа на открытие огня. Во-первых дистанция для шестидюймовок была еще предельно большой, а во-вторых, чтобы не заставлять артиллеристов делать дважды одну и ту же работу по пристрелке, он выжидал, последует ли вскоре изменение курса головного крейсера, так же не открывшего пока огня.
Еще одна деталь в облике "России" была объектом его пристального интереса: над четвертой, долгое время безжизненной трубой крейсера явно были видны клубы дыма: "Неужели починились? Надо, наверное, запросить их о ходе" Но не успел он еще подозвать сигнальщика, как на фок мачте "России" взлетели по фалам флаги сигнала: "Иметь 16 узлов. Поворот все вдруг два румба вправо. Открыть огонь по готовности по головному. На "Аскольд" передать: Быть ввиду, до сигнала в бой прошу не вступать, сзади вижу неопознанные крейсера. "Новику" торпедную атаку запрещаю до особого распоряжения".
Вот теперь все ясно, Арнаутов порезвее побежал. Машинноедать шестнадцать! Телеграфом сигнал с "России" передать на "Аскольд" и "Громобой". Как ляжем на новый курс, начинайте пристрелку по "Якумо". Главным пока молчать до точного определения дистанции. Что-ж с того, что их восемь Тем более снарядов на ветер не кидать! Разобрались кто дымит по корме? Что крейсера, я и сам вижу. Не вижу только сколько труб и чьи они. Запросите телеграфом Макарова и Рейценштейна. Может быть это наши подходят. Сколько до "Осляби"? И доложите Рудневу, что вступаем в бой. Небогатов идет к нам двумя кораблями, но время соединения пока точно не знаем.
Итак, начинаем Что бы не случилось, помните. Наша цельброненосные крейсера. Того мы все одно ничего страшного не сделаем. А этим насолить можем и изрядно. Всех лишнихпод броневую палубу. По мере убыли в расчетахподменяйте. Полагаю, что до атак миноносцев дело не дойдет. И еще: наша главная задачане дать им потопить "Россию".
Японцы забивают телеграф? Пробуйте еще. "Изумруда" слышали! Так это значит недалеко уже Степан Осипорич! Наши ставки повышаются, однако. Так, давайте-ка к делу, с Богом! По местам Если перед кем в чем виноват был, простите!
****
Через несколько минут после открытия огня по "России" и "Рюрику" Того приказал безжалостно забивать все радиограммы русских. Это произошло сразу же после отдачи им последнего категорического приказа всем своим легким крейсерам найти и утопить русские транспорты. Тем самым он нарушил негласное "телеграфное перемирие" сохранявшееся с самого начала боя. До сих пор противники не мешали друг другу телеграфировать. Русские немедленно ответили тем же, и на протяжении следующих трех часов на телеграфах враждующих кораблей ничего кроме хаотичной мешанины точек и тире разобрать было невозможно
Командир старого броненосного крейсера "Владимир Мономах" последнюю телеграмму, адресованную лично ему получил минут тридцать назад. В ней был категорический приказ Великого князя немедленно развернуть тихоходную транспортную колонну и продолжать движение обратным курсом до особого распоряжения. Каперанг Владимир Александрович Попов, под командой которого кроме транспортного обоза находился и вспомогательный крейсер "Штандарт", еще вчера бывший флагманом Александра Михайловича, приказ этот пунктуально исполнил.
То, что бывшая шикарная царская яхта сегодня работала крейсером и так было удивительным. А вот нахождение "Штандарта" в кильватере "Мономаха" было удивительным вдвойне. По крайней мере в утвержденном плане этой операции такого точно не предусматривалось. Но Как часто бывает, вмешалась цепь случайностей.
Во-первых, слег в госпиталь с острым приступом почечной колики командир "Штандарта" Кетлер. Во-вторых, под руку Макарову неожиданно попался кавторанг Колчак, чей "Восходящий" дожидался очереди в док, и к решительному делу в Желтом море никак не успевал. Хорошо его зная и помятуя о мнении Руднева о желательности особого внимания к этому храброму и талантливому офицеру, Степан Осипович не долго размышляя предложил Александру Федоровичу временно занять мостик флагмана третьего крейсерского отряда. В-третьих, иногда, как неожиданно выяснилось выяснилось, ломается даже германская техника. Мощная телеграфная станция "Штандарта" утром накрылась начисто и наладить ее никак не удавалось. Это вынудило Великого князя вместе со штабом перейти на крейсер "Русь", "Штандарт" же был поставлен в хвост "лайнерной" колонны. Когда поступил приказ Макарова разворачиваться и уходить полным ходом из под удара японских главных сил, Александр Михайлович выполнил его буквально. В результате семь крейсеров-лайнеров, взявших курс на юго-запад с мостика "Мономаха" были видны уже как далекие, скрывающиеся на горизонте силуэты.
Но еще до этого, понимая, что в прикрытии отставших пяти тихоходных транспортов остается только один старый крейсер и трое "соколов", Колчак семафором запросил у Великого князя разрешения остаться с ними. И получил августейшее согласие!
Несмотря на то, что где-то слева по курсу постепенно приближаясь грохотала канонада боя главных сил, на мостике "Мономаха" приказание командующего идти на встречу этому грохоту приняли фаталистически. На горизонте маячили, то появляясь то вновь исчезая, четыре наших "шеститысячника" периодически менявших курс и спорадически по кому-то постреливавших. Вокруг них тоже иногда были видны фонтаны от падений вражеских снарядов, но собственно противника с "Мономаха" пока еще не видели. Рассудив, что поворота "все вдруг" его "купцы" не осилят, "Мономах" ведя их за собой развернул колонну последовательно. "Штандарт" держалася отдельно примерно на траверсе третьего транспорта в колонне со стороны возможного подхода неприятеля, а "сокола" бежали по правому борту броненосного крейсера.
Вскоре на горизонте за кормой "Штандарта" показались дымы двух кораблей. Опознать их пока было не возможности. Затем новая группа дымов открылась практически по курсу вклиниваясь между облаком дыма от ушедших к западу лайнеров и тихоходными транспортами. А так как идущие опять контркурсом крейсера Грамматчикова были видны с "Мономаха" на горизонте, на левой раковине, это означало, что ни подходящие сзади, ни стремительно надвигающиеся спереди, и уже видимые на линии горизонта корабли ничего хорошего не предвещали. Передать что либо на "Аскольд" было невозможно. Телеграф "Штандарта" наладить пока не удавалось, поэтому Колчак и Попов не знали, что все телеграммы сейчас немедленно забиваются японцами
Стоя на верхнем мостике "Мономаха", его командир готовился к худшему: двое против пяти. Он находил несколько ироничным тот факт, что в боевой выход в море его Макаров вообще поначалу не планировал брать. Устаревшему крейсеру, последнему представителю эпохи броненосных пароходо-фрегатов не было места в боевых порядках современного Русского Тихоокеанского флота. Он был лишним и в колонне броненосных крейсеров Руднева, где его пятнадцать узлов сковывали бы всю пятерку быстроходных кораблей, и в колонне старых броненосцев. Там-то его скорость была вполне адекватна, а многочисленная артиллерия среднего калибра могла бы скомпенсировать почти полное отсутствие таковой на "Сисое" и неудачные башни "полтав", но Когда он в третий раз пришел к Макарову с предложением проставить его броненосный крейсер в линию к "старикам" Григоровича, тот устало посмотрел ему в глаза и задал один вопрос:
Любезный мой Владимир Александрович, сколько по Вашему мнению попаданий двенадцатидюймовых снарядов может пережить "Мономах"?
После неловкой паузы, во время которой адмирал и командир молча бодались взглядами, первым сдался Попов:
Одно-два, если сильно повезет, то три. Но зато средний калибр мой старик может держать как бы не лучше "Сисоя" или "Полтавы". Затопления от каждого попадания мне не грозят, полный пояс по ватерлинии от носа до кормы, до шести дюймов, мгновенно перешел в контратаку Попов.