Хорошие люди эти русские книгоиздатели! Вместо того, чтобы подобно Альтемусу рыдать о "все еще непроданных тиражах", она встретила меня буквально на вокзале и, потупясь, сообщила, что гонорара я не получу потому что все деньги ушли на печать второго издания Правда, мне Альтемус еще в жилетку не рыдал, это я в его конторе местного писателя встретил. А старик Генри мне книжечку данного индивидуума презентовалчтобы я, значит, понимал, за что у него гонорары задерживают. Хорошо, когда издатель держит руку на пульсе и знает, что на самом деле творится в его конторено мне, к счастью, идея написания романа в жанре "розовые сопли в кружевах" даже в голову не пришла. А пришла, и не в голову, а на царицынский почтамт, телеграмма с извещением о переводе на мой счет в банке двух тысяч семисот пятидесяти долларов: на Чикагской ярмарке первый тираж разошелся полностью. Так что коварная мысль о геноциде отечественного книгоиздателя потеряла актуальность. Тем более если речь шла об издателе, умеющем "думать позитивно".
Альтемус тоже умел "думать позитивно", и практически семнадцать процентов (даже двадцать, если считать дилерскую скидку) он мне дал вовсе не от щедроты души. С любой другой продукции издательства моя "доля" составляла всего лишь полтора, выдранных с боем и кровью, процентаа этот старик все же половину доходов имел с выпуска альбомов для фотографий и "для записей". И он сообразил, что "девочковый" альбомчик по четвертаку, дающий пятьдесят процентов прибыли, будет продаваться куда как обильнее, чем книжка. А "детский ресторан", продающий зеленую газировку, если его расположить на бойком месте, окупит вложения максимум за месяц (правда с ресторанов моими было уже пять процентов). К тому же идея в этих же ресторанчиках поставить прилавок, продающий тетрадки, блокнотики, само собой книжки и всяческую копеечную бижутерию с "изумрудами" из бутылочного стекла вообще оказалась золотым дном: самым покупаемым товаром оказалась картонная "шляпа мигунов" с бубенчиками, приносящая, при цене в четвертак, двадцать три цента прибыли, и десятицентовый плакат с картинкой с обложки, приносящий девять центов
Но Лера очень хорошо чувствовала нынешний "российский менталитет", и идею "детского ресторана" отвергла на корню. Но очень положительно отнеслась к идее внедрения полноцветной печатиправда, в отдаленном будущем: узнав про стоимость оборудования, она лишь тяжело вздохнула. Ну да ладно, деньгидело наживное, а я ей тем временем отдал рукопись третьей книжки, той, которая про подземных королей. Третья от запомненного мною оригинала несколько все же отличалась: победа рабочего класса могла создать непреодолимые препятствия для цензуры, да и наизусть я ее не помнил: у племяшки дома были только две книжки, третью же она у кого-то иногда брала почитать. В результате на мой взгляд книжка получилась довольно паршивая, но если ее рассматривать лишь как средство для поддержания штановсойдет.
"Подземных королей" я написал (точнее, записал) во время обратного плаванья из Америкии больше (пока, по крайней мере) заниматься "писательским ремеслом" не собирался. Август на дворе, тут не до писанины! Надо деньги зарабатывать
Конечно, в менталитете читателей Лера разбиралась куда как лучше моего. А вот в менталитете всякого там русского дворянства лучше уже разбирался я. Дворянское собрание единодушно проголосовало за принятие "знаменитого писателя" в свои рядыи Мельников (в очередной раз) провел через Земельную комиссию продажу участка, на котором будут ставиться мои заводы. В рассрочку, и по цене всего лишь восемь рублей за десятину. Четыре тысячиденьги пока для меня немаленькие, но пять сотен "первоначального взноса" осилить удалось.
А еще удалосьвсего за двести рублейобзавестись патентом купца первой гильдии, и уж вовсе бесплатно "познакомиться" с Ильей Архангельским с супругой. Стоило лишь "намекнуть" старушке Абалаковой, что мне хотелось бы больше узнать в "жизни света", желательно от наиболее титулованных дам города, как через пару дней от Архангельских пришло приглашение на обед. Правда, сначала все же пришлось пообедать у князя Чавчавадзе, затем у доктора Остен-Сакена, но и до Архангельских очередь дошла. И, в общем-то, хорошо, что удалось сначала "потренироваться" на малознакомых людяхвсе же "держать рожу кирпичом" и делать вид, что людей впервые видишь, трудноватодаже если практически с ними не общался последние двадцать лет
Понятно, что на "обед" я был приглашен в качестве "специального блюда" и за столом сидело, кроме хозяев и меня, еще человек десять, но с Ильей удалось найти "общий интерес". После того, как меня в очередной раз "просветили" по поводу того, чем занимается "элита" в свободное время, я, зацепившись за чье-то высказывание, обратился к явно скучающему хозяину дома:
Илья Ильич, я тут слышал, что вы катер мастерите. А какой мотор для него используете?
Мотор? То есть я не мастерю, думал только, что хорошо бы построить. Но вы правы, прежде чем сам катер делать, нужно машину выбрать. Но, похоже, придется самому машину делатьподходящей никак не найду. То есть в России есть одна, довольно приличная, на Сормовском заводе делаютно у нее котел используется горизонтальный. Она для привода станков выделывается, и из-за этого на катере ее разместить вместе с котлом нет никакой возможности. Я даже с Павлом Никитичем советовался, владельцем котельного завода, возможно ли котел переделатьее ведь только с котлом и продают но все равно слишком много места займет, да и пускать ее неудобно. А вы в машинах разбираетесь?
Немного. То есть я их сам делаю, и недавно придумал интересную машинку. Если вам интересно, был бы раз обсудить с вами конструкциюдумаю, как раз для катера она тоже может подойти. У вас найдется листок бумаги?
"Прямоточная машина Архангельского" Илью покорила. Конечно, у него возникли некоторые сомнения по поводу мощности, но его удалось легко "уговорить" построить прототип для испытаний Мне же любая копеечка лишней не будет, а пончиковый автоматдело денежное. Сам-то я моторный завод разве что к зиме построю.
Потому что первым делом началось строительство жилого "особняка". Ничего выдающегосяодноэтажный кирпичный дом. Кирпич, при цене в четырнадцать рублей за тысячу, на дом всего в семь сотен встанет, цементв четыреста рублей. Еще рублей в шестьсот обойдутся все прочие материалы, да рабочим рубликов триста заплатить придетсявполне подъемно. Но главноебыстро: если деньги есть, то их нужно тратить. Не транжирить, а тратить с пользойа от этого дома пользы я ожидал много. Впрочем, пользы я вообще много от чего ожидали мой визит в Ерзовку состоялся именно в рамках выполнения "программы по получению пользы".
Уборка урожая уже закончилась, и народ в слободе подбивал итоги очередного сельскохозяйственного года. Многих они радовали, но все же далеко не всех. Например, Димка сумел собрать с двух распаханных им десятин восемьдесят пудов пшеницы и радовался. А Евдокия получила за свою работу на Зюзина двадцать пудов зерна, и радость из нее не лилась. Кузька Кузька тоже как мог готовился к зиме. Правда, урожай он пока не собралвсего урожая у него было несколько тыкв с тщательно поливаемого огорода, а они еще росли. По моим прикидкамштук шестьдесят-семьдесят, а пока основным продуктом у них были кабачки, которые тоже росли изобильноно ни он сам, ни мальчишки его особо сытыми не выглядели.
Поэтому и Евдокия, и Кузька от предложенной работы не отказалиськак и аванса в четвертной билет. Димкекак "спасителю"я отдал пятьдесят рублей. Хотел и лошадь нормальную подарить, но Царицу уже казаки продали, а Диана, которую мне повезло снова купить, и самому пригодитсявсе равно пахать она не приучена. Но вот дом ему я все же купил, а второй из срубов, все еще стоящих на Ерзовской лесопилке, мне поставили во вновь приобретенном "поместье".
Мой же новый дом был выстроен всего за три недели, правда в смету уложиться не получилось. Отопление дороговато встало, так что пришлось больше трех тысяч на него потратить. Зато в нем сразу же появилось электричествогенератор с паровой машиной был приобретен в Сормово, причемвместе с "механиком". Мастер цеха сосватал мне парнишку, лет четырнадцати, который как раз в генераторном цехе и работалда и жил там. Круглый сирота, сын одного из бывших рабочих цехано в машине он более или менее разбирался.
Из Нижнего я привез и Векшиныхвот только без Петра. Он куда-то "пропал" за несколько дней до моего приезда, и искать его никто и не собирался. То есть Машка-то пыталась
Попытался и яопять четвертной ушел, но уже через день урядник пришел ко мне в гостиницу и поинтересовался:
Господин Волков, а вы этого Петра Векшина в личность знаете?
Знал его "в личность", и эту личность засвидетельствовал. Судя по всему, просто сорвался бедолага с Откоса, а зачем его туда понеслоэто уже никто никогда не узнает. Машка и Степан лишь порадовались тому, что похоронили их отца все же на нормальном кладбище, и крест водрузили. Все же за почти сорок лет в этой эпохе я так и не привык к тому, насколько легко люди воспринимали смерть
Второй тираж "Волшебника" тоже расходился неплохо, и Лера кое-какую денежку мне принесла. Ну а с денежкой жить стало гораздо веселее, и"по совету Димки" (о котором он и не подозревал) Дарью Федоровну Старостину наняли на почетную должность "домоправительницы и очагохранительницы". После чего, оставив ее осваиваться с керосинками на кухне и вытирать носы мелким Векшиным, я отправился в самое важное для меня путешествие.
И в десять утра во вторник, первого сентября, я тупо смотрел на местами уже поросшую бурьяном груду бревен на месте дома Григория Игнатьевича.
Эй, паренья подозвал стоящего на другой стороне улицы мальчишку. Судя по тому, что он шел за мной еще с соседней улицы, дел у него было немного. Где я хозяев найти могу?
Так Петр-то Григорьевич в трактире поди, они завсегда там
Покажешь? с протянул мальчишке три копейки.
Отчего не показать, покажу
Петр сидел в том самом трактире, в котором я в свое время заказывал "свадебный обед", и, несмотря на ранее время, был уже изрядно выпивши.
Петр Григорьевич, мне необходимо срочно встретиться с вашей сестрой
А ты кто?
Знакомый
Ну пошли тогда, знакомыйон напялил вытащенный из кармана картуз и, не оглядываясь, быстро вышел. И только когда мы прошли мимо церкви, до меня стало что-то доходить
Вотпроизнес Петр, показывая на ряд могил, и сестра тут, и родители мои, и братец, все тут Эй, господин хороший, что ты?!
Когда я вез Мышку из Москвы, мне было невыносимо грустноно я сидел рядом с ней и думал о том, как я расправлюсь с теми, кто сделал это. Когда ушел дед, печаль моя была очень великано я все же думал и о том, как сохранить о нем светлую память. А теперь все же до последней секунды я надеялся, что это какая-то ошибка, что наверное Камилла просто на этом кладбище сидит у могилы родителей Но надпись на кресте все надежды перечеркнулаи я просто упал. Потерял сознание наверное.
Наверное нет более неприглядного зрелища, чем валяющийся на земле и плачущий шестидесятилетний мужчина. Впрочем, и двадцатилетний, валяющийся на траве и рыдающий до истерики выглядит не лучшено я ничего с собой поделать не мог. Когда Петр привел меня в чувство, я просто расплакался как малый ребенок и, понимая, что ничего уже изменить нельзя, остановиться не мог. Что было потомпрактически не помню. То есть помню, но как-то странно, фрагментами. Вот мы с Петром снова сидим в трактире, он пытается влить в меня стакан водки. Потом я читаю "Воронежский телеграф" от какого-то марта: "Полиция сообщает, что мыло "Камилла", вопреки распространившимся слухам, взрываться не способно, а случившееся на фабрике купца Синицына имеет наивероятнейшей причиной химические опыты, коими увлекалась дочь упомянутого купца госпожа К."
Собственно, после прочтения заметки в газете я и пришел в себя. И, мельком заметив все еще полный стакан, совершенно спокойным голосом поинтересовался у Петра:
А ты сам рассказать-то можешь, что случилось?
Тот подумал, взял стакан в руки, повертел его несколько мгновений и, поставив обратно на стол, ответил совершенно трезвым голосом:
Опорковых рук это дело. Доказать не могу, но точно знаю. Сестра как раз выдумала, как мыло варить совсем прозрачноеи у нас-то продажи сразу поднялись чуть не втрое, а Опорковы разве что четверть против прежнего продавать стали. Вот, сволочи, и решили так дела поправить
А что полиция говорит?
Ничего не говорит, на сестру все валят. Нет, говорят, следов взрывчатых веществ. А Опорков-то химии учился в Париже, наверняка, гад, придумал новую взрывчатку.
Но сколько же ее надо-то? Ведь не только фабрику, но и дом весь развалилоразве столько можно было незаметно принести?
Рассказывал Петр недолго, но причина взрыва, унесшего Камиллу, стала ясна почти с самого начала рассказаи я лишь уточнил некоторые детали. И все стало понятно: напустили полное помещение паров спирта, потом кто-нибудь сунулся туда с керосиновой лампой впрочем, какая теперь разница?
А взрыв тот и на станции слышно былопродолжал Петр. И видно тожея сразу домой побег, а уж никого нету. Зря я тогда на станцию ушел, уж лучше и меня бы забрало
Это ты напрасно
Напрасно? По суду деньги все отобрали соседям на починку, фабрику восстанавливать запретили! У меня теперь ни семьи, ни денегоставили-то мне копейку невеликую, на починку бы может и хватилотак ведь нельзя было. А теперь можно, но деньги, почитай, кончились пропил я их. А как не пропить-то? Со мной, кроме трактирщика, ты один и разговариваешь нынче Кому я нужен? И зачем мне теперь жить?
Эх, Камилла, Камилла знать бы заранее про объемный боеприпас а я тогда еще даже ручку удержать не мог. Но почему, почему в этот раз еще когда я шевельнуться не мог, такие изменения в истории произошли? Хотя, наверное, как раз сейчас и не произошлипросто в "прошлые разы" я раньше начинал активно менять реальность Но все равно Петр, пожалуй, прав. Зачем дальше жить? Я уже историю повыправлял. Сначала крестьян сделал "счастливыми", потом вот рабочих "облагодетельствовал". Хотя, по большому счету, пара миллионов человек стали жить реально лучше. И если уж совсем положа руку на сердце, миллионов десять просто стали жить
Вот только большинство людей в России стали жить куда как хуже, чем могли бы. Интересно, а почему те же русские мужики в какой-то Восточной Республике жили себе припеваючи, да и на Йессогде вообще ничего не былонарод тоже не бедствовал? Почему, блин, американские рабочие с радостью сваливали из "процветающей" Америки в мои рабочие городки, а на том же Путиловском заводе по-человечески из двадцати почти тысяч человек могли жить от силы четверть?
Я вдруг вспомнил Арсеньевас которым последний раз пересекался аж лет тридцать назад, перед его переводом в Одессу. Мы как раз обсуждали, причем исключительно в шутливом ключе, Арсеньевскую площадь и улицу Волкова в Перми. И он тогда произнес фразу, которую вспомнил я лишь сейчас, потеряв все, что любил:
Вот теперь, Александр Владимирович, и помереть на не страшно. Потому что теперь мы будем жить и после этого, ибо человек жив, пока его помнят. А нас с вами тут помнить будут очень долго
Да, человек жив, пока его помнят
Петр, я очень любил твою сестру и сейчас люблю.
Ты говорил уже
И снова повторю. Так что, выходит, ты у меня теперь почти что родственник, и я тебя уж точно помирать не оставлю. Тут тебе делать нечего, ты прав. Так что давай собирайся, и поедем ко мне. А у меня тебе будет чем заняться
Человек жив, пока о нем помнят. Ну что же, я знаю, как сделать чтобы Камиллу помнили очень долго. Теперь мне без Камиллы будет очень тяжело, но у меня остались Машкаи вообще все Векшины, Дарья дед без меня тоже долго не проживет. И еще очень много людей без меня жить будут плохо. А со мнойи с Камиллой, которая будет жить в моей памятиони будут жить лучше. И в значительной степениблагодаря Камилле, ради которой я все и сделаю. Ради памяти о которой я сделаю всё.
Трактирщик понял меня с полусловаи когда мы через три часа пришли на вокзал, нас уже ждал посыльный с коробом, в котором кроме обычной "дорожной" еды были упакованы и две бутылки с рассолом. Впрочем, рассол не понадобилсябани Петру Григорьевичу хватило, чтобы выбить остатки похмелья. Так что на вокзал мы господин Синицын явился уже совсем другим человеком: все выстирано, выглажено правда исподнее пришлось купить новое: прежнее у него совсем истлело. Но современный банный сервис за деньги и не на такое способен.