Ники, мне кажется, ты стал совсем непохож на себя, заметил он.
Только тебе? как-то странно посмотрел на него царь.
Не сказал бы, усмехнулся Александр. Английские и французские газеты тоже о сем пишут. Утверждают, что в тебе ожил дух Ивана Грозного, он засмеялся, припомнив пикантную историю с провинциальной английской газетой, купленной мичманом Бахтиным во время захода в порт. О чем он тотчас и поведал Николаю. После чего разговор на некоторое время прервался, так как смеяться и одновременно вести серьезную беседу пока не получалось ни у кого.
Васильевичем значит прозвали. За жестокость, отсмеявшись, подвел итог император. Вольно же им всякую рениксу (чепуху) придумывать. Что же их больше всего раззадорило, Сандро?
Начиная от, как они пишут, зверского подавления обычных юношеских шалостей студентов, до арестов морских офицеров и Витте. Ники, а это действительно было столь необходимо
И ты, Сандро, печально вздохнул Николай. Мне мамА уже этим арестом Витте
Да меня больше моряки интересуют, извиняющимся тоном заметил великий князь. Понятно, что Алексис[11] виноват. Но они
Они не только дядюшке не препятствовали, но и сами воровали. Нагло и не по чину. Некоторые до того заворовались, что не удивлюсь и самым жестоким приговорам. А в результате мы имеем что имеем. Сам неплохо знаешь, насколько английские и японские корабли наши превосходят по скорости и водоизмещению. Англичане же с бурами пусть разбираются, а не Нас критикуют. Потерять главнокомандующего от атак партизан даже Наполеону в России удалось избежать сего. Витте же посмотри и государь увлек собеседника к одному из стоящих у стенки столов. На котором, как увидел, подойдя ближе, Александр, лежала карта Ляодунского полуострова.
Я бы его не тронул, кабы он только экономил, да слегка в свою пользу приворовывал. Но сей господин решил, что ему и Наши слова не в указ. Свою политику вел, тайно от меня. Видишь? Николай показал на городок, носящий имя Дальний. Здесь он решил порто-франко устроить. Сам решил. И уже восемнадцать миллионов в строительство сего парадиза вложил. Без Нашего разрешения! Два броненосца по ценев городишко в котором ныне и полутысячи человек обывателей нет! Порт-Артур же из-за недостатка средств до сих достроить не могут! А сей господин еще и выпуск банкнот преуменьшал относительно имеющихся запасов золота, якобы для сохранения курса рубля! Это чтодурость или измена? Мы у французов деньги под проценты берем из-за нехватки, а у нас свои деньги выпущены всего на три пятых от возможного! И денег в казне нет! Император посмотрел на великого князя таким неожиданно гневным взглядом, что ни в чем не виноватый Александр вдруг почувствовал, как по спине промаршировала целая китайская армия мурашек.
Случись же война и займи японцы сей неукрепленный городок? Николай еще раз внимательно посмотрел на Александра и перевел взгляд на карту.
Они же получат готовую базу армии и флота рядом с Порт-Артуром, невольно вырвалось у Александра. Черт!
Ты это видишь, Сандро. Я это вижу. А почему никто больше не видел? Или не хотели? Нет, пора мне туда самому наведаться и на месте разобраться со всем. Полагаю, что тебя временно исполняющим делами морского ведомства поставлю. Канцлера я уже подобрал, так что дела по государству текущие есть кому оставить.
Ники, ты забыл, что мне до первого адмиральского чина надо еще ценз до конца выплавать? «Ростислава» же ты хочешь на усиление Тихоокеанской эскадры послать, как я помню?
Да, конечно. А тебе подберем какой-нибудь корабль из остающихся. Что не так?
Ники, если ты планируешь то, о чем мы говорили ранее, Александр вытянулся по стойке «смирно», то моя честь не позволит мне покинуть мостик корабля, идущего на войну. Оставь пока эту должность себе, Дубасов с текущими делами справляется и тебе нетрудно будет и издали флотом управлять. А еще, Никиты куда планируешь прибывшего оттуда с эскадрой Чухнина переводить?
Дубасов планировал его на училище. А что?
Нет, я считаю, сие неправильно, Ники. Он хорошо обстановку тамошнюю знает и командующий хороший. Да и Владивостокским портом отлично управлял. А как корабли перегнал? Ведь хотели их в конце года отправлять, ты же неожиданно все переиграл. А он с неожиданностью справился. Нельзя таким человеком накануне войны разбрасываться.
Раз такпусть он Второй Тихоокеанской эскадрой и командует, несмотря на старшинство. Как подремонтируем кораблитак и пойдете. Пойдешь под его началом, на «Ростиславе». Но не вздумай мне погибнутьнакажу! пошутил император. Мне ты потом во главе флота нуженза дядюшкой огрехи исправлять!
Российская Империя, под Курском, август-сентябрь 1901 г.
Пылили колеса, дымили кухни. На привале наигрывали гармошки, и веселые пехотинцы развлекались песнями, а самые неугомонныеи плясками, чтобы с утра вновь неторопливо топать в колоннах навстречу условному врагу.
Так начинались Большие Маневры под Курском. Их хотели организовать еще в августе тысяча девятисотого года, но восстание в Китае сорвало эти планы. Маневры перенесли вначале на девятьсот второй год, но потом Его Императорское Величество повелел провести их на год ранее.[12] Все, кроме сроков, осталось без изменений.
Две армииМосковская, во главе с Великим Князем Сергеем Александровичем, командующим войсками Московского Военного округа и Южная, во главе с бывшим военным министром генерал-адъютантом Свиты Его Величества Куропаткиным, маршировали навстречу друг другу по убранным полям и дорогам в районе Курска. Главными посредниками был назначены наследник престола, Великий Князь Михаил и действующий военный министр Александр Федорович Редигер.
Куропаткин, командовавший южной армией в составе двух армейских, сводного корпуса и одной кавалерийской дивизии, имея по плану первоначально меньшие, чем у князя Сергея силы, отступал к Курску. Отступал, ведя арьергардные бои сводными отрядами, собранными из разных дивизий и даже полков. Московская армия, имевшая такие же силы, но уже собранные в один кулак, наступала по всем правилам уставов. За исключением участвующей в маневрах Финляндской стрелковой бригады. Она, обмундированная в неожиданные для русской армии мундиры цвета, напоминающего английское хаки, действовала исключительно стрелковыми цепями, идущими одна за другой «волнами» (вместо поддержек в колоннах). Новое обмундирование делало стрелкови офицеров и солдат, малозаметными на фоне не успевшей смениться осенней растительности. И посредники не раз были вынуждены констатировать, что она понесла меньшие потери, чем обороняющиеся и одержала победу.
Впрочем, несмотря на некоторые новшества, маневры проходили по какому-то совершенно устаревшему сценарию. Словно войска «играли в войнушку» наполеоновской эпохи. Казаков разворачивали в одношереножную лаву, всадники занимались джигитовкой, пехота наступала густыми цепями под музыку и барабанный бой, батареи ставили на открытые позиции, где они стояли, «выравненные, как на картинке».
Но все равно это были действительно масштабные учения. Новинки, примененные во время маневров, составили целый список: воздушные шары для наблюдения, полевые телефоны, полевые пулеметные роты
Новый вид связи использовался интенсивно и даже, можно сказать, эффективно. Всего было проложено тридцать верст телеграфных и двадцать верст телефонных линий, установлено девять телеграфных и одиннадцать телефонных станций.
Кроме того, при штабах армий использовали несколько легковых «моторов» и «грузовозов» (грузовых автомобилей). Эксперимент с «моторами» признали неудачным по причине ненадежности техники. Был сделан опыт, также не совсем удачный, по использованию дорожных паровозов для снабжения войск продовольствием. Шести- и десятитонные паровые машины тянули за собой по три платформы соответственно по три и четыре тонны каждая. Русские дороги и особенно мосты оказались непригодными для таких тяжестей.
Новшеством было и то, что учебные бои и передвижения войск не прекращались и ночью.
Если судить по отчету Южной армии, Куропаткин и его войска достигли успеха в действиях против Московской армии во главе с великим князем Сергеем Александровичем. Однако сам Сергей, великий князь Михаил и поддерживающий их генерал Редигер считали иначе. Особенно они критиковали атаку укреплений Московской армии в последний день маневров.
Московская армия отступила на подготовленную позицию в окрестностях села Касторноетам были отрыты окопы полного профиля, замаскированы батареи, установлены проволочные заграждения и отрыты «волчьи ямы». Эту подготовленную оборону и атаковали силы Южной армии. Наступление велось по совершенно открытой местности, пехота и кавалерия при этом натыкались на овраги, которые им пришлось преодолевать под артиллерийским и винтовочным огнем. Всего в наступлении участвовало больше шестидесяти батальонов при поддержке стопушечной батареи. «Было ясно видно, гласил отчет «южных», дружное наступление VIII и X корпусов. Войска шли с музыкою, одушевление было полное». «Замечательна красива была последняя минута, записал Николай в своем дневнике, который продолжил вести, пусть и не столь педантично, как ранее, когда целое море белых рубашек наводнило всю местность». Но, несмотря на восхищение открывшейся картиной, Николай, участвовавший в маневрах инкогнито под именем полковника Михайлова в качестве одного из посредников, полагал, что бой на Касторной позиции показал полное отсутствие у Куропаткина понимания современных условий ведения войны при новом оружии. По крайней мере того, как сам Николай представлял это после рассказов добровольцев и чтения докладов об англо-бурской войне.
Слабо обстреляв расположения противника артиллерией, Куропаткин собрал в кучу несколько пехотных батальонов, построенных в колонны с жидкими цепями впереди, лично выехал вперед со своею многочисленную свитой и штандартом. И повел атаку. Причем пехота атаковала прямо на замаскированные позиции пулеметной роты и батареи скорострельных пушек, прикрытые спрятавшимися в неглубоких окопах финскими стрелками. А в качестве последнего аргумента «южные» бросили против штаба Сергея Александровича, расположенного на виду, на высоком холме у самого фронта, бригаду конницы. Которая обошла видимые укрепления и атаковала позицию пулеметной роты, неожиданно для кавалеристов открывшей интенсивный огонь, поддержанный стрельбой половины батареи. Что конечно не помешало всадникам доскакать до позиций и утверждать об успехе атаки[13].
В итоге было решено объявить о ничейном результате боя, что обидело как Куропаткина, так и великого князя Сергея. Великий князь, прочитав панегирический отчет о результатах маневров, зарекся впредь принимать участие в подобного рода состязаниях. Генерал Соболев, начальник штаба Московской армии, прямо указывал, что высокая оценка действий Куропаткина рядом генералов объяснялась исключительно его бывшим высоким служебным положением (и видимым благоволением царя к отставному министру, добавлял он в кругу «своих»). Опровергнуть ни первое, ни второе его утверждение никто оспорить не стремился. При этом ни сам Николай, ни его окружение своего отношения к сложившейся ситуации открыто не показывали. Николай не хотел окончательно ссориться ни с Куропаткиным, героем предыдущей войны, практически единственным боевым генералом в своем окружении, ни с «хозяином Москвы» Великим князем Сергеем. Но, со стороны казалось, что в результате оттолкнул от себя обоих.
Российская Империя, Петергоф, октябрь 1901 г.
Здесь, в Петергофе, новый Николай чувствовал себя как дома. Привычная обстановка переносила его в его то, что ни говори, родное время. Казалось, еще немногов дверь забежит спешащий куда-то Алексашка и начнет рассказывать очередной прожект, безбожно привирая по ценам и мысленно прикидывая, сколько из отпущенных денег достанется ему в итоге. Но вместо Меншикова в дверь входил кто-нибудь из министров с докладом о совершенно иных, неведомых в то, старое доброе время, заботах и прожектах. Однако очарование этого места от этого отнюдь не исчезало и работалось здесь намного лучше и приятней. Отчего Николай и не спешил возвращаться ни в Царское, в котором сейчас проживала Аликс с дочерями, ни в Санкт-Петербург, где встречаться с теми же министрами было намного удобнее. А встречаться приходилось часто, так как задуманный проект по присоединению Маньчжурии и переселению туда части крестьян начал наконец-то воплощаться в конкретные документы. Заодно двинулась вперед и разработка идеи с вызовом японцев на войну до девятьсот третьего, пока они еще не готовы. А что они не готовы, становилось ясно из большинства собранных сведений. Вот и военно-морской агент в Японии, лейтенант Русин об этом докладывает. Он сделал шаг к столу и отработанным движением достал из папки уже несколько раз прочитанную бумагу.
«Японские адмиралы и командиры ещё нуждаются в большой эскадренной практике-по свидетельству английских и французских офицеров, видевших эскадру Того в корейских и китайских водах на эволюциях Они не производили хорошего впечатления, а наоборот, например, постановка на якорь в Такуне эскадренный маневр, а действия отдельных кораблей без общей связи и общего начальника»бросились в глаза знакомые и изрядно обнадеживающие строки. Надо успеть, пока японцы еще не готовы. Первые шаги уже сделаны. Но кроме него и Сандро о них пока никто не только не подозревает, но и не знает. Конечно, кто-то, может быть, частично и догадывается. Например, те, кто отправлял в Африку офицеров-добровольцев и казаков. Но и они не видят всей картины Кроме Сандро, размышлял царь, и привлечь пока некого. Дядюшка Серж слишком напорист и явно видит себя в роли главного советника. Нет уж, пусть сидит у себя в Москве и занимается «рабочим вопросом», может получится нечто путное. И Николай снова горько пожалел, что все началось слишком поздно. «Кабы появиться в сем мире с детства, глядишь удалось бы и не одного «Алексашку» найти А теперь». Впрочем, сейчас он тоже нашел немало помощников. Тот же полковник Максимов или граф Игнатьев, Мосолов. Жалел Николай лишь о том, что дядю Сергея так уговорить не удалось. Упрямый оказался генерал-губернатор московский, против любых перемен в строе правления. А сам своим подчиненным позволяет очень необычные дела творить, с рабочими заигрывать, союзы-кумпании организовывать
В дверь, прервав размышления, постучали. Появившийся после разрешения Прошка, взятый из лакеев в личные слуги и помощники камердинеру Чемадурову, сообщил, что прибыл великий князь Александр Михайлович.
Ники, после обмена приветствиями, едва дождавшись ухода Прошки, заявил Александр, я придумал, как заставить японцев объявить нам войну. Карта Кореи у тебя далеко? Ага, вижу. Вот, смотри. Как помнишь, мы с япошками договаривались
Британская империя, Виндзорский замок, ноябрь 1901 г.
Зима в любой стране Европыне самое приятное время года для поездок. Да, пожалуй, и в любой стране мира, включая даже расположенные ближе к экватору и за ним. Разве что Новая Зеландия отличалась в этом плане. Но, как говорили древние римляне: «Исключение подтверждает правило». Так что по своей воле Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил, третий маркиз Солсбери, премьер-министр правительства Его Величества и один из самых могущественных владык Британской империи из дому в такую погоду не вышел бы. Да и собак своих приказал бы слугам не выпускать. Но когда вызывает Его Величество Король, пусть пока еще официально не коронованный, то даже самые могущественные могут сказать только одно: «Слушаюсь». Тем более, если Его Величество приглашает персонально.
От Пэддингтонского вокзала специальный состав довез министра и его племянника до небольшого вокзальчика в Слау, где их уже ждали кареты. Еще несколько десятков минут езды по неплохому, пусть и слегка разбитому по зимнему времени, шоссеи вот уже видны башни и стены резиденции Его Величества. Который уже ожидал своего премьер-министра и его племянника в курительной комнате, что намекало на неофициальный характер встречи.
В камине курительной залы весело потрескивали пылающие дрова, прогоняя сырость и холод зимы. Тем более, что хозяин Британской империи хорошим здоровьем похвастаться не мог. Хронический бронхит стал его спутником с молодых лет и вылечить его не могли ни лучшие врачи, ни лучшие курорты. Тучный, вальяжный, скупой на внешние появления своего настроения и владеющих им эмоций Его Величество Эдуард, тем не менее, встретил Роберта Солсбери и его племянника, первого лорда казначейства Артура Бальфура с показным радушием, даже встал с места и сделал несколько шагов навстречу. После чего предложил располагаться поближе к камину и не чинясь подкрепиться после тяжелой дороги великолепным хересом из королевских погребов.