Шейх поджал губы, но возразить не успел. За врача вступился Алемдар-паша.
Любой моряк скажет тебе, о достойнейший Кари-Алинынешнее положение звёзд никогда прежде не следовало за тем, что наблюдалось прошлой ночью. Однако и сейчас звёзды стоят на местах, определённых для них Аллахом. Просто места эти соответствуют иному времени года.
Без сомнения, Аллах всемогущ, однако он не изменил собственные установления движения звёзд, добавил Улуч Али. Ты сам, почтеннейший Кари Али подтвердил, что мы не могли быть ослеплены шайтаном, следовательно, объяснение одноВсевышний повернул время вспять. Сейчас лето. И на это указывают не только звёзды, но и спокойное море.
Складка меж бровями шейха разгладилась, и он медленно кивнул.
Что ж, должен отметить, что и ночной хлад не пробирает меня до костей, как минувшей ночью. Потому я доверяю вашим знаниям и не вижу причин для спора.
Но зачем Аллах сотворил такое? задумчиво пробормотал Аль-Джабир.
Может быть для того, чтобы мы могли предупредить Муэдзинзаде о грядущем? предположил Алемдар-паша.
Шейх посмотрел на него с неодобрением, а на врача и вовсе покосился так, будто заподозрил в нём мунафика.
Смертному не постичь мотивов Всевышнего, сказал Кари Али.
Алемдар-паша опустил взгляд. Он был убеждённым кадаритом и всегда с трудом принимал решения, если из всех предначертанных ему путей не видел очевидно праведного. Улуч Али напротив, слыл человеком решительным. При этом он считал, что Аллах уже испытал его и все последовавшие успехи есть следствие верно выбранного пути. Потому теперь сомнения посещали бея над беями достаточно редко. Он был человеком дела и быстрее всех справился с мимолётным смятением.
Преждевременно обсуждать, как мы должны поступить, сказал паша Алжира, ибо есть ещё кое-что пока необъяснимое.
Это самое "пока" он выделил интонацией.
Махди, напряги память, подтверди либо опровергниверно ли, что в прошлом в неподвижном центре неба находилась Аль-Кохаб-аль-Шемали, а не Аль-Рукаба?
Насколько мне известно, да, кивнул врач. я вроде бы встречал в книгах упоминание, будто эта звезда покинула неподвижный центр неба ещё до рождения Пророка, о чём сохранили память древние звездочёты.
Слова прозвучали и наступила тягостная тишина. Шейх прикрыл глаза и пальцами перебирал чётки. Губы его еле заметно шевелились. Махди тоже молился. Улуч Али переводил взгляд то на него, то на капитанов. Наконец, он не выдержал:
Почтенный Кари Али, что ты можешь сказать нам?
Шейх не шелохнулся и не прервал молитвы. Закончив, открыл глаза, посмотрел на пашу Алжира и произнёс:
Аллах скажет: "Войдите в Огонь вместе с народами из числа джиннов и людей, которые прожили до вас". Каждый раз, когда один народ будет входить туда, он будет проклинать родственный ему народ. Когда же они будут собраны там вместе, то последние из них скажут о первых: "Господь наш! Это они ввели нас в заблуждение. Удвой же их мучения в Огне". Он скажет: "Всем воздастся вдвойне, но вы не знаете этого". Тогда первые из них скажут последним: "Вы не были лучше нас. Посему вкусите наказание за то, что вы приобретали".
Всякий правоверный, кто читал Священный Коран, узнал бы аят из суры "Ограда". Улуч Али не стал спрашивать, почему шейх выбрал именно его. Вновь повисла долгая пауза, нарушил которую Алемдар-паша:
О достойнейший из достойных, что ты прикажешь делать нам?
Я вижу только один путь, сказал Улуч Али, мы продолжаем идти туда, куда мы шли.
Но как нам теперь выдержать курс?
Если Всевышний изменил только время, но не местоземля близко, сказал Улуч Али, звёзды изменили своё положение, но, я надеюсь, компас, как и прежде, указывает на север. Мы должны встретить людей и тогда многое прояснится. Если встретим наших, хорошо. Попробуем измыслить другое объяснение положению звёзд.
А если нет? спросил Алемдар-паша.
Если верно то, что сказал костоправ, то мы встретим людей Бану Аль-Асафар, людей Рума, буркнул шейх.
Улуч Али кивнул.
От них узнаем, какой сейчас год от рождения пророка Исы. И дальше будем думать.
Я читал сочинения Аристотеля, пробормотал врач, он не был ни аль-руманийя, ни христианином.
Улуч Али посмотрел на него, но ничего не ответил.
Галеры продолжили движение на восток. За час до рассвета они достигли узости Патрасского залива, того места, где он переходил в Коринфский, и легли в дрейф. Дальше продвигаться в темноте было опасно. Когда из порозовевшей утренней дымки поднялось солнце, Улуч Али, Ибрагим-реис и прочие капитаны осмотрели берега, промерили глубины. Галеры взяли курс на северо-восток.
Ещё через час Улуч Али увидел в подзорную трубу белые стены крепости. Но это была не Инебахти. Паша знал венецианское её имяЛепанто. На французских картах встречал другоеНепант или Непахт.
Навпакт. "Место, где делают корабли".
Северный ветер ночью стих, а под утро сменился южным. Галеры мусульман приближались к крепости под парусами. Ибрагим-реис всё ещё надеялся, что в крепости свои, но паша не питал никаких иллюзий.
Их заметили. Улуч Али увидел, что навстречу вышли две галеры. Довольно странных. Они не имели шпиронов, рамбатов. Высокий форштевень одновременно напоминал рог носорога и дельфинью морду. На носу намалёваны глаза. Изогнутый дугой ахтерштевень увенчан деревянным рыбьим хвостом. Паша пытался разглядеть знамёна с византийской хризмой, но их не было.
Он обернулся к Ибрагиму и приказал:
Убрать паруса. Самый медленный темп гребли. Зарядить пушки и ручницы.
Галеры сблизились. Борта встречных возвышались над палубой "Аль-Бахт", шли вровень с её рамбатом. Улуч Али видел гребцов, они сидели не на одном уровне, а на двух. Над их головами располагался помост, на котором стояли странно одетые голоногие люди с большими круглыми щитами, в необычных бронзовых шлемах.
Один из них прокричал:
Тис имис?
Рядом с пашой стоял его топчубаши, начальник артиллерии, египтянин Абдалла Аль-Валид. Он некоторое время жил в Морее и хорошо говорил по-гречески.
Что они говорят? спросил паша.
Я разобрал только одно слово, "вы", ответил Абдалла.
А больше и не нужно, усмехнулся Улуч Али, они спрашивают: "кто вы?"
Что им ответить?
Спроси, признают ли они пророка Ису. Вернее, не так. Спроси, веруют ли в Христа.
Так и спросить? удивился Аль-Валид.
Так и спроси.
Пистевете стон Христо? крикнул Абдалла.
Голоногие переглянулись, принялись что-то обсуждать. Улуч Али несколько раз услышал слово "пистево". Похоже, только его и поняли. Повторили вопрос:
Тис имис?
Улуч Али пытался разглядеть на шеях шнурки нательных крестов. Не видел.
Они не понимают, сказал Абдалла.
Тем хуже для них, ответил Улуч Али и надел шлем, на абордаж!
Янычары дали залп из тюфеков. Он разом смёл с помоста встречной галеры почти всех людей.
Аллах Акбар!
Абордажники пошли на приступ. Обе галеры были захвачены в считанные минуты. Гребцы пытались выбраться. Некоторым это удалось, и они попрыгали в воду. Остальных перебили. Улуч Али заметил, что они не были прикованы. Не рабы. Так же, как у венецианцев.
Оставив мёртвые галеры дрейфовать, мусульмане двинулись дальше. Улуч Али разглядывал берег в подзорную трубу. Он хорошо видел гавань с парой дюжин крутобоких кораблей у пирсов. Несколько из них были довольно крупными, могли поспорить размерами с испанскими нао.
Берег пришёл в движение. Засуетились, забегали люди. Заблестели на солнце круглые щиты воинов.
Галеры подошли на сто саженей.
Абдалла, ты готов? спросил Улуч Али.
Да, мой господин.
Огонь.
4. Servir al rey Felipe
Солёный порывистый ветер пробовал на прочность парусиновую палатку. Её полог был распахнут и подвязан, и ветер норовил сбросить со складного столика карту, углы которой пришлось придавить циркулем, кинжалом и двумя стопками золотых дублонов. Поверх карты лежали две раскрытых тетради в пергаментных обложках. В одной из них разворот прижимала деревянная линейка. В другой желтоватые страницы ничто не удерживало и ветер свободно шуршал ими, перелистывал вперёд-назад, словно любопытный ребёнок, который ищет красочные миниатюры среди скучного текста.
Каэтани не обращал на это внимания. Он сидел за столом, прижав ладони к вискам, будто у него болела голова, и сверлил взглядом страницу, на которой убористым почерком были выведены положения звёзд и планет, обстоятельства соединений светил и созвездий.
Прямо над линейкой, будто подчёркнутая ею, на странице стояла дата:
"Luglio X".
Онорато очень хотелось спать. А ещё большепроснуться.
Дон Онорато?
Каэтани поднял голову. У входа в палатку стоял де Коронадо.
Вернулась "Тирана", дон Хуан?
Да. Риваденейра нашёл город.
Он отшагнул в сторону и в палатку заглянул капитан Хуан де Риваденейра.
Город? переспросил Каэтани, выпрямившись.
В устье реки, подтвердил де Риваденейра, совсем недалеко от нас, за мысом.
Город пробормотал Каэтани, этого ещё не хватало Он что, за ночь вырос? Как гриб?
Я думаю, это Неокастро, спокойно ответил де Коронадо.
Каэтани склонился над картой и пару минут очень внимательно её рассматривал.
Судя по карте, Неокастро стоит в паре миль выше по течению.
Возможно, карта не точна, пожал плечами капитан, город был скрыт от нас островом Курцолари.
Н-да пробормотал Каэтани, нужно опросить венецианцев, у них должны быть более точные землеописания.
Я уже отдал распоряжения, сказал Хуан Васкес.
Онорато взял в руки тетрадь и протянул её капитану.
А это как объясните?
Никак, спокойно ответил де Коронадо, Луиджи ошибся.
То, что осень внезапно сменилась летом, заметил Луиджи Бальби, капитан "Маддалены". Остальные были слишком заняты разглядыванием тёмного берега и промерами глубин. Когда Бальби поутру огорошил всех этой новостью, ему конечно же не поверили. Хотя многие отметили, что ночь пролетела как-то очень быстро, но это списали на всеобщую усталость. Как назло, утро выдалось пасмурным и измерить высоту солнца не представлялось возможным.
Заявление Бальби звучало, как бред сумасшедшего. Над капитаном "Маддалены" посмеялись. Он оскорбился. Каэтани уверил его, что как только небо прояснится, наблюдения будут непременно повторены. Бальби слова герцога не утешили. Испанцев, которые насмешничали более всего, он обозвал слепцами и дураками. Кое у кого вскипела кровь и Каэтани еле успокоил страсти.
Он убедил себя, что Бальби конечно же ошибся, но это никак не отменяло слов де Чира об изменении береговой линии и на душе было неспокойно.
Вы высаживались на берег? спросил он, обращаясь к капитану "Тираны".
Нет. Даже не приближался. Посмотрел издали и сразу вернулся.
И это именно город?
Да, кивнул де Риваденейра, стены, башни, всё как положено.
Каэтани снова посмотрел на карту.
Странно. Отсюда до Лепанто нарисованы одни деревушки. Может быть форт?
Великоват для форта.
Герцог взглянул на де Коронадо. Тот подошёл к столу, наклонился над картой. Пожал плечами.
В палатку заглянул Мартин де Чир с двумя венецианцами. Один из них был ранен в бедро и неловко перемещался, опираясь на костыль, выструганный из обломка весла. Каэтани предложил ему походное кресло.
Благодарю, ваша светлость, хриплым голосом проговорил раненый, имею честь представитьсякапитан "Торреды" Венеции, Людовико да Порто.
Имею честь представиться, отрекомендовался его товарищ, капитан "Донзеллы" Венеции, Николо Империале.
Каэтани кивнул обоим.
Сеньоры, полагаю меня вы знаете?
Да, ваша светлость, сказал Империале, к сожалению, наш командующий, Джованни ди Кардона не может с вами говорить. Он очень плох. Боюсь, не доживёт до завтра.
Это очень печально. Но к делу. Сеньоры, вы хорошо знаете эти места?
Сносно, ответил Империале.
Приходилось бывать, добавил да Порто.
Тогда окажите помощь. Наши карты, похоже, не точны. Что это за город расположен в устье Ахелоя?
Город? удивился Империале, здесь нет никакого города.
Каэтани и де Коронадо переглянулись.
Вы уверены? спросил Хуан Васкес.
Разумеется. В двух милях выше по течению стоит форт Светлейшей, Неокастро. К сожалению, он давно захвачен нехристями. Может быть речь о нём?
Нет, сказал Каэтани, сеньор де Риваденейра только что наблюдал город прямо за этим мысом.
Быть того не может, сказал Империале.
Вы имеете в виду развалины? спросил Людовико да Порто.
Развалины? переспросил Каэтани.
Ну да. Там есть древние развалины. Полагаю, римские.
Нет, Хуан говорил именно о городе, возразил де Коронадо, не о развалинах.
В палатку вошёл Серено и доложил:
Дон Онорато, вернулась "Констанца".
Каэтани коротко кивнул ему.
Вернулся второй разведчик. Сеньор Николо, соблаговолите проследовать за мной, на берегу и продолжим. А вам, сеньор Людовико, лучше поменьше двигаться. Благодарю вас, вы очень помогли.
Каэтани нацепил перевязь с мечом и все вместе они, исключая раненого, двинулись на берег.
Баркас с "Констанцы" не успел причалить, как капитан Франсиско Эрнандес Переа прокричал:
Пусто! Нашего флота нигде нет! Как корова языком слизала!
Вы нашли Порто-Петала? крикнул Каэтани.
Нет. Видел похожую бухту, но она меньше по размерам. Продвинулся дальше на север. Берега пусты.
А рыбацкие поселения, Франсиско? Ты их видел? спросил де Коронадо.
Нет.
К северу от Порто-Петала должно быть селение Драгонистре, подсказал Империале.
Под килем баркаса зашуршала галька.
Ничего там нет, покачал головой Переа и сошёл на берег.
Что-то мне всё это не нравится, пробормотал Каэтани.
Он посмотрел на де Коронадо и распорядился.
Дон Хуан, подберите человек двести. Пойдём посмотрим на этот город.
Не лучше ли перейти туда морем? Сразу всеми силами? возразил де Коронадо, вдруг там турки?
Пока свернём лагерь, погрузимся, уже стемнеет. А турки Если кто из недобитых головорезов Сирокко и прячется за холмами, то скорее всего даст дёру, увидев нас. Они так драпали от Барбариго Это уже не воины.
Онорато обратился к Империале:
Сеньор Николо, вы говорите по-гречески?
Свободно, сударь.
Это очень кстати. Можете послужить переводчиком?
Почту за честь.
Каэтани повернулся к заместителю.
Бартоломео, если мы до заката не вернёмся, выручайте.
Будьте спокойны, дон Онорато, я там всё с землёй сравняю.
В устье Ахелоя, на правом берегу реки действительно стоял город. Настоящий город, опоясанный каменной крепостной стеной.
К тому времени облака поднялись выше, в них появились разрывы и уже без астролябии было видно, что солнце стоит не по-осеннему высоко. Всё-таки Бальби оказался прав.
В голове Онорато галопом неслись мысли, одна бредовее другой. Разумных объяснений на ум не приходило. Хуан Васкес растерянно оглядывался по сторонам и тоже помалкивал. Но ситуация всё же требовала прояснения, поэтому Каэтани, поколебавшись, принял решение подойти к воротам, благо турецких знамён не наблюдалось. Аркебузиры на всякий случай запалили фитили.
Отряд заметили загодя и когда испанцы, две сотни солдат из Неаполитанской терции приблизились к воротам, над зубцами торчали несколько десятков копий и поблёскивали на солнце шлемы. Золотистые с зеленоватым или медным отливом. Бронза? Откуда хоть такие взялись.
На турецкий гарнизон эти воины совсем не походили. Как, впрочем, и на греков, если предположить, что греки воспользовались тем, что Али-паша обескровил окрестные гарнизоны, и захватили крепость. Каэтани остановился у ворот. Рядом встал Империале.
Герцог хотел представиться, но его опередили.
Вы кто такие и что вам надо? окликнули со стены.
Онорато посмотрел на Империале. Тот нахмурился. Он не понял фразы. А вот герцог едва дар речи не потерял от удивления, ибо к нему обратились на языке Геродота и Фукидида.
Какой-то странный диалект пробормотал Империале.
"Да уж, чудес нынче, хоть отбавляй. Большинству до седых волос столько не встретить".
Каэтани ответил не сразу, он судорожно вспоминал правила произношения, которыми брат Антонио, монах-доминиканец, учивший его древнегреческому, не слишком допекал высокородного школяра, ибо не видел в том необходимости.