Когда он дошел до слов: «Как вышло, что такой тип, как Хори Хидэхару, смог оставить в дураках такого замечательного человека, как вы?» то услышал, как носик металлического чайника тычется в стенку плошки, как льется, слегка булькая, невесомая заморская жидкость. Сработало.
«Вы обвиняете нас в том, что мы закупаем оружие, но это естественное поведение для самураев с окраин. Это лучше, чем сходить с ума по идиотским чайным приборам, как обитатели столичных округов, и уж точно это не должно вызывать беспокойства
Уэсуги граничат с Хори в Этиго, с Датэ, Могами и многими иными кланами, однако только господин Хори Хидэхару из Касугаяма орет про измену, и всего лишь из-за того, что мы строим дорогу в соседнюю провинцию Вероятно, он дурак».
Тут луна ушла за облаковидимо, сохранять серьезную мину у нее уже не получалось.
«Сегодня у людей, лелеющих измену, вошло в моду склонять голову, если они не видят шансов победить. Однако ставить господина Кагэкацу на одну доску с такой низкой сволочьювоистину оскорбление для него».
А вот здесь не выдержал и сват. Потому что звук справа, это не ночная птица: это тихий хриплый кашель, заменяющий ему смех.
А дальше уже скучно, разочарованно пояснил барсук. «Если вы поверите лжецу и не проведете подобающее расследование, Уэсуги в Киото не поедут. И будет ли в том виноват Кагэкацу? Или вина ляжет на вас, Иэясу, и на ваше двурушничество? Пусть решает Небо».
Это не скучно смеется ящер. Теперь он похож нельзя сказать на себяон и раньше был, скорее на другого себя, на того, в ком много легче опознать летучую огнедышащую тварь с дурным характером и не менее скверными намерениями. Это обязательная часть, как упоминание сезона в стихотворении. Приди и возьми, если не трус. Вызов, простой как лужа, как раз в духе Уэсуги. И вы, конечно же, встанете и пойдете объяснять, что с вами так не разговаривают, а вам придетсятрусу здесь власти не видать Пойдете и застрянете на какое-то время, зря они, что ли, крепости строили? А за вашей спиной Исида соберет и двинет армию; другой бы не смог так быстро, этот сможет и успеет. Хрусть и прощай самая страшная угроза дому Тоётоми.
Сват шарит над жаровней, находит на ощупь правильный чайник, подливает старшему сакэ. Он плохо видит в темноте. Он вообще плохо видит, даже здоровым глазом. Близорук. И шутит, что так даже удобнее: чего тебе не видно, того ты не боишься. Вот если бы читать мешало, было бы плохо. Но не мешает.
Молодец Наоэ, качает головой сват, хорошая ловушка, и на поверхности все, и не объехать. Но про себя слишком много рассказал, можно бы поменьше.
Вы тоже гадали, кто у них там из двоих главный? спрашивает хозяин. Ему смешно. Они со сватом совсем разные люди. А вот выводы все время делают одинаковые.
Куда я денусь? Гадал, конечно. Соседи же. Теперь и гадать не надо.
Гадать не надо, дело светлее дня. Советник Наоэ Канэцугу написал вызов от своего имени, заверил своей печатью. Для людей неумных и, как это он выразился, «поверхностных» просто сделал тайное явным. Признал, что землями Уэсуги управляет не князьбездарь и тряпка, а советник. А на самом делепоказал совсем, совсем другое. Шагнул на первую линию, под удар. В случае поражения это с советника снимут голову, свои же снимут в виде извинения, а с князякакой спрос. Но будь этот князь и правда бездарью и тряпкой, будь он хотя бы менее ценен, чем советник, тогда Наоэ не стал бы рисковать собой. Ответственность не дала бы. Поберег бы умную голову, ради клана поберег бы. А он рискнул. Значит, последняя линия обороны проходит не по нему. Значит, старший в парене по званию, а по существубесцветный бессловесный Уэсуги Кагэкацу.
Давно же они начали, вздыхает барсук.
Давно, соглашается ящер. Лет с пятнадцати, наверное. Когда поняли, что из них двоих не собрать одного Кэнсина Не можешь играть вверх, играй вниз. Поворачивается и спрашивает, серьезно и кристально трезво: Ты зачем меня поил? Не об Уэсуги же сплетничать.
Ты почему на совете молчал? Тебя за этим туда звали? сверху вниз, старший к младшему и много грубей исходной подачи.
Луна ушла вверх, ей здесь не место.
Ты звал, откуда мне знать, зачем? План мне нравится, я промолчал. Уэсуги он бы тоже понравился, но и мне.
Говори, приказ.
Ящер тянется, вытаскивает из очага жаровню, прямо на деревянный ползагорится так загорится, право же, пожаром больше да и погасят, никуда не денутся. Разравнивает песок в очаге, придвигает фонарь. Оглядывается, берет палочки с подноса для закусок.
Чудесный план, поет он, рисуя палочкой на песке. Он плохо видит в темноте, очень плохо; у него есть свой стратег, и отличный, но он нужен для того, чтобы решить, где и когда воевать; как воевать, князь знает сам. Ты громко собираешь все окрестности покарать бунтовщика и нахала, который тебе нежные письма шлет, к тебе на самых законных основаниях стекаются все, кто поддерживает тебя, и все, кто терпеть не может Исиду с Уэсуги вы толпою выступаете на север, Исида делает ходи тут вы разворачиваетесь и падаете на них как сокол на цаплю, а Уэсуги в своей новообретенной провинции Айдзу вдруг обнаруживает, что напрочь окружен твоими союзниками: Хори Хидэхару из Этиго, Маэда из Kara, Сатаке из Хитати На импровизированной песчаной карте одно за другим возникают владения. Челюсти сомкнутся, и наступит полная победа.
Продолжай.
Твой Хори Хидэхару, который в Этиго, он дурак без всяких «вероятно». И не потому, что доносы бредовые пишет. Он не умеет обращаться с людьми. Он пришел в бывшую провинцию Уэсуги и за два года допек крестьян и мелких самураев до пожараа это суметь надо! Кагэкацу стоит только свистнутьи там поднимется все. Хуже тебе скажу, даже если он их пожалеет и не свистнет, они поднимутся все равно, ради старой верности и шанса избавиться от этого кретина. Забудь про него. Ему повезет, если он переживет осень.
Этиго исчезает с карты.
Дальше.
Сатаке Ёсисиге сменит сторону.
Ты предвзят и плохо о нем думаешь. Сатаке Ёсисиге Последний из старых врагов ящера, кто еще ходит по земле. Последний, кто как-то причастен к смерти яще-рова отца. Краем, но причастен. Но краем. Но причастен.
Я его знаю и думаю о нем хорошо, щерится сват. Если бы я думал о нем плохо, сказал бы, что останется с тобой. Ты обещал ему безопасность. А Исида ему други он предложил много больше. Сатаке не дурак и отроду не был трусом, он пойдет за старой дружбой и крупным кушем.
Что ему пообещали?
Половину твоего Канто. Четыре из восьми провинций, смеется младший, стирая земли Хитати. Вторую половину они еще делят.
А что они пообещали тебе? Насколько известно хозяинувсе восемь провинций целиком.
Слишком мало. Гость тянется за вином, наливает не глядя, так же пьет. Ты же знаешь, я хочу все.
«Знаю, вздыхает про себя барсук, вдыхает аромат сакэ, ты мне уже который раз говоришь. Тебе нравится говорить этомне. Если мы когда-нибудь поссоримся, это произойдет не из-за власти, а из-за вещей куда более серьезных Из-за несовпадения во вкусах, например».
А Маэда придет, продолжает сват. Но не раньше чем справится с младшим братом, который бросил копать под тебя и начал под семью. С ними с коалицией мелких сторонников Исиды у себя в подбрюшье. Он придетно опоздает.
Третья провинция рассыпается песком. Дорога из Айдзу на юготкрыта.
Я думаю, поясняет сват, что они прекрасно все это понимали, когда сочиняли свое письмо.
Летние ночи коротки, а лето уже началось. Можно выпить еще, но день все равно наступит быстро, а с ним начнется война.
И чем же тебе нравится план?
Тем же, чем и тебе, пожимает плечами ящер. Он сработает. Так даже лучше. Смотри, ведет он палочкой по песку. Ты пойдешь на север с шумом и гамом, и еще до того, как ты развернешься, я ударю со своей стороны. Вот тут. Для тебя это север, для меня юг, неважно, каппа побери направления. Вот тут вот Палочка встает под углом. Сироиси. Это не только замок, это доступ к трем дорогам. К подбрюшью Айдзу и к сердцу Айдзу. А мой дядюшка Могами тем временем пойдет прямо с севера. Тут. И Уэсуги не рискнут ударить тебе в спину сразу, как ты повернешь. Не захотят попасть между двух огней. Они будут считать, что у них есть времясвернуть шею дяде, высадить меня за реку Только им придется неприятно удивиться. Они увязнут. Тебе должно хватить.
Могами? В голосе барсука легкое сомнение.
Будет драться, пока его глаза черны. Он очень любил дочь, тайко зря приказал ее убить. Дядюшка хочет мести, ты можешь ему ее дать. А я, так и быть, отложу свои с ним разногласия до победы.
Теперь луна стоит высоко над башней, смотрит в ящик с песком: ей сверху, наверное, очень хорошо все видно и внятно, лучше, чем людям на веранде. Если барсук сумеет уйти от одного врагана север от себяи перехватить другогона юге, война может закончиться в том же году, в одно сражение.
А что будет, улыбается хозяин, если мы с тобой их недооценили и они все же рискнут и ударят на юг, мне в спину?
Ящер поворачивает голову, смотрит удивленно: что тут нужно объяснять-то?
Я же сказал, морщится он, из Сироиси идут три дороги. Эта, он выговаривает раздельно, как ребенку, ведет прямо к Курокава.
К столице Айдзу, главной крепости Уэсуги.
Я ее уже разок брал, напоминает сват, не у них, но брал. И они помнят, что я ее брал. Как пойдут, так вернутся.
Ты не успеешь отойти.
Мне не надо отходить. Сват подбирает палочку, стучит ею себя по лбу, смеется костяному звуку. И громить их мне не обязательно. Если они опоздают на деньони опоздают навсегда.
У них довольно большая армия раз в шесть больше твоей.
И очень хорошие генералы. Так что если я возьму Айдзу, второй раз я его не отдам, говорит ящер. Уж извини, даже тебе.
Что на это можно сказать? Только кивнуть. Сват намерен поставить на кон всесвою драгоценную армию, свой драгоценный север никогда он не рисковал ими так, до конца. Головойда, и не однажды, землей и людьминикогда. Теперь рискует. Спрашивать почемубессмысленно, честного ответа все равно не дождатьсяда его и не получилось бы понять. Слишком они разные люди. И звери.
Ничем я не рискую, недовольно морщится гость, глядя на пустой чайник. Ничем. Ваша бесконечная светлость не хуже меня понимает: у тех, кто сейчас вступит в бой, есть вшивый, но шанс, объясняет он, мешая уличную речь с придворной грамматикой. Даже в случае поражения есть. Те, кто сейчас отвернет, мертвы. Их сожрут изнутри, их предадут и продадут В мирное время можно править, не уважая себя, но нам такой роскоши еще долго не видать.
Хозяин гладит прохладное дерево веранды. Он знает все завитки на ощупь. Часто тут сидит. И почти всегдаодин.
Да, соглашается он. Вы это и тогда говорили
И замолкает, вспомнив, что говорил этоне сват. Потому что свату тогда было шесть лет в совсем другой стране. Это говорил он сам, двадцать восемь лет назад, под Микатагахара, глядя на превосходящие во всех смыслах силы Такеды Сингэна, улыбаясь в глаза почти неизбежному разгрому. Тот, кто сейчас отвернет, мертв, и земля его мертва. Он тогда не отдал дорогу без боя, проиграл, выжил и сохранил провинцию. И теперь, вспоминая, слышит кашляющий смех ящера за левым плечом. Там, тогда, в прошлом.
Впрочем, эту ошибку делали все. Все, кто когда-то ходил под знаменами с цветком айвы или рядом с этими знаменами. Все бывшие вассалы и союзники князя Оды, те, с кем он взялся объединить страну. Все они помнили Датэ там, где его быть не могло, и раз на раз проговаривались. Даже великий господин тайко изволил как-то ругаться, что он эту тварь еще с первой киотской кампании невзлюбил тоже потом смеялся. А сват никого никогда не поправлял. Сначала барсук думалпотому что ему лестно. Потом понял: он тоже не помнит, вернее, помнит что-то свое. Для себя онтоже их ровесник, а вот Наоэ, который старше его на семь лет«молодой Наоэ». И, наверное, так оно и есть.
Вот только приехал, жалуется на судьбу ящер, и теперь придется обратно.
Отдохните здесь пару дней За пару дней война не убежит.
Нет. Сват изображает поклон, встает, машет палочкой луне, застывает, задумавшись, втыкает инструмент в прическу. Сейчас я пойду и устрою здесь много шума, раз уж вы меня напоили. Не пропадать же вину. С утра поеду в Киото и устрою немного шума там, покажусь. А из столицы двинусь не сюда, а прямо домой. Мне нужно успеть раньше вас. Если они все же не рискнут я потом пошлю вам всех стрелков, которых смогу оторвать от севера.
Встретимся, соглашается хозяин, на том берегу.
Ему тоже предстоит веселая войнаего силы и силы противника примерно равны. Даже без Уэсуги.
Непременно.
«Мы не можем доверять друг другу ни на медную монету, объясняет Иэясу луне. Но что за беда? Зато мы можем друг другу верить».
И слышит, как в коридоре Масамунэ громогласно обращается к своей тени:
Прав Наоэ, эти южаненеженки непроходимые. Они здесь портвейн подают подогретым, представь. Портвейн! И это летом. Что ж они делают зимой?
3. Огнем на небесах
1600 год, октябрь
В замке Сироиси пахнет старым дымом и свежим деревом, пахнет осенью, железом, каменной крошкой, лошадьми, множеством людей, но дымомбольше всего. Этим летом замок горел. Его брали штурмоми взяли с боя. А три месяца спустя он целехонек и светит аппетитными каменными изломами, блестит свежепропитанным деревом. Настроение в замке такое жес иголочки, и все на месте. Ночью баржи с припасом, а главноес порохом, прошли по реке. Тихо-тихо, без весел, на одном течении. Так что противник засек их только на траверзе замка, уже под разгрузкой. И, конечно, ничего не успел, потому что даже дозорные посты стояли слишком далеко. А стояли они далеко, потому что стоять близко их еще с лета отучили. Так что порох прибыл благополучно, и его теперь хватит с запасом, и люди готовы, и оружие, и очень скоро пойдет из замка отвлекающий маневр, а потом Вот так, чешуйка за чешуйку, рычажок за рычажок, мелочь за мелочью растет война. Если это правильная война.
А недалеко впереди, в будущем, зубчатое колесико здесь, на северо-западе, сомкнется с другим таким же на прямом севере и провернется, приводя в движение большой механизм, подобный варварским часамтолько судьба ему не отсчитывать время, а менять его.
Три армии вывел в эту кампанию на север Наоэ Канэцугу, старший советник клана Уэсуги, три настоящих самостоятельных армии вывел в Дэва, на земли противника, и, жонглируя ими, прижал-таки тамошнего хозяина, Могами Ёсиаки, лиса из Дэва, почти к самой стенке. На вражеской территории, с обрезанными линиями снабжения, прижал. Умеет. И без особых потерь, кстати. Один замок ему осталось взятьи открыта дорога на Ямагату, столицу провинции, самую серьезную ее крепость, а у Могамипоследнюю. Стены там неплохи, но против тяжелой артиллерии и хороших инженеровне устоят. У Наоэ Канэцугу есть хорошие инженеры. Он и сам хороший инженер. Так?
Почти так. Только нет в Ямагате уже ни самого лиса, ни его главных сил. Утекли, просочилисьпо своей все же землеи теперь, как вода, собираются и накапливаются у Наоэ за спиной. Этого не хватит для победы. Этого и для настоящего боя не хватит, вот только они там не одни. Потому что новый хозяин замка Сироиси послал дорогому дяде почтительный подарочек, и этот подарочекочень неплохая кавалерия с очень неплохим командиромуже на месте. Две половины трясогузкина клюва. И крепость в качестве стены. Если вы переживете это, господин старший советник, значит, вы и правда что-то умеете. Неттуда и дорога.
Все хорошо, все было хорошо, до середины этой стражи, до гонца, который хрипит и кашляет на деревянном полу, будто у него в боку лишняя дыра, до письма с юга.
Катакура Кагецуна, бесцветный человек лет сорока, начальник штаба армии по должности и тень своего князя по очень старому выбору, читает письмо через плечо господинаи никто не удивляется такому возмутительному нарушению писаных и неписаных обычаев.
Кажется, с некоторым затруднением произносит начальник штаба, настаивая на союзе с Токугавой, я дал вашей светлости исключительно дурной совет.
Слишком много на себя берешь, отбивает подачу князь. Просто там, наверху, любят на нас смотреть и поднимают ставки каждый раз, когда мы пытаемся сыграть по маленькой. Пора бы нам начать на это закладываться, вот что.
Свежесобравшийся советтреть военного, четверть гражданского, все, кто войной и делом случился сегодня в замке, слушает привычный шелест пикировки, ждет, пока с ним поделятся сведениями. Что бы ни случилось на юге, у союзников, это не конец света. А если даже и конец, то на этот случай тоже кое-что припасено.