Выглянув в дверь, Бутурлин позвал сенных девушек:
Эй, Фекла, Марфа. Кто из вас шить добро может?
Девчонки вошли, поклонились:
Да все мы, батюшка. А пуще тогоСерафима. Уж так она вышивает, так
Ну, Серафима так Серафима Иди сюда. Остальныесвободны. Работой своей занимайтесь.
Две девы с поклоном ушли, осталась однаСерафима. Поклонилась, очи долу опустила скромненько. Сарафан, рубаха льняная до пят, ноги босы, из-под платкакоса светлая девичья. Ресницы долгие, пышные, трепетные
Никита Петрович встряхнул шубу:
Дырки видишь ли?
Вижу, батюшка.
Заштопай, ага Только это, шубу в сени не носитам места маловато. Здесь вот, в горнице, и штопай. Поняла?
Поняла, батюшка, ресницы кротко дернулись. Только это мне б за иголками-нитками сходить.
Так сходи! Только давай того, побыстрее.
Да я, батюшка, мигом!
Повернулась, умчалась девка. Ударила по плечам коса.
Покусав губы, Бутурлин в который раз уже взглянул на шубу. Эх, дырки, дырки Ну, ежели эта мастерица зашьет А вот, кабы не дырки, кабы новая? Сколько б тогда потянула сия шубейка? Лисий мех, тафта с узорочьем Рубля четыреточно! Рейтарское жалованье за целый год. Хм ну, пусть не четырепусть рубля три, два Не рейтарское жалованьестрелецкое. Эх, был бы простолюдиномзаписался б в рядовые стрельцы! А что? Чего плохого-то? В командиры-то не возьмут, хоть и дворянинтам тоже все должности по наследству. А вот в рядовых бы Представить толькоконь, оружие, кафтаниз казны! Еще и жалованье, и еще три рубляна постройку избы. В слободе под оную место выделяли. Да еще промыслами всякими можно заниматься. Не жизньсказка. Служи себе, да в ус не дуй! Тут же Коня себе и дворовымсам купи, оружие, экипировкутоже. А конь, как ни крутипятнадцать рублей стоит. И пищальмушкетдесятка! Это ж откуда такие деньги взять? Жалованья, между прочим, пять рублей в год положено да давненько уже его не видали! Хоть беги в Разрядный приказжалуйся. На самих же ярыжек дьяков! Скорей бы уж поверстали на какую-нибудь войну уж тогда точно жалованье бы выплатили, да еще и трофеи. Уж тогда разжились бы, ага
За дверью послышались чьи-то шаги
Кто там еще? Ты, Ленька?
То, батюшка, яСерафима. С нитками пришла.
А! Заходи, заходи. Вот те шуба
Усадив холопку на лавку, Никита Петрович подтянул чулки и, звеня пряжками модных немецких башмаков, спустился во дворпоглядеть, чем там заняты слуги. Прошел мимо пилевни и гумна, к амбару. Сквозь неприкрытую дверь послышались голоса
Не, Семен, рогатинуникак нельзя. И саадактоже. Лук да стрелы где таскать будем? Чем воевать?
Дак, может, и не призовет господина нашего государь.
Может, и не призовет. А вдругпризовет? Тогда что?
Войдя, Бутурлин оперся на дверной косяк, ухмыльнулся:
Вот что, парни, оружие продавать не будем.
Так я же и говорю, милостивец! радостно обернулся Ленька. С дубиной этой вот, стоеросовой, спорю.
Сам ты дубина!
А нуцыц! помещик быстро прекратил перепалку. Коли силушки дурной много, так живо велю высечь.
Помилуй Бог, батюшка!
Вот что, парни! потянулся в дверях Никита Петрович. Ты, Семен, давай, тут с оружием разберись. Где что почистить, подправить надопочисть и поправь.
Слушаю, господин.
А ты, Ленька, лошадку оседлай, напои и будь наготове. Скоро поскачешь.
К хомякинским, господине?
К ним. Да, на озерко наше заедь. Погляди, как там.
Небольшое безымянное озерко, лежащее в лесу, на полпути между усадьбами Хомякина и Бутурлина, каждый из этих уважаемых господ считал своим еще с древних новгородских времен. По писцовым книгам, впрочем, в вопросе о принадлежности озера было не разобраться, а потому еще издавна и Хомякины и Бутурлины, когда выпадали время и оказия, попеременно жаловались друг на друга в московский поместный приказ. В последнее время приказные дьяки благоволили Хомякину, чем тот неоднократно хвастал, за глаза обзывая соседа «худородным», и всерьез грозился «примучить» всех бутурлинских людишек, «буде будут изловлены возле чужого озера»! Такой вот «добрый сосед», чтоб ему, паскуде, сдохнуть. Впрочем, водку все равно взять больше не у кого. Ну, не ехать же в Тихвин, на посад? Деньа то и дватуда, да потом обратно И там еще загуляешь в кабаке Ага, загуляешь! Было б на что бы.
К чести юной рукодельницы Серафимы, с шубой она управилась быстро. Пришила оторвавшиеся пуговицы, заштопала дырки так, что любо-дорого посмотреть. Уж такую шубу теперь за целый рубль можно было продать ну, за полтинуточно!
Эх ты ж, мастерица! расчувствовавшись, Никита Петрович схватил деву в охапку да чмокнул в щечки. Ну, беги, беги. Потом это награжу, чем уж смогу.
Благодарствую, боярин батюшка
Да не боярин я, ты ж ведаешь!
Все одноблагодарствую!
Строго взглянув на хозяина, девушка поклонилась в пояс. Эх, дева, дева Вот такая же, с глазами цвета светлого весеннего неба, осталась там, в Ниене. Красавица Анна Шнайдер, дочь немецкого купца Готлиба Шнайдера. Именно его корабль и вел лоцман Никита Бутурлин из Ладоги в Ниен. Всего один корабль и был у купца Шнайдера Зато какая красавица дочь!
Господин, лошадь готова! постучав, доложил Ленька. Высокий, нескладный, но жилистый, ловкий Рыжеватые волосы, стриженные «под горшок», веснушки по всему лицу. Обычный парень, каких много. Нок фехтованию явно имел талант! Сказать по чести, из всех своих пяти боевых холопов именно на этого нескладного с виду парня больше всего молодой господин и рассчитывал. Так, а на кого больше? Ну, разве что еще на Семена, но тот неповоротлив Хотя дубиной бьетзакачаешься! Да какое тамзакачаешься? Охнешьне встанешь. Нет, Семка тоже полезен. Что же касается остальных Ферапонт с Силантием староваты уже, еще покойному батюшке служили, Игнатко же слишком еще юни четырнадцати годков нет. Куда такому на войну? Однако ж других больше нет. Игнатку, к слову сказать, Бутурлин тоже обучал фехтованию. Вернее сказатьпытался. Боевая шпага была еще слишком тяжела для тоненького и робкого в схватке подростка. Он даже лук как следует натянуть не мог. Разве что из карабина выстрелитьто да, получалось. Зато Игнатка умел читать! Между прочим, сам выучился! И еще немножко говорил по-немецки и по-шведскину, к этому уж приложил руку хозяин.
Готова, говоришь? Вон, бери шубу Что делатьзнаешь. Да! Игнат у нас где?
Так, господине, на озерко ушел, с утра еще. Вместе с девкамиза рыбой. Крючки они еще вчера поставили
Крючкиэто хорошо, потянувшись, Никита прищурился и посмотрел на солнце, уже поднявшееся высоко над старым кленом Припекало уже, хоть и начало мая, ага. Судя по солнышкудело к обеду.
Так это им уже давно вернуться пора.
Ленька задумчиво поморгал:
Может, еще рыбу остались половить.
Может. Вот ты и заглянешь на обратном пути. Только не задерживайся, ага!
Понял, господине.
Тогдав путь! в нетерпении напутствовал Бутурлин. Скорей возвращайся! Ибез пустых рук.
Может, господин
Что еще?
Может, велеть сенным обед подавать?
Вот уж о моем обеде ты не беспокойся! помещик зло прикусил губу. Давай уже, поезжай живо. Жду!
Слушаюсь, милостивец Никита Петрович!
Отправив дворового за водкой, Бутурлин в нетерпении заходил по горнице туда-сюда, и всякий раз проходя мимо окна, выглядывал, словно бы высматривал, не возвращается ли уже Ленька? Ну, рано, конечно, еще было ждать возвращения, Никита даже увидел, как выскочил из зарослей всадник, повернул на Кузьминский тракт, помчался, погоняя лошадь. Быстро, чего уж! Шубу бы только не потерял.
Усевшись на широкую лавку, покрытую медвежьей шкурой, молодой человек взял лежавшую на подоконнике недочитанную немецкую книжку о приключениях какого-то мелкопоместного саксонского дворянина, случившихся не так уж давново времена Валленштейна и удачливого шведского короля Густава Адольфа, с коим тогда как раз и союзничала Россия. Шведы тогда многим наподдали и, осилив едва ль половину книги, Никита Петрович уже зналпочему. Здесь не только в воинской дисциплине дело. Полковая артиллерия! Вот оно что! Легкиепочти при каждом батальонепушки. Где надоразвернули, пальнули, куда надозапрягли лошадок, подвезли. Нет, все-таки артиллерия в боюпервое дело. Особенно когда кавалерия летит лавой, какие-нибудь там польские или венгерские гусары Вот по ним-топрямой наводкой, шрапнелью! Да потоммушкетный залп. Быстро весь гонор слетит, так-то!
Впрочем, это многие полководцы знали. Тот же Валленштейн, Густав Адольф, Якоб Делагарди, а из нашихпокойничек князь Михаил Скопин-Шуйский, что был отравлен еще в Смуту не пойми кем. Да и не очень тогда и искали, кто отравил, оно и понятноСмута!
Да ужглянув в книжку, Бутурлин покачал головой. Теперь уж таких полководцев нет, поизмельчал народ. Хотя Государев воевода князь Петр Иванович Потемкин! Этотда. Этотможет. Ничуть не хуже Валленштейна или какого-нибудь там Батория! Вот под началом такого человека можно и повоевать как уже случалось с года два-три назад в Речи Посполитой, как раз перед знаменитой Переяславской радою. Лихое времечко было, ага! С тех пор и воевода-князь Никиту Бутурлина запомнил, как воина храброго и деятельного
Эх, поскорей бы призвал государь! Должен, должен призвать, в самое ближайшее время! Раз уж война идет, такпочему бы Повоевать! Отвлечься от всех мыслей паскудных, от светлого образа Анны, Аннушки, Анюты Эх! Да где же это черт Ленька? Да привезет ли он водку, наконец?!
Кто-то осторожно постучал в дверь. Никита Петрович обрадованно отбросил книгу:
Ленька! Уже? Вот молодец!
Господине, можно?
Нет, не Ленька. Да и как он мог успеть? Девчонка та, сенная, холопкаСерафима. Однако жемастерица, да.
Чего тебе? скосив глаза, хмуро бросил Бутурлин. Обедатьнет, не буду. Вот, как Ленька вернетсятогда поглядим.
Я, батюшко, не про обед, переступив порог, девушка низко поклонилась. Наперсток забыла.
Наперсток? Ну, иди, посмотри тут
Пожав плечами, молодой человек вновь потянулся к книжкевсе ж лучше умного немца почитать, чем болтать по-пустому с глупой холопкой.
Ой, батюшка Может, наперсток-то мой под лавку закатился? Я погляжу?
Погляди, погляди
Склонилась девка, руками под лавкой зашарила Платок ее скромненький, белый, развязался, упал да прямо барину на колени.
Ой!
Смутилась холопка, на хозяина глянула Волосы пышные от бьющего через окно солнышка золотом сусальным блеснули, глазищи голубые словно ожгли огнем! А как ресницы затрепетали! Ох, красива девка-то, красива И как это он, Никита Петрович, раньше такое богатство не углядел? Впрочем, обижать девушку не хотелось. И что с того, что он, Бутурлин, помещик, а онаего девка дворовая? Все жечеловек. Мастерица какая и воткрасавица, да.
Ты, милая, может, кваску хочешь? прогнав грустные мысли, улыбнулся помещик.
А, господине, испила бы! губки пухленькие растянулись в улыбке, глазки голубенькие заблестели. Коли угостишьвыпью.
Ну, садись, садись, подвинулся на лавке Бутурлин. Посейчас прикажу квасу Эй, кто там есть?
Да, батюшка, я б и сама сбегала. Квас-то на леднике, недалече.
Ну, беги, чего уж Наперсток-то свой нашла?
Про наперсток девчонка ничего не ответила, не успела. Метнулась, убежала, только пятки сверкнули, да дернулась, ударила по плечам коса. Так вот, с непокрытой головой, и унеслась Серафима, забыла и платок повязать. Эх, красива дева
Обернувшись, Никита глянул в окноне скачет ли Ленька? Не, нету. Да и рановато еще. До хомякинской-то усадьбы почитай с десяток верст. Пока доскачет, пока шубу продаст, водку купит Да еще на озерко завернет, проверит, как там? Не-ет, надо б со знакомым купцом тоже отправить в Поместный приказ письмишко да не пустоечего-нибудь к жалобе приложить. Хоть какой-никакой завалященький золотой или там, перстень. Хм перстень был быприложил бы. Э-эх, призвал бы государь на войну!
Вот, господине, квасокпей!
Прибежала Серафима, раскраснелась вся. Крынку с квасом на стол поставила. Молодой господин усмехнулся:
А кружки-то ты, что же, забыла?
Ой! сконфузилась дева. Забыла! Правда и есть. Я посейчас
Бутурлин быстро схватил холопку за руку:
Да хватит тебе уже метаться-то! Садись Прямо вот из крынки пей. И я попью Да пей, говорю! Чай, не велики князья, без кружек обойдемся!
Добрый оказался квасок, холодный, хмельной, забористыйжажду любо-дорого утолить. Никита Петрович даже захмелел немного, а уж про деву и говорить нечего. Уселась Серафима на лавку, ладонями замахала:
Уф! Жарко как.
Так сарафан сними, хмыкнул-пошутил помещик.
Зря так пошутил! Вскочив с лавки, девушка лукаво сверкнула глазищами:
А и сниму! Запросто. Коль уж ты, господин, велишь
Да не велю я!
А уж теперьговорине говори, а первое слово дороже второго! Не-ет. Судя по взгляду лукавому, вовсе не за перстнем явилась крепостная красотка, за чем-то другимза чемона сама знала. Знала и не стеснялась.
Быстро сбросив с себя сарафан, осталась в одной летней рубахе из тоненькой льняной ткани. Уселась на лавку, голову набок склонила:
Ой, господине Что-то у меня на шее глянь Может, слепень какой укусил?
На шее, говоришь
Еще ниже склонила голову дева, сверкнула в вырезе рубашки грудь А на белой нежной шейке нет ничего не было, никакого укуса, но Так хотелось ее поцеловать!
Бутурлин не выдержал, поцеловал юную красавицу в шею, рука его, словно сама собой, скользнула в вырез, нащупав трепетно юную грудь с розовым, быстро твердеющим сосочком
Серафима тяжело задышала, пышные ресницы ее дернулась
Ах, господине в опочивальню иди
Как скажешь поцеловав деву в губы, так же шепотом отозвался помещик. Иду Жду
Я скоро!
Никита Петрович едва успел сбросить одежку, как юная одалиска предстала пред ним нагая, во всей красе! Длинные стройные ножки, плоский живот с темной ямочкою пупка, грудь не большая, но и не маленькая, трепетно вздымающаяся, зовущая
И ясные голубые глаза Распущенные волосы, хлынувшие по плечам золотым водопадом!
Иди сюда, милая
Обняв деву за бедра, Никита принялся целовать пупок, потом опустился ниже руки его скользнули по спине красавицы, лаская, нащупали позвоночник, лопатки
Ах
Схватив деву в охапку, Бутурлин бросил ее на ложе послышались стоны скрип
Ты, Серафима, замуж-то хочешь? чуть погодя, раскинувшись, негромко спросил помещик.
Юная красавица улыбнулась:
Да надо бы, господине. Мы ж народ подневольныйза кого укажешь, за того и пойду.
Надо, чтоб тебе нравился.
Да уж это пустое. Лишь бы заботился да не бил.
Бить станеттолько скажи
Никита Петрович потянулся и с нежностью погладил любовницу по спине. Девушка задумчиво покусал губки:
Ой, батюшка Ты и впрямь, как я попрошу, сладишь?
Сделаю! Слово даю. А Бутурлины слов на ветер не бросают!
Привстав на ложе, молодой помещик горделиво выпятил грудь, словно находился сейчас на государевом войсковом смотре, а не в кровати с молодой да красивой девкой. Впрочем, помещиком Никита Петрович был не злым, можно сказать, добрым, и людишек своих никогда зря не тиранил.
Я вот что думаю, милостивец, прижившись к широкой груди любовника, тихо протянула девчонка. Ты меня на сторону не продавай. Господин ты хороший, добрый. А коли замужтак за Федора Хромого отдай.
За Федора? помещик искренне удивился. Так он же вдовец, да и тебя старше намного.
Ну и чтовдовец? сверкнув глазищами, хмыкнула дева. Зато он сапожник добрый. И домсправный, и А что хром да стартак это пустое. За кого мне у тебя, господин, выйти-то? Ну да, глянутся парни некоторые. Так они скоро с тобой в поход уйдут да там и головы сложат во славу государя нашего! Ведь может такое случиться?
Может. Вполне. На то и война.
Ну, вот. Так что уж лучшеФедор, Серафима прикрыла глаза, размечталась. Выйду за Федора, будет он меня холить да лелеятьсам про то говорил.
Иди ты! шутливо шлепнув девчонку по ягодицам, весело рассмеялся помещик. Так он уже к тебе подкатывал?
Красавица дернулась, повела белым атласным плечиком:
Ну а чего ж? Иль я не пригожа?
Пригожа, пригожа, пряча улыбку, успокоил Бутурлин. Уж этого не отнять. Однако же
Никита Петрович неожиданно замолк, однако ж Серафима продолжила за него, в милой порочности своей прекрасно осознавая, что именно хотел сказать барин. Тряхнув головой, сверкнула очами:
Хочешь, господине, сказать, что не девственна? Ну да, не девственна. Прошлолетось на сенокосе с парнями повалялась, чего ж. Однако ж нонче не старые времена!