Подмигнув задержанному, сержант поправил на голове шляпу и, прихватив с собой двух дюжих солдат с алебардами, повел узника по длинному и полутемному коридору, освещенному лишь чадящими факелами. Под ногами прошмыгнули крысы, и это было хорошей приметоюзначит, узников, худо-бедно, кормят. Впрочем, судя по словам доблестного тюремного стража, Бутурлину долго задерживаться в тюрьме не придется. Что и хорошо! Не особенно-то здесь и приятно.
Сюда Стоять. Лицом к стене. Ага
Сержант зазвенел ключами. Что-то лязгнуло
Заходи, друг! Приятного сидения ха-ха!
Хлопнув узника по плечу, стражник захлопнул тяжелую дверь. Замерев на пороге, Никита Петрович вежливо поздоровался с сидельцами и сделал шаг вперед:
Ну, и куда тут упасть можно?
Двое нахрапистого вида мужичков, азартно игравших в кости, разом обернулись:
А вон, в угол. Где солома, ага. В кости играешь, уважаемый?
Играю, да нынче не на что, угрюмо отмахнулся лоцман.
Как не на что? игроки переглянулись. К ним еще прибился и третийвертлявый, голый по пояс, тип с бритой наголо головой и физиономией висельника. Все тело его было покрыто татуировками. Какие-то корабли, сисястые красотки, кружки-бутылки и прочее.
Вон, у тебя, господин хороший, камзол-то какой, а! Поди, пару талеров стоит, ага?
Подскочив к Бутурлину, вертлявый нахально пощупал пальцами рукава камзола, и самом деле, отнюдь недешевого: а что поделать, времена такиепо одежке встречали!
Добрый, добрый камзол, поцокал языком висельник. Что-то в нем было не то чтоб уж очень опасное, скореегадливое, как у мелкого беса. Говорил «бес» то по-шведски, то по-немецки, а то и по-русскизапросто. Правда, по-русскис заметным акцентом.
Коли играть не хочешь, мил человек, так мы камзол твой и так заберем. А ну, сымай!
Вертлявый бес схватил Бутурлина за ворот и тут же получил то, на что и нарывалсясмачный удар в ухо!
Отлетев от удара в угол, висельник завыл и, выхватив нож, бросился на обидчика:
Пар-р-рву! Пар-режу-у-у!
Ох, какого он пытался нагнать страху! Выпучил глаза, орал а ножом-то размахивал зря Не надо бы так, это ж тебе нож, а не сабля. Да этот лысый чертне татарский мурза Касим-бей, знаменитый воин, с коим как-то схватился Никита Петрович где-то под Желтыми Водами не на жизнь, а на смерть. Вот тогда да, могло и нехорошо для Бутурлина кончиться а здесь же
Молодой человек давно уже углядел, с чего сей бритоголовый хмырь такой храбрый. Поддержка у него имелась, ага, уж как же без этого? Вон те двое, с игральными костяшками
Обманное движениедестреза! влево Удар лысому по руке Так отобрать нож илевой рукойв скулу! Получи, сволочина!
И сразу же, отправив незадачливого беса обратно в угол, Никита подскочил к игрокам одному сразу же сунул ногою в нос, второго схватил за шею, приставив острие только что отобранного ножа к горлу.
Мне терять нечего. Сунется кто, задавлю гниду!
Все эти слова молодой человек произнес без особой угрозы, спокойно. Правда, в синих глазах его сверкнула смерть. Бутурлин все же был человек служилый, и в воинском деле толк знал, иначе давно бы сложил буйную голову где-нибудь под Москвой или в дальних южных степях, гоняясь за разбойной сволочью поганого крымского хана.
Захваченныйкруглоголовый, с окладистою бородоюзасипел, дернулся.
Цыц, борода многогрешная! зло охолонил его Никита Петрович. Дернешьсяголовенку оттяпаю враз, не сомневайся.
Да я не и сомневаюсь, мил человек, бородач, похоже, не особенно испугался, видать, привычный был ко всему. Так, ясное делолиходей-разбойник!
Я просто спросить хочу, можно?
Ну, спрашивай, Бутурлин не спускал глаз со всех остальных. Впрочем, из всех сокамерников какую-то угрозу представляли, пожалуй, только эти троеигроки и лысый.
Ты где, мил человек, так воевать научился?
Где, спрашиваешь? не ослабляя хватки, лоцман сплюнул на пол. Да много где
У Португальца он учился, бросил кто-то в углу. Я точно помню.
У Португальца? как-то расслабленно пробормотал бородатый. Так что ж ты раньше-то молчал, человече? Ты его знаешь, что ли?
Сеньор Жоакин Рибейрушмой друг! молодой человек гордо выпятил грудь.
Так он и наш друг, как-то весело и совершенно по-доброму рассмеялся бородач. И друзья наших друзейнаши друзья. Так что, друг? Выпьем за знакомство да хорошенько закусим! А все обиды забудем, ага
Забудем, допустим хмыкнув, Никита Петрович убрал нож. А куда было деваться? Из сложившейся ситуации как-то надо было выходить. Иначе Иначе долго тут не продержишьсядашь слабину, задремлешь и все.
Так уж доверять ушлым сидельцам Бутурлин, впрочем, не собирался, ухо держал востро. Выпилида, водки из серебряной фляги, закусили холодной телятиной, луком с яйцами да краюхой хлеба.
Ты ешь, ешь, смеялся бородатыйзвали его, кстати, Карпом. Закусывай. И глазьями-то не зыркайтеперь уж не убьем! Коли ты у самого Португальца в дружках. Так ты лоцман, выходит?
Лоцман, лоцман.
Карп вдруг стал серьезным:
Тогда у нас, у всего опчества, к тебе предложенье будет.
О как! И у этих тожепредложение! Никита Петрович хмыкнул в рукав:
Медью свейской торговать предложите? В обход таможни.
Не токмо медью, неожиданно улыбнулся бородатый лиходей. Медькак пойдет. Главное, с нашей стороны, чтоб товар обычный, с вашей, тихвинской, ярмарки. Деготь, пенька, поташ.
Поташ? тут и Никита расхохотался.
Да хватит тебе ржать-то, обиженно протянул Карп. Дапоташ. Оно ведь кажется, мелочь. Но ежели этой мелочи много да беспошлинно Сговоримся?
Подумаю. Ежели отсель не на галеры выйду.
А и на галеры, так что с того? бородач хмыкнул и махнул рукой сотрапезникамчтоб дали флягу. Те, хоть и побитые лоцманом, особой вражды нынче не проявляли хотя и радушиятоже.
Главное, чтоб живым, сделав долгий глоток, вполне справедливо заметил разбойник. На галерах-то в шиурме, знаешь ли, тоже люди. И в профосах-палачахлюди же. Сбежать, поди, можно. Лишь бы не казнили тебя, мил человек.
А что, могут? молодой человек невольно напрягся. Я ж никого не убил!
И что с того, что не убил? Тут уж как судья. Как кости лягут Кто у тебя судья-то?
Не ведаю точно, Бутурлин почесал затылок. Какой-то Линдберг.
Карл Линдберг?! прощелыги разом переглянулись.
Карп покачал головой:
Тогда, верно, зазря мы с тобою сговариваемся. Законник Карл может и в петлю. Запросто!
Какой-какой Карл?
Законник, спокойно пояснил второй игрокЛазебя. Прозвище у него такое. За то, что не договоришься. Никак. Хотя иногда и тамкак кости выпадут. Вообще, он педантесть такое шведское слово. Вдовец. Любит свою дочку, а большеникого.
За разговорами не заметили, как за решетчатым оконцем под самым потолком поплыли зыбкие вечерние тени. Все ж август, хоть еще и тепло, а белые ночи закончились, темнело быстро.
Никита чувствовал, как веки его тяжелеют, слипаются, да и вообщевдруг сильно захотелось спать. Наверное, от выпитого а может, в водку-то и подсыпали что? С этих-то лиходеев станется! Хорошо бы и не спать вовсе, не смыкать бы глазда как выдержать-то? Хотя можно и по-другому: сделать вид, что спишь, а как подберется ктотак промеж глаз кулаком и ахнуть! С другой стороны, вроде как и некому подбираться-то. Самые лиходеитеперь друзья. Такие друзья, что никаких врагов не надобно. Что же
Покойной ночки, сотоварищи дорогие.
И тебе сладких снов, Никита Петрович!
Ишь ты«сладких слов»! Вот ведь прощелыги Неужто и впрямь так старого португальца боятся? А что же? Наверное, да, боятся. Боятся и уважают, сеньор Рибейрушчеловек непростой, тем более с таким прошлым с которым, верно, еще и не растался полностью.
Господине, хлебушек доедать не будешь? кто-то зашептал совсем рядом, едва только Бутурлин растянулся на соломе.
Вообще-то Никита Петрович собирался оставить с полкуска хлебушка на утро, чтоб новый день на пустой желудок не зачинать. Но раз уж так просят
Вытащив из-за пазухи хлеб, молодой человек выбросил в сторону руку:
На! Кушай.
Спаси вас Господь, господин
Бутурлин скосил глазаголос (приглушенный, но звонкий) почему-то показался ему смутно знакомым:
Ты кто будешь-то?
Матушка Флорианом прозвала. А так Флором кличут.
Ну, кушай, Флор. Да это я пока вздремну малость, а ты покараульмало ли.
Не извольте беспокоиться, господин. Все выполню в точности.
Мальчишка. Ну да, судя по голосуотрок. Уж девок-то здесьс такими-то прохиндеямиточно держать не стали бы. Тогда не камера была бы, а чтой-то совсем непотребное.
Лоцман заснул сразу, едва только голова его коснулась соломы, словно провалился в черноту, и спал себе спокойно безо всяких сновидений. Сава богу, нынче никакие змеи не снилисьвыспался, проснулсяуже свет в окошке желтел, вернее сказать, золотился. Солнышко, похоже, поднималось уже.
Доброе утречко, господин! Гутен морген. Ну, вы и спать! Стражники под утро явилисьвы и ухом не повели!
Какие еще, к ляду, стражники? Бутурлин повернул голову и удивленно моргнул. Парень-то, отрок голодный, старым знакомцем оказался! Он, он, гаденыш, вчера попался! Он, онхудой, лохматый, оборвыш! Глазищи-то сверкаютого!
А-а-а! узнав, Никита Петрович схватил отрока за ухо да спросил строго: Ты почто, Флор-Флориан, у меня перстень украсть восхотел?
Так, господине, на хлебушек. У-у-у, больно
На хлебуше-ек, скривясь, передразнил лоцман, однако ухо все ж таки отпустил. Да и к чему держать-то? Куда этот оборвыш отсюда, из узилища, денется-то?
Хотя некоторые все же делись Что-то не видать было навязчивых вчерашних знакомцевни Карпа, ни Лазеби, ни лысого.
А где это дружки-то мои? обведя взглядом камеру, удивленно протянул Бутурлин. Эй, Карп! Лазебя!
Увели их, господин Петр Никитович!
Никита Петрович, чудо!
Ой прошу простить отрок дернул шеей и заморгал. А что до дружков ваших, так забрали их стражники. Еще утром раненько увели Думаю, их уже даже и того, повесить успели.
Как этоповесить? приподнял брови лоцман.
Оборвыш Флориан усмехнулся:
За шеи, господин Никита Петрович.
Сочтя усмешку весьма невежливой и дерзкой, Бутурлин тотчас же отвесил зарвавшемуся отроку хорошего смачного леща:
Понимаю, что не за задницы! Не понимаюпочему так быстро?
У-у-у, потерев ушибленный лоб, Флор плаксиво вытянул губы. Так оно понятно. Просто не повезло им. Судья-то на этой неделеКарл Линдберг. Законник Карл. А вот нам повезло! Здесь, в крепости, обычно до обеда вешают.
О как!
Так что, герр Никита Петрович, мы еще поживем. До завтра.
Услыхав такие слова, Бутурлин неожиданно расхохотался:
Я смотрю, умеешь ты обнадежить, отроче Флориан!
Кто-то из сидельцев несмело хохотнул. Узников, кстати, осталось не так уж и многокак видно, судья Законник Карл отличался завидной трудоспособностью и не любил откладывать дела в долгий ящик и тянуть кота за хвост. Вот и сейчас, не успел лоцман договорить, как снаружи, в коридоре, послышались уверенные шаги, грубые голоса и лязг. Дверь распахнулась:
Ты, ты и ты! ткнул пальцем усатый сержант. Идем. Живо!
Тех, кто не успел быстро подняться на ноги, стражники подбодрили пинками. Повели
А выждите! обернувшись на пороге, сержант погрозил оставшимся кулаком и вдруг вполне добродушно улыбнулся. Долго нынче не засидитесь. Господин судья рассмотрит все ваши дела.
Хорошо быпо справедливости, выкрикнул кто-то.
Так само собой, ничуть не смутился стражник. По справедливости и по законам шведского королевства, ага.
И впрямь, Законник Карл разбирался с делами быстро. Не прошло и пары часов, как тюремные стражи явились и за всеми остальными узниками.
А ну, давай, руки за спины! Выходим
Едва вышли на крепостной двор, как ударило по глазам солнце. Узники разом прищурились, застыли
Пошли, пошли, подогнали тюремщики-стражи. Чего встали-то?
Внутренний двор крепости Ниеншанц в те времена представлял собой неправильный прямоугольник или, точнее, скособоченный недоквадрат. Вдоль мощных стен тянулись приземистые бревенчатые зданияоружейные и пороховые склады, казармы и дом коменданта, красивый, с высокими окнами и резным крыльцом. На крыльце, под навесом, стоял массивный конторский стол, покрытый густо-зеленым сукном. Слева и справа за столом сидели два неприметненьких человечка в одинаковых синих кафтанах и с перьями в рукахсекретари-писари, местные дьяки. Перед каждым стоял чернильный прибор, а по всему столу валялись листы плотной желтоватой бумаги.
Посередине, в кресле с высокой деревянной спинкой, украшенной тремя позолоченными коронами, возвышалась сухопарая фигура судьи. Желтое исхудавшее лицо и набухшие веки сего уважаемого господина явно свидетельствовали о нездоровье, хотя темные глубоко посаженные глаза смотрели на мир с блеском и бодростью.
Та-акс! завидев новую партию приведенных тюремщиками обвиняемых, судья оживился и азартно потер руки. Тонкие, длинные пальцы его нервно забегали по столу. Ну, что же, начнем, пожалуй Кто тут у нас первый? Впрочем, какая разница?
Взяв первую попавшуюся бумагу, господин Карл «Законник» Линдберг откашлялся и громко прочел:
Магнус Флориан Флокс. Четырнадцати лет от роду, уроженец славного города Ниена, податного сословияиз городских обывателей, нынесирота, пристроен в работный дом господина Сконе. Из коего дома сбежал Сбежал! И ныне бродяжничает. Означенный Флориан ага, ага, вот он обвиняется в краже пирогов из лавки господина Юхана Оттова сына Петрова, также ниенского обывателя И сколько же пирогов ты украл, мошенник?
Покусав тонкие губы, судья строго воззрился на подведенного стражниками Флора.
Два, господин судья, опустив очи долу, со вздохом пояснил отрок.
Два, гм Признаешь ли свою вину? А, впрочем, вижу, что признаешь С чем пироги-то были?
С капустой, господин судья.
С капу-устой, господин Линдберг почмокал губами и недовольно покосился на секретарей. Ну, и зачем это мне? Тоже еще, нашли преступника. Два пирога сожрал! Говорил жес такой мелочью разбирайтесь сами.
Но, господин судья! Формально, согласно указу ее величества королевы Кристины
Вы еще его величество Густава Вазу вспомните! Или Стена Стуре, гулко расхохотался судья. Крючкотворы вы, господа мои Формальнода, этот пареньвор! И что же, вы предлагаете отправить его на виселицу или на галеры? За два пирога гм
Чуть помолчав, господин Линдберг вдруг сделался крайне серьезным, поднялся на ноги и огласил тут же вынесенный приговор:
Именем его величества Карла Густава, Божией милостию короля Швеции, Норвегии и Финляндии Согласно указу за номером пятьсот сорок пять от семнадцатого февраля одна тысяча шестьсот пятьдесят первого года от Рождества Христова Согласно статьям кодекса уголовных уложений шведского королевства Согласно поправке к статьям согласно
Похоже, судья уже и сам запутался в том, на что ссылалсяслишком уж много было в королевстве шведском разного рода законов и подзаконных актов. Попробуй-ка все упомни, хоть ты и судья!
Вот и Карл Законник их подзабыл Шмыгнул носом, да махнул рукой стражникам:
Короче, парни. Дайте этому оборванцу дюжину плетей да гоните отсюда ко всем чертям.
Услыхав приговор, Флориан тут же бросился на колениблагодарить. Бутурлин же, перестав наконец слушать судью, обвел внимательным взглядом округу и, подняв голову, вздрогнул, разглядев на установленных на дальней стене виселицах лениво покачивающиеся на ветру трупы. Карп. Лезебя. Лысый. Вся троица! Что и сказать Ай да судья! ДействительноЗаконник.
С остальными узниками судья также управился быстро. Кто-то получил плетей, кто-тосолидный штраф, а крестьянин из ближней округи и вообще отделался легким испугом. Законник Карл просто погрозил ему пальцем и строго предупредил:
Еще раз твоя корова забредет на чужое полеконфискуем корову! Свободен. Всё.
Крестьянин низко поклонился и поблагодарилне кидался в ноги, просто сказал спасибо, искренне и с достоинством.
Наконец, дошла очередь и до Бутурлина.