Можно? надо сыграть мальчонку, что, поверьте, очень непросто.
За столом сидела довольно миловидная женщина, глубоко ушедшая в свои бумаги. Она откликнулась на мой вопрос не сразу, медленно поднимая голову и продолжая думать о своем.
Да. Что ты хотел, мальчик? спросила она протяжно.
Я должен начать учиться в вашей школе в этом году. В связи с этим написал заявление.
Написал? Ты умеешь писать? Это хорошо, как-то очень дежурно и растянуто спросила директриса. Звали ее Нонна Николаевна Карасева. Она пришла к нам всего месяц назад, а до этого была учителем русского языка и литературы в ленинградской школе. Пока еще все для нее было внове: и школа, и вид за окном, и стоящий перед ней будущий ученик в растянутых на коленках трениках.
Простите, пожалуйста, можете ли вы уделить мне полчаса вашего драгоценного времени? Я, наверняка, с утра первый посетительвы не могли еще устать. Мне такая заторможенность директрисы переставала нравится все больше и больше.
Она слегка ошалела, наливаясь непонятно чем, то ли злостью, то ли удивлением.
Мальчик, так нельзя разговаривать с директором школы, проговорила Нонна Николаевна, но потом взяла себя в руки и продолжила более спокойно. Так зачем ты пришел?
Меня зовут Игорь Мелешко. Я принес заявление, протянул ей сложенный пополам тетрадный лист.
Так, интересно, проговорила она, разворачивая мое заявление и приступая к чтению. Быстро пробежав его глазами, она забавно встряхнула головой и начала читать снова. Это шутка?
Она посмотрела на меня, и мне показалось, что в глубине ее глаз притаилась надежда, что и я, и мое заявление сейчас растворимся в воздухе.
Да нет, какие уж тут шутки?
Но так никто не делает
Что не делает? Нонна Николаевна, вы хотите сказать, что советскую школу нельзя окончить экстерном? Институт можно, а школу нельзя? Но ведь это нигде не запрещено. Тем более, я прошу всего лишь сдать экзамены за девять классов и принять меня сразу в десятый. В этом случае буду получать аттестат на общих основаниях. Ну, а насчет моего возраста исправлюсь со временем.
Я о таком никогда не слышала.
Давайте попробуем. Напишите запрос в РОНО, что есть ребенок, который готов сдать все экзамены по девятый класс включительно. Пусть присылают комиссию, или что там они захотят Может быть, доверят принять экзамены вам.
Шансы близки к нулю, Нонна Николаевна продолжала пребывать в состоянии уверенного обалдения, смотрела на меня растревоженнымиглазами и на все мои пассажи отвечала: нет, невозможно, так никто не делает
После третьего захода по одному и тому же кругу захотелось слегка надавить:
Нонна Николаевна, милая, ну пожалейте меня, пожалуйста. Поставьте себя на мое место. Я могу, не вставая с этого стула, сдать экзамены по всем предметам средней школы, могу процитировать «Анну Каренину» или «Мертвые души», разложить бином Ньютона, решить дифференциальное или интегральное уравнение второго порядка, нарисовать детальную схему средневолнового радиоприемника, а вы вынуждаете меня каждый день по четыре часа сидеть за партой и изучать букварь. Ну,представили? Каково?
Ну как ты не поймешь, это невозможно!!!
Хорошо, а если бы мне было 16 лет и я до этого нигде не учился, болел, например, и пришел к вам с просьбой принять меня в 10 класс по возрасту. Что бы вы тогда мне сказали? Тоже отправили в первый класс?
Ну, у тебя же была бы объективная причина.
А сейчас ее у меня нет? Знания ни в счет, да?
Как же ты будешь учиться вместе с семнадцатилетними ребятами? Ты же будешь в полном одиночестве!
А вас ничего не смущает в нашем разговоре? Вы не находите странным, как с вами разговаривает семилетний ребенок?
Ох, заморочил ты мне голову Конечно, удивляет! И что? То есть как это, тьфу ты!
Нонна Николаевна, послушайте меня внимательно! Сейчас давайте прервем наш разговор! Вам надо успокоиться и обдумать то, чему вы стали свидетелем. Приду завтра, и мы продолжим. А на прощание хочу вам сказать следующее. Неделю назад я упал с дерева с высоты 6 метров головой вниз. В девяносто девяти процентах случаев такое падение заканчивается летальным исходом. Я был без сознания какое-то время и очнулся с удивительными метаморфозами в своем теле, голове, знаниях, опыте и прочее. Не знаю, какие вопросы у вас возникают о причинах случившегося, но подумайте вот о чем: возможно, к вам пришел не простой человек и не по собственной воле. Может быть, например, я тот, кто может выполнить завещание А.С. Макаренко, которое он сформулировал на последней странице своей «Педагогической поэмы». Откройте, прочтите. Вон у вас на полке стоит его семитомник. Третий том, если не ошибаюсь, аккурат перед примечаниями. А вы не хотите даже палец о палец ударить, хотя понимаете, что формально правда на моей стороне. А может быть, я ваша судьба! Всего доброго, до завтра.
Не дожидаясь реакции Нонны Николаевны, я вышел в коридор, а оттуда на улицу.
Там меня встретил мягкий ветерок, теплое, не разошедшееся по-дневному солнышко и Вовка, балансирующий на гимнастическом бревне .
Вовка, идешь со мной?
Подожди, раздалось издалека.
Вовка, у меня на сегодня два дела: надо поговорить с дядей Искандером, а потом прочесать пилораму, ты со мной?
Что значит прочесать? Кого и зачем? начал подтупливать мой юный друг.
Да, не знаю пока, там разберемся, мне было невмоготу признаться, что даже не знаю, где эта пилорама находится. Однако мне позарез нужно разобраться с будущей хозяйственной деятельностью школы, которую я решил поставить на педагогические уши. Хотя бы попробовать.
Антон Семенович, извините, но я решил Вас возродить!
Дядя Искандер, как всегда в это время, исполнял на опушке свои «танцы с саблями». Кто этого не виделтому не понять, а всех остальных, в том числе и меня, его пластика гипнотизировала. Зрители (окрестные пацаны) присутствовали, но не так, чтобы в большом количествеобычное ведь дело.
Мы с Вовкой сели на травку вместе со всеми и так же, как все, молчали, потому что дядя Искандер не любил, когда его отвлекали, а сердить егодураков нет.
Минут через сорок дядя Искандер, совершив омовение и растеревшись полотенцем, посмотрел на меня.
Слушаю, сказал он только мне.
Дядя Искандер, научите меня ножевому бою, попросил я, сглотнув комок в горле.
Нет, закончил разговор дядя Искандер и, повернувшись, собрался уходить.
Вам нужны ученики, иначе все бессмысленно, мой писк отчаяния был последним действием в такой ситуации.
Кто ты? спросил дядя Искандер, резко обернувшись.
Ваш ученик, который к вам послан, вырвался из меня еще один писк. Мне не помогали ни мой жизненный опыт, ни мой ум. Чувствовал себя так, как оно и было на самом делекак ученик под строгим взглядом Учителя. Именно так, с большой буквы.
Завтра в шесть утра. Здесь, проговорил, или выплюнул, или выдавил из себя дядя Искандер. Не знаю, как это назвать.
Игореха, ну, ты чего? Все уже ушли. Так и будешь сидеть? Странный ты какой-то сегодня достучался до моего мозга голос Вовки. Наваждение какое-то!
Ладно, Вовка, пошли на пилораму. Что хотел, я здесь сделал.
А чего ты хотел?
Попасть в ученики к Искандеру.
А зачем тебе это? Он странный какой-то. Его все боятся.
Не знаю. Захотелось, наверное. Слушай, Вовка, мне надо в леспромхоз. Можешь подсказать, кто там есть кто?
Что ты хочешь-то? Не пойму тебя! И вообще, ты купаться пойдешь? Там пацаны ждут!
Скажи мне, как зовут директора леспромхоза и есть ли у него дети школьного возраста.
Иван Сергеевич, а сын у негоВован Оглобля учится в девятом, он там со своей компашкой всех держит в кулаке. Ребятки еще те, с ними никто не дружит и стараются обходить стороной.
Ну, а главный бухгалтер?
Елена Петровна, двое детей: Наташкав пятом, Нинкав шестом.
А кто главный на пилораме?
Мой батя, Виктор Сергеевич, сын Вовка из второго класса, а ты его достал! Я вот пойду купаться, а ты как хочешь! А еще мы вечеромна рыбалку! Ну?
Не, Вовка, мне некогда.
Ну, тогда и пошел, знаешь куда, бегай тут с тобой, сказал Вовка и помчался куда-то, наверное, к речке.
Леспромхоз встретил меня в полной красе социалистической хозяйственности: ворота покосились, все, что может, заросло сорняком, на площадке перед правлением лежали две кучи чего-то, замаскированные пышной травяной шевелюрой до полной неузнаваемости, даже входная дверь производила впечатление древней старушки с обильными лишаями на щеках. На стендиках, которые сиротливо стояли вдоль дороги от ворот до двери правления, можно было хоть что-то прочитать только при очень близком знакомстве. Надписи состояли из двух-трех очень жизнеутверждающих слов. Пахло соляркой и запустением.
Я вошел в правление. Пустынность и тишина были такие же, как во дворе. У меня проснулось что-то вроде азартаудастся ли кого-нибудь найти в разгар рабочего дня? Стал толкаться во все двери. Результат был нулевым до кабинета главбуха, куда я ввалился по инерции, чем несказанно удивил Елену Петровну.
Ты кто? выдохнула она.
Школьная общественность в лице Игоря, сына Валентины Ивановны, библиотекаря.
И каким боком ко мне в кабинет эта самая общественность залетела? Елена Петровна стремительно каменела лицом, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
Да я по инерции. Пытался открыть все двери подряд, а у вас вдруг оказалось открыто. Грозный бухгалтер оказался улыбчивой женщиной с множеством морщинок в уголках умных глаз. Можно воды попить?
Ну, как отказать школьной общественности? Пей, конечно! надо так понимать, что Елена Петровна не знала, чем бы ей заняться, потому была не прочь поболтать, хотя бы даже и с ребенком. А ты в каком классе учишься?
Да пока еще ни в каком? Планирую поступить в десятый, а там видно будет.
Что? В десятый? Елена Петровна зашлась смехом. Надо признать, что смеялась она красиво и заразительно, так что я тоже рассмеялся.
А вы знаете, кто такой Лука Пачоли? спросил я невинным голосом.
А должна?
Да нет. Это я так в связи с сомнениями по поводу десятого класса. Пришлось опустить глазки в пол.
А ты какой-то странный мальчик, по-прежнему улыбаясь, сказала Елена Петровна.
Во! И я о том же! Семилетний мальчик, а способен сдать выпускные экзамены в школе. Моя ответная улыбка выражала собой верх приветливости.
Да, дела! Ты так уверен в своих силах?
Вам разложить бином Ньютона? Или перечислить план счетов бухучета? ехидным голоском спросил я, переходя на нормальную речь. Елена Петровна, школьная общественность в моем лице пожаловала по делу. У меня только что состоялся разговор с Ноной Николаевной. Как вы относитесь к идее организовать курсы бухучета для наших школьников, 68 класс, я думаю. Я не стал уточнять, о чем на самом деле был разговор с директрисой. Какая разница, на самом деле.
Во как! С чего вдруг такое предложение?
Думаю, назрела пора нагрузить наших и ваших, в том числе деток, элементами взрослой жизни. А иначе как они станут взрослыми, если не будут делать взрослую работу?
А ты умные вещи говоришь. И как это будет выглядеть? Как ты это себе представляешь?
Вы ведете теоретическую часть, а в качестве практики мы обложим учетом всю леспромхозную жизнь. Ни один сучек без документа не сдвинется с места. Подключим к нашим делишкам экономиста и добавим к учету еще и планирование. Здорово получится! Работа стоит (от слова стоять), но уче-ет, во! пафосно изрек я, поднимая вверх большой палец.
А что, мне нравится. Скажи, а мои дети тоже будут учится?
Все дети! Одни будут учить бухучет, другие пилить доски, третьи осваивать трелевочник или работать в ремзоне. Потом будем меняться. Малыши будут наводить порядок. Короче, всем найдется работа.
А зачем это вам?
Кому?
Руководству школы, ученикам, тебе
Во-первых, это неплохой способ обучить ребят хоть чему-нибудь полезному. Об уроке трудасмешно говорить. Во-вторых, это способ заработать на всякие школьные нужды.
Плановгромадье! перебила меня Елена Петровна. Но все это упрется как минимум в законы и деньги. Не-воз-мож-но!!
Елена Петровна, а вы знаете, что школе по нашим законам разрешено образовывать артели с условием, что их работа связана с обучением и воспитанием школьников? И после этого скажите, что обучение бухучету не способствует обучению детей?
А откуда сведения?
А оттуда же, откуда и Пачоли, фиг знает. Просто знаю. Так на меня повлияло падение с дерева. Бывает. Кстати, возвращаясь к нашему разговору, как быстро до вас доберутся вышестоящие инстанции, если вы перестанете продавать свой лес, а выдавать зарплату не прекратите?
Не знаю, думаю, что никогда. Им, по-моему, до нас нет никакого дела. За последние три месяца, кстати, мы не продали ни одного куба и не отгрузили на экспорт ни одного вагона. Люди, в большинстве своем, пребывают в оплачиваемом отпуске.
Что и требовалось доказать! Им всем до нашей школы тоже нет никакого дела, я думаю. Так что можем заниматься своими детьми так, как считаем нужным. Давайте учить детей бухучету, распиловке, вождению и ремонту машин и всему, чему сможем! произнося этот спич, я принял важную позу, задрал подбородок и поднял руку, как Ильич.
Елена Петровна расхохоталась и долго не могла остановиться.
Хорошо хорошо, выдавила он сквозь слезы и кашель. Когда начнем?
А вот торопиться не надо, сказал я назидательно, голосом пока еще никому не известного товарища Саахова, усиленно сдерживая улыбку. Это должны захотеть сами дети, над этим еще надо поработать. Сейчас мы только обозначаем намерения высоких договаривающихся сторон. Ждите вестей!
Ох уж, Игорек, уйди. Умру я с тобой! продолжая постанывать, прохрипела Елена Петровна.
Ухожу, ухожу. Живите долго на благо советской лесной промышленности, продолжал я веселиться. Мне очень понравилась Елена Петровна, с ней было приятно разговаривать.
Получив официальное разрешение обследовать хозяйство леспромхоза, я направил свои стопы к пилорамам, которые виднелись далеко впереди. Легкая пробежка туда заняла, наверное, минут десять. Такая же пустота, как и в правлении. На скамейке в тенечке сидел какой-то мужчина средних лет и с трагическим лицом рисовал прутиком какие-то замысловатые фигуры, геометрии неизвестные.
Здравствуйте, сказал я.
Здорово, если не шутишь, пробасил мужчина, не отрываясь от рисования.
Вам надо открыть кружок рисования, у вас здорово получается, начать беседу попробовал с подкола.
А подзатыльник? не отвлекаясь от своего занятия, мужчина сквозь губу порушил мою задумку. Не получилось, подумал я. Зайдем с другой стороны.
Я к вам по делу.
Мужчина поднял голову, упер в меня взгляд не то удивленный, не то сердитый и трагикомически произнес:
Да ну?!
Почему не работаем, товарищ? Рабочее время в разгаре, страна ждет древесины, в виде досок! в том же стиле произнес я.
Во как! выдохнул мужчина. В его глазах одновременно появились улыбка и интерес.
Ты кто, отрок?
Игорь, друг Вовки. А вы, полагаю, Виктор Сергеевич, его отец.
И что же надо от меня Игорю, другу Вовки.
Можно только поболтать или по делу тоже?
Да все равно, у меня до конца смены временивагон. Как ты заметил, я не загружен работой, сказал Виктор Сергеевич, откинувшись на стенку. Давайпо делу, так интересней.
Вы не могли бы взять какое-то количество школьников в качестве учеников пилорамной профессии? Ну, скажем, человек 2025 старшеклассников.
Во как! начал повторяться дядя Витя. Интересно излагаешь. И как это все понимать?
А что я непонятного произнес? Упрощаю для особо одаренных. Можете научить 2025 старшеклассников пилить доски?
Виктор Сергеевич упер в меня долгий взгляд. Смеяться было нельзя, поэтому терпел с серьезным лицом семилетнего дитяти. Не знаю, что там увидел дядя Витя, но он наконец, изрек:
Ты серьезно?
Конечно серьезно, только я пока зондирую почву. Еще надо сначала Нонну Николаевну настроить на правильную волну.
Ты кто? четвертый раз за сегодняшнее утро услышал я сакраментальный вопрос.
Хочется ответить: «Конь в пальто», но воздержусь. Ямолодой человек, слегка двинутый мозгом после падения с дерева. Вовка в курсе этой жуткой истории.