А, так это про тебя Вовка рассказывал? Как-то странно ты мозгом двинулся.
Да, по-всякому бывает. Просто не знаю, что ответить на ваш вопрос. Мне его сегодня уже четвертый раз задают.
Во как! не страдая разнообразием в выборе выражения эмоций, воскликнул Виктор Сергеевич. А зачем тебе ученики, пилорама и все остальное?
Да вот хочу школу на правильные рельсы поставить, да и чтоб скучно не было.
Ну, научить-то я, конечно, могу, только странно все это как-то, подобравшись, сказал Вовкин отец. Никогда о таком не слышал. А что касается пилорамы, так стоит она уже третий месяц.
А, кстати, почему? перебил я Виктора Сергеевича.
На экспорт не отправляем, потому что вагонов не дают. Уже больше года не выбираем план по вагонам, а у них там показатели летят Короче, выкинули нас из планов. А по стране Наш продавец умер недавно, а тот, которого нашли ему на смену, не просыхает на пару с начальником. Все договора испоганили, всем должны, никто с нами работать не хочет. Вся надежда на братца нашего начальника. Он какая-то шишка в Москве.
Все понятно. Грустно, но не смертельно. А работать-то есть кому?
На пилораме?
На пилораме, лесовозах, ремзоне, в столярном цехувезде, короче.
Ну, что сказать? Сможем запустить две пилорамы, для остальныхлюдей нет. На ходу два лесовоза, остальные при необходимости можно починить, в столярке нужны расходники: фрезы, диски, ремни и прочая мелочь. В целом, не все так плохо, но скоро люди могут поразъехаться, если работы не будет, да и растащат все стоящее. Вот сижу тут, чтоб хоть что-то осталось.
Ладно, дядя Витя, поправим все. С октября, а может раньше, начнем хозяйственную революцию, надо только дождаться начала учебного года и закрутить хлопцам мозги в правильную сторону.
А зачем ждать октября, если можно начать сегодня?
Кто же меня слушаться будет? Или вы думаете одними призывами обойтись? Мне надо за директора школы и школьный коллектив спрятаться. Все проблемы понятны до слез, надо только придумать, как подступиться, чтоб не посадили. Прорвемся! А пока, пойду поброжу. Не хотите со мной?
Ну, пойдем побродим. С тобой интересно.
Дядя Витя, а вон ту гору кругляка сколько времени придется пилить в доску? спросил я, показывая на грандиозную гору высотой с пятиэтажный дом и длиной метров четыреста.
Ну, если работать в одну смену всеми шестью пилорамами, то годик, наверное, ответил Виктор Петрович, с сомнением почесывая затылок.
А рельсовый кран работает? Чем вагоны-то грузить? Сколько вагонов, кстати, он сможет погрузить за день?
Да, навроде, работает. А насчет погрузить, так 20 вагонов легко, а может, и больше. Только крановщицу на другую работу перевели.
А залежи только кругляка? Или баланс (тонкие деревья до тридцати сантиметров в самом толстом месте) тоже где-то лежит?
Да не, его, вроде, в щепу подробили, так дороже вообще-то, только вывезти не успели.
Так мы бродили по леспромхозу часа два, не встретив никого. Виктор Сергеевич вводил меня в курс дела, а я поражался всеобщему пофигизму. Даже моей, насквозь циничной, коммерсантской психике такого было не понять. Я только и смог, что вспоминать поговорку «в России деньги валяются под ногами».
Если честно, мне не хотелось уходить, потому что такой жирный, насыщенный поток информации жалко было останавливать. Я впитывал в себя эту атмосферу незнакомой для меня жизни, ее запахи и звуки. Трудно передать состояние эйфории и жажды действий, которые я сейчас испытывал. Давно подзабытые и такие приятные ощущения.
Но как бы там ни было, меня ждала мама к обеду, а в придачу очень непростой разговор. Представьте себе, что вам надо объяснить своей маме, что в ее любимого малыша вселился некий старик с кучей непонятных тараканов в голове.
Дядя Вить, мне домой пора, мама ждет к обеду.
Ну, давай. Заходи! пробасил Виктор Сергеевич.
Всенепременно, бросил я уже на бегу.
Мам, я пришел, крикнул я, забегая в квартиру.
Мы с ней жили в двухэтажном деревянном доме, где на каждом этаже было три квартиры и каждая, как правило, на три семьи. В нашей одна комната пустовала. Длинный коридор, в конце которогоудобства и кухня. Из удобств был только туалет и умывальник. Посередине кухни красовался гроб дровяной плиты. Летом было чудовищно жарко, поэтому мы старались там не задерживаться. Вся наша жизнь проходила в комнате. Она была довольно большой, примерно 20 квадратных метров, разделена ширмами, за которыми прятались наши с мамой кровати. Посередине стоял большой круглый и отчаянно тяжелый деревянный стол. Маленький двухстворчатый шкафчик, несколько полок на стенах, пара табуретоквот, собственно, и весь интерьер. Нам хватало, и мы не замечали чудовищной бедности, в которой жили.
Иди в комнату, я сейчас, долетел с кухни мамин голос.
Моя мама, Валентина Ивановна, несмотря на чудовищное детство, где была и блокада, и смерть родителей, и детский дом, сохранила удивительную светлость, мягкость и теплоту, в которых я купался все свое прошлое детство. Это все удивительным образом сочеталось с энергией, жизнерадостностью и фантазийностью. Она была идеальной, я бы сказал, библейской мамой и Другом. Я ее обожал тогда, обожаю и сейчас. Когда мы вдвоем, то ничего не могу с собой поделать, хожу за ней хвостиком, стараясь прижаться и обнять, и обе мои сущности в этом вопросе были абсолютно солидарны.
У нее всего два недостатка. Она отвратительно готовит и любит читать. Хорошо приготовить она могла только два блюда жареную картошку с отбивной и макароны, все с той же отбивной. Все остальное было пустым переводом продуктов, потому что есть это было совершенно невозможно.
А вот с чтением отдельная история. Дело в том, что мама читала запоем, полностью выпадая из реальности. Когда ей попадалась интересная книжка, а она умудрялась найти что-то для себя интересное даже в абсолютно идиотских экземплярах печатной продукции, то еда не готовилась, мусор не убирался, спать она не ложилась, да и на работу могла забыть пойти. К тому же умудрялась все книги: и трагические, и драматическиепревращать в комедийные.
Отец не оставил заметного следа в моей жизни, и я его плохо помню, но две фразы мне врезались в память на всю жизнь: «Валентина, кончай ржать, спать хочется» и «Ты ему не матьты ему младшая сестренка». В этом была вся моя мама. Самый любимый и дорогой мой человек.
После обеда, мысленно вздохнув и перекрестившись, начал тяжелый для меня разговор:
Мам, нам надо серьезно поговорить.
Сыночек, ты о чем? Плохо себя чувствуешь?
Да нет, мам. Наоборот, чувствую себя великолепно.
А что тогда? Слушай, не томи, излагай, мама сложила руки на груди, делая жалобно-взволнованное лицо.
Мам, я умею читать, начал я издалека и с мелочей. А еще знаю всю таблицу умножения.
Давай температуру померяем, ты заговариваться стал. Ты от силы две буквы можешь узнать в лицо, серьезность ситуации пока не стала очевидной, и мама по привычке собиралась свернуть к шуточкам.
Давай почитаю «Анну Каренину», предложил я, беря с полки книжку.
«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме начал я читать, а потом, передав маме книгу и уперев пальцем в то место, которое читаю, продолжил уже по памяти. На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич ОблонскийСтива, как его звали в свете, в обычный час, то есть в восемь часов утра, проснулся не в спальне жены, а в своем кабинете, на сафьянном диване».
Сначала мама следила по книге, а потом, уставившись на меня, скрипучим голосом спросила:
Что это значит? Ты выучил наизусть весь текст?
Нет мама, но я могу прочитать тебе наизусть всю «Анну Каренину». Ты только не волнуйся, но я теперь много чего знаю. Ну, например, могу говорить на английском языке
Сынок, что все это значит? Ты меня разыгрываешь?
«Horatio says 'tis but our fantasy,
And will not let belief take hold of him
Touching this dreaded sight, twice seen of us.
Therefore I have entreated him along,
With us to watch the minutes of this night,
That, if again this apparition come,
He may approve our eyes and speak to it»
начал я читать наизусть отрывок из «Гамлета», потом, не останавливаясь перевел
Горацио считает это нашей Фантазией, и в жуткое виденье,
Представшее нам дважды, он не верит;
Поэтому его я пригласил
Посторожить мгновенья этой ночи,
И, если призрак явится опять,
Пусть взглянет сам и пусть его окликнет.
Когда я остановился, и взглянул на маму, она неотрывно смотрела на меня, прижав руку ко рту, а глазах у нее плескался ужас.
Что же это как же так? когда все это? что же делать? она шепотом произносила бессвязные фразы.
Мам, я сел рядом и, обняв, стал объяснять, это началось, когда я упал с дерева. С тех пор мне кажется, что живу уже вторую жизнь и очень много знаю. Правда, очень много. Я сегодня отдал директору школы заявление с просьбой сдать все экзамены за девять классов и зачислить меня сразу в десятый.
Мама смотрела на меня и, по-прежнему, отказывалась понимать происходящее.
Сынок, как ты себя чувствуешь?
Никогда раньше не чувствовал себя так хорошо.
У мамы в глазах что-то изменилось.
Шестью восемь?
Сорок восемь.
Семью девять?
Шестьдесят три.
В честь кого Америка названа Америкой?
Америго Веспуччи.
Самое большое в мире озеро?
Каспийское море.
Сынок, и что со всем этим делать? спросила мама и, спустив воздух сквозь зубы, снова поникла, как старушка.
Я еще раз ее обнял и поцеловал.
Будем просто жить, а ты будешь мною гордиться. Вот только маленьким ребенком мне, похоже, уже не удастся стать.
Мы сидели обнявшись, наверное, час, может, больше и молчали.
Давай, сынок, попьем чаю, вяло сказала мама и, встав как-то на автомате, пошла на кухню.
Я тоже расслабилсяглавное сделано. Теперь маме нужно время, чтобы все осознать и смириться со случившимся.
21 июля 1965 года, среда.
Я сидел в кабинете директора школы, и мы с Нонной Николаевной пили чай. Чаепитие получилось довольно странным, теплоты и уюта, на которые намекали сушки и малиновое варенье, не было. Скорее мы напоминали двух человек, которые очень хотят поговорить, но не знают, с чего начать, чтобы не спугнуть то небольшое доверие друг к другу, которое еще только начало зарождаться.
Нонна Николаевна, скажите, пожалуйста, вы позвали меня, чтобы просто поговорить или мы кого-то ждем?
Где-то в течение часа должен подъехать мой друг, который в данный момент возглавляет РОНО Василеостровского района. Он может помочь нам решить проблему аттестата о среднем образовании для семилетнего ребенка. Во всяком случае, он знает, насколько это возможно.
Ух ты!!! Было бы здорово!!!
Повисла увесистая пауза. Ее не удавалось разбавить ни людям, сидящим в кабинете, ни даже солнышку, которое играло за окном и резвилось в кронах деревьев.
Нонна Николаевна! Давайте расскажу немного о себе. Похоже, вас очень смущает несоответствие того, что вы видите, с тем, что слышите. Когнитивный диссонанс в чистом виде
Ну откуда откуда?! ты можешь что-то знать о когнитивном диссонансе? воскликнула, перебивая, Нонна Николаевна.
Так я же и пытаюсь ответить вам на эти вопросы, хотя до сих пор вы их и не задавали. ОтвечаюНЕ ЗНАЮ!!! Просто полторы недели тому назад с дерева упал ребенок, а очнулся старик, которому уже шестьдесят лет. Как это возможно, кто со мной это сделал, кто я такой, когда я родилсяН-Е З-Н-А-Ю. Знаю, что мамамоя, только девчушка совсем, теломое, я в нем всегда жил, но не знаю, где жил, кем работал. На эти темы могу только фантазировать, впрочем, как и вы, и те ваши коллеги, которые на меня набросятся, когда я вернусь в Ленинград. Думаю, что Господь Бог вмешался, а зачем? Неисповедимы его Пути. Даже предположить не могу, за что мне выпало такое счастье. Вы ведь даже близко не можете себе представить, какое это счастье для старикапопасть в детское тело!!! Вам ни за что не представить, как волшебно пахнет ваше малиновое варенье, а я этот аромат почувствовал, еще когда только входил в школу!!!
Нонна Николаевна сидела, замерев и прижав руки к груди. Со стороны создавалось впечатление, что она абсолютно выпала из реальности.
Игорь, но как такое может быть?
Отвечу вам не слишком разнообразноне знаю. Думаю, в моем случае, что-нибудь понять принципиально невозможно. Мне не избежать всяких медицинских обследований, но даже если изучить мой кал и мочу под микроскопом, ответов больше не появитсясовременная наука не способна даже просто правильно поставить вопросы.
Подожди, подожди. Игорь, подожди! на каждое свое слово Нонна Николаевна кивала головой и усугубляла это движение легким ударом ребра ладони по столу, Но если твоя мама для тебя слишком молода, то тогда, она прикрыла рот рукой и увеличила глаза вдвое, тогда ты из будущего!? Машина времени?
Нонна Николаевна, вы просто чудо, зрите в корень. Здесь есть противоречие, которое отравляет мне всю нынешнюю жизнь. Если я чувствую себя шестидесятилетним стариком, а сейчас мне семь, то должен происходить из времен более поздних на пятьдесят три года. Но дело в том, что Будущего я не помню, такое чувство, что для меня этих пятидесяти трех лет не было. Не знаю, что будет завтра, через год, через десять. Со мной есть какие-то знания, но нет событий. Ничего конкретного.
Игорь, ты меня совершенно запутал. Так ты из будущего или нет?
Во-первых, не знаю; во-вторых, не я, а что-то внутри меня, может быть, как-то связано с будущим; в-третьих, ничего не помню из будущего, просто есть какие-то знания, но их источник в нашем с вами прошлом, а не в будущем; и в-четвертых, будущего нет и быть не может, в том смысле, что оно не определено. Даже если какая-то часть меня прилетела из моего же будущего и поселилась у меня в голове, то это вовсе не означает, что жизнь повторится. Меня ждет абсолютно неизведанное будущее, что и прекрасно! Кстати, вы никого не ждете? Сюда кто-то идет.
Нонна Николаевна по-бабьи всполошилась и, выбегая из-за стола, бросила:
Это Сергей, я хотела бы вас познакомить.
В дверь постучали.
Да-да! крикнула Нонна Николаевна.
В кабинет вошли мужчина и потрясающе красивая женщина.
Здравствуй, Нонночка! Я так соскучился! Мы решили приехать вдвоем. Не выгонишь? бодро отрапортовал мужчина, пожимая Нонне Николаевне руку, при этом его глаза говорили что-то другое, а лицо и вовсе было виноватым. Тут пол-литра нужна, ну та, которая помогает разруливать сложные психологические ситуации.
Когда все, вдоволь поизображав растерянность, расселись за столом, а Нонна Николаевна, не спрашивая, налила всем чаю, то показала свой нарождающийся ранний склероз, воскликнув:
Я забыла вас познакомить! Это Игорьглавный возмутитель спокойствия в нашей школе, а это Сергей Ивановичглава Василеостровского РОНО, его женаЛариса Сергеевна.
Покивав и ритуально поулыбавшись друг другу, мы принялись молча пить чай.
«Ну и публика!» малахольные они какие-то, тормознутые, раньше про таких говориликак пыльным мешком пристукнутыедесять минут тихо пьем чай, стреляем глазами имолчим. Пора брать инициативу в свои руки, тем более что Сергей Иванович очень перспективный товарищ.
Сергей Иванович, говорю я загадочным полушёпотом, скажите мне с чувством: «Ну-с голубчик!»
Ну-с, голубчик!
Все улыбнулись, от чего явственно послышался выпускаемый из повисшего напряжения воздух.
Ну-с, голубчик, с чего начнем наше знакомство? решил подыграть мне Сергей Иванович.
Ох, не доведет вас до добра панибратство с подчиненными! Вам пересказать семь лет моей непорочной жизни? Только последние пять помню не очень отчетливо, а первые два так и вовсе я безнадежно махнул рукой.
Все опять заулыбались, но забирать инициативу из рук Сергей Ивановича никто не торопился. Нонна Николаевна начала ерзать на стуле. Ей, наверное, очень хотелось поразить за мой счет воображение ее Сереженьки. Еще чуть-чуть и она начнет подсказывать. Школьницачто с нее взять!
А Сергей Иванович тем временем уже настолько впечатлился, что не знал, что сказать. Такое с ним бывало нечасто.
Где-то перед Новым годом мы с мамой вернемся в Ленинград, и я поступлю в одну из василеостровских школ. Скорее всего в 15-тую, она рядом с домом. Вы автоматически станете моим начальником. А, собственно, о чем бы вы хотели со мной поговорить?