Когда начали опускаться сумерки, я отвёз её в общагу. Условились о следующей встрече. Я же, вернувшись домой, задумался о финансах, которые испарялись на глазах. После закупки инвентаря и стройматериалов для ремонта, я оказался почти на мели. Брать ссуду в банке не хотелось (да и не дали бы), трясти с Рыжего тоже пока не собирался: его жалкие четыреста рублей сбережений большой погоды не сделают. Выход оставался один: приступить к пункту два моего плана, но для этого нужны были люди, а Рыжий пока так и не нашёл тех, кого я просил.
А заключался этот пункт в том, чтобы обнести бывший патронный завод, где Капитан хранил оружие. Осталось только улучить момент, когда туда приедет очередная партия, спереть её и продать. Сущие пустяки, одним словом. Были лишь две трудности: перваяспереть, втораяпродать. И если с первой я примерно понимал, как справиться, вторая пока что казалась непреодолимой. Я даже не представлял, куда в этом мире можно загнать партию оружия. Но на данный момент это был единственный вариант быстро поднять крупную сумму и решить все финансовые проблемы, а заодно вооружить свою будущую команду, которая пока была только в проекте.
Утром, облачившись в свой прежний «пролетарский» наряд, я пешком направился к заброшенному предприятию. Снаружи всё выглядело спокойно: ворота заперты, никакого движения. Но мне надо было знать, что происходит внутри: хранятся ли там ящики с оружием, сколько человек охраны. Обошёл забор по периметру, продираясь сквозь заросли, даже сюртук чуть было не порвал. Дыру, через которую я лазил прежде, уже заделали, так что следовало найти иной способ попасть на территорию.
Возле ограды росли деревья, я забрался на дуб, но с него оказалось сложно что-то разглядеть: обзор закрывал ближайший цех. Не найдя иных вариантов, я решил следить за воротами. Весь день околачивался поблизости, но за это время ничего не произошло. Я уж подумал, что за забором никого нет, но когда стемнело, к воротам подъехал легковой паромобиль и скрылся на территории. Через несколько минут он выехал обратно. Понаблюдав ещё некоторое время за предприятием и не обнаружив больше ничего интересного, я отправился домой. Зачем приезжала машина, я не знал: может, пересменка, может, проверка или ещё что-то в этом роде. По крайней мере, теперь я знал, что внутри есть люди, а значит, есть чего охранять. Показалось странным, что они так конспирируются, особенно если учесть, что Капитан в городе царь и бог, и никто ему не помеха. Но видимо, основания имелись.
Когда на следующий день я пришёл в свою будущую школу после утренней тренировки, тут работала бригада. Мужики штукатурили зал. Офис уже был готов: небольшая аккуратная комнатка, покрашенная в светло-зелёный цвет, выглядела уютно. Проверив, как движется ремонт, я устроился за столом в кабинете и принялся размышлять о будущем. Но думалось плохо, и я решил снова поехать к бывшему патронному заводу, но тут вломился Рыжий. Выглядел он взбудоражено.
А ты знаешь, что в Нижнем творится? с порога спросил он.
Ну? Что-то интересное?
Ещё бы! Там опять бояре поссорились. Все газеты об этом пишут. Полгорода в руинах! Мясорубка та ещё.
Да ладно? Что произошло-то?
Сам почитай. Я от пацанов слышал, не знаю подробностей. Я вообще по-другому поводу к тебе: нашёл тех, кого ты просил, парень взял стул сел у стола. В общем, так. Мужик есть один на южной окраине. Говорят, давно зуб на капитана точит. Я сбегал к нему. Он не против встретиться. Только на нейтральной территории. Договорились сегодня в пять в сквере у пруда.
Весть эта была как нельзя кстати. Теперь оставалось надеяться, что это не подстава какая-нибудь и что этот мужик окажется полезен в деле.
По дороге я купил свежий номер «Арзамасского вестника»: интересно всё же узнать, что мои бывшие родственнички творят. Я давно не читал газетне до этого было. Но такую новость пропустить не мог.
Оказалось, произошло столкновение между Барятинскими и Птахиными, которых поддержали дворяне Бобриковы. Точной причины известно не было, более того, участие в конфликте Птахиных для общественности стало неожиданным, ведь Барятинские и Птахины находились в родстве. Высказывалось предположение, что причиной могла стать безвременная кончина четыре дня назад боярыни Елены Филипповны Барятинской, бывшей Птахиной. Птахины обвинили в этом Барятинских, и всё завертелось. «Так стоп, подумал я, а не моя ли это матушка? Она же вроде как из рода Птахиных».
Рыжий, мягко говоря, преувеличил масштаб трагедии: в Нижнем разрушений не было, пострадало только поместье Кстовское, принадлежащее моему бывшему роду, а оно находилось за городом. Так же в ходе столкновения погиб глава рода Птахиных, Филипп Андреевич, и один из его сыновей. Император же высказал неодобрение и призвал роды к миру. Вот и всё, что писала газета о данном инциденте.
Мы с моим компаньоном приехали на встречу заранее. Я порасспрашивал о человеке, с которым предстояло иметь дело. Звали его Лаврентий Сергеевич. Прежде он долгое время работал на металлургическом, был уволен из-за каких-то разногласий с начальством, а сейчас держал кузнечную мастерскую. Про него шла молва, что он иногда помогает уволенным с заводов, а к местной верхушке настроен отрицательно, и даже имел из-за этого какие-то тёрки с полицией.
Ровно в пять на тропинке показались трое. Впереди шагал коренастый человек преклонного возраста с крупной головой, мощным торсом и сединой в волосах. На носу у него были круглые очки в тонкой оправе. За ним шли два крепких молодца рабочей наружности.
Оставив своих людей неподалёку, мужик подошёл к нам:
Значит, это тыБарчук? спросил он, в упор глядя на меня поверх очков. Смотрел он изучающее, пристально, будто насквозь проглядеть пытался.
Я представился, онтоже.
Прекрасно, сказал Лаврентий Сергеевич. И у тебя ко мне дело?
Верно.
Пройдёмся, потолкуем наедине.
Мы пошли по дорожке вдоль пруда. Лаврентий Сергеевич стал интересоваться, кто я и откуда приехал, пришлось рассказать.
Купеческий сынок и хочет у нас развернуть коммерцию? хмыкнул он скептически, глядя на меня поверх очков. Любопытно. Не тот город ты выбрал, парень. Тут не развернёшься. Либо работаешь на местных авторитетов или дворян, либо тебя однажды найдут с простреленной башкой. Тут так всё устроено.
Насколько я слышал, вас не очень устраивает такое положение вещей.
Никого не устраивает, произнёс серьёзно Лаврентий Сергеевич. Но жить как-то надо. Чем промышляешь?
Я рассказал, что собираюсь открыть боксёрскую школу.
Вроде, купеческий сын, а смотрю, ни рожна в коммерции не смыслишь, с упрёком покачал головой Лаврентий Сергеевич. Не пойдёт такое тут. Впрочем, дело твоё. От меня-то что хотел?
Надо грузовик, сказал я, пять тонн, не меньше. Пять-шесть крепких парней. Доставить некоторый груз из одной точки в другую.
Что за груз?
Оружие. Огнестрел.
Но есть подвох, да?
Есть небольшая трудность. Груз принадлежит нашему общему недругу и находится на закрытой территории. Но это я беру на себя.
Я понял, кратно ответил Лаврентий Сергеевич. Машина есть, пятеро парней есть. По сотке на рыло всем, включая меня. Шестьсот рублей. Половинудо, половинупотом.
Будет, так же кратко сказал я, хотя от озвученной суммы мне чуть плохо не стало. Придётся всё-таки трясти Рыжего.
Условились, что послезавтра я сообщу место и время операции, и разошлись. Лаврентий Сергеевич произвёл на меня благоприятное впечатление: говорил прямо и по делу, трепаться не любит. Если его люди себя хорошо зарекомендуют, можно задуматься над более тесным сотрудничеством.
Когда мы с Рыжим отъехали от сквера, за углом ближайшего дома я снова заметил чёрный седан.
Мне кажется, за нами следят, сказал я своему компаньону, я постоянно вижу один и тот же чёрный седан. То возле фабрики стоит, то мимо дома проедет. Сейчас, вот, опять.
И кто это? Полиция? Или может Рыжий не договорил, но было и так понятно, о ком идёт речь.
Я сомневался, что следят люди Капитана. Вариант с полицией казался более вероятным. Полиция была в курсе драки у завода и запросто могла на меня выйти. А прошлое у менятемнее некуда, ведь никакого обнищавшего пензенского купца Петрова, чьим сыном я по легенде являлся, скорее всего, в помине не существовало. Могли ли стражи правопорядка заподозрить, что у меня есть необычные способности? Вполне. А я даже не знал, что грозит простолюдину, обладающему таковыми.
Не знаю, просто будь осторожен и смотри по сторонам, сказал я Рыжему.
Высадив парня у заброшенных больничных корпусов, я отправился к территории патронного завода. Этой ночью снова предстояло вести наблюдение.
Глава 13
В день перед операцией я открыл Рыжему свой план, и у моего компаньона глаза полезли на лоб.
Ты хочешь грабануть Капитана? изумился он. Твою ж мать! Это пипец рискованно. Ты понимаешь, что будет, если Капитан прознает?
Поэтому я и предпочитаю поменьше болтать, ответил я.
Мы сидели в кабинете. В зале за стеной до сих пор шли работы, но уже менее чем через неделю я планировал открыть заведение.
И как ты хочешь это сделать? Ты уверен, что там оружие? В конце концов, куда его продавать собираешься?
Спокойно. Не тараторь. Нам нужно встретиться с твоим Лаврентием Сергеевичем, и я расскажу о своей задумке. Хранить будем в заброшенном лагере. А по поводу последнего В Нижнем у меня кое-какие связи естьразберусь.
Рыжий почесал затылок. Чувствовалось, что ему непросто идти против местной банды. Боится.
Тут в коридоре раздались шаги. Чёткие, быстрые. Я насторожился. Первым делом подумал, что полиция. Дверь распахнулась. На пороге стояла Катрин.
Она была одета в свою дорожную кожанку, как и в тот день, когда мы едва справились с похитителями. На плече висел карабин, на поясе, в кобуреревольвер.
Рыжий так и замер, уставившись на девушку. Да и я тоже: кого угодно ожидал сейчас увидеть, даже самого Капитана, но только не её.
Так, ты пошёл отсюда, велела она Рыжему.
Чего ты тут делаешь? только и смог вымолвить я.
Рыжий спешно ретировался. Тут все понимали: если человек увешан оружием с ног до головызначит, он либо полицейский, либо военный, либо боярский дружинник. Ни на полицейского, ни на военного Катрин не походила. Оставалосьпоследнее. А когда боярский дружинник что-то приказывает, самое разумное, что может сделать простолюдинпоскорее исполнить это, не задавая вопросов.
Неплохо устроился, сказал Катрин, осматриваясь и присаживаясь на стул, на котором прежде сидел мой компаньон. Времени, гляжу, даром не терял.
Времяденьги, ответил я. Не ожидал тебя увидеть. Как ты меня нашла?
Это было несложно. Я ж знаю, где живёшь. Ольга сказала, что тыздесь. Дела в гору идут?
Так. Помаленьку. Хочу заведение открыть спортивное.
Сам решил, или посоветовал кто? Впрочем, неважно. Я к тебе с вестью. Плохой вестью
Я уже знаю, я сделал печальное выражение лица, пытаясь изобразить скорбь по матушке, которую ни разу в жизни не видел. В газетах писали. Но как это произошло? Почему?
Барятинские утверждают, что это была остановка сердца.
А на самом деле?
Мы полагаемубийство. Вначале твой дед решил убрать тебя, потом, через месяцтвою матушку.
Но зачем?! Ты мне объяснишь, что за хрень вообще творится? В Нижнем какая-то война идёт, пишут, что глава вашего рода погиб. Может, расскажешь, наконец? Мне надо знать правду.
Спокойно, Миш, мягко сказала Катрин. Всё расскажу. Для этого я здесь. Секреты хранить больше не имеет смысла. Дед твой считает, что ты незаконно рожденный, что матушка твоя согрешила, и понесла тебя от простолюдина. Вы оба для негопятно позора на роду. Он ждал, пока тебе исполнится семнадцать, и ты официально перестанешь быть частью рода, чтобы не пошло лишних толков. Но как видишь, всё обернулось иначе.
Но какой смысл меня убивать, если я всё равно больше не принадлежу роду? Какое теперь это имеет значение?
Ты же знаешь своего деда: он человек старой закалки. Для него это позор, а позор можно смыть только кровью.
Да-а-а, протянул я, Как всё сложно, оказывается. И что, это правда? Я действительно незаконнорожденный?
Твоя матушка всегда это отрицала. Но и Барятинские, и Птахины уверены, что это так. Говорят, в том месяце, после которого она обременилась тобой, Елена Филипповна отдыхала в Крыму. А когда в десять лет у тебя не проявились родовые черты, и ты не смог овладеть чарами, твоему деду стало окончательно понятно, что тыне потомок рода.
Так себе новости, скажем. Печальные.
Моя рука лежала на столе, и Катрин заботливо взяла её:
Понимаю, тебя тяжело сейчас, сказала девушка. Впрочем, изгнание ты пережил, а это было гораздо труднее. Как сам вообще?
Да так. Неплохо. Старую жизнь иногда вспоминаю, тоскливо становится немного, тут я не соврал. Я действительно до сих пор не мог избавиться от воспоминаний о своём мире, который теперь казался лишь сном.
Признаться, удивлена, что ты так быстро освоился. Елена Филипповна была уверена, что тебе тяжело придётся.
И поэтому засунула меня в эту дыру? усмехнулся я.
Это идея Филиппа Андреевича. Матушка твоя ничего не могла поделать. Она пыталась упросить его, чтобы я присмотрела за тобой первое время, но Филипп Андреевич не позволил, сказал, пусть сам жить учится. Не ошибся: тебе и правда на пользу пошло.
«Если бы, подумал я. Не то Михаилу на пользу пошло, совсем не то»
Ладно, это дела прошлого, сказал я. Дальше-то что? Мой дед знает, что я жив? Мне грозит опасность? Что произошло в Нижнем?
Когда умерла Елена Филипповна, мы с наёмниками Бобриковых предприняли атаку на ваше имение. Мы обстреляли дом, но старик Барятинский ударил воздушной волной. Филипп Андреевич и его старший сын шли в авангарде и погибли, не успев поставить защиту. Кое-какая техника пострадала. Нам пришлось отступить.
И сколько это будет продолжаться? До полного истребления?
Не знаю, Миш. Вопрос этот не ко мне. Государь вмешался, требует прекратить вражду. А оставшиеся Птахины жаждут мести. Я не думаю, что тебе грозит опасность. Но будь осторожнее. Молодой Загорскийдруг семьи Бобриковых, а никто не знает, как далеко может зайти твой дед.
Весело у вас
Катрин полезла за пазуху и извлекла оттуда упитанный конверт. Положила передо мной.
Вот зачем я здесь, сказала она. За неделю до своей кончины Елена Филипповна вручила мне его. Словно чувствовала Хоть и не верила, что Барятинские поступят подобным образом. Просила отдать тебе, если с ней что-то случится.
Я взял конверт, задумчиво повертел в руках:
Там ответы?
Надеюсь. Что ж, пожалуй, мне пора.
Подожди. Просьба есть. У тебя есть на примете люди, кому можно продать небольшую парию оружия? спросил я прямо.
На лице Катрин было написано недоумение.
Ты во что ввязался? спросила она строго. Откуда у тебя оружие?
Пока не откуда. Это так на будущее. Вы же ведёте войну, верно? Ну и, наверняка, среди ваших есть люди в теме.
Не к добру ты это затеял, Миша. Зачем идёшь по такому пути? слова эти прозвучали как-то уж очень нравоучительно.
Деньги нужны, пожал я плечами. Да ты не переживай. Риски есть, конечно, но где их нет? Ты бы знала, какая ерунда тут в городе творится, и чего мне стоило выбить хотя бы этот зал.
Ладно. Это твоя теперь жизнь. По старой дружбе постараюсь помочь, чем смогу. Сколько продать хочешь?
Пока не знаю, в том-то и дело. Может, сотню ружей, можетдве, три Сейчас сложно сказать. Мне нужен человек, с которым могу связаться в случае необходимости. У тебя есть нужные каналы?
Придумаю что-нибудь.
Как с тобой связаться?
Катрин достала ручку и прямо на конверте написала адрес:
Отправь сюда телеграмму. Как смогу, приеду сама.
Когда Катрин ушла, я некоторое время крутил в руках конверт и думал. Разборки родов меня пока мало касались, да и собственное происхождениетоже, но всё же что-то во мне не могло остаться безучастнымя чувствовал это. Возможно, отголоски прежнего «я» не давали покоя.
От размышлений отвлёк Рыжий
Это кто вообще был? спросил он, с опаской заглядывая в кабинет.
Я же говорил, связи есть.
Ни хрена себе, связи! Да она же из боярской дружины, небось! Откуда такие знакомства?
Это моё дело. Есть связи, и я их использую для нашей общей выгоды. Что-то не устраивает?
Да не Всё хорошо, я просто
Я отослал Рыжего, сказал, что надо побыть одному. Когда он ушёл, разорвал конверт. Внутри лежали бумагидокументы на дом в Москве (она тут всё-таки была), оформленный на моё имя. Ещё там находилось длинное письмо, написанное ровным, красивым почеркомот матушки.