Так и потекла моя новая жизнь. Утром тренировка, потом работа до самого вечера, потомдомой, после ужинаспать, а на следующий деньвсё по новой. Николаю же оставалось только удивляться, как мне сил хватает заниматься по утрам. А сил, честно говоря, хватало с трудом. Но оставить тренировки я не мог.
А причина проста: очень уж любопытно было разобраться со своими способностями и научиться ими управлять. Я полностью сосредоточился на этом вопросе, и ни о чём другом не думал. И вскоре немного освоился и благодаря постоянной практике даже узнал кое-что новое.
Боксёрские мешки я решил больше не портитьденег всё-таки стоили. Долго думал, куда бить для выпуска энергии и решил попробовать доски. В помещениях оказалась кое-какая старая мебель, её-то я и приспособил для своих великих целей. Действовал так. Вначале бил по мешку до тех пор, пока энергия не разольётся по телу, иногда просто сосредотачивался (но это занимало больше времени), а потом выпускал её, нанося удар в стол, стул или другой деревянный предмет. Мне ни малейшего вреда это не причиняло, а вот предмет приходил в негодность. Потом следовала «перезарядка», отходнякминут на десять-пятнадцать я оказывался вне кондиции.
После нескольких дней такой практики, я решил проверить свои силы на чём-то более серьёзном. Нашёл на территории кусок кирпичной стены. Зарядив себя с помощью прежней методики (побив грушу в подвале), я вышел на улицу. Энергия, как оказалось, некоторое время сохраняла свою активность, и не было проблем дойти в таком состоянии до нужного места. Бить в стену могло оказаться чревато, но я рискнул.
Удар. В стене образовался пролом, словно в неё угодил снаряд. Снова слабость. Я опустился на землю. Рука цела, стенанет. Не верилось, что могу вытворять подобное.
Следующим объектом для разрушения оказался бетонный блок. Но он не разлетелся на куски от ударапросто треснул. Тоже неплохо.
Так и бегал каждый утро на территорию, ломая всякие предметы и испытывая себя на прочность. И заметил интересную вещь: по прошествии пары недель стало требоваться меньше времени, чтобы сконцентрировать энергию, и легче стало переносить «отходняк», периоды которого тоже сократились.
Вместе с тем я открыл ещё одну интересную способность. Случилось это, когда работал на скорость, набивая воздушную грушу. Ощутив концентрацию энергии, я продолжил бить, но тут почувствовал, что время как бы замедлилось, а движения моинет. Это длилось всего секунд пять и закончилось очередным отходняком. Теперь я понял, что моя тайная сила позволяет в некоторых случаях ненадолго ускориться. Вот только повторить это больше не получилось.
Из-за работы времени для тренировок оставалось мало. Хотелось больше, но для этого надо было придумать иной способ заработка, менее энергозатратный. Дела же со спортзалом шли туго. Молодёжь с округи начала стягиваться, и мы с Рыжим начали получать прибыль, но пока это были сущие копейки. За три недели наше совместное предприятие мне даже пятака не принесло. К сожалению, я не мог контролировать, насколько честен мой партнёр (а зная характер Рыжего, я был более чем уверен, что меня слегка облапошивают), так что приходилось довольствоваться тем, что есть.
На работе же дела шли не плохо и не хорошо. Ничего интересного за эти недели не произошло. Вкалывал я исправно, без нареканий, вот только сама работа своими однообразием и беспросветностью начала порядком приедаться. Каждый день я занимался тем, что засыпал ингредиенты в огромный миксер, а потом возил отработанную формовочную смесь и грузил её в дробилку, за которой тоже приходилось следить. И так по двенадцать часов. Иногда выдавались перерывы, но тогда нас гнали на другие работы. То помещение убирать, то ковши чистить, то ещё что-нибудь придумают. Один раз заставили переносить ковш с расплавленным металлом. Было не по себе. Но начальство плевало на безопасность рабочих с высокой колокольниза три недели я это очень хорошо понял.
Обращались с нами тоже плохо. Бригадир наш, Ерофей, тем, кто отлынивал или сильно косячил, в зубы бил без разговоров. Пару раз я видел, как он гонял подчинённых. Да и без мата редко к кому обращался. С одной стороны, было не привыкать: в армии всякие командиры попадались, а с другойдосада брала. Вроде боевой офицер, горячую точку посещал, на войне смертью храбрых пал, а тутна тебе! Опять мальчик на побегушках. Духом себя почувствовал, словно в армию первый год служить пришёл. Но в армии-то я знал, что делать и зачем. Там я Родину, вроде как, защищал, а тут?
Зато я сдружился с формовщиком Витькой Соловьём. Часто болтали в обед или когда время выдавалось. От него я узнавал понемногу о житье-бытье местных рабочих и о том, что оказывается, здесь, на Арзамасском металлургическом, не так уж и плохо по сравнению с другими предприятиями. А однажды Витька поделился своей мечтой: он давно хотел уйти с завода, купить грузовик и работать на себя, перевозками заниматься. Уже четвёртый год на машину копил.
Я тоже продолжать эту канитель не имел никакого желания. Разные в голове крутились мысли: спортзал открыть свой, давать уроки бокса. Никогда этим не занимался и не знал, насколько у местной бедноты оно окажется востребованным, но ничего другого, чем можно заработать на жизнь, я не умел. Пока деньги есть, стоило попробовать.
Теперь я прекрасно понимал Рыжего с его товарищами, почему они решили коммерцией промышлять, пусть и незаконной. На заводе перспективы были так себе, а пацаны хотели жить, хотели зарабатывать, а не убиваться за копейки, как их отцы. Тамбезжалостный и беспросветный труд, а тутденьги и перспективы. Правда, этот путь тоже мог привести в могилу раньше времени, но парни то ли не понимали этого, то ли просто не хотели об этом думать.
Одним словом, я твёрдо решил доработать месяц, получить свои двадцать рублей и свалить с завода, чтобы пробовать другие способы заработка.
Вот только жизнь внесла свои коррективы.
Часть II. Серьёзные дела. Глава 8
Был дождливый летний вечер. Я вместе с Николаем и его семьёй ужинал после очередной смены. Всё тело болело уже третью неделю подряд. Тренировки и изнурительный физический труд давали о себе знать.
Сегодня Николай был особенно угрюм. И причина на то имелась веская.
Уже второй раз за год хлеб дорожает, ворчал он, а жалование поднимать не хотят. Что-то слух пошёл нехороший: в этом месяце опять выплаты могут задержать.
Ох, как же задрали, вздохнула Ольга.
И не говори, ну вот что это? И выходные до конца года отменили. На Успение даже не отпустят.
Да совсем обнаглели, поддакнула супруга.
Заказы сейчас пошли. Военные все. Гусеницы для танков, пушки. В пятом цехе бронелисты льют. Готовятся к чему-то. Их дело, конечно, но и жалование поднять надобно. А то словно крепостные горбатимся.
И жалование, и выходные нужны, поддержал я разговор. Что-то у вас тут совсем дико.
А где по-другому? буркнул Николай. Я вот не слышал, чтоб где-то иначе было. На государевых заводах, разве что. Но они далеко.
Надо делать что-то, пожал я плечами. Бастовать пробовали? Требовали?
Деловой больно, смотрю, хмыкнул Николай. Бастовать. Но есть правда в твоих словах. Мы с мужиками думаем с челобитной пойти в этом месяце, чтоб жалование чутка хоть прибавили. А то совсем не продохнуть. Аренда растёт вон, хлеб дорожает.
Что? нахмурилась Ольга. Опять? Может, не надо? Как прошлый раз закончится ведь.
Посмотрим, Николай насупился и, уставившись в тарелку, принялся с жадностью поглощать варёную картошку.
Смотрите там осторожнее, не унималась супруга. Сходка-то уже была? А ну как уволят?
Нет ещё. Завтра или послезавтра, нехотя ответил Николай, не прекращая есть.
Ты смотри там Опять же бить будут!
А что за сходка? влез я в разговор. И кто кого бить будет? За что?
Ой, ты Миха, только не лезь, отмахнулся Николай. Дела это серьёзные. Ты новенький. Если начальство прознает, что на сходку пошёл, выгонит и жалование не выдаст. Так что сиди уж.
Кто бить будет? добавила Ольга. Да бандиты, кто же ещё? Как мужики с челобитной идут к руководству, так их потом на улице ловят и мутузят до полусмерти. Вон, в прошлом году ходили, Тихона из соседнего дома, порешили. Так отдубасили
Всё, гаркнул Николай, стукнув кулаком по столу. Хорош трепаться. Никто никого не побьёт. И уволитьне уволят. Думаешь, много специалистов-литейщиков в городе? Раз-два и обчёлся.
Ольга умолкла, хотя по лицу было видно, что думы её гложут тяжёлые.
Поужинав, я поблагодарил хозяйку, и уже хотел идти на боковую, но тут в дверь кто-то забарабанил.
Кто там? рявкнул дядя Коля, поднимаясь с места.
Дядь Коль, а Мишка дома? зазвучал ребячий встревоженный голос. Это был Проныра.
Сейчас! я поднялся и открыл дверь.
Барчук, идём скорее, парнишка был запыхавшимся и мокрым от дождя. Там твой зал разнесли, Бульдога и Медяка побили. Пойдём скорее!
Кто? удивился я, но Проныра только и твердил: пойдём, да пойдём.
Я накинул кепку и сюртук, ещё не просохшие после пути с работы, и вышел под дождь. Был вечер, сгущались сумерки. На нашей улице горели три фонаря. По размокшей грунтовке в клубах пара пронеслась старая легковушка, ослепив нас ацетиленовыми фарам.
Мы быстро добежали до заброшенной больничной территории. Но даже за эти несколько минут я успел промокнуть до нитки.
В подвале меня уже ждали Рыжий и ещё несколько ребят. Бульдог и Медяк сидели на матах, утирая кровь из носа, лица опухли от побоев. Не менее плачевную картину представлял и сам спортзал: маты, мешки и остальной инвентарь были порезаны и распотрошены.
Люди Кулака приходили, объяснил Рыжий. Всё сломали, как видишь. Парни говорят, их Сапог привёл. Ну, помнишь, которого ты три недели назад избил?
Стуканул, гнида, сплюнул Медяк.
Сапога-то помню, сказал я, осматривая уничтоженное имущество. А вот про Кулака слышу первый раз.
Он в городе пару спортзалов держит.
А от меня-то ему что понадобилось?
Его люди сказали, проворчал Бульдог, поднимаясь с порезанного мата, что ты на его территорию влез без разрешения. Сказали, если ещё раз увидят, руки и ноги нам переломает, а тебя шею открутят. Нельзя без его ведома в городе такие заведения открывать.
Вот же ж паскуда! я стиснул зубы от злости. И Сапог этотгандон малолетний. Отомстить решил, значит Ох поймал бы я его
Да, сволочь, согласился Рыжий. Натравил гад. А так ведь всё хорошо начиналось. Но с Кулаком шутки плохи.
Да пошёл он! горячился я. Кто он такой-то? Какая разница, что он держит? За беспредел ответить должен.
Пацаны рассмеялись:
Ты совсем головой тронулся? сказал Рыжий. Жить надоело? Это не какой-нибудь хрен с горы, это один из приближённых Капитана. Понимаешь, что это значит? Пойти к нему следует, верно. Только не сейчас, а попозже. Извиниться и принять условия, если дальше хотим этим заниматься.
Значит, бандитам долю отстёгивать?
Рыжий развёл руками:
И что? Все так живут.
Я остыл, перевёл дух. Меня сильно расстроило, и что столько денегкоту под хвост, и что я лишился дохода, пусть и мизерного, а заоднои зала для тренировок. Но с другой стороны, понимал: Рыжий прав. Нарушил я местные законы, против понятий чьих-то пошёлвот и получил.
Я сунул Бульдогу и Медяку по червонцу в качестве компенсации и пошёл домой.
Возвращался под дождём в темноте. Настроение было паршивое. Вот так и рухнули планы. Неужели теперь на заводе зависнуть придётся? Или дальше дело своё проталкивать? А что тогда? На поклон к этому Кулаку идти? Тоже не хотелось. И не хотелось с рук ему спускать произвол. Мстить? Правды искать? С системой бороться?
Воевать с бандойглупое занятие, особенно в одиночку, особенно, если эта банда всем городом заправляет и под местной знатью ходит. Один в поля не воин. Нужна организация. Это я понимал. Даже мои способности вряд ли помогут. Ну прикончил бы одного, двух, а дальше? Но и смириться с подобным раскладом не мог. Гордость взыграла. Надо было что-то придумать. Обязательно надо.
Что стряслось? встретил меня Николай, когда я пришёл домой. Дети ушли спать, а он с женой сидел на кухне. Видимо, о чём-то разговаривали.
Так, пустяки, отмахнулся я.
А по лицу твоему и не скажешь. Словно с похорон пришёл.
Да что рассказывать. Бандиты на мой спортзал наехали. Всё покромсали В общем, ничего интересного.
Ох, опять неладно, всплеснула руками Ольга. Скажи спасибо, самого не порезали. Говорила, не связывайся! Не доведёт тебя твоя компания до добра.
Я возражать не стал, но Николай принял мою сторону.
Помолчала бы лучше, упрекнул он супругу. Парень вон трудится не покладая рук, правильным делом занимается. А этитьфу! Шваль уголовная. Только палки в колёса ставят. Управы на них нет. Весь город под себя подмяли.
Николай давно был в курсе моих дел и положительно относился к инициативе открыть зал, а потому он тоже расстроился.
Посмотрим, сказал я себе под нос. Может, однажды и найдётся.
Пожелав семейству спокойной ночи, я отправился спать.
Уснуть не мог долго. Планы мести в голове крутились. Вот только все они оказывались какими-то глупыми и неосуществимыми. Да и вообще, прежде чем войной идти на кого-то, надо вначале понять, кто твой противник и какими силами обладает, а я ни рожна сейчас не понимал.
Проворочался несколько часов, но кое-как всё же уснул. Спал мало, на работу пошёл мрачный, невыспавшийся. Так полдня и работал. И всё думал, думал Даже мысли приходили: а может, плюнуть уехать к чёртовой матери. Городов много. Может, где и получше жизнь.
А во время обеда к нам, формовщикам, прибежал молодой литейщик и сообщил, что в цехе будет сходка. Бригадир наш пошёл и ещё четверо, кто дольше всех на заводе работал, в том числе и мой приятельВитька Соловей. Мне тоже стало интересно посетить собрание, но меня принялись отговаривать и пугать, что если начальство узнает, то выгонит, не заплатив (ага, слышали уже).
А откуда узнает? сказал я. Бог не выдаст, свинья не съест, так ведь?
Николай тоже нахмурился, когда увидел меня на сходке, но я успокоил его:
Слушай, дядь Коль, я и так, честно сказать, увольняться собирался. Мне терять нечего.
Ладно, хозяин-барин, согласился Николай. Не жалуйся только потом, если чего не так пойдёт.
Собрались. Несколько бригадиров, пара десятков рабочих с большим стажем, трое пожилых мастеров и я. Я решил не лезть в обсуждение. Стоял в сторонке, слушал.
Узнал я, что сегодня руководство сообщило о задержке жалования на две недели. Всех это опечалило. Да и подорожание хлеба тоже беспокоило людей. Мужики принялись возмущаться и негодовать. Особенно активно выступал лысый двухметровый бугай с чёрной бородой.
Но как бы ни возмущались рабочие текущим положением дел, ни одного гневного слово в сторону местного дворянина, который заводом владел, я не услышал. В основном, поносили управленцев, якобы они виноваты во всех бедах.
Говорили недолго, коротко, по существу. Никто не хотел перерыв затягивать дольше обычного. Сошлись на том, что надо идти к начальству, челом бить и просить повышения жалования.
Правильно всё, требовать надо, говорил лысый бугай. Нас праздников законных лишаю. Так не пойдёт. А ещё два ковша заменить надо. Старые уже. Прогорят ненарокомчто тогда? Требоватьи точка. А ежели приказчик не послушает, так мы к самому Загорскому пойдём. Он-то уж точно рассудит по справедливость. Так ведь, мужики?
Всё так, Антоха! одобрительно загудели рабочие. Рассудит.
На том и порешили. Назавтра условились отправиться в заводоуправление, подать прошение, объяснив заводскому руководству ситуацию. Бить челом (иными словами, просить у господ) тут оказалось что-то вроде старого обычая. Начальство это не очень любило, но и запрещатьне запрещало. Традиция, как-никак. Пойти должны были Ерофей, Антоха, Николай и пара мастеров.
После работы, когда мы с Николаем шли домой, я сказал:
Тоже с вами пойду к начальству. Интересно глянуть, как всё получится.
Исключено, отрезал Николай. Ты не пойдёшь. Молодой ещё. Да и не нужна нам толпа народу, а то и слушать не станутсразу выгонят.
А вас послушают? Скажи, дядь, Коль, вот ты как считаешь, в управлении примут удовлетворят ваши просьбы? Было такое?
Честно сказать тебе, Миша? Николай как-то грустно посмотрел на меня. Редко и по мелочи. Один раз только, пять лет назад, барин нам послабления дал, воскресенья выходными сделал. Тогда весь завод на стачку поднялся. Но многих арестовали. А больше не было. Вот и сейчас не уверен, что получится, но делать что-то надо, не сидеть же сложа руки, так ведь?