Уровни Глубины - Shin-san

Shin-sanУровни Глубины

Уровень первый«Литораль».

Глава 01. Соприкосновение.

***

Большой десантный корабль «Ямал» Черноморского флота РФ, бортовой номер 156, рассекал спокойные, голубовато-бирюзовые воды Средиземного моря. Позади, за более чем месяц одиночного плавания, оставались размеченные пенным пунктиром кильватерного следа Босфор, Мраморное море и Дарданеллы, пройденные в сопровождении нагловатых бело-красных катеров турецкой береговой охраны и несколько раз появляющихся НАТОвских самолетов, гнездящихся на близкой базе ВВС Инджирлик.

Сейчас же расцвеченное разноцветными огнями южное побережье Турции и греческий остров Родос почти скрылись в прибрежной дымке, и «Ямал» все дальше и дальше уходил в сгущающуюся, бархатную средиземноморскую ночь, двигаясь курсом на юго-восток или, говоря по-флотски, на зюйд-ост.

Курсант!раздался зычный голос мичмана Борейко, и я, оторвавшись от лицезрения погружающегося в темноту моря, на автомате выпрямился и привел в уставное положение форменную пилотку, сдвинутую до этого на затылок.Чего сачкуешь? Что с освещением в грузовом трюме?

Все в норме тарищ мичман! Два переключателя-пакетника перегорели, заменил, оставшиеся вот, в коробке.

Понял. Давай их сюда,протянул руку мичман.А сам дуй к старпому, у него для тебя поручение есть.

Есть дуть к старпому,ответил я и спешным шагом двинулся вперед, но, зайдя за надстройку, тут же сбавил темп. Спешить было совершенно некуда, да и незачем, это я понял еще на первом курсе. Принцип «От службы не бегать, но и к службе не стремиться» вывели все же очень неглупые люди.

Хотя в моем случае можно было и проявить немного служебного рвения. Попав волею случая и решением отцов-командиров своего родного военно-морского училища в рамках положенной всем третьекурсникам корабельной практики на один из десантных кораблей Черноморского флота, я был рад просто до чертиков.

Как оказалось, БДК «Ямал» участвовал в знаменитом «Сирийском экспрессе», который в виде «карусели» из кораблей, постоянно доставлял в порт Латакия технику и боеприпасы для регулярной сирийской армии и наших, российских летунов, уже который месяц мешающих с землей толпы тряпкоголовых «бармалеев»фанатиков-исламистов и целой кучи разнообразных групп боевиков, гордо именующих себя «оппозицией».

Так что поучаствовать, хоть и краем, в этой исторической заварухе, и вдобавок получить честно заслуженный значок «За дальний поход», было гораздо интереснее, чем провести несколько месяцев на береговых базах флота или стоящих на приколе кораблях, куда попало большинство моих сокурсников.

Но в этом приличных размеров бочонке меда нашлась и причитающаяся по закону ложка дёгтяя, как один-единственный курсант на борту десантного корабля не только частенько стоял вахты наравне с экипажем в качестве дублера мичманов и офицеров, но с самого отплытия стал бессменным «дежурным велосипедом»порученцем всего комсостава «Ямала» разом. А во время, свободное от собственно практики, поступал в безраздельное распоряжение боцмана корабля, мичмана Борейко, который был только рад помощнику, способному выполнять задания и работы несколько сложнее, чем большинство матросов срочной службы.

Так что с утра я стажировался во всех боевых частях корабля по очередина мостике, в штурманской или в машинном отделении, попутно выполняя кучу поручений от офицеров, а во второй половине дня, если не заступал на вахту, то боцманской волей возился с электрикой, слесарил, а порой и занимался самой распространенной и бесконечной на флоте черновой работойочисткой от ржавчины и покраской. Ведь построенному в 1988 году кораблю было почти тридцать лет, а он был железный и ходил по морю, которое суть есть вездесущий и агрессивный соляной раствор.

Постучав в дверь каюты старпома и дождавшись одобрительного ворчания изнутри, я толкнул от себя ручку, привычно прикладывая правую ладонь к уху:

Товарищ капитан третьего ранга, курсант

Вольно, гардемарин, отставить доклад,и плотный, усатый кап-три в форменной кремовой рубашке без галстука, прямо с порога сунул мне в руки солидную пачку журналов.Слушай боевую задачу: с синих все переписать в зеленыеи чтоб без помарок и не как курица лапой. Я, если что, буду на мостике, там с метеосводкой дурь какая-то творитсясеверное сияние они увидели, наркоманы Вопросы есть? Вопросов нет. Выполнять!

Есть!Ответил я уже закрывшейся перед носом двери. Э-хе-хе, горек ты, хлеб писаря Но даже «припашка» у старпома в виде заполнения от руки и разборчивым почерком бесконечных бланков и журналов, не могла испортить мне настроения. Сам по себе поход на боевом корабле через четыре южных моря и ощущение причастности к событиям в Сирии сторицей окупали любые хлопоты и тяготы.

Прежде чем засесть за работу, я выглянул наружу, осматривая окончательно потемневшее небо, слегка затягиваемое набегающими с юга облаками. Море шло крупной зыбью, никаких аномалий замечено не было, но прямо по курсу, почти у самого горизонта, действительно отсвечивали какие-то неясные всполохи. Но это мог быть и обычный грозовой фронт, идущий со стороны Египта, а не какое-то северное сияние, крайне маловероятное в этих широтах. Хотя посмотреть было бы интересно, конечно

Писанина, с которой я обосновался в выделенном мне в единоличное пользование пустующем десантном кубрикенаш БДК вез в Сирию не личный состав, а десяток «Уралов»грузовых машин, топливных наливников и солидную гору опломбированных контейнеров, охраняемых двумя приданными отделениями не особо разговорчивой морской пехоты из контрактников,и отняла весь остаток вечера до ужина и после него, так что в койку я упал почти в двенадцать по корабельному времени, сунув ценные журналы под подушку.

***

А вот пробуждение вышло не самым удачнымменя резко кинуло на койке вбок и металлическая страховочная рамка, не дающая вывалиться на пол при качке, больно ударила по ребрам.

Сон как рукой сняло. Я, шипя и потирая бок, соскочил с койки, успел ощутить босыми ступнями явно нездоровую вибрацию корпуса, как новый удар заставил меня пошатнуться и присесть, расставив руки в стороны.

Что за черт?в коридорах уже вовсю звенел непрерывный сигнал боевой тревоги и громыхал топот множества ног, а корабль ощутимо трясся и вздрагивал.

«Столкновение? На что мы могли налететь?судорожно заметались мысли, пока я торопливо облачался в повседневную матросскую робу и, чуть не порвав шнурки, затягивал ботинки.Рифы? Да ну нахрен Судя по карте штурмана мы сейчас должны быть над одним из самых глубоких мест Средиземного моря. Столкновение с подлодкой? Вряд лимы не ракетный крейсер и не авианосец, чтобы от любопытства лезть нам прямо под форштевень»

Я сделал шаг к двери из кубрика, но тут наверху раздался грохот взрыва, и меня швырнуло так, что не ухватись я обеими руками за дверной проеми полетел бы кубарем.

Твою мать, что это было?снаружи, вдобавок к трелям тревоги, чьим-то крикам и беготне, добавился дробный звук ударов в железо и внезапно длинные очереди из ПКМ, которыми были вооружены морпехи из команды сопровождения груза.

Вечер, а вернее ночь, однозначно переставала быть томной, особенно когда пулеметную стрельбу заглушили серии громких, шипящих хлопковэто заработала кормовая башня автоматической артиллерийской установки АК-725.

«Да что за хрень творится?! Не пираты же на нас напали, не Сомали же за бортом, право»

Пробежав по пустому коридору и попытавшись выглянуть на мостик, я обомлелтрап, ведущий наверх, был смят, а сам проход был буквально заткнут мешаниной рваного железа, палубного покрытия и оборванных кабелей. В нос ударила острая вонь жженого металла и горелой краски. Присмотревшись, я заметил зажатое в железе чье-то изломанное тело, чья светло-синяя форма быстро темнела от крови. В животе явственно похолоделоэто уже точно был не простой инцидент. Тогда, проскользнув по внутренним переходам, я выскочил на бак, обернулся и замер, как вкопанный.

В свете включенных аварийно-поисковых прожекторов, распоровших ночь длинными лучами света, было отлично видно, что ни мостика, ни главной мачты у корабля больше нет. Вместо них дымились и стреляли искрами коротившей проводки разорванные и перемешанные клочья стали, металлических ферм, лееров, такелажа и навигационного оборудования. Наполовину снесенная дымовая труба давала копоти, но сквозь стелющийся сизый выхлоп я заметил, что изрядного куска кормы корабля попросту не хватаетон был словно вырван или грубо отпилен какой-то громадной цепной пилой.

«Ямал» прекратил мелко дрожать от пошедших вразнос стопроцентно поврежденных винтоввидимо, машинное отделение застопорило ход, но по-прежнему вздрагивал от то и дело прилетающих в него из темноты зелено-синих росчерков, легко прошивающих борта и пробивающих надстройки.

Не успел я подумать о том, кто же мог расстреливать нас, как следующее, что я увидел, вызвало у меня желание протереть глазас кормы послышались крики, отборная матерщина, автоматные очереди, а затем вскинувшаяся над бортом антрацитово-черная, лоснящаяся туша, впилась громадной пастью прямо в металл корабля. Это нечто походило на какое-то крупное морское животное размером с моторную лодку, но вот только у известных науке морских животных не бывает ни таких пастейв треть тела и полных клиновидных зубов размером со штык лопаты, ни странного вида ласт, перемежающихся с какими-то кабелями, ни светящихся призрачной синевой глаз.

Чудовище, не обращая никакого внимания на градом сыплющиеся на него пули, задергалось, утробно взвизгнуло, выгрызло из борта натуральный кубометр железа и рухнуло обратно в ночное море. А точно такая же тварь, высунув голову из воды, вырвала трехметровый кусок обшивки прямо под названием корабля.

С момента сыгранной тревоги прошло не более десяти минут, а «Ямал» уже погибал, напоминая разрываемого стаей голодных касаток кита. Через многочисленные прорехи в корпусе и практически оторваннуюили отгрызенную?неведомыми тварями корму, внутрь поступали тонны воды, вышибающие воздух из отсеков и затапливая центральный грузовой трюм, не имеющий переборок. Но даже сейчас военный корабль, медленно оседающий кормой в воду, не сдавался: с палубы не затихал грохот носовой автоматической пушки; невидимый в темноте уцелевший пулеметчик, выплевывая остатки боезапаса, полосовал струями трассеров движущиеся в море светящиеся мертвенно-зеленые огни.

Курсант! Надо жеживой!я увидел мичмана Борейко, выскочившего из палубного люка на полубакечерного, как негра, растрепанного, без фуражки, но вполне целого.Слушай сюда! Посудине каюк, из старших офицеров уцелел только стармех. Он дал команду покинуть корабль, так что можно попробовать добраться до берега; наши, кто остался, сбрасывают плоты с другого борта

Какого берега, товарищ мичман? Мы же считай на сто миль от Турции отошли!

Какая, нахрен, Турция, курсант?!рявкнул моряк.Серебров, штурман наш, прежде чем эта катавасия началась и его за борт снесло, орал что вообще не знает где мы! Аппаратура по его словам вся как с ума сошла, показывала, что мы где-то в Тихом океане!! Это «северное сияние» в Средиземном море, мать его, мне сразу не понравилось. Короче, гляди туда!

И действительнослегка ослепленный светом прожекторов, я не заметил, что меньше чем в семи-восьми милях от нас к северу в ночи вовсю полыхал неизвестный берег. Причем полыхал вполне натуральногорели какие-то здания и сооружения, объятые огнем, черное небо над ним расцвечивали такие же зеленоватые «трассеры», что до сих пор летели в наш тонущий «Ямал», и желто-красное пламя на берегу то и дело смешивалось бледно-травянистыми всполохами разрывов.

Думаете, доплывем? В воде этих тварей, как карасей в пруду

Желаешь с кораблем на дно?приподнял обожженные брови мичман.Так ты ж не командир. Михалыч и так уже с «Ямалом» навсегда А на плотах хоть шанс есть

Прийти к какому-нибудь решению мы так и не успелипалуба под ногами плавно накренилась, тонущий десантный корабль слегка приподнялся и застонал рвущимся и гнущимся железом, а потом, в громадном всплеске у самого борта взметнулось массивное, вытянутое тело, чем-то похожее на гигантского кальмара. Черное, чуть сплющенное с боков и местами симметрично покрытое какими-то крупными выпуклыми чешуйками, оно было усеяно светящимися разводами, и имело множество жуткого вида сегментированных щупалец и волнообразно сокращающихся нитей, которые играючи пробили палубу корабля. Монстр, смяв леера ограждения, изогнулся над нами с боцманом, верхняя его часть раскрылась, как цветок, и на нас, слегка свесившись, уставился жутким взором светящихся густой синью глаз обнаженный женский торс. Словно застрявшая по пояс в неведомой твари идеально сложенная фигура имела из одежды только заходящий на щеки и грудь высокий воротник из как будто вплавленных в мраморно-белую кожу черных пластин; вовсе не намокшие длинные волосы цвета снега свисали с ее головы двумя волнами, а на нас смотрели завораживающие, переливающиеся и буквально парящие голубой дымкой бездонные глаза.

Существо наклонило голову вбок, беззвучно приоткрыло рот, медленно потянуло к нам бледные руки и в то же мгновение дернулось, выгнулось и пронзительно, на грани ультразвука, закричалоее массивное тело в нескольких местах лопнуло, окатив на нас с боцманом густыми, черными брызгами и светящейся сине-зеленой жидкостью.

А потом до нас долетел звук артиллерийского залпа. Со стороны горящего и обстреливаемого берега кто-то открыл огонь, попав с первой же попытки. И останавливаться на этом неведомый меткий стрелок явно не собиралсяу самой береговой линии замелькали вспышки артогня, и чудовище накрыло повторно, на этот раз разорвав почти пополам и отделив верхнюю часть, как ножом.

Третий же прилетевший залп добил уже наш корабльогненные цветы разрывов накрыли почти ушедший под воду ют и то, что осталось от искореженного мостика. Меня, инстинктивно упавшего на живот, взрывная волна лишь плотно прогладила по телу, прижав к палубе, а вот не успевшего укрыться боцмана откинула, ударив попутно об носовую башню, и вышвырнула за борт.

Твою ж мать-каракатицупрошептал я, лежа на животе, вытирая лицо от липкой светящейся дряни и пытаясь вызвать зевок, чтобы избавиться от звона в заложенных близкими взрывами ушах. Перспективы вырисовывались весьма хреновыея остался на тонущем корабле совсем один.

Хотя нет, уж лучше бы я действительно остался один. Рядом послышалось какое-то хриплое шипение, я обернулсяи тут же попытался отползти назад, пока мои ноги не уперлись в железо ограждения.

Прямо передо мной, буквально в паре метров, на палубе лежало еще живое ЭТО: оторванный солидный кусок неведомого существа, густо сочившийся тягучей черной жидкостью с голубыми прожилкамии с выступающей из него верхней половиной девичьей фигуры.

Лежащая на боку, она уже не выглядела идеальнойлевая рука была оторвана по локоть, из многочисленных мелких ран, носа и рта текла светящаяся голубая кровь, длинные волосы перемазаны в похожей на нефть темной жиже, но в широко распахнутых глазах плескалась жизнь и хорошо различимая боль. И настоящая синяя бездна, зовущая и завораживающая.

Опершись на обрубок, она приподнялась и протянула ко мне правую руку с растопыренными пальцами, силясь дотянуться. Чего она хочет? Схватить меня? Задушить, забрав с собой? Что может чувствовать и желать подобное создание перед смертью? А ей без сомнения оставалось недолго: тело из белого становилось серым, жуткая, какая-то иррациональная жизнь оставалась только в глазахи в протянутой из последних сил ладони, наливающейся голубым сиянием.

Взять за руку монстра? Врага? Буквально парализовавший меня несколько секунд назад страх, как пожар в закрытом помещении, убил сам себя, и уменьшился до тлеющих угольев.

А кто я и что я сейчас? Человек на почти утонувшем корабле, один посреди ночных вод, кишащих неведомыми и однозначно враждебными существами, уничтожившими мой корабль. Да, она, вернее вот ЭТОтоже, судя по всему, принадлежит к этим же существам. Но что я теряю? Может, взяв ее за руку, я хотя бы буду пахнуть как эти твари, и это поможет мне добраться до берега? Хуже-то уже точно не будет.