И я крепко схватил светящуюся в темноте узкую ладонь.
Синеватые губы умирающей еле слышно что-то прошептали, и мое тело от кисти до пяток мгновенно пробила и напрочь обездвижила волна холода. Сияние плавно перетекало уже на мою руку, заставляя светиться размазанную по коже и одежде чужую синеватую кровь, а голову, судя по ощущениям, обжег вихрь колючей метели, обращающей мозг в крупинки льда. Боли не былолишь странная, спокойная отстраненность и ленивое любопытство от осознания стремительно протекающих сквозь разум мириадов непонятых и пугающих мыслеформ, неясных картин, и царапающих звуков.
Звуков А вот этот приближающийся звук я знал довольно неплохо. На секунду вынырнув в реальность из затягивающего меня ледяного водоворота чего-то непередаваемо чуждого, я услышал хорошо знакомое, растянутое «фью-р-р-р-р-у-у» подлетающих снарядов.
«Четвертый залп»мелькнула затуманенная мысль, и последнее, что я запомнил, были взрыв, стегнувшая кнутом по спине резкая боль, ощущение полета, сильнейший удар об водуи темнота.
***
Вода Вода повсюду Морская вода, которая, как говорят, почти неотличима по содержанию солей от человеческой крови. Куда несет меня эта вода? Или меня куда-то несут по ней Плеск рассекаемых волн и недовольное шипение пены позади И доносящаяся словно из невообразимого далека или с морского дна грустная протяжная песня из нескольких повторяющихся нот. На самой грани слышимости, теряющаяся, но настойчиво пробивающаяся снова и снова Зовущая куда-то Кто это? Что это? Не знаю
Со мной что-то не так Больно. Ноют кости, выворачивает суставы, как при высокой температуре, по всем мышцам тела пробегают хаотические спазмы. Внутри меня, судя по ощущениям, словно прорастает стальная, разветвленная сеть, прокалывая и раздвигая плоть, сменяясь накатывающими волнами то жуткого жара, то сильнейшего холода. Но морская вода вокруг, подобно амниотической жидкости в утробе великой праматери всего живого, заботится о «младенце», одновременно сбивает жар и согревает от холода, притупляет боль и придает сил.
Чувство времени потеряно напрочь, мысли, нет, тени мыслей текут медленно и неторопливо, как капли густого масла по стеклу, порой зацикливаясь и начиная хаотично кружиться в ленивом хороводе. Но спустя несколько минут, часов, а может и дней, я почувствовалберег уже близко Но хочу ли я на берег? Не уверен В воде хорошо, уютно и даже уже как-то привычно. Но меня и не спрашивают. Волныили чьи-то руки?выталкивают меня на сушу и сразу же, стоит только спине и плечам вмяться в прибрежный песок, наваливается страшная слабость. Тут тоже неплохо, ноги мягко омывает прибой, и можно отдохнуть
***
Первое, что я услышал, придя в себя и даже не открыв глаз, был многоголосый гомон чаек, означающий близость моряи уже только одна эта мысль слегка приподняла мне настроение. Потом пришел легкий запах чего-то горелого.
«А я, судя по всему, жив и на суше. Неужели киношные штампы о героях, потерявших сознание в море и живыми вынесенных на берег, все же не вранье?»
Открыв глаза, я увидел себя лежащим на металлической койке, поставленной у стенки из шероховатого, серого полимера. Подо мной имелся матрас, и даже простыня с подушкой, а укрыт я был зеленым шерстяным одеялом, вид которого сразу же мне напомнил незабвенные казармы, настолько казенно оно выглядело. Я огляделся. В помещении, похожем на небольшой склад, имелись еще кровати с наваленными грязными матрасами с подсыпающим из них синтетическим наполнителем, а сама комната выглядела как пережившая близкий налет и потом спешно приведенная в хоть какой-то порядок.
Пол был чистый, но стены и потолок усеивали явно свежие глубокие трещины; окна, лишившиеся стекол, были наспех забиты большими кусками полупрозрачного пластика, пропускавшими рассеянный свет. Соседняя койка была застелена, но заметно помята, как будто на ней кто-то лежал; на тумбочке в изголовье стояли пластиковые бутылки с водой, начатые блистеры каких-то таблеток и капсул. А в картонной коробке рядом с кроватью виделась горка бурых от засохшей крови бинтов и ваты. Еще там были разорванные упаковки пластыря, белели разнокалиберные шприцы, поблескивала горсть использованных ампул и стеклянные флаконы.
«Ясно. Кто-то притащил меня сюда, и даже лечил. И сидел со мной. Что ж Теперь у меня есть кто-то, кому я однозначно должен».
Слегка пошевеливаясь и прислушиваясь к ощущениям, я понял, что лежу голый, руки-ноги у меня на месте и даже ничего не болит, по крайней мере сильно. Немного ныли спина и правое плечо, звуки и солнечный свет воспринимались как-то резковато, но, учитывая, что я помнил о своих последних минутах на борту «Ямала», это были такие мелочи, что и упоминать их не стоит.
И тут же нахлынули воспоминания, выстраиваясь в последовательную цепочку: разговоры на борту об аномальном для южных широт «северном сиянии» прямо по курсу, странные всполохи на горизонте, а потомэкстремальная побудка среди ночи, почти сразу уничтоженный мостик со всем комсоставом, а потомнеуязвимые порождения бездны, расстреливающие нас и в буквальном смысле рвущие большой десантный корабль на куски, как будто он сделан из бумаги.
Пережитое было слишком явственным и реальным, чтобы счесть все внезапно навалившимся бредом. А раз так, то, согласно учению материализма, будем считать все происходящее самой что ни на есть реальностью, данной мне в ощущениях. Пока что-либо не убедит меня в обратном.
И реальность выходила очень даже фантастичнойи это еще мягко говоря. Потому что гладкие, лоснящиеся как мокрая резина, зубастые твари, что разорвали наш корабль и расстреляли его из мерцающих воронкообразных углублений у них на лбах, выглядели один в один как представители некоей неизвестной расы Глубинных. По крайней мере, так назвали их люди, изгнанные с морей и океанов этими порождениями моря.
И то создание, наполовину человекнаполовину монстр, тоже отлично вписывалось в эту картину, ибо там среди Глубинных были и такие, причем в большом многообразии.
Где «там»? Да в том-то все и дело, что «там»это в одном придуманном фантастическом мире, существующем на свете лишь в виде компьютерной игры, аниме-сериала и кучи рисунков и комиксов. Что поделатьна дворе нынче двадцать первый век, и курсанты военных училищ, даже живя «за забором», интересуются не только тем, что бы выпить и кого бы уложить в койку, да и читают не только уставы и наставления. Планшеты, смартфоны и прочие радости современного хайтека вполне способны удовлетворить жажду чего интересного, тем более на военно-морскую тематику, пусть и в весьма вольно-фантастической трактовке. А сочетание слов «военно-морская фантастика» очень скоро приводит ищущего к творениям японских авторов.
И вот как раз осознание оживших и вполне себе материальныхи смертоносных,плодов чьей-то фантазии, воплотившихся в каком-то параллельном или перпендикулярном мире, и отвесило моей вере в полную рациональность Вселенной изрядный пинок.
Но тут, как говорится, имеется и нюансесли есть Дьявол, то обязан быть и Бог. И если наш «Ямал», просочившийся в неведомые дали через какую-то спонтанную или злонамеренную червоточину мироздания, был порван на куски Глубинными, то значит, в этом мире есть и их антагонистыДевы Флота, являющиеся воплощениями тех или иных боевых кораблей минувшего века. И что-то мне подсказывает, что, скорей всего, именно кто-то из них меня и вытащил из моря.
***
Попытавшись подняться, я закряхтелспина все-таки ощутимо побаливала. Но, завернувшись в одеяло, все же сел, заодно и обнаружив свою одеждусухую, но всю в соляных разводах,на спинке в изголовье. Потом взял с тумбочки бутылку с водой и, на всякий случай понюхав, принялся цедить ее мелкими глотками.
«Шикарно»вода, пусть и теплая, убрала во рту стойкое ощущение мексиканской пустыни с кактусами. А я, распахнувшись, начал беглый осмотр себя, любимого.
«Вроде все на месте»тело, покрытое ссадинами и царапинами, было местами обработано йодом, местами заклеено пластырем. Оба локтевых сгиба красовались несколькими точками от внутривенных инъекций.
Наркоманыповторил я любимое ругательство старпома «Ямала» и обратил внимание на правую ладонь. Кожа на ней была заметно светлее, чем на левой, как бывает после долгого пребывания в воде, но никакого дискомфорта не доставляла.
«И что это вчера такое было?»вспомнил я гипнотизирующий взгляд глубинной Химе и тянущуюся ко мне руку, горящую призрачным огнем.
Но тут от мыслей меня отвлекла скрипнувшая дверь, снаружи ударил яркий солнечный свет, на порог моего обиталища кто-то шагнул, и я снова запахнулся в одеяло.
Вошедшей девушке было лет восемнадцать-девятнадцать на вид. Средней длины волосы, собранные в два хвоста над слегка оттопыренными ушами, изначально были темно-русыми, но, видимо, от солнца и морской воды выгорели и стали похожи на мелированные, чередуя светлые и темные пряди.
Нормальное, симпатичное лицо, загорелое, на переносице прямого, аккуратного носа видны редкие веснушки, разве что глаза закрывали большие зеркальные солнцезащитные очки.
Сама гостьяхотя нет, скорей всего, хозяйка,имела рост где-то на полголовы ниже меня, крепенькая на вид, и была одета в какую-то разновидность тропического обмундирования в светлой серо-голубой камуфлированной расцветкепросторные шорты до колена с набедренными карманами и форменную рубашку с нагрудным погоном с парой косых полосок и одной звездочкой. Правда рубашка эта сейчас была совершенно по-граждански наполовину расстегнута, демонстрируя серую футболку и круглившуюся под ней грудь. На ногах с перебинтованной правой голенью, красовались не самые новые пустынные берцы из толстой ткани и давно посеревшей когда-то бежевой кожи.
Ха! А эта зазнайка говорила, что ты не очнешься!с порога довольно хмыкнула девица, поправила брезентовую сумку на плече, сунула руки в карманы и зашла внутрь. Сказано это было по-английски, и ее речь имела довольно узнаваемый акцент южных штатов США .
Вслед за ней на пороге возникла девушка-азиатка. Приблизительно такого же возраста, что и американка, чуть повыше, с открытым лбом и черными волосами до плеч, она была в такой же одежде, разве что одетой более аккуратно и по уставу. Она встала на пороге и не сводила с меня внимательного взгляда.
Ну, как самочувствие?тем временем спросила первая.
В пределах нормы,ответил я. Английский я учил, и довольно старательночто это за моряк без знания международного языка наиболее вероятных противников?так что попади я на необитаемый остров напару с кем англоязычным, то философские диспуты вести с ним я бы, конечно, не взялся, но вот понять, что хотят от меня и сообщить, чего хочу я, смог бы без труда. Да и анекдот какой несложный легко бы рассказал.
А кто вы?
Сэнди Спартмайер, США. Легкий крейсер «Атланта», CL-51,и русая иронично отдала честь по-американскиладонь к непокрытой голове и от себя вперед. И тут же показала большим пальцем за спину:А вон та недоверчивая особаМири Ходзе, тяжелый крейсер «Кинугаса».
Так вы
Ага. Девы Флота или канмусу. А кого еще ты ожидал встретить посреди моря?
И где мы сейчас?
Ну а где нам еще быть Передовая оперативная база Объединенного Флота ООН, остров Тиниан, Марианский архипелаг.
«Вот это кидануло со Средиземного-то»этой новости я удивился даже как бы не больше, чем подтверждению своего попаданства в мир корабледевочек.«Хорошее такое «северное сияние» нам попалось, нажористое, да»
А Сэндиили Атланта?продолжала:
Вернеебаза тут была вот еще совсем недавно. Но трое суток назад крупные силы Глубинных разнесли тут все вдребезги и пополам. Такие дела
Американка прошла к соседней койке, села на нее и подняла свои очки на лоб. Глаза у канмусу оказались светло-карие и глядели на меня вполне дружелюбно.
Трое суток? Я столько тут и пролежал? Спасибо, кстати. За помощь и вообще Я твой должник.
Сочтемся,махнула рукой русая, рассматривая меня.
Но если база уничтожена, то те, кто здесь были
«Обычная, даже малая база флота, должна насчитывать просто уйму народу, а тут речь об опорной базе Хотя о чем это яэто же база канмусу. Может, у них действительно, как в том сериале, служат только девчонки и Адмирал-невидимка?»
Судя по всему, большая часть наших смогла отступить и направиться к Филлипинам,прервала размышления моя собеседница.Наверняка со стаями глубинников на хвосте.
А тогда вы?
А мывернувшийся эскорт, сопровождали конвой до базы Курэ. Попали в зону блэкаута, обратно шли вслепую. И теперь сидим здесь, подперев дверь поленом. Потому что на месте станции дальней связи большая яма, а до ближайших баз ОФ в Японии или Борогане нам самим не достучаться.
Так что, мы тут как бы заперты?
Не то чтобы вот прямо запертыслегка наморщила нос Сэнди.Просто идти на прорыв прямо сейчас точно не стоит; окрестные воды кишат тварями всех мастей, плюнь в мореи сто процентов попадешь в какую черную или бледную харю. А еще мы смогли подхватить из воды почти спекшуюся «Фусо». Она сейчас в ремонтных доках, те, что были под землей, уцелели. И пробудет там недельки две-три точно. Вот подлатаем наш единственный линкор, сами соль с ушей стряхнем, а там, глядишь, и глубинники по норам расползутся. Так что пока«Полдень, господа! Джентльмены пьют и закусывают!»
И Сэнди махом ополовинила одну из литровых бутылок с водой на тумбочке.
Хотя, ладно о насты-то кто такой? Среди персонала я тебя не помню, да и не мог ты тут быть, возрастной ценз служащих базыот 30 лет.
ЯРоман. Можно просто Рома.
Рома? Ты итальянец? Хотя нет Русский? Гм. Рома Может, тогда просто Рэм? Не возражаешь?
Да нет Сэн.
Ну, вот и заметано. Японки, кстати, так меня и называютСэн. Говорят, им так привычнее, а я и не против,и девушка добавила, повернувшись вполоборота.Мири, да не напрягайся ты такморщины на лбу появятся. Видишь же, с ним все вроде нормально.
Посмотрим,негромко произнесла брюнетка, зайдя внутрь и подперев стену у двери. И продолжая наблюдать.
Так откуда ты тут взялся? Хотя, еще успеешь рассказать,и американка протянула мне принесенную сумку.Держи. Сначала перекуси.
И только сейчас я понял, что дико хочу есть.
В сумке оказалась настоящая мешанина из разукомплектованных сухпайков, банок с шипучкой и шоколадок.
Понаблюдав с минуту, как я бодро уминаю принесенные разносолы, девушка отошла к напарнице, по-прежнему изображающей у входа стойкого оловянного солдатика.
Утолив острый голод и снова напившись, я стал изучать содержимое сумки подробнее, и наткнулся на небольшой, но довольно-таки увесистый пакет в толстой пластиковой запайке с напечатанным совершенно зубодробительным индексом.
Я надорвал зубчатую с краю упаковку и вытащил темно-коричневый, толстый брикет размером с ладонь. Пах он как-то странносмесь какой-то химии и, неожиданно, лимонной цедры. Несмотря на съеденные галеты, три банки с колбасным фаршем и какое-то мясное рагу, я все еще был голоден. И осторожно откусил от брикета.
На вкус он походил на плотный и немного подсохший шоколадный бисквит со слегка солоноватым привкусом, необычным, но не противным. И вызывал такое обильное слюноотделение, что я бодро заработал челюстями.
Эй! Тебе это нельзявыплюнь сейчас же!вернувшаяся Сэнди нахмурилась, увидев, что я ем.
Почему это нельзя?спросил я, проглотив разжеванное.Вполне себе вкусно.
Серьезно? Ну, тогда ты попал, братан,коротко рассмеялась девушка.Я сама видела, как однажды новичок из ремонтной роты на спор съел пару ложек этой вкусняшки.
И..?
Как он потом на сортирной тяге на геостационарную орбиту не вышелума не приложу,и канмусу фыркнула.Ему добрые техники даже поручни к толчку приварить хотели
Серьезно?подавившись смехом, я поневоле прислушался к ощущениям. И по ним мой желудок был просто в восторге от «бисквита». И нагло требовал еще.И как быстро этому спорщику днище вышибло?
Минут через десять. А к вечеру он уже в медчасти загорал. С отравлением и обезвоживанием.
Ну, время пошло,и я откусил еще. Что-то мне подсказывало, будь это однозначно вредное, то мой организм не воспринимал бы так благосклонно.
Сопроводив исчезающий во мне бисквит задумчивым взглядом, Спартмайер сказала, что будет ждать меня снаружи и вышла, давая мне возможность одеться.
Посидеть некоторое время, но так и не дождаться ни бунта в животе, ни тошноты, а потом влезть обратно в белье и ставшую жесткой робу было делом недолгим. А вот ботинок я не нашел, видимо оставив их в море, зато у кровати обнаружились обыкновенные резиновые шлепанцы. Всяко лучше, чем босиком, особенно учитывая растекающуюся даже в помещении жару.