Мальчики поели перед камином: поджаренный хлеб, свежевыжатое сливочное масло, сливовый джем, яичницу с беконом, а ещё выпили из глиняных кружек заморскую смесь, именуемую «кофе», на вкус больше похожую на жареную полевую кукурузу и цикорий, но все же приятно согревающую внутренности.
- Где ты научился готовить? - пробубнил Руи с набитым ртом.
- В таверне «Голова кабана», где я был вынужден готовить для себя или умирать с голоду.
- Ты удивительно хорош в этом, ты можешь обслужить любого мужчину подобно идеальной жене!
- Черт бы побрал эту идею! Ни один мужчина не воспользуется моим анусом вместо пизды!
- А что, если мальчик настолько горяч - почему не воспользоваться им? - спросил Руи с огоньком в глазах.
- Хм... это будет зависеть от внешности мальчика и от того, не окажется ли его член дубиной. А теперь, как бы тебе хотелось провести свои каникулы?
- А не могли бы мы пойти в «Глобус» и посмотреть пьесу? Я никогда там не был.
- Взгляни в окно, там льёт как из ведра, а «Глобус» - театр под открытым небом, где все зрители намокли и уплыли.
- У «Глобуса» нет крыши? - спросил поражённый Руи.
- Только над сценой и ложами, где сидят эти чёртовы джентри.
- Ну, а есть ли у тебя колода карт или какая-нибудь другая игра?
- Не здесь, но я знаю одно захватывающее развлечение, которое, уверен, порадует тебя.
- Соревнование по дрочке?
- Нет, - фыркнул Дикон, - это для деревенщин. Но сначала мы принесём матрас из спальни и положим его перед огнём. Четыре нетерпеливые руки быстро справились с этим делом. - Затем мы снимаем с себя одежду и с легкостью откинемся на нашем Lit dAmour, цитируя месье Бутагона. Это тоже было быстро осуществлено. - Тебе тепло без одеяла? - заботливо спросил Дикон, его глаза были обращены к тому, что укрывалось между бедрами другого мальчика.
- Уютно, как жучку в коврике рядом с божьей коровкой. А что будет дальше?
- Будет множество приходов, потому что мы сейчас займёмся любовью!
- Ура! Но на миг остановись - кто с кем займётся любовью?
- Черт! Это я как-то упустил. Что, будем тянуть жребий?
- Лучше не надо. Любовь - достаточная азартная игра сама по себе, без дополнительных опасностей.
- Иногда, Руи, ты говоришь как взрослый, взрослей чем... даже сам мессир Уилл!
- Разве это удивительно? Скажи мне, мой наивный друг, сколько раз в своей жизни ты совершал сложные обряды Эроса?
- Возможно, дюжину раз, хотя скорее меньше, чем больше, и только с ирландским мальчиком.
- Тебе не нравятся девушки?
- Не очень - мне неловко с ними, и я не знаю, о чём говорить.
- Они тебя смущают?
- Обычно. Я заикаюсь, запинаюсь и потею, и не знаю, что делать с руками.
Руи расхохотался. - Ты должен положить руки им на грудь и между бёдер, простак!
- Мои родители научили меня уважать хороших девочек.
- Хорошие девчонки, плохие девчонки - они все в глубине души тролли! Ты когда-нибудь видел их женское место - устрашающее три в одном клитор, дырку для мочи и влагалище?
Дикон вздрогнул. - Да, и зловоние оттуда - точно не букет фиалок.
- Я рад, что ты привередлив - это меня очень обнадеживает.
- Ну, при моей работе с мессиром я вижу так мало представительниц другого пола, что в настоящее время с этим нет никаких трудностей. Позже, возможно, я буду другого мнения. А тебе нравятся девушки?
- Господи Боже, я был слишком занят, пытаясь набить себе живот и найти подходящее место для ночлега, чтобы отправляться исследовать чужеродные виды, поэтому мой сексуальный опыт был исключительно с молодыми самцами, как правило, с уличными гаминами, которые обладали ярко выраженной привлекательностью промежности и ягодиц.
- Это гуттер-секс, - презрительно бросил Дикон.
- Что было, то было! Я находился не в том положении, чтобы приставать к отпрыску преуспевающего купца или бастарду какого-нибудь дворянина. Но мы, уличные мальчишки, умудрялись купаться в корыте для лошадей или пруду, и поэтому могли заниматься сексом с обоюдным удовольствием и без слишком грубого оскорбления нашего тонкого обоняния, - произнёс Руи с тонко завуалированной иронией.
- А скольких парней из трущоб ты, по-твоему, «познал» - в библейском, конечно, смысле?
- После первых пяти кто считает?! Может быть, все пятьдесят, как говорится, совершенно безнравственно. Но ты должен учитывать, друг мой, что я пробыл уличным мальчишкой большую часть моих лет от рождения, и на улицах мы трахаемся так же небрежно, как собаки, и так же бессмысленно.
- Руи, я любил своего ирландского друга. Неужели ты никогда не находил парня, которого мог полюбить?
- Некоторые из них были в высшей степени достойны самой искренней, самой нежной привязанности, но неизменно, сегодня они были, а завтра исчезали, как блуждающие огоньки, без следа.
- Явно и очевидно, что ты гораздо более опытен в любви, чем я, - мрачно произнёс Дикон, - так что вот тебе почетное место, ты сегодня доминирующий партнер, и я жду твоих приказаний.
- К чему такая торжественная серьезность, мой трезвый бывший пуританин? - рассмеялся Руи. - Любовь между парнями должна быть, как ты сказал, забавой и игрой, и я в значительной степени согласен с этим, пока не вмешается какой-либо любопытствующий взрослый гетеро. У меня нет садистского желания доминировать над тобой, и я буду предлагать, а не командовать, чтобы мы могли поучиться друг у друга более плодотворному общению. Договорились?
- Да! Вот моя рука. Когда же мы начнем открывать нашу частную «Школу злословия»?
- Не в этот раз. Но сначала давай немного узнаем о твоей любви к Эрину-любовнику, сыну матери Махри. Как его звали?
- Микки Финн.
- Ты, конечно, шутишь! Микки Финн - эта та снотворная дрянь, которую капитаны кораблей подмешивают деревенской деревенщине в их эль, чтобы сшанхайничать их.
- Я ничего не понял. Шанхай в Китае, кажется?
- Если он не переехал на Тайвань. Хм... Я чувствую, что в данный момент бесполезно заниматься этой темой, так что перейдём к другим вопросам. Чтобы я мог более полно определить степень твоего полового воспитания, будь любезен, расскажи, чем вы с Микки занимались на брачном ложе, так сказать. Вы трахались?
- Отрицательно. Я был более чем готов, а он не был, поэтому... Дикон пожал плечами. - И он даже не сделал этого со мной - что было ужасным унижением!
- Прекрасно! Значит, ты по-прежнему хранишь свою анальную вишенку, мой любимый фрукт. Но не пугайся, я сорву её так же нежно, как наковальня, падающая на яйца. Само собой разумеется, что вы, конечно же, сосали друг другу перчики?
- Отрицательно.
- Нет? Нет?! Но фелляция - это А в азбуке любви мальчика!
- Я всегда так думал, но ему захотелось встать на колени передо мной и дрочить мне в рот с расстояния трех дюймов!
- Я верю, что он, по крайней мере, хорошо прицелился.
- О да, его сперма всякий раз попадала в цель, но, естественно, я очень сожалею, что не имел с ним плотского контакта, но он был непреклонен в своем отказе.
- И никаких поцелуев в губы, полагаю?
- С губами отрицательно, но мне удалось облобызать в нем все остальное, что он нашел в высшей степени положительным.
- Я не удивлен, но боюсь, что твой Микки Финн оказался невыгодной сделкойили он был прекрасен, как несравненный Люцифер, первый падший ангел?
- Нет, он был совершенно обыкновенным - глаза, как серый бархат, но, увы, они слегка косили. Нос как у мопса, большой рот и уши, рыжие волосы...
- Мой глупый друг, избегай рыжих голов, как чумы - они всегда разжигают самые тонкие эмоции в сексуальном пылу.
- Я должен это записать себе в блокнот.
- Честно говоря, я не могу понять, что ты увидели в Микки - или он платил тебе за твои ограниченные привилегии и преданность?
- Отрицательно. Он был беднее церковной мыши и постоянно занимал у меня небольшие суммы.
- Я мог бы и догадаться! Но тогда в чем же его привлекательностьили любовь действительно слепа?
- Ну, у него было определенное очарование гнома, которое заставило меня разбрасывать трилистники на его пути, а в остальном изображать легкомысленного ловеласа. На самом деле, я думаю, что он, должно быть, поцеловал Камень Красноречия, потому что, несомненно, загипнотизировал меня.
- Это мука, от которой рано или поздно должны страдать все искренние любовники, и должен быть закон, запрещающий подобное. Но хватит подобных удручающих воспоминаний, которые сжигают больше, чем благословляют на нынешнее веселое педагогическое действо! Ложись на матрас и широко раскрой свой рот.
Руи бросился на своего партнёра и прижался губами к губам Дикона, выпуская обильную слюну в рот другого мальчика. Дикон задохнулся, закашлялся, а затем принялся жадно всасывать, под конец всунув свой влажный язык в рот Руи в поисках последних следов его оральных жидкостей и заменяя их собственными. Вскоре Руи поднял голову - его губы были влажными и слегка распухли - и улыбнулся своему собеседнику. - Это называется обменом плевками, - сказал он. - Ты когда-нибудь проделывал такое раньше?
- Отрицательно, - мечтательно пробормотал Дикон.
- А тебе понравилось?
- Утвердительно!
- Ну и как на вкус мой плевок?
- О, я бы сказал, как очень разреженный сахарный сироп. Напомни мне - я должен попросить месье Бутагона приготовить нам немного его французских тостов с густым сахарным сиропом и портвейновыми сосисками на гарнир: кулинарная кухня Небес!
- У меня бы слюнки потекли, но благодаря тебе они иссякли!Руи продегустировал полученное. - А знаешь, на что похожа твоя слюна? Угадай!
- На воду из сточной канавы?
- Смотри, не подхвати сахарную болезнь! - рассмеялся Руи. - Это профессиональный риск гедонистов и им подобных.
- Игра стоит свеч. Что же нам теперь делать?
- Думаю, займёмся языковыми банями. Для тебя это тоже внове?
- Отрицательно, хотя у меня были бани в корытах, бани с мочалками, бани в бочках и бани под дождём.
- Чудо, что тебя не смыло водой из бани, но мне это нравится, потому что, клянусь, ты самый чистый, самый забавный парень из всех, с кем я когда-либо кувыркался, а чистота - это где-то рядом с сексуальностью.
- Ты похож на мессира Уилла - ты чеканишь слова, о которых никто раньше не слышал.
- Не надо больше мессира Уилла! Остановись на мне. Ты бы умер за меня?
- Охотно! Должен ли я повеситься или утонуть в Темзе?
- Нет, живи для меня, или я заставлю тебя встать в угол с дурацким колпаком на голове.
- Руи?
- И что сейчас свербит в твоем идиотском мозгу?
- Наклонись и приложи ухо к моим губам.
- Зачем? Ты собираешься запеть любовную песню и оглушить меня?
- Что-то вроде того! Наклонись!
- Полагаю, что должен потакать тебе, иначе ты бросишь меня и пойдёшь искать себе другого Микки Финна, - вздохнул Руи. - Итак! Мы мило соединены.
- Эй! -воскликнул Руи. - Любовь с первого взгляда, да?
- Может и так.
- Тогда объясни, почему твой первый взгляд на меня принёс тебе отвращение?
- Увы! Мои предательские глаза обманули меня! Потребовался второй взгляд, чтобы всё исправить. Более важно - ты любишь меня?
- Ах, люблю я или нет? Мне придется сорвать ромашку и оборвать ее лепестки, один за другим, прежде чем я узнаю это наверняка.
- Черт возьми, Руи, если бы я не любил тебя, я бы тебя ненавидел! Разве ты не говорил что-то о бане языком, или ты говорил это раздвоенным языком змеи?
Ещё до того, как последние слова слетели с губ Дикона, Руи обрушился на него, облизывая мочки его ушей, открывшиеся и закрывшиеся глаза, нос, засовывал язык в расширяющиеся ноздри; затем переместился дальше, на юг, к подбородку, и через адамово яблоко к соскам.
- Ах, соски мальчика! Такие розовые, дерзкие и красивые в своем умбровом ореоле! - выдохнул Руи, щелкнув указательным пальцем по правому соску. - Знаешь ли ты, мой товарищ по матрацу, что твои сосочки - это миниатюрные куколки, затвердевающие в сексуальной детской игре, и даже, когда они застывают в этот момент - у них есть крошечное отверстие на кончике, из которого можно выпросить - это практический опыт - пару капель росы, а та подобна нектару амброзии?
- Покончи с твоими глупыми полетами фантазии! - проворчал Дикон. - Спустись на землю и возобнови мою баню. Ты можешь языком прогнать мои грязные мысли?
- И лишить тебя одного из самых сильных восторгов Эроса? Не будь более абсурдным, чем твоя обычная ослиная сущность!
- Благодарю! - произнёс другой мальчик с горечью. - Ну, продолжай свою дурацкую стирку. Что там следующее?
- У меня неожиданно возникла необходимость попробовать твою титьку-манну, так что расслабься и наслаждайся. Теперь давайте посмотрим, как мне поступить с этим восхитительным, но деликатным источником? А он у меня есть! Сначала я потру его и поглажу вот так, а затем пососу и буду повторять так до бесконечности, после чего я ох-как-нежно ущипну, зажму и подою... и, вуаля! - как говорят лягушки. Смотри, Дикон, погляди на эту сверкающую жидкую звезду, которую эякулировали твои титьки! Я выпью все это сам, потому что я проделал всю работу, чтобы добыть это. М-м, вкуснятина! Поистине ликер, достойный всех богов, включая и меня самого. Руи поднял голову, облизывая губы. - Разве это не принесло тебе краткого блаженства, мой Ромео?
- Мне было там очень больно, вот что!
- Но как такое может быть? Я использовал твою правую грудь, так как же я мог ошибиться?!
- Черт, я не собираюсь спорить с тобой, потому что всегда проигрываю, - проворчал Дикон, - и теперь, когда я об этом думаю, у меня болит уже не так сильно.
- Мне очень приятно это слышать, - сообщил Руи притворно-торжественным тоном. - Ты заставил меня поволноваться секунду или две - я даже подумывал о самоубийстве в приступе раскаяния!
- Спускайся дальше и побеспокой мой пупок, - сказал Дикон, - и не пугайся, если отыщешь там немного ворса, потому что у моей шерстяной рубашки линька.
- С удовольствием, - ухмыльнулся Руи, нисходя, как сын на Западе, на своего собрата. - Хо! А что у нас тут? Ты можешь похвастаться маленькой глубокой безволосой впадиной, похожей на мой собственный пупок - гораздо более эстетичный, чем пупок, который может понравиться только портному или портнихе. Теперь давай посмотрим, что можно обнаружить в этом углублении - быть может, драгоценную жемчужину, как в мидиях или устрицах? Хм, никакой жемчужины, но вкус - высшей степени вкусности - тонкий и пикантный, что-то между сладким и кислым, как в немецких соленых огурцах, так как слишком много сладости создаёт приторность, и твой пупок похож на аппетитный розовый бутон на твоём животе. Я бы хотел наполнить его медовым вином и опьянеть от Дикона!
- Хотелось бы мне верить половине того, что ты говоришь в мою честь, - задумчиво пробормотал Дикон, - но на самом деле...
- «Помоги моему неверию!» - воскликнул неверующий апостол Фома, и ему помогла любовь преданного ему Христа. А разве с нами не так?
- Да, но, когда я так плотски близок с тобой, я не могу избавиться от ощущения, что обречен!
- Святые оберегают нас! Ты все еще чувствуешь вину из-за нашей невинной сексуальной игры?
- Да, - с несчастным видом пробормотал Дикон, - я и сейчас так думаю. Я ничего не могу поделать, и было то же самое на свиданиях с Микки.
- Дикон, Дикон, твоя так называемая вина - это всего лишь наследие твоих пуританских родителей, а не твоя вина. Чума на пуритан! Они бросают тень на все, что должно приносить радость! Я выслал бы их всех в Америку или в другую первобытную глушь. Импульсивно, Руи обнял другого мальчика, поцеловал его и прижал к себе. - Скажи мне, мой робкий друг, каков твой естественный инстинкт по отношению ко мне? Я имею в виду, что ты чувствуешь, когда я рядом?
- О, Руи, когда ты со мной или вдали от меня, я хочу прикасаться к тебе, вдыхать твой запах, пробовать тебя на вкус, любить тебя, быть тобой!
- Вот видишь! Это твой естественный импульс, и он не может завести тебя куда-то не туда, если им не злоупотреблять. Теперь я хочу сделать кое-что такое, что заставит тебя забыть о своих адских пуританских нравоучениях, так что приготовься, потому что твой член будет полностью высосан! - Но что же это такое? Что произошло?! Ты уже должен щеголять пульсирующей косточкой - из-за моего пылкого, напряженного щекотания твоих сисек - быть готовым и рваться вперёд!
- У меня был стояк, но я его потерял, - стыдясь, произнёс Дикон. - Увы! У меня встаёт очень медленно, а кончаю ещё медленнее.
- Не беспокойся, потому что я хорошо разбираюсь в простых сложностях эрекции и могу исправить твою временную неспособность, но это сложное длительное стимулирующее действо, на который у меня сейчас нет времени, потому что я возбужден до предела!