Ну? Чувствую, что-то случилось!
Случилось, господин, понуро кивнул Инь Шаньзей. Неизвестные разбойники напали на караван. Не на наш.
Так-так князь опустился в кресло и забарабанил пальцами по столу. Началось, значит. И что, снова всех убили?
Всех до одного, господин. Забрали все ценности.
Наводчика! Когда ты отыщешь наводчика, господин Инь?! громко воскликнул нойон. Казалось бы, Чу Янь мёртв, но лиходеи действуют и без него.
Следователь пожал плечами:
Может, это какая-нибудь другая шайка. Я уже дал команду опросить все окрестные селения и ямы. Там, недалеко, как раз проходит дорога на север. Её сейчас ремонтируют, расширяют, достраивают Кстати, это довольно далеко от городав пустыне, неподалёку от хребта Гурбун-сой-хан.
Гурбун-сой-хан? удивлённо переспросил Баурджин. Это ведь по пути в монгольские степи. Знакомая дорожка! Подожди Там ведь где-то рядом урочище Как его? Уголдзин Уголцзон
Уголцзин-тологой, господин наместник.
Ага, вот-воту чёрта на куличках! Ну что, что вы мнётесь, Инь? Небось, хотите сказать, что послали туда своего самого лучшего сотрудникаЖэня Сужэня. Он, конечно, парнишка толковый, но уж больно растяпистый.
Да, следователь неожиданно улыбнулся. Именно его я туда и послал, под видом слуги подрядчика для дорожных работ. И вот ещё что На месте нападенияэто как раз близко к урочищунашли странные стрелы, точнеетолько наконечники. Странный наконечники, никогда таких не видел. Непонятно даже, как они крепятся к древку?
Наконечники? Что за наконечники? заинтересовался князь.
Смотрите сами, господин, Инь Шаньзей вытащил из поясной сумки какую-то небольшую вещицу и с поклоном протянул собеседнику.
Баурджин присмотрелся и вздрогнул, узнав в странном наконечнике стрелы обычную свинцовую пулю!
Глава 13ЧУЖАЯ КОЛЕЯЛето 1217 г. Пустыня Гобиурочище Уголцзин-Тологой
О серая, о злая ночь агоний!
Столкнулись насмерть воины и кони.
Обмелевшая река Эдзин-гол осталась далеко позади, яркое бело-жёлтое солнце нещадно палило в выцветшем бежевом небе, не давая скрыться от зноя несчастным путникам. Да и негде было скрытьсяпо обеим сторонам от дороги расстилались желтовато-серые пески пустыни изредка оживляемые верблюжьей колючкой да зарослями саксаула. Далеко впереди, у самого горизонта, маячили сиреневые вершины хребта Гурбун-сой-ханименно к нему и вела дорога, надо сказать, кое-где уже отремонтированнаяи не кое-как, а на совесть. Даже мост через высохшее русло рекикирпичный, отделанный жёлтой поливной плиткойпроизводил впечатление надёжности и даже некоторого изящества. Впрочем, почему«некоторого»? Красивый был мост, что и сказать! Мост посреди пустыниБаурджину в этом виделся какой-то сюрреализм. Хотя князь знал, конечно, что бывают здесь по весне и осенью речные разливы и сель с ближних гор.
Проводник говоритскоро ямская станция, господин наместник, заворотив коня, подъехал к нойону следователь Инь Шаньзей.
Господин Бао, тут же поправил его князь. Привыкайте, Инь.
О, да, дагосподин Бао, судебный чиновник улыбнулся в усыузенькие, этакой ниточкой, словно у какого-нибудь белогвардейского поручика.
Они ехали уже четвёртый день, под видом дорожно-строительной экспедициида, собственно, она и была, экспедициявозы с мелким песком, известью, строительным камнемБаурджин с Инь Шаньзеем только лишь к ней примкнули, примкнули почти что инкогнито, лишь начальник обоза господин Дань Лисухопарый и вполне обстоятельный господин средних летзнал, что эти двоесотрудники судебного ведомства. Но Дань Ли дал подписку о неразглашении, для остальных обозников Баурджин был обычным смотрителем работ, а следователь Инь Шаньзейдорожным мастером. Хотя кто там остался из «остальных»? Человек десятьпогонщики ослов и волов, возницы, рабочие. Большая часть рабочихдесять человек, целая бригада! тоже оказались новенькими в дорожном делеотборные воины сотника Ху Мэньцзаня, со своим командиром во главе. Ху Мэньцзаню Баурджин доверял. Да, среди воинов был и Суань Лэкраснощёкий слуга, с подачи наместника вдруг обнаруживший в себе недюжинный талант к стрельбе из лука, и взятый сотником в отряд дворцовой стражи. Суань несколько стеснялся своего имениуж больно оно походило на женскоеСуаньСианьпоэтому куда охотнее откликался на прозвищеЛэ Красные Щёки.
В общем, с такими людьми можно было расследовать дело. И это ещё не считая пресловутого Жэня Сужэня, отправившегося к месту происшествия ещё раньше. Может, этот смешной парень там уже чего и нарыл, кто знает?
В полденьв самое пекло! устроили привал, растянувшись под тенистыми балдахинами, укреплёнными на повозках. Выпили разбавленного водою вина, разомлели. До урочища Уголцзин-Тологой, где как раз недавно и выстроили ямскую станцию, по прикидкам князя оставалось километров пятнадцатьучитывая медлительность волов, часов пять ходу. Как раз к вечеру.
Как бы твой Жэнь Сужень нас невольно не выдал, повернувшись к следователю, негромко промолвил князь. Он ведь нас там не ждёт?
Не ждёт, согласно кивнул Инь Шаньзей. Вполне может напортачить. Хотяя постараюсь его предупредить.
И вообще, хорошо бы здесь установить солнечный телеграф, Баурджин вдруг улыбнулся. Между ставкой великого хана и Ицзин-Ай. Знаете, что такое солнечный телеграф. Инь?
Нет.
Укрепляются на высокой крышену, или на башне, на скале тоже можноспециальные шесты с зеркаламиот них отражается солнце, и можно заранее условиться о знакахто ли зеркала будут подвижными, то ли шестыбез разницы.
А, речь идёт о солнечной связи, господин Бао, понятливо кивнул чиновник. Кажется, я где-то что-то слышал об этом. Или читал. Полезное устройство!
Вот и я о том. Полезнейшее! Скажем, наиболее важные вещи передавать особым шифром, подложив под голову руки, вслух мечтал нойон. Создать особое ведомство световой связи. Тут ведь солнцепочти триста пятьдесят дней в году!
Ночью можно вместо зеркал фонари использовать, тут же предложил Инь Шаньзей. Да вместе с ремонтом дороги все и смонтировать.
А это мысль! вскинулся князь. Сейчас бы зналичто там разведал Жэнь Сужень?
Ничего, следователь хохотнул. Уже сегодняшним вечером мы его об этом спросим.
Сегодняшним вечером
А после полудня, не успели отъехать и километров пять, как поднялся ветер. Ветер! Словно притаившийся волк, он сначала завыл в барханах, потом, усиливаясь, принялся швырять в лица горячий песок, а затем встал чёрным столбом примерно в километре от дорогижутким, закручивающимся столбом, втягивающим в себя песок и разбитые остатки каких-то повозок.
Самум! В пустыне поднимался самум, грозивший смертью всему живомумучительной смертью от удушья, когда забившийся в горло песок не пропускает и глотка воздуха. Начальник каравана что-то закричал, показывая пальцем в небо, все поспешно спешились, привязывая лошадей к повозкам, накрыли головы животных пропитанными водою тряпками, укрылись и самикто в повозкахесли было местоа большинствопод повозками. Укрылись быстро, наверное, не прошло и пары минут со времени появления чёрного столба смерча. И вовремя!
Ветер вдруг ненадолго утих, но в горячем воздухе пустыни ощутимо висела тревога, словно бы какой-то хищный, не знающий ни капли жалости, зверь приготовился к последней атаке, к смертельному прыжку на беззащитную жертву.
И вот рвануло! У Баурджиначеловека в военном отношении опытного, помнившего и бомбёжки и артобстрелыбыло полное впечатление, что они вдруг попали под удар реактивных миномётов, ласково прозванных «катюшами». Вой! Жуткий, леденящий душу, вой, грохоти задрожала земля! И волна жара опалила тех, кто не успел накинуть на лицо хоть что-нибудь. И летящий песок, словно наждаком прошёлся по коже. И наступила тьма.
Словно тысяча волков, выл ветер, срывая и унося с собой то, что можно было сорватьобрывки балдахинов, укрывающие извёстку кожи, какие-то верёвки, кошмызакрученное смерчем всё летело, неведомо, куда. Этот жуткий вой, эта жара нестерпимая, тьмавсё давило на нервы. Стало тяжко дышать, и саднило горло. Воздуха! Воздуха! А его-то и не было, словно бы высосанный смерчем, он улетучился куда-то в космос. Воздуха!
Горячим дождём, градом ударил песок, засыпая вокруг всё, что только можно было засыпать. Баурджин чувствовал, как их укрытие под одной из повозок быстро превращается в могилу. Сдавило грудь. Воздуха! Надо проделать дорогу воздуху! Изогнувшись, князь изо всех сил ударил ногой в песчаную стену. Один раз, второй, третий На помощь пришёл Инь Шаньзей, до того лежащий бездвижно. Зашевелился и сухопарый Дань Ли. Удар! Удар! И все вместе И липкий горячий пот, и песок вездев глазах и в ушах, в носу и в горле. И нечем, нечем уже дышать. И тьма Вечная непроглядная тьма
Нет! Врёшь, не возьмёшь!
А ну-ка!
Баурджин снова изо всех сил пнул ногами песок. Бесполезно! Князь ткнул локтями соседейвместе! Вместе надо!
Те поняли Удар! Удар! Удар!
Неужто вот так суждено погибнуть? Вот здесь, в горячей песчаной могиле? Нет! Шалишь! Никогда! Главноене сдаваться, действовать.
Удар! Удар! Удар!
И вдруг стало светло! Луч солнцасолнца! ударил в глаза. И горячий воздух пустынио, сладкий, сладкий воздух! ворвался внутрь. О, этот сладостный воздухБаурджину он показался сейчас свежим и чистым воздухом зимнего морозного дня.
Выбрались, выкопались, улыбаясь, посмотрели друг на друга и тут же принялись откапывать других. А над головами безмятежно сияло нежно-бирюзовое первозданно-чистое небо! Сколько длился этот песчаный смерч? Час? Два? Двадцать минут? Судя по солнышкуне так уж и много. А показалосьвечность.
Часа то и все полтораоткапывали повозки. Странно, но песок практически не занёс дорогулишь кое-где виднелись широкие желтовато-бурые полосы. Может быть, потому что дорожное покрытие было уложено неким едва заметнымно заметным всё-такиполукругом. Серединачуть выше, края, обочиначуть ниже. А ведь хорошая дорога, чёрт побери! Хоть на «Волге» езди! Князь вдруг вспомнил свою красавицутёмно-голубую «двадцать первую» «Волгу», вспомнил умершую жену, ещё ту, из прошлой жизни, вспомнил давно уже взрослых детей, внуков. Как они там? Неплохо, наверное. А у него, у Баурджина-Дубова, уже и здешние детивзрослые, те, которые постарше. Остальные ещё малы Привезти бы их сюда поскорей!
Отличная дорога! топнув ногой по дорожному полотну, подрядчик Дань Ли восхищённо прищёлкнул языком. Вижу, смотрительница дорог Сиань До прекрасно знает своё дело! Молодец, девочкався в отца.
А вы знали её отца? нойон подошёл к подрядчику.
Да, знал, кивнул тот. Славный был человек и хороший мастер. Жалко, что несчастливый. А дочь еговот славная девушка! И, судя по дорогетоже мастер не из плохих.
Что, так хорошо сделано?
Отлично! Да вы и сами видите.
Вижу, вижу, покивал князь.
Похвала дорожника неожиданно пришлась Баурджину по душе, словно бы похвалили его самого, либо какого-нибудь близкого человека. Сиань Цо. А, пожалуй, и в самом делеблизкого. Сиань Цопышноволосая красавица с карими блестящими глазами. Бывшая наложница, бывшая танцовщицаа нынесмотритель дорог. Да уж, наверное, не так-то легко приходится в сей должности этой красивой девчонке. Князь улыбнулся, вспомнив вдруг, как учил Сиань ругаться. Как та потом тренировалась на случайных прохожихна Жэне Сужэне, на каких-то гопниках Сиань Цомилое, смешливое существо. Она почему-то очень не любит Турчинай, эта Сиань. Потому что когда-то была у неё в танцовщицах? Или, может быть, просто ревнует? А что? Очень может быть. Вот Сиань-то тоже надобно предупредить, чтоб не подавала виду, признав в одном из дорожников самого наместника!
Обоз подъехал к урочищу уже ночью, когда в бархатно-чёрном небе вовсю сияли звёзды, а яркий месяц навевал воспоминания о какой-то волшебной сказке. На длинной шесте, у ворот постоялого двораямской станциигорел зелёный фонарь: светильник за прозрачной зеленоватой бумагой. Станция была новойоб этом ясно говорила отделанная жёлтой плиткой ограда и иероглифы на воротах«Уголцзин-Тологой»так же, как и урочище, именовалась и станция. Такие жепо единому планустанции строились на всех новых дорогах.
Начальник станциидобродушный толстяк в выцветшем синем халатепринял путников довольно радушно, правда, перед тем как открыли ворота, сотник Ху Мэньцзань, что есть силы барабанил в них кулаками минут десять, а то и все двадцать. Стражники на воротной башне сначала долго не отвечали, потом попросили подойти к воротам старшего, показать специальную бумагупропуски пайцзу. И то, и другое, естественно, у Дань Ли имелось.
Места здесь глухие, дикие, жаловался ямской начальник. Вот и бережёмся. А вы, стало бытьдорожники?
Они самые, князь усмехнулся. Камни, кирпич везём, известь.
Ого! Что, в урочище камней нету?
Не всякий камень для дорожного полотна пойдёт, со знанием дела отозвался Баурджин. Далеко не всякий. А что, ремонтники у вас ночуют?
Нет, у них сейчас свой лагерь. Далеко к хребту продвинулись, на несколько десятков ли, накладно им взад-назад ездить.
А как же разбойники? Не боятся?
Кто ж их не боится? вздохнул толстяк, звали его Ань Цулянь. Берегутся, стражу по ночам выставляют. Да и кому они нужны-то, дорожники? Что с них братькирпичи да камни?
Так самих в рабство?
Ань Цулянь посмурнел лицом:
А вот это, господин мой, лиходеи не делают. Никого в плен не берутубивают всех! Да и нападают в основном на богатые караваны.
Всех князь поджал губы. И давно они у вас объявились, разбойники?
Да с весны. Раньше тоже, бывало, нападали на караваныно не так жестоко, вполне можно было и откупиться, ямской начальник вдруг улыбнулся. А что мы тут-то стоим? Прошу в дом, отведаем ужин.
Ямской дом, как это и было предусмотрено, оказался вполне просторным: в нём имелась и общая залатрапезная, и кухня, ина втором этажеотдельные комнатыопочивальни для солидных путешественников, внизу же, сразу за трапезнойлюдская, общая спальня для народа попроще. Во дворе, окружённом мощной стеной, располагались хозяйственные постройки, места для лошадей и волов, колодец.
Вода здесь не очень хорошая, солоноватая, жаловался Ань Цулянь. мы всегда к урочищу, на родник, ходим.
И тоже не боитесь разбойного люда?
Так ведь они только на богатый караван объявляются, грустно улыбнулся ямской начальник. Неведомо как узнаюти оп! Тут как тут!
А про последнее нападение ничего не слыхали? продолжал допытываться нойон.
Нет, толстяк пожал плечами. Оно ведь далеко от нас было. Как раз там, где сейчас дорогу ремонтируют. Знаю только, что убили там всех. И какой-то грохот стоялдалеко слышно было. Слов дэвы гвозди в скалу забивали!
Грохот Баурджин поджал губы. Ясно, какой грохот. Пуля-торевольверная, от нагана. И наверняка у бандитов ещё и кое-что посерьёзней имеетсякарабины, винтовки, быть можетпулемёты даже Делов наделать могут. Брать! Надо брать банду! А взялись они, скорее всегоиз урочища! Туда же странным образом переместился и старый дацан. Из Оргон-Чуулсув Уголцзин-Тологой. Жаль, жаль, покуда ничего толком неизвестно. И главноесколько их? Какое оружие? Эх, узнать бы
Уже после сытного ужина, в отдельной опочивальнекстати, довольно-таки уютнойБаурджин продолжал размышления. Начальник станции говорит, что нападенияименно вот такие, жестокие, нападенияначались с весны. Что же раньше не сообщали о странных стрелах? Наверное, не придавали значениястрелы и стрелы, мало ли кого какие бывают наконечники? Не обращали Только ушлый следователь Инь Шаньзей обратил. Вот его-то и нужно оставить здесь, именно его и оставить! Ведь информация о караванах идёт в банду именно отсюдас имперской ямской станции, больше-то просто неоткуда! И как-то быстро она проходит, информация. Кто-то явно действует ночьюостановился караван на ночлег, а утром, или под вечер, где-нибудь в горах или в урочищеглядь, и засада! А как можно быстро передать сообщение отсюда, скажем, к дальним оврагам, непосредственно в урочищеа это километров семь-восемь. Лошадь. Точнеевсадник. Ведь не бегом же бежать. Хотяпочему бы и не бегом? За соответствующее-то вознаграждение Вполне можно и пробежаться! Полтора часатуда, полтораобратно. Вполне можно за ночь успеть, не так уж сейчас темнолуна, звёздыда и дорогу отремонтировали, уж, всяко, не заплутаешь. Да! Здесь, именно здесь, на постоялом дворе и находится информатор.