С таким да, оно имеется, глубокомысленно заметил лейтенант ГБ. Ну, а летчики, они могут над лесом свои кренделя заворачивать?
Они-то могут, но нам желателен лес, где народу поменее.
Отдать должное Ивану Порфирьевичу: он думал недолго.
Да хоть тут. Лесник там, правда, может появиться, а так-то дичи там, считай, нет. Грибам-ягодам не время. А вот тут не советую.
Причины?
А там официально рубка леса идет. И народ постоянно крутится вокруг, для себя пытается добыть. Пробовали запретить, так втихаря утаскивают.
Коринженер обратился вроде как к самому себе:
Ну да если взлетаем здесь, а перестраиваемся тут тогда никто не видитну да и неожиданно продолжил громким, ясным голосом, спасибо тебе, Иван Порфирьевич, помог ты нам.
Да чего уж, отвечал польщенный Моркин, работаем, как можем. А этот фотоаппаратикгерманский, поди?
Будешь смеяться, Иван Порфирьевич: американцы для гражданских целей разработали. Но разведку противника дураками считатьэто самому дураком надо быть. Наверняка могли догадаться до применения этой игрушечки, чтоб заглянуть, куда не надо.
С этого дня самолеты полка набирали высоту один за другим и лишь в отдалении от взлетной полосы перестраивались. Особист лишь один раз глянул на это и удовлетворенно хекнул. А Рославлев подумал, что вероятность неприятностей от особого отдела должна уменьшиться.
Комбрига Рычагова пригласили на прием к Сталину. Ну да, пригласили, не приказывать же.
И эта просьба для Павла Васильевича совершенно не оказалась неожиданной. Все тот же Александров уведомил о ней заранее.
Товарищ Сталиниз тех руководителей, которые любят держать руку на пульсе событий, говорил коринженер с непонятной усмешкой. Так что вызов поступит к тебе задолго до окончания курса обучения. Что говорить, ты и сам должен знать. Но еще неплохо бы понимать дополнительные вопросы
И теперь в кабинете у вождя Рычагов уверенно излагал:
главным достижением полка полагаю кардинальное снижение аварийности.
Хозяин кабинета внешне вежливо перебил:
Уточните, товарищ Рычагов, что вы понимаете под словами "кардинальное снижение".
Я хотел сказать, что за все время обучения у нас не потеряно ни одного самолета, а также не был травмирован ни один летчик. Также
Дальнейший доклад Сталин слушал в полном молчании. Закончив, комбриг краем сознания подумал, что все им сказанное Сталину уже известно. Выходит, и в этом Старый прав.
Вы проделали большую работу и выдали хороший результат, Павел Васильевич, улыбнулся вождь.
Нет, товарищ Сталин. Все обстоит не так, улыбка вождя исчезла, как будто ее не было. Не я проделал, а мы проделали.
Кто такие "мы"?
В первую очередь коринженер Александров. Он не только снабдил полк превосходной техникой для обучения, но и сам постоянно выказывал высочайшую требовательность. Знали бы вы, какими словами курсанты крыли товарища Александрова, когда думали, что начальство не слышит! И повторить-то совестно. Кроме того, важную роль сыграл полковой комиссар Калачев
И снова Хозяин не перебил посетителя ни единым словом. Потом прозвучал вопрос, который также предвиделся:
Что вы полагаете необходимым сделать сверх того, что уже сделано?
Комбриг был предельно серьезен:
Не только я сам, товарищ Сталин, но и летчики в звании лейтенанта догадались, кто может быть нашим противником в ближайшее время. Мало того, нашлись среди них умные головы, просчитавшие, что боестолкновения могут начаться в мае. Следовательно, командир двадцать второго истребительного авиаполка уже не успевает думать о неких стратегических и далекоидущих планах. На это нет времени. Но, будучи в звании комбрига, я должен все же прикидывать задачи, не ограничиваясь пределами авиаполка, пусть даже хорошего. Думаю, что о методах, которые практикует товарищ Александров, должны узнать и другие авиакомандиры высшего звена. В первую очередь имею в виду товарищей Смушкевича, Серова короче, я подготовил список.
Многие авторитетные товарищи полагают, что комбриг Серовпрекрасный летчик.
Рычагов уже слышал эти слова. Знал он также, что в число авторитетных товарищей входил сам Сталин. Поэтому ответ находился на грани дерзости:
Товарищ Сталин, я сам себя также полагал хорошим летчиком. Но коринженер Александров очень убедительно доказал мне, что это не так. Вот эти товарищи, Рычагов хлопнул тыльной стороной кисти по листу бумаги, должны не подтверждать свой высокий летный уровень (в нем сомнений быть не может), а подтягивать к нему других. Товарищ Александров выразил эту мысль вот как: "Великие летчики выигрывают сражения. Войны выигрывают середняки." Кстати, с товарищем Серовым я уже говорил, он дал согласие, ожидаем на днях. И вот еще что: сейчас летчиков-истребителей хвалят и награждают за сбитые самолеты противника. Но бывают боевые задачи, заключающиеся не только и не столько в сбивании. Самый простой пример: эскадрилья истребителей сопровождает бомбардировщики. В этом случае совершенно не важно, если вражеские истребители уйдут целыми. Главная задача: не дать им сбивать бомбардировщики. Но тогда надо награждать по количеству вылетов, когда все бомберы вернулись на свой аэродром. Уверяю, что связать боем группу вражеских истребителей задача не менее трудная и опасная, чем просто ввязаться в драку. В первом случае истребитель отвечает не только за себя, но и за товарищей в бомбардировщиках. Я выдвину эту инициативу, но полагаю, что ваша поддержка будет весьма ценной.
Ответа не было долго. Сталин без малейшей спешки прикурил папиросу, затянулся раза три, прохаживаясь по кабинету, после чего, по всей видимости, принял решение:
Ваши идеи, товарищ Рычагов, заслуживают тщательного рассмотрения. Что до обучения, то товарищ Александров будет этим заниматься, но пока что нет ясности, где и с каким подразделением. Касательно товарищей, что вы перечислили здесьпредложите им всем ознакомиться с этими методами обучения. Если же говорить о системе награждений в истребительной авиации думается, что в ваших рассуждениях есть рациональное зерно. Но мы не можем ввести это положение лишь для двадцать второго истребительного авиаполка. То есть ваши предложения должны быть одобрены Главкомом ВВС.
Рычагов добросовестно пересказал разговор с вождем Александрову. Коринженер слушал и хмурился.
Что ж, Пал Василич, ты сделал все, как надо. Теперь на тебе переговоры с теми из твоего списка. Убедишь к нам приехать на "посмотреть" их счастье
Последняя фраза показалась непонятной. Тон ее заставил предположить, что отказ высших командиров ВВС может повлечь для них последствия посерьезнее, чем просто пребывание во тьме невежества.
а мне надобно переговорить с Лаврентием Павловичем. За ним должок: Аксель Иванович Берг.
Это кто?
Моряк, капитан первого ранга. Инженер. Ученый. Создатель радаров.
А, знаю, оживился Рычагов. отражение радиоволн от металлических объектов и улавливание отражений специальным устройством. Нам говорили.
В самую точку, и эти-то станции будут до крайней степени нужны там сам знаешь, где.
Так ведь отражение что от нашего, что от ихнего одинаковые, Сергей Василич. Как отличать?
На моих мозолях решил попрыгать, Паша? Почти правильно говоришь, однако отражающая способность сто восьмидесятого и предполагаемого противника хоть немного, но разная. Ну, это я упрощенно излагаю. А еще бывают особенные ситуации. Вот представь: за сотню километров радарная станция дает тебе тревогу. Скажем, десяток неопознанных и прямо на тебя. Противник это, ошибиться нельзя: своих в воздухе нет. Вот тебе предупреждение и притом сильно заранее. Что на это скажешь?
Ничего не скажу, вещь полезная.
Вот для этого профессор Берг и нужен.
Но план коринженера подвергся непредвиденной корректировке. Вечером в его квартире раздался звонок.
Добрый вечер, Сергей Васильевич. Это говорит Судаев
Оружейник не подвел: пробная партия (сто двадцать штук) была подготовлена.
Из тех образцов, что вы предоставили, вариант трисамый лучший. Теперь надо утверждать в Артиллерийском управлении.
Рославлев знал, что об утверждении даже говорить не станут без испытаний, но рассчитывал, что бои на Халхин-Голе как раз можно будет представить одним из этапов испытаний.
Алексей Иванович, как насчет запасных магазинов?
По шести на ствол уже есть. Считаете, надо побольше?
Верно поняли. Десятьсамый минимум.
Конечно же, Судаев не мог знать, что в случае дефицита магазинов, патронов или самих автоматов его собеседник готов восполнить нехватку из собственных резервов.
Я подготовлю письмо с распоряжением отправить эти изделия туда, где они будут испытываться, Алексей Иванович. В любом случае вы проделали прекрасную работу.
Глава 19
План встречи с наркомом внутренних дел оказался поломанным: прибыли Серов и Осипенко. Рославлев только слегка глянул на эту пару и тут же убедился, что фотографии не врали.
Гостям с первого взгляда показалось чуть странным присутствие этого непонятного старого коринженера. Правда, того представили и даже охарактеризовали как "нашего главного по технической части". Осипенко тут же подумала, что присутствие этого технаря связано с массовым освоением новой модели, а более опытный Серов решил подождать с выводами.
Первую скрипку начал играть Рычагов. Его доклад и показ были убедительны. Он не стал демонстрировать жилищные условия, упирая в рассказе на новые технические возможности. В первую очередь он показал новые самолеты, особо отметил их сильные стороны, подчеркнул, что, дескать, по сложности управления новая модель ушла недалеко от предшественницы и довольно подробно расписал систему тренировок и обучения.
Серов слушал очень внимательно, но вопросов не задавал.
таким образом, тренажер предоставляет возможность имитировать воздушный бой с условным противником в любых метеоусловиях. Также возможно ведение боя четырех курсантов против четырех, причем на различных моделях самолетов. Однако, возвысил голос гостеприимный хозяин, наибольшую ценность указанных тренажеров полагаю в возможности тренировать летчиков даже низкой квалификации, что в результате дало снижение аварийности.
Тут голос подала майор Осипенко.
Снижениена сколько?
А она вообще пропала, небрежно ответил комполка. Нет ее больше.
На тренажере нет, понятно, а как в жизни?
Я и имел в виду показатели аварийности при налете на реальных истребителях, тут в голосе Рычагова отчетливо прорезалось самодовольство, на тренажерах мои ребята бились неоднократно. Так что, не желаете попробовать?
А можно. Ненадолго.
Тогда к товарищу Александрову.
Гости перевели взгляды на того, кто, по всей видимости, и должен был продемонстрировать якобы выдающиеся возможности этих тренажеров. Тот заговорил совершенно не командным голосом:
На время учебного полета вы, товарищи, переводитесь в курсанты. Ко мне обращайтесь "товарищ инструктор".
Оба гостя сразу же отметили, что для инструктора этот коринженер очень уж немолод. Но думать над этой несуразностью было уже некогда. Голос Александрова обрел командные интонации:
Даю вводную. Полетите вдвоем на спарке УТИ-4, эта машина вам хорошо знакома. Набрать высоту тысяча метров. Вам по очереди создадут условия для слепого полета. Проделать по очереди же "коробочку". Далее по-зрячему сесть. Поскольку вы, товарищи курсанты, не новички, то за вашими действиями должны наблюдать и учиться на них другие курсанты
При этих словах комполка бросил короткий взгляд на лейтенанта в дверях. Тот, видимо, отличался недюжинными способностями к телепатии, поскольку мгновенно исчез, и не более, чем через пять минут ангар начал заполняться. Туда набился весь летный состав. Серов мимоходом отметил, что этот коринженер обучал не только желторотых лейтенантиков, но и командиров в звании капитана и выше.
Комбинезоны, унты, перчатки!
Тот лейтенант, что созвал летчиков, тут же принес требуемое.
Это зачем? удивилась Осипенко.
Приказы не обсуждаются, сухо ответил Александров. Впрочем, в данном случае поясню. Вы должны себя чувствовать, как в реальном самолете.
Испытуемые влезли на места. Серов удивился отсутствию каких-либо комментариев со стороны собравшихся. Осипенко оглянулась и, в свою очередь, удивилась поведению коринженера. Тот с огромной скоростью печатал что-то на плоской пишущей машинке. Пальцы его порхали над клавиатурой со скоростью, неприличной для человека в столь высоком звании. Майор решила про себя, что потом обязательно спросит о происхождении столь редкостного умения.
Серов удивлялся другому. Тренажер давал на экране необыкновенно реалистическое изображение: лучше всякого кино. Звук двигателя (а для опытного летчика он может сказать многое) также был полностью натуральным. Спарка пошла на взлет чуть тяжеловато, но комбриг тут же напомнил сам себе, что так и должно быть. Но к этому обстоятельству добавилось другое, еще более экстраординарное.
Серов был всеобщим любимцем в авиации и не только: улыбчивый, обаятельный, незлобивый, душа любой компании, а уж летная квалификация вообще была выше всяких похвал. Но мимолетный взгляд на аудиторию заставил подумать, что не все курсанты болеют за него. Это было не столько обидно, сколько непонятно.
Надо заметить, что на такую реакцию Рославлев и рассчитывал. Курсанты, неоднократно попадавшие под раздачу, бессознательно хотели, чтобы и прославленный кумир тоже оказался подверженным вывертам изощренной фантазии Старого. Но, как обычно, предугадать их было делом решительно невозможным.
Тем временем у Осипенко появилась еще одна причина удивляться. Погодада какая, к чертовой прабабке, погода, изображение, конечно! начала слегка портиться. Дымка густеющего тумана начала заволакивать землю уже на высоте пятисот метров, хотя пока что трудностей с посадкой быть не могло.
Рычагов положил себе не удивляться. По уже накопившемуся опыту он знал, что инструктор наверняка подготовил некую гадость, но совершенно не обязательно, чтобы она проявилась сразу же. Он тоже отметил ухудшение метеоусловий, подумал сначала, что в этом как раз подвох и заключается, но по размышлении счел, что это было бы слишком просто.
Экран перед Серовым сделался частично чернымточнее, на нем отображалась лишь приборная доска. Летчик начал делать коробочку, уже привычным образом чуть рискованно нарезая виражи. И тут произошло ЭТО.
Самолет свалился на крыло со знакомым завыванием. Штопор! Эта ситуация была опытному комбригу хорошо знакома еще с курсантских времен. Руки и ноги сами начали делать то, что, собственно, и надо делать при выводе: сначала погасить вращение, потом вывести из пике Вот последнего сделать и не удалось. Звук мотора смолк. Зато началось чуть слышное перешептывание аудитории.
Отмечаю особо: тренажер дает возможность замедленного повтора, а также регистрации ваших действий. Что ж, товарищи курсанты, начнем разбор полета с младшего по званию. Курсант Осипенко!
Я!
Смотрите на экран. Вот вы глянули вниз и отметили изменение погоды. Правильно отметили, но вывода не сделали. При такой дымке визуальная оценка высоты полета становится неточной. У летчика появляется возможность ее переоценить. Вы же об этом никого не информировали. Далее, вы НЕ смотрели на приборы, когда старший по званию делал "коробочку", а сделали это, когда машина уже свалилась в штопор. Правда, к тому моменту курсант Серов уже пытался вывести ееи это ему бы удалось, но высоту вы и сами видели. Так что к вам замечания минимальные. Теперь вы, курсант Серов
По окончании процесса снимания стружки прозвучало сакраментальное:
Разрешаю перекур!
Но тут же к этой фразе добавилось:
Павел Васильевич, и вы, товарищи, зайдите потом ко мне. Надо кое-что обсудить.
Летчики знали, что коринженер не курит, но комбриг Серов этого не знал, а потому в курилке он не посчитал за труд оглянуться несколько раз, прежде чем вымолвил:
А что, ребята, ваш инструктор, он всегда такой?
Что вы, Анатоль Константиныч, обычно он гораздо хуже.
В разговор вмешался незнакомый Серову летчик с петлицами полкового комиссара:
А было ли хоть раз, чтоб инструктор отругал не по делу?
Молчание. Интенсивный обмен взглядами. Потом: