Ха-ха-ха, громко ржали близнецы и Гай чему-то.
Я, погруженный в свои мысли, их не слушал. Я встал и вышел из юрты, поставленной на холме. Напротив юрты, в двух километрах стоял город, над которым образовался большой черный смок. Это уже третий день работали пятьдесят кузниц и сыродутных печей, построенных по моему приказу в городе. Так что город превращается в металлургический центр. Кстати, надо наконец дать этому городу название.
«Хуже всего то, что Сакманвождь сильного рода идель, а его мать из сакского рода гузов, вошедшего в состав канглы», сев на траву возле юрты, я снова погрузился в свои мысли.
«Гузы совместно с родом идель представляли серьезную военную мощь и могли выставить до двадцати тысяч всадников. У Сакмана было много друзей среди других родов канглы и все вместе они представляли еще большую серьезную боевую силу. Но еще гузы контролировали месторождение железной и медной руды, добываемой ими в предгорьях Улы-Тау. А железо мне сейчас было позарез нужно для реализации моих реформ в армии. Так, что есть вероятность того, что мне они откажут в поставке готового железа и или хотя бы руд. Еще железную руду в большом количестве добывали племя динлинов в Алтайских горах. Но сейчас они контролировались гуннами Кокана. Так что о них и думать нечего, по крайней мере пока.
Металл мне нужен был для изготовления доспехов для моей будущей тяжелой конницы. Тяжелая конница, созданная каганом Моде, уже существовала среди гуннов. Но я хотел создать кардинально новую кавалерию, похожую на рыцарей средневековья, закованных в сплошные металлические латы, которые смогут защитить от ударной силы китайцев, их арбалетов. Кстати, эти арбалеты, при непосредственном знакомстве, меня очень разочаровали. Несмотря на хорошие тактико-технические характеристики в плане дальности стрельбы и убойной силы, обладали низкой прицельностью и крайне плохой скорострельностью. Чтобы выстрелить, китайскому арбалетчику необходимо было сначала достать стрелу, затем сесть, уперев ногами в крылья арбалета, обоими руками натянуть тетиву и, положив снаряд, снова встать, прицелиться и только после этого, наконец, выстрелить. Так что китайский арбалет был грозным оружием и эффективно мог использоваться в масштабных битвах против кочевников только с принципом непрекращающейся стрельбы арбалетчиков. Когда один отряд стрелков сменят другой, второй третий и так далее, пока первые стрелявшие не будут готовы выпустить по врагу очередную порцию стрел. Для реальной эффективности и способности остановить молниеносные удары как стреляющей, так и рукопашной конницы кочевников, китайцам необходимо было иметь десятки тысяч таких арбалетчиков. А такое количество людей вооружить низко скорострельными арбалетами могли позволить себе только китайцы. Потому я сразу отказался от этого вида оружия, даже если бы смог их усовершенствовать. Однако я все же пытался это проделать, бесполезно сломав несколько трофейных арбалетов.
Для того чтобы избежать возможного военного конфликта с гузами и для создания в будущем товарно-денежных отношений, собирался покупать у них железную руду за деньги, которые уже начали чеканить в моем городе, переплавляя захваченное в казне армии Чен Тана золото и серебро. Монеты получались, конечно, не идеальных круглых форм, но вполне симпатичными. С одной стороны волк, а с другой мой профиль с моим именем, написанный руническими буквами. Меня удивило то, что письменность среди гуннов существовала. В известной мне истории все считали, что руническая письменность была придумана тюрками, но она оказывается копировала гуннскую. Писать и читать могли большинство гуннов. Письменность использовалась гуннами широко. На берегах рек я видел камни с выбитыми на них информацией о переправах и бродах. На деревянных табличках вырезались надписи с количеством скота, юрт, людей и имущества в отдельных аулах и родах. На табличках вырезались стихи, истории и даже заключались договоры.
Золота и серебра я был уверен, что будет не хватать. И вот с этим повезло. Как мне было известно из новостей, во времени, в котором я родился, в Жамбылской области, на исторической территории которого я сейчас и нахожусь, есть сотни тон месторождения золота. И вот одна из нескольких экспедиций, направленных мною, нашла золотоносные жилы всего в двадцати километрах южнее города и «в темпе вальса» уже начала добычу этого драгоценного метала. Другая экспедиция скоро должна найти по моей наводке золото в сотне километрах на северо-востоке, на территории современного мне Мойынкумского района. Помимо материальной выгоды от этого предприятия я получил еще и бонус в том, что мое знание о нахождении золота стало для кочевников новым убедительным доказательством покровительства Тенгри.
Так, что скоро Тараз (а почему бы и нет, зачем придумывать новое название городу? Пусть будет Тараз) наряду с «развитой металлургией», добычей золота и чеканки собственной монеты, можно будет превратить в центр международной торговли на Великом Шелковом пути. Но с другой стороны, может привлечь внимание любителей халявы, как своих, так и других, которые непременно захотят такой лакомый кусочек иметь под своей властью или вообще уничтожить, чтобы не создавал конкуренцию. Так что надо продолжать укрепляться политически, что пока еще слабо получается. Укреплять свою военную мощь, в том числе строя новые города и крепости для осуществления контроля за степью.
А что? Можно попробовать. Мне сейчас всего тринадцать лет. Теоретически я вполне могу прожить в добром здравии и уме еще, как минимум, лет пятьдесят-шестьдесят. А за это время можно создать мощное государство в степи с сетью городов и развитой торговлей.
Гай! крикнул я. Первая моя мысль была о нем как о представителе нации, создавшей Римскую Империю. Руками солдатов Рима были построены десятки городов и сотни тысяч километров дорог, существующих еще и в мое время.
Гай! снова позвал я центуриона. Гай вышел в распахнутые двери юрты, за ним последовали близнецы.
Присаживайся, сказал я ему. Иргек и Ирек тоже сели рядом, с интересом смотря на меня.
А я вас не звал, сказал я близнецам.
Да ладно, нам просто стало интересно, что ты придумал в этот раз. Обычно, когда ты так неожиданно начинаешь звать кого-то, то мы сразу же начинаем побеждать ханьцев, Буюк уезжает в Согд и сажает на трон рабов, находим золото там, где его вообще не должно было быть. Вчера ты отпустил Чен Тана. И мало того, что ты отпустил его, ты отпустил с ним пять тысяч пленных ханьских солдат, ты еще дал им тысячу лошадей и вдобавок еще десять тысяч комплектов оружия и все арбалеты! А все остальное оружие отдал кузнецам на переплавку и сейчас они куют какие-то странные доспехи. Никто из вождей не стал возражать потому, что все, что ты придумывал пока идет на пользу нам. Хотя у всех возник один вопрос. Зачем отпускать и вооружать извечного врага, который хотел только недавно убить тебя? Вот и сейчас нам интересно послушать, что ты надумал снова.
Я, пропуская их слова и видя бесполезность дальнейшего спора с ними, обратился к римлянину:
Гай, четырнадцать лет назад в битве у города Кар в Сирии двенадцать тысяч легионеров попало в плен к Парфянам. Скажи сколько сейчас вас осталось? Только не начинай кипятиться, это чисто деловой вопрос и ни в коем случае не хочу оскорбить тебя, добавил я, увидев, как скривилось лицо Гая.
Гай, сначала задумался, потом глубоко вздохнув, покраснел, и, не выдержав, захохотал:
Прости, царь, но твое сравнение моего плохого характера с котелком для кипячения воды показалась мне очень забавным, сказал он, отсмеявшись, а затем продолжил, при этом еле сдерживая невольно появляющуюся улыбку на своем лице:
Три года назад, когда я покидал лагерь, там оставалось чуть больше восьми тысяч легионеров. Больше двух тысяч умерли от болезней и мелких стычек со скифами у восточных границ Парфии. Сто двадцать четыре легионера погибли здесь, в бою с солдатами Империи Серес.
А где расположен ваш лагерь?
Отсюда примерно в восьмистах милях юго-западнее и в пятидесяти милях восточнее парфянского города Маргуш, в стране под названием Маргиана.
И как, нравится вам там?
Ты снова шутишь, царь?
Нет, просто хочу понять, что вас может держать там? Есть ли у легионеров надежда, что они еще смогут вернуться в Рим?
Последней надеждой было то, что Юлий Цезарь готовился отомстить за поражение Красса, но ты сказал, что он убит, а не верить тебе у меня нет оснований. Все, что ты сказал выглядит столь убедительно, что все находящиеся здесь легионеры поверили тебе. Но даже если бы и была надежда, то половина из всех легионеров предпочтет выбор остаться и погибнуть здесь, в тысячах миль вдали от родины, чем позорному возвращению в Рим и жить там изгоем. Нас, после плена в легионы не возьмут снова служить. Нас даже не каждый ланиста наймет теперь. И что нам делать? Жить на горбах своих родственников и позорить их? Я уж точно не вернусь. Тем более, как ты сказал, мой брат сейчас триумвир, а значит один из владык Рима и его враги могут использовать мой позор ему во вред. Пусть лучше я останусь здесь и в памяти римлян буду героем, погибшим во славу Рима.
Слушай, Гай. Я не хочу тебе врать и потому сообщу. Сейчас, вот прямо сейчас, Марк Антоний во главе тринадцати легионов, десяти тысяч арабской конницы и вспомогательных войск из числа армян, переправилась через Тигр и идет скорым маршем на мидийскую столицу Фараспу, где правит вассальный парфянам царь Артвадс. Но его постигнет неудача в результате того, что его предадут армяне. Парфяне сожгут обоз и все осадные машины. Конечно, не будет такого сокрушительного поражения как у Краса и он сохранит армию, но поражение есть поражение.
Вы не успеете на помощь к нему, добавил я, увидев, как он встрепенулся, даже если вы будете настолько удачливы, что пройдете через контролируемую парфянами территорию в тысячи миль на запад. Парфяне, озлобленные нападением Антония и вашим восстанием, убьют всех вас.
Центурион, глубоко вздохнув и тяжело выдохнув, согласно покивал.
Гай, как думаешь: легионеры захотят переселиться еще дальше на восток? Поселиться здесь, в этом городе, Таразе?
На вопросительные взгляды близнецов и Гая я ответил:
Да, я так назвал этот город. Короче, Гай, мне нужно, что бы все римляне переселились сюда, построили мне два города и достроили этот по моему плану. За это я позволю вам жить в двух построенных вами городах по своим законам, самим избирать правителей сроком на четыре года, конечно, право последнего утверждения их останется за мной, брать в жены тех, кого захотите и вести торговлю. Что даст некоторым из вас возможность снова увидеть Рим. Конечно, все легионеры будут числиться в качестве солдат моей регулярной армии и за это получать соответствующую плату, размеры которой будут не меньше, чем вы получали, когда находились в составе легионов Красса. Как думаешь, согласятся легионеры?
Царь, думаю, что легионерам без разницы в какой части страны скифов им умирать. Там мы лишь вооруженные пленники без каких-либо прав, проливающих свою кровь только за еду. Ты предлагаешь нам стать полноценными гражданами в твоем государстве. Я правильно понял?
Да, и жить по своим законам, которые немного будут подогнаны под законы степи. Еще правители городов будут избираться всеми постоянными жителями, включая женщин. Конкретнее мы обсудим это позже, после того, как ты приведешь легионы.
Но Парфяне будут преследовать и уничтожат нас еще до того, как мы пройдем несколько миль. Против их кавалерии мы бессильны. Они снова просто забросают нас стрелами, не дав нам возможности вступить в рукопашную схватку.
А сколько парфян там? спросил я.
В лагере легионеров, которым командует парфянец, было три тысячи конных лучников. В пяти километрах был еще один лагерь, где их пятнадцать тысяч и три тысячи катафрактариев.
«Их сейчас, возможно, будет меньше. Хотя, если мобилизуют силы для войны с Антонием, то оголят границы с тохарами. А те тогда точно нападут. Надо было заключить с ними союз против Парфян, когда они предлагали», подумал я и взглянул на близнецов.
Те сидели и смотрели на меня как на сумасшедшего, разинув рты. Увидев, что я посмотрел на них, Иргек сказал:
Ты что хочешь натворить? Лишить нас единственного союзника? Ты что совсем лишился разума? После того, как ты окончательно отобрал Согд из-под влияния тохаров и Хорезма, те объединятся с дахами и тогда вместо ханьской армии, здесь будет стоять их объединенная конница, и среди них будет много кочевников, и тогда уже ты не сможешь использовать наше преимущество, и никто уже не придет тебе на помощь. Глупцам духи предков и Тенгри не помогают. Мало того, еще и Сакман угрожает нам, и он может объединиться с сарматами. Ты еще забыл про своего дядю Кокана, который ждет удобного случая покончить с тобой.
Да все нормально будет. Дахи с тохарами ненавидят друг друга и союза против нас не смогут заключить, даже если захотят. Тем более дахи заняты войной с Римом, а потом еще будут долго заняты внутренними разборками. Так, что в ближайшие пять лет им будет не до нас. Хорезмийцы сцепятся с тохарами за влияние в Согде. Сакман, если бы хотел, уже давно выступил против нас, еще когда ханьцы осадили город. Он умен и благороден, и думаю не стоит его считать заклятым врагом. Хотя мне надо будет с ним встретиться как можно быстрее. Ну, а Кокан еще долго не осмелится повести своих воинов против победителя лучшего ханьского генерала. Если он начнет войну со мной, то рискует тем, что половина его гуннов перейдет ко мне, если уже сейчас некоторые роды откочевывают от него. Так что, Гай, выбери с десяток центурионов, завтра поведешь их в Маргуш. Твоя задача проникнуть в лагерь, уговорить легионеров поднять восстание и уничтожить трехтысячный гарнизон. Вы, Иргек и Ирек выступите одновременно с легионерами. Возьмете пять тысяч гуннов, десять тысяч усуней и саков. Но пойдете только в Хорезм. Дайте несколько сражений и уходите обратно в степи. Нужно отвлечь Артава от мыслей о Согде и помочь укрепиться там Парману с Фарухом. Но только не увлекайтесь. Я последую вместе с легионерами, сказав это, я свистом подозвал коня, вскочив на него, я помчался галопом в город. За мной последовали десяток Угэ, бдивших до этого неподалеку.
Город напоминал улей. Всюду сновали люди, таскали каменные глыбы, слышались удары кувалд о железо в десятках кузниц. По моему приказу на расстоянии в триста метров от деревянной внешней стены начали строить каменную. Центральную цитадель расширяли и строили в нем тронный зал, где я уже мечтал принимать иностранных послов. Казармы и бараки рабов разобрали. Над городом стоял густой черный дым.
«Надо будет позже перенести этот металлургический завод куда-нибудь за территорию города», подумав это, я подъехал к стоящей толпе под большим навесом между кузниц и плавилен. Ко мне подошел сак, кузнец Кусэк, который был кем-то вроде главного инженера на этом «заводе».
Кусэк, коротко приветствовав меня и сказал:
Великий хан, принимай первую партию заказанного тобой вооружения. Отличные доспехи вышли. Никогда бы сам не додумался до такого.
Я сошел с коня и увидел, как из-под навеса выходят десять средневековых рыцарей ведя за собой коней. Они были экипированы как рыцари из музейных экспонатов. Конечно, до изящества французских доспехов было далеко, но на вид были гораздо более практичней. Латы на них, одетых поверх кольчуги были сплошными, защищающими все тело, но при этом не стесняли их движений, так они легко, без посторонней помощи сели верхом. Их кони также были полностью покрыты кольчугой и усилены на груди и голове сплошным железным панцирем. Я был удивлен. Конечно, я в подробностях объяснил кузнецу, как должны выглядеть латы, но я не ожидал, что у него получится точная копия рыцарских доспехов с закрытым шлемом.
Кузнец, с удовольствием наблюдая за мной и видя, что я, как минимум, не разочарован, предложил проверить мне прочность лат, подав мне заряженный китайский арбалет и выстрелить в воина на коне.
Нет, а если доспех не выдержит?
Тогда, Кусэк вырвав у меня арбалет и развернувшись, выстрелил в упор в ближайшего «рыцаря», тот чуть было не слетел с седла от удара стрелы, но выучка степняка, привыкшего с трех лет ездить верхом помогла ему удержаться.
Я в свою очередь чуть не накричал на кузнеца, но увидев, что «рыцарь» спокойно спрыгнул с коня и идет ко мне, сдержался. Я посмотрел на панцирь, там куда попала и отскочила стрела осталась глубокая вмятина.