«А вообще очень хотелось бы посмотреть еще на Вавилон (жители вроде еще не покинули эту мировую столицу древнего мира), вживую увидеть нетронутые ворота Иштар. Посетить Александрию с ее знаменитым маяком и библиотекой, побывать в Риме и увидеть Колизей (если его уже построили) во время проведения гладиаторских боев. Но туда с минимальным риском для жизни в это время можно попасть только во главе большой и сильной армии. А одному и пытаться не стоит. Обязательно убьют где-нибудь по пути. Да даже дело не в этом, размышлял я, как только я покину свою ставку в степях, вожди сцепятся с друг другом».
Великий хан, услышал я за спиной голос Угэ, мы схватили гонца Артавы, и, думаю, тебе надо его послушать.
Спустя некоторое время я в сопровождении Угэ спустился в тронный зал Артавы, где на его престоле, стоящем на возвышенности, восседал Ирек. У его ног на коленях, на верхней лестничной ступеньке, ведущей к трону, стоял истерзанный человек. Подойдя поближе, я по кровоточащим ранам понял, что это следы пыток.
А-аа, вот и ты, Богра, радостно сказал он и осушил золотой массивный бокал, больше похожий на кубок, который тут же наполнила из большого кувшина вынырнувшая из-за трона девушка, у Артавы отличное вино!
Эй, как тебя там, живо налей нашему кагану, крикнул он обращаясь к девушке с кувшином и, пнув хорезмийца прямо под нижнюю челюсть, от чего тот скатился со ступенек, сказал, ты перескажи кагану все, что нам сообщил.
К упавшему подбежал воин и поставил его на колени, после чего хорезмиец заикаясь, кривясь от боли, стал тяжело рассказывать.
«Да у него как минимум ребра сломаны», подумал я и сел на нижнюю ступеньку, ведущую к трону. Ко мне подошла девушка и, неловко поклонившись, подала золотой бокал, в который по кругу были вставлены крупные драгоценные камни, и стала наливать вино из кувшина. Я обратил внимание на то, что запястья девушки украшали несколько золотых браслетов, искусно вырезанными на них узорами и украшенными россыпями блестящих камней.
«Ого, да это же алмазы! Как же у нее до сих пор все это не отобрали?»удивился я и уже с любопытством посмотрел на нее. У меня перехватило дыхание. В ее внешности было все, что я считал идеалом женской красоты. Белоснежное лицо нежной овальной формы, несмотря на выраженную тревогу, было открытым и притягивало к себе. Большие выразительные глаза, в которых я хоть и чувствовал страх, смотрели на меня с вызовом и как бы говорили: «Ну и что, что я тебе разливаю вино, это просто уважение хозяина к гостю, попробуй перейти грань, и ты познаешь мой гнев». Ее губы! Нежные, чувственные, похожие на алый бархат. Мне хотелось их целовать и целовать. Я обратил внимание на упругую грудь и крутые бедра, перехваченные платьем. Про нее можно было сказать одной строкой великого поэта «Своими ли глазами вижу я, тебя источник красоты волшебный».
Богра, эй Богра-а-а, ты слышишь его, донесся до меня как будто сквозь туман голос Ирека.
А-аа, чего? растерянно повернулся я к Иреку.
Он расхохотался.
Повтори еще раз, а то сестричка Артавы Мазайя завоевала разум нашего кагана, сказал он пленному, а ты принеси еще вина и убирайся отсюда, сказал он красавице.
Я хотел сказать ей, чтобы она осталась, но почувствовал необъяснимую робость перед ней. Ведь великий хан может делать все, что захочет со своим трофеем. Но вместо этого я смог только залпом выпить вино.
Ирек, посмотрев на меня, снова засмеялся.
Артава послал меня к своему главному советнику Фарасману с посланием, чтобы он немедленно возвращался в Хорезм из Согдианы, услышал я хорезмийца. И тут все мое внимание снова вернулось к нему.
А что делает Фарасман в Согдиане? с тревогой спросил я.
По приказу шаха он направился с армией Хорезма, чтобы помочь вернуть трон Согдианы саку Ишкашу.
А большая армия у Фарасмана?
Восемьдесят тысяч лучших воинов Хорезма, ответил пленный тоном, в котором чувствовалась угроза, вы схватили только меня, еще несколько посланников успели уйти от погони.
«Это и объясняет почему мы так легко смогли захватить столицу Хорезма и почему Артава еще не выступил против нас», заволновался я. Начал волноваться не потому, что сюда скоро придет огромная армия противника. Я все равно планировал на днях, награбив все, что можно, забрав оружейников, уйти отсюда обратно в свои степи. Но меня сильно беспокоило то, что Фарасман мог совершить в Согдиане. У Ужаса не было соответствующих сил, чтобы успешно противостоять хорезмийской армии, которая считалась лучшей в Средней Азии в этот период. А Парман и Фарух вряд ли смогли укрепиться так быстро, чтобы собрать нужное количество воинов для того, чтобы успешно противостоять хорезмийцам.
А какие вести были от Фарасмана до нашего прихода? спросил я.
Хорезмиец, услышав в моем голосе тревогу, нагло осклабился, смотря прямо мне в лицо и оголив здоровые белые зубы, от чего получил по ним прилетевшим «кубком», который за миг до этого держал Ирек.
Пленный снова упал. Кочевник, стоявший за ним, сразу же поднял хорезмийца.
Мне повторить? спросил я у него.
От Фарасмана был только один гонец, ответил он после того как выплюнул зубы, которые только что демонстрировал мне, за три дня до вашего появления в Хорезме.
Продолжай, сказал я.
Фарасман, объединившись с саками, разбил согдийцев и гуннов, говорил пленный, сплевывая идущую кровь, и сейчас он осадил Самарканд, где укрылись остатки их войска.
«Вот неудача. Я и не думал, что так быстро они начнут воевать с Согдианой. Что сейчас с Буюком?»думал я с тревогой.
Как думаешь, они успели захватить город? обратился я к Иреку.
Вряд ли, ответил он, Самарканд большой город, окружен высокими стенами. Да и Буюк опытный воин. Не мог так быстро Фарасман овладеть Самаркандом. Разве что только ему, как и тебе, не подсказали духи его предков всякие там хитрости, закончил он с ухмылкой.
А большой путь отсюда до Самарканда?
Нет, хорезмийский всадник доберется за семь или шесть, ну, может быть, за пять дней. А мы можем за два дня и одну ночь, если ты вздумал перехватить Фарасмана. А уж Фарасман обратно будет добираться половину луны, если не оставит пеших воинов и вернется только со всадниками. Но думаю, что он не оставит лучшую часть своей армии, если, конечно, не захочет лишить разом Хорезм всей ее конницы. Кавалерии у них не намного больше, чем у нас. Даже когда они объединятся с войском, укрывшимся в круглой крепости, мы легко одолеем их.
Первой моей мыслю было воплотить подсказанное Иреком решение обогнать гонцов Артавы и напасть на армию Фарасмана. Преодолеть за двое суток расстояние, по моим расчетам в шестьсот километров, кочевники могли запросто, при этом сохранив свою полную боеспособность. Я уже в который раз убеждался в невероятной выносливости кочевников и их лошадей. Так что внезапно появиться в тылу у хорезмийской армии под Самаркандом и разбить их, не ожидающих нашего прихода, было вполне реально.
Я поставил пустой бокал возле ступеньки и, встав, направился к небольшому окошку.
Может действительно пойти походом в Согд на помощь Селеквидам и Ужасу? Уверен, если нам удастся неожиданно напасть на них, то Фарасман не выстоит, он не сможет организовать сопротивление, а армия запаникует и разбежится. Да даже, если ему удастся собрать часть войска и битва затянется, то Буюк и Парман выведут остатки своих войск. Удара с двух сторон хорезмийцы не выдержат, сказал я негромко.
Когда выступаем? спросил Ирек.
Я посмотрел в окошко. Солнце стояло высоко и с улиц города продолжало приятно пахнуть фруктовыми садами.
Я начал прикидывать все за и против. Ну разобьем мы хорезмийцев, а для чего? Да, это даст какое-то время Парману и Фаруху утвердиться на троне Согдианы. Но тохары, узнав, что хорезмийской армии не существует, сразу же введут в эту страну свои войска. А помочь Артаве будет некому. Армия его союзников парфян на их восточных границах уже изрядно помята нами. И тогда, присоединив к себе Хорезм, и скорее всего затем Маргиану, царь тохаров, набрав и обучив за счет финансовых и людских ресурсов присоединенных стран новое войско, начнет войну с еще неокрепшей Согдианой. А смогу ли я тогда помочь Парману? Думаю, что большой помощи я им оказать не смогу. Скорее всего, в это время я буду занят разборками со «своим» дядей Коканом, которого китайцы обязательно натравят на меня. Захватив богатую и многолюдную Согдиану, тохары захотят раз и навсегда покончить с угрозой постоянно исходящей от канглы и гуннов. А как можно будет с наименьшим риском и наиболее верным способом покончить со слишком предприимчивым каганом? Это же, конечно, заключить союз с «Сыном Неба», то бишь императором Поднебесной. И тогда с севера на меня двинется Кокан, с востока объединенная армия усуней и ханьцев, ну, а с юга и запада остатки жгуче ненавидящих меня и всех кочевников армии Маргианы, Хорезма и Согдианы, усиленные конницей потомков кочевников тохарами. Б-ррр, какой кошмар!».
Выступаем завтра, сказал я Иреку, но не в Согд, а идем на крепость, где укрылся Артава.
Я повернулся и мое дыхание снова сбилось, а сердце бешено застучало. Я увидел с ужасом смотрящую на меня Мазайю
* * *
Уже в который раз я объезжал крепость по кругу. Укрепление было окружено двумя рядами стен, построенных в форме правильного круга. Сама цитадель высотой около тридцати метров находилась в центре круга и тоже была такой же геометрической формы. Крепость была небольшой, но уместила по данным наблюдателей не меньше семи тысяч хорезмийских воинов. По моему приказу кочевники обложили замок плотным кольцом, держась от нее на расстоянии километра и готовы были по моей отмашке взять ее штурмом.
Богра, хватит ездить по кругу, уже голова кружится, услышал я Иргека и Ирека, ехавших чуть позади меня.
Что надумал, каган? обратился ко мне Сакман, ехавший рядом. Если мы начнем штурм сейчас, то к закату крепость будет полностью в наших руках. Но зная Артаву, я уверен, что к предкам сегодня уйдет и много наших воинов.
Ты лично знаешь Артаву? спросил я у него, остановив коня.
Да. Мать Артавы на половину аланка. Она дочь бывшего вождя этого племени Арпана. Артава воспитывался в степях у своего деда. Мой отец и Арпан были дружны, мы часто ездили гостить друг другу, пока в наши степи не пришел твой отец. Арпан выступил против кагана Шоже, но был побежден и ему пришлось бежать к Сарматам. У Арпана остался здесь единственный сын, которого зовут Аспар. Сейчас он командует гвардией Артавы.
Какой он, этот Артава?
Силен, умен, безумно храбр в бою, как и все аланы. Во многом благодаря Артаве, Хорезм имеет мощную армию. Он способен успешно противостоять тохарам. По его приказу построены много новых крепостей у границ с нами и отремонтированы старые. Я думаю, нам было бы лучше дружить с ним. Как враг, конечно, он не сможет доставить большого вреда нам. Но имея такого союзника, мы получим много пользы от него.
Я хочу поговорить с Артавой.
Сакман, даже не взглянув на меня, рванул коня в карьер по направлению к крепости.
Через минуту он уже стоял у ворот крепости, которые перед ним сразу же открылись.
* * *
Солнце клонилось к закату. Я сидел на коне и продолжал смотреть на ворота крепости.
Да где же он? сказал с нетерпением я, может его убили?
Вря-а-а-ад ли, ответил, растягивая Ирек, Артава не глуп, он прекрасно знает, что убийство послаэто страшное преступление. Посол находится под защитой богов и его убийство это оскорбление не только нам, но и богам. Тогда мы уничтожим эту крепость со всеми, кто там находится и разорим эту страну, а всех жителей убьем, и даже твоя доброта им не поможет, закончил лениво он.
Тут ворота открылись и из них выехал Сакман, ведя на поводу верблюда. Посмотрев внимательней я увидел, что верблюд чем-то нагружен, а сам Сакман ехал как-то странно, все время качаясь в разные стороны. Наконец дождавшись, когда он подъедет, я понял, что он пьян.
Ну и что он сказал? спросил я.
Он, и-ик, не хочет с тобой говорить, и-ик, ответил он, но благодарит тебя за то, что ты не разрушил его столицу и оставил жителей живыми.
И что он так долго это тебе объяснял? начал было сердиться я.
Сакман виновато развел в стороны руки, показывая, что не только говорили.
А что на верблюде?
Это, и-ик, подарки, моей маме.
Я посмотрел на пьяного Сакмана, которого от выпитого вина качало на коне в разные стороны как игрушку «Ваньку-встаньку» и думал: «Странно, что тот дарит подарки его матери, несмотря на то, что по факту они враги. И я могу в любой момент отдать приказ на штурм, и этот самый Сакман убьет кучу хорезмийцев и, возможно даже, самого Артаву». Но вслух сказал:
Ладно, все, возвращаемся домой, и, развернув коня, направился на север.
* * *
Ты ошибся и ввел тем самым нас в заблуждение, чуть не погубившее все государство, кричал Артава стоящему перед ним на коленях и опустившему голову до пола Фарасману.
Артава встал с трона и, спустившись по ступенькам, остановился у склоненной головы своего главного советника.
Ты сказал нам, что каган гуннов боится и не собирается воевать с парфянами. Не успел ты уйти со всей моей армией, как кочевники грабят Маргиану, легко разбив их войско и получив у парфян огромную дань, они захватывают мою столицу и увозят с собой всю казну Хорезма и три тысячи ремесленников! Мало того: к ним попала в плен моя сестра! И только чудо спасло ее от грязных рук кагана Богра! Что ты скажешь в свое оправдание?
Мой повелитель, ответил Фарасман, не поднимая головы, мне нет оправдания. И даже самое страшное наказание не загладит вины перед моим господином. Прикажи казнить своего раба, чтобы я не жил с таким позором, ибо горечь того, что я подвел своего повелителя легла невыносимым тяжким грузом на мой разум и сердце.
Ты прав, Фарасман. Никакое наказание, и даже пожелай я казнить тебя, это не исправит твоей безмерной вины передо мной и Хорезмом. Но ты был прав, когда говорил, что от него исходит великая опасность. И потому я дарую тебе возможность еще послужить Хорезму и устранить последствия твоих ошибок. Мне нужен крепкий союз с Парфией и со страной Чин.
Благодарю тебя, мой повелитель, за великую милость. Я не подведу тебя, мой господин, и Фарасман, поцеловав сапог Артавы, чутьем опытного сановника поняв, что разговор окончен, начал отползать задом к двери, так и не встав с колен и не подняв головы.
* * *
Так, значит, они не знали, что наша армия находится у стен Самарканда, пока ты не сообщил им это? Фарасман продолжал допрос лежащего перед ним хорезмийца. Его руки были связаны за спиной к ногам.
Простите меня, мой господин, прошептал обреченно он, еле шевеля разбитыми губами, они пытали меня.
«То, что его пытали, было видно. У бедолаги по всему телу были глубокие порезы, в нескольких местах срезана кожа и еще ему выбили зубы. Но это его не спасет, думал Фарасман. То, что он выдал важную информацию гуннам, пусть даже под страшными пытками, это предательство и оно должно быть наказано, чтобы другим не повадно было».
Ты говоришь его первой мыслью было отправится в Самарканд на помощь Селеквидам? И почему же он не напал на нас? Почему он передумал?
Не знаю, но он после этого сразу же принял решение покинуть столицу и осадить крепость, где вас ждал шах.
Да-а, задумчиво ответил Фарасман, он осадил Круглую крепость, но почему-то тоже не стал штурмовать ее.
Тут на стенах помещения, где шел допрос закачались тени, от горящих на стенах лучинах. Открывая тяжелую деревянную дверь, вошел воин и сообщил:
Господин, командир гарнизона Круглой крепости явился и ждет вас в вашем дворце.
Хорошо, с выдохом сказал Фарасман и направился к двери.
Господин, а-а с ним как быть? спросил воин, освещая факелом связанного хорезмийца.
Фарасман с секунду поразмыслив и указав пальцем на яму округлой формы в углу темницы, ответил вопросом:
Глубокая?
В три человеческих роста.
Бросьте его туда и замуруйте вход в эту камеру.
Но, господин, попытался возразить воин, он из знатного рода и его дядя Фардис
Поэтому я и приказываю замуровать стену, резко оборвал его Фарасман и в ответ на недоумение и вопросительный взгляд воина посмотрел на него так, что он согнулся в глубоком поклоне. Фарасман вышел из камеры, не обращая внимания на вопли и мольбы о пощаде связанного хорезмийца.
* * *
Значит, они сняли осаду сразу же, как только посланник кагана выехал из крепости. Как говоришь звали его? Сакман? спросил Фарасман, садясь на край небольшого декоративного бассейна, наполненного водой.
Да, мой господин, ответил ему командир гарнизона Круглой крепости.
Это тот самый Сакман, вождь самого могущественного рода идель в племени канглы?
Да, мой господин.
Как так? Он ведь поклялся отомстить Богра за смерть своей младшей сестры Гюнеш? Как мне известно, ведь именно Богра сообщил о том, что жена Шоже любилась со знатным аланским воином Саулом, и тот, узнав об этом, в ярости жестоко расправился с ней.
Может потому что все-таки вина в предательстве ложится на Гюнеш, Сакман решил простить Богра?