Тихий, как шелест листьев, голос отозвался откуда-то сквозь камни:
Что же ты хочешь узнать, разумный из другого мира?
Уже во второй раз признают во мне иномировое происхождение, проскочила мысль, вслух же произнес:Ведомо ли тебе, хозяин горы, кто же призвал меня в этот мир и зачем?
На тебе печать создателя, а зачеммне неизвестно. Но то ты сам должен понятьв тебе живет частичка того, кто ведет и хранит тебя, она и ответит на твой вопрос.
Могу ли вернуться в свой прежний мир? Пусть и в другом телезнаю, что там я умер.
Можешь, когда придет срок.
Когда же?
О том узнаешь, душа сама подскажет.
Поможешь мне разыскать и взять нужное в твоих кладовых?
Взять то, что найдешь, можешь, но береги и слушай мать-землю, она и поможет тебе.
Благодарю тебя за ответы и прими дарыони от сердца.
Приму. Благословляю на добро в этом мире, пришелец
Еще долго после того, как стих голос хозяина здешних недр, стоял в пещере, прислушиваясь к себе. Пришло чувство единения с твердью, он видел ее внутренним взоромпласты пород, прожилки руд, вкрапления каких-то минералов, раковины пустот. Потом видение пропало, перед глазами вновь предстала серая стена камня. Попробовал еще раз проникнуть взором через нее, но безуспешнопо-видимому, пропал нужный настрой. Как вернуть проявившийся дар горного духа и возможно ли в другом местеэти мысли занимали Варяжко, когда он, покинув грот, возвращался в походный лагерь. После, когда объезжал рудники и прииски, не раз пытался вызвать то видение, но добился только смутной картины, без той ясности, как в пещере. Но даже такой небольшой сдвиг обнадеживалвсе таки способность не пропала совсем, возможно, со временем и нужном усердии даст реальную отдачу.
Вернулся в Новгород в начале зимы с первым санным обозом из Казани, куда он успел дойти до начала ледостава. Как ни торопился, но пришлось пробыть здесь две недели, пока лед на Волге не окреп достаточно. Узнал о происшедшей на Новгородской земле этой осенью напастинаводнении из-за ливневых дождей. Они шли день за днем почти месяц, от обилия осадков реки вышли из берегов и затопили многие селения. В том же Новгороде вода поднялась до самых стен детинца, почти половина города оказалась подтоплена. Столь сильного наводнения не происходило давно, даже старожилы не могли припомнить такого. Не обошлось без жертвнесколько десятков жителей прибрежных селений погибли в унесшем их потоке разбушевавшейся стихии, разрушены сотни изб, уничтожены посевы на поляхих просто смыло. Местные власти мало в чем помогли пострадавшим людяммногие из них оказались без крова и хлеба накануне зимы.
Прознав о случившейся беде, Варяжко дал указание посаднику Дружине скупить за счет казны все излишки хлеба и кормов у местного населения и отправить без промедления на север. Велел также закупить продовольствие в Булгарии и других поволжских землях, хотя прежде обходились своим. Посчитал, что в Новгородской земле собственных запасов слишком мало и может дойти до голода. В первый обоз набрали нужного товара почти на пяти сотнях дровнях и розвальняхих вместе с хозяевами срочно наняли по всем окрестным селениям, отправились Волжским трактом по едва окрепшему льду. Сам Варяжко шел впереди со своим сопровождением, торопился, подгоняемый недобрым предчувствием. Дважды попадал в полыньив первый раз успел проскочить по проваливающему под санями льду, во второй все же окунулся, но отделался легкодаже не простыл, самое ценное из грузато же золото, удалось спасти.
В пути обоз разделилсябольшая часть пошла по Ильменю на север в наиболее пострадавшие от наводнения земли, другая к Новгороду. Уже прибыв в город, Варяжко направился в управу, хотя наитие звало скорее домой. Разбирался со сложившимся в городе и округах положением, давал какие-то указания и только потом, решив дела по службе, направился в свои хоромы. Здесь и узнал от Преславы о гибели любимой женыРумяны, она утонула, ее унесло потоком грязной воды, вырвавшимся из тихого обычно ручья в Неревском гнезде. Угораздило же оказаться ей именно там и в то время, ведь отговаривала Преслава:Не ходи сейчас, пережди чуток, а Румяна все равно пошла к своим родичам по какой-то спешной надобности.
До родительского дома так и не дошла, нашли Румяну на следующий день на дне речного омута, когда Преслава подняла тревогу, по ее настоянию отправили людей на поиски. Сама она уже находилась на сносях, идти с ними не могла, а когда же привезли утопленницу домойс ней стало плохо, едва не начались преждевременные роды. Хоронили Румяну родичиколь мужа нет в городе, справили ей тризну, а от своей семьи никого не былоПреслава из-за болезного состояния, а Милава не удосужилась и детей не пустила. После между ними произошел неприятный разговор по тому поводу, позже вообще перестали общаться между собой, разве только при нужде. Дети же вначале скучали по Румяне, но вскоре утешились и почти не вспоминали свою тетю.
Варяжко слушал Преславу молча, не проронив ни слова во время ее рассказа. Душа его не принимала случившуюся беду, не мог поверить тому, что Румяны, с которой он прожил в любви и согласии десять с лишком лет, теперь нет. Умом понималто правда, да и сам почувствовал еще тогда что-то неладное, рвался домой, но не мог бросить дело. А на сердце нарастала боль, становилась уже нестерпимой, в какой-то момент застонал от нее и застыл, не в силах даже шевельнуться. Не видел и не слышал вокруг, только в голове стучала молотом мысль:Где же ты, любимая, как мне жить без тебя?
Услышал далекий, едва различимый, голос:Я с тобой, любый мой, пока помнишь и ждешь меня. Хочу, чтобы ты жил ради детейс ними, как и с тобой, моя душа. Когда-нибудь мы встретимся и будем любить вечно, но сейчас не торопись, тебе еще жить и жить. Благословляю тебя своей любовью, да сохранят тебя боги!
Сознание как будто вернулось в телоуслышал плач Преславы, почувствовал на глазах навернувшиеся слезы, а на сердце становилось легче, мучительная боль отпустила его. Благодарю тебя, любимая, прошептал чуть слышно Варяжко и усилием воли обуздал нахлынувшие чувства и переживания.
Ни в тот день, ни в последующие не показывал другим свое горе, вел себя как обычно, только внимательный взгляд мог заметить в самой глубине его глаз грусть-тоску. Играл с младшими детьми, со старшими дочерьмидвенадцатилетней Ланой и десятилетней Нежаной, вел взрослые разговоры, рассказывал им о случившихся в пути происшествиях, отвечал на их расспросы, какими бы они наивными не казались. С Милавой почти не общался, не приласкал ни разу, она вызывала в нем пусть и не отвращение, но никак не приязнь или уважение, даже как мать его детей. Когда же та сама попыталась обнять и прижаться к немуостановил холодным, отстраненным взглядом, как к совсем чужой ему женщине. Лишь с Преславой немного размягчался, чуть открывал ей изболевшуюся душу, видя от нее искреннее сочувствие, принимал благодарно ее внимание и заботу.
В первый вечер, когда остался наедине, справил тризну Румяне. В свете свечи сидел за столом с выставленными на нем на белом холсте караваем хлеба и миской меда, вспоминал день за днем их совместную жизнь. Первую встречу, когда она, еще совсем юная и хрупкая, как тоненький стебелек, заворожила его сердце удивительной красотой, свадьбу, ожидание первого дитя и горе из-за несбывшейся мечты материнства, ласку и нежность, которыми щедро одаривала чужих детей. Было многое между нимии радости и огорчения, случались размолвки, но любовь никогда не проходила, ее тепло грело душу даже вдали, стоило только подумать о любимой. Вспоминал и плакал, но не стыдился слез, они облегчали душу, уносили с собой смертную тоску, оставляя лишь светлую печаль.
Глава 10
Вскоре, через неделю после приезда Варяжко, как будто дожидалась его, Преслава родила крепкого бутуза. Принимала роды та же самая повитухабабка Зорица, что и прежних пяти детей от Милавы, кроме последнего, появившегося на свет в Казани. Она еще похвалила роженицу:Добрая баба, родила легко, без натуги, да еще в первый раз.
Юная мать млела от счастья, глядя на присосавшего к груди дитямолоко у нее появилось уже на следующий день после родов, не выпускала из рук, даже когда он спал. Варяжко разделял радость жены, когда возвращался со службы, обнимал и целовал ее, а та блаженствовала от ласки мужа и тепла крохотного младенца. Нарекли его Креславомтак надумала Преслава, в честь своего отца, а Варяжко согласился, угождая ей. В юной женщине все больше пробуждалась властность, особенно после рождения сына. Не стеснялась давать указания мужупринеси то, сделай это, а тот послушно их выполнял. Но меру она зналаесли он отказывал в чем-то, правда, с объяснением причины, то не настаивала, да и без нужды не обращалась за его помощью, старалась справиться сама. В семье же ее голос значил много, не только дети, но и старшиеМилава и Радмила, прислушивались к мнению младшей жены, с готовностью исполняли просьбы и поручения.
Тем временем Варяжко со своими людьми справлялся с выпавшими народу Новгородской земли хлопотами и проблемами. Голода удалось избежать за счет массовых закупок продовольствия с других земель. Благо, что в казне хватало денег на все выпавшие нужды, даже давали ссуды потерпевшим лишения семьям, безвозмездно помогли им в самом необходимомот хлеба до одежды и домашнего скарба. Тех, кто лишился крова, временно устроили в казармах, даже в конюшнях, пока всем миром и за счет казны строили новые избы или восстанавливали поврежденные. Пострадавший от наводнения народ перенес без особого ропота выпавшие на их долю невзгоды, видя старания властей помочь им справиться с бедой. Бунта и смуты, как опасался Варяжко, не случилось, не зря он и ближние ему люди не давали покоя местным чинам, подгоняли их, ломая привычное им неспешное ведение дел. Пришлось поменять не одного из служивых мужей, пока другие не поняли, что медлить с помощью людям им самим во вред, тогда и задвигалось все гораздо скорее.
Казалось, жизнь стала налаживаться после случившегося бедствия, люди стали отходить от понесенных утрат и страданий, но возникла новая проблеманедовольство все большей части знати из родовых и сословных кланов. Решительные меры Верховного правителя и его сторонников не всем пришлись по нутру, важные мужи, обиженные ими, не смирились с притеснением:мол, не по правде с ними обошлисьони служили как могли, а теперь их заменили на каких-то худородных или вовсе невестимо какого рода-племени! А то, что кто-то из смердов и прочей черни мог погибнуть от голода и холода по их винеэка беда, да они плодятся без счетапомрут одни, родятся другие.
Варяжко на какое-то время упустил из своего внимания ситуацию с кланами, занятый более важными, как он считал, заботами. Только когда тайная служба передала ему информацию о назревающем против него заговоре влиятельных мужей из части родов и сословных гильдий как в Новгороде, так и Пскове, Гдове, Порхове, спохватился и принялся разбираться с недругами. Дал указания вызнать о них нужные сведения, продумал возможные меры, после вместе с ближним своим окружением проработал операцию по ликвидации заговора и устранению главных зачинщиков. Шел на риск конфронтации не только с причастными кланами, но и другими, которые могли посчитать его угрозой для себя. Но иного пути справиться с создавшимся положением Варяжко не видел, да и самые значимые рода из всех племен он привлек на свою сторону, был уверен в их поддержке.
Силовую акцию провели специально отобранные люди в тайной службе, не боявшиеся запачкать руки в крови. В темную ночь перед самым Просинцем они, как тати, проникли в хоромы главных заговорщиков, подняли их с постели и увели неведомо куда. С тех пор о бедолагах никто не ведал, сгинули бесследно, а родичи ничего не могли прознать о них, только гадаликто причастен к злодеянию, но тихо, без громкого ропотатайный недруг сумел внушить им страх столь решительной расправой. С другими заговорщиками обошлись не так радикальноприлюдно обвинили в измене и покушению на власть, кого-то изгнали из родных краев, в большей же части им назначили солидные виры. Не сказать, что недовольных стало меньше, напротив, гораздо больше, но пойти открыто против силы мало кто решался. По сути Варяжко перешел рубеж прежнего правления, вышел за рамки дозволенного правом и народом, но его скорые и крутые меры не вызвали отпора, он просто обескуражил ими всехи врагов и сторонников.
Массового возмущения народа от столь жестких шагов власти удалось избежать за счет широкой огласки неблаговидных деяний осужденныхкомпрометирующей информации на них тайная служба набрала достаточно. Простой люд даже поддержалтак, мол, им и надо, а то заелись на народной беде, ни в грош не ценят насхоть умирай, а они пальцем не пошевелят!
Главы кланов встревожилиського они посадили во власть, уж не тирана ли на свою голову? На совете между собой решали, как поступать им теперьто ли смириться с таким слишком деятельным повелителем, то ли встать дружно против него и избавиться каким-либо путем. Мнения разделились примерно поровну, да и те, кто настаивал против Варяжко, понимали, что у них сейчас нет реальных сил свергнуть узурпатораза него народ, войско, да и среди кланов пользуется немалой поддержкой, так и разошлись, не придя к единому решению. Кто-то затаил злобу, задумав в будущем, как представится возможности, устроить козни пока недостижимому недругу. Другие, прежде сомневавшиеся, намерились сблизиться с всевластным правителем, ожидая от его поддержки каких-то выгод для себятот уже не раз доказывал Новгороду пользу от своих начинаний.
Весной 992 года от доверенных людей из Киева пришла весть о принятии князем Владимиром веры Христовойего крестили православные священники из Византии. Вскоре дошли слухи, что стал принуждать к тому же народсначала в стольном граде, после и на других землях, изрекши при том слова из Евангелия:Кто не со мнойтот против меня.
В начале лета в Новгород прибыло посольство из Киеваближний боярин Здебор и два священника, с грамотой от Владимира. В ней он просил народ новгородский принять христовых служителей, внять проповедуемым ими заповедям. В отдельном послании для самого Варяжко князь дал объяснение причин, побудившим его принять православие, советовал последовать его примеру больше по государственной надобности, а не соображений вероисповедания. Мотивы казались обоснованными, а тон письма откровенным, но Варяжко видел подвох в навязывании ему своего мнения. По сути, тот подставлял его под гнев народаслишком прочна в нем вера в прежних богов, чтобы так просто отринуть их и принять неведомого им Христа. Да и вековые обычаи противоречили канонам новой религии, взять те же законы природы и человеческого естествапривычные прежде, в христианстве же они считались кощунством или блудом.
Доводы князя в пользу православия выглядели явно слабыми, но и без них Варяжко зналязычество обречено, монотеистическая религия изживет его, как более востребованная в централизованном государстве. Путь же к тому предстоял долгий, форсировать ее, как Владимир, он не собирался. Дал согласие христианским миссионерам проповедовать свои воззрения, даже разрешил им строить храмы на Новгородской земле, но отказался принуждать людей к принятию новой веры. И, как показали последующие события, допустил в какой-то мере серьезный промах. Враги воспользовались темнотой простого люда, извратили его дозволение православным священникам вести проповедипредставили пособником чуждого верования, предавшим истинных богов. К ним присоединились жрецы и волхвы, недовольные появлением конкурентов в их вотчине, своим словом и влиянием добавили противников власти.
В ревуне (сентябре) в Новгороде и других городах, где поставили православные храмы, прошли бунты и погромылюди воспротивились введению христианства, на стихийных сборищах обличали власть, допустившую подобное непотребство, а потом громили исчадия чужой веры, доставалось и местным управам. Варяжко и его администрация не пошли на поводу восставших, твердой рукой подавили беспорядки. Привлекли к карательной операции как специальные службы, так и воинские гарнизоны, не обошлось без кровопролития. Бунт подавили, а потом провели разбирательства и суды над зачинщиками, невзирая на их чины и саны. Складывалась ситуация, что руководство Новгородской землей все более становилось авторитарным, Верховный правитель получил практически неограниченную власть, мог вершить по своему усмотрению.
Как гром среди ясного неба случилось то, чего Варяжко не ожидалнарод Новгорода выступил против него. Совет господ, видя все большую узурпацию власти, объединился и созвал вече, где ему удалось преодолеть сопротивление сторонников Верховного правителя. Простой люд на этот раз не заступился за своего избранника, пошел на поводу родовых вождей. Почему так случилосьВаряжко не понимал, казалось, он контролировал умы и настроения мужей новгородских, но, по-видимому, упустил что-то важное, приведшее к такому исходу. Противиться воле народа не стал, о том и заявил на вече, а потом слушал, почти не осознавая из-за захвативших дум, речи тех, кто высказывался о его дальнейшей судьбе. Было предложение от недругов изгнать бывшего правителя из города за совершенные им злодеяния, но народ на то не согласился, наложил виру, хотя и не маленькуюв сотню гривен. Также постановил вернуться к прежнему правлениюс главенством совета господ и подчиненным ему посадником. Так закончилась на Новгородской земле недолгая пора единоначалия, а Варяжко оказался не у дел.