На себе ощутил мудростьне взлетай высоко, больно падать будет. В первое время не находил себе места, куда-то все рвался, как привык за долгие годы во власти, а потом осознавал с тоской и обидойспешить-то некуда, никому он сейчас не нужен. Сидел дома день за днем, никого не хотел видеть, да и осмыслить нужно было происшедшее. Вроде предпринимал все возможное в его силах, не жалел ни себя, ни других ради дела, а оказалосьлюди не оценили его старания. Передумал многое, вспоминал и анализировал достигнутое им и упущения, в конце концов пришел к простому выводуон поспешил, пытался перегнать время, изменить людей, а они не приняли перемен, не созрели для них. Понял ещене надо рвать жилы, живи для себя и своей семьи, а что большелишь по надобности. С тем и пришел к миру с собой, занялся работами по дому и хозяйству, между делом продумывал планы на будущее.
В семье же не многое поменялосьжены все также возились с малышами, старшие дети взрослели, у них появились свои заботы и забавы, часами пропадали на улице. Собирались вместе вечером, за общим столом обсуждали случившееся за день, делились слухами, своими мыслями, какими-то планами и заботами. Варяжко иногда поражался, открывая для себя новые грани в родных ему людяхпрежде у него просто не находилось времени вот так, спокойно и неспешно, сидеть и вести с ними разговоры, заниматься общими делами и хлопотами. Даже малыши порой удивлялиот того же Тихомира или крохи Душицы слышал слова, которые были бы уместны намного старшим детям. О случившейся отставке главы семейства все, конечно, знали, но речи о том никто не заводил, ни слова укора или жалостикак будто ничего и не случилось. Но по тому вниманию и заботе, которые они без слов оказывали ему, Варяжко чувствовал их переживание, от того становилось и легче, и в то же время сложнейего проблемы сказывались и на родных, как бы ни старался уберечь от них.
Шло время, постепенно уходила горечь обиды, да и надо было заняться хлебом насущным. Хотя семья нужды не испытывалапрежних сбережений хватало, но сидеть без важного дела не мог, вновь появившийся внутри зуд не давал покоя. Открывать какое-либо предприятие в городе не испытывал желания, подспудно чувствовал в себе пробуждение какой-то силы, которая звала туда, где он бывал не разна Урал. Получил в управене без труда, пришлось отдать немалую мзду, грамоту с разрешением экспедиции за свой счет и открытие промысла в той стороне. После бросил клич желающим пойти с ним в горыотозвались прежние помощники и соратники, ставшие для новой власти ненужными. Набралось их три с лишним сотнивдвое больше, чем планировал для начала Варяжко, но никому не отказал. Всей дружной ватагой собрали за зиму нужное для похода и основания прииска, ранней веснойлишь только сошел лед на реке, отправились на пяти ушкуях и двух грузовых ладьях в дальний путь.
Дважды на Волжском пути их пытались остановитьраз на волоке какая-то залетная шайка, во-второй уже на Двине и ворог встретился куда серьезнеена десяти поморских судах. Отбились без особых потерьсказались прежняя выучка и боевой опыт, но радости от того было мало. Даже по этим событиям следовал выводпришедшие к власти мужи не утруждали себя заботой об обороне рубежей, свертывали воинские части, стоявшие на них. Оставалось Варяжко и его людям лишь горько вздохнуть и идти дальше настороже, в любой момент ожидая нападения. Худо-бедно, но дошли до Чусовой, а там, с опасной проходя камни, миновали приметную скалу на правом берегу. Я вернулся, хозяин горы, обратился в мыслях к обитавшему в ней духу, через долгую минуту услышал ответ:Добро пожаловать, пришелец. Земля готова принять тебя, пользуйся ею бережно и она воздаст тебе щедро.
После, на ночной стоянке, проверил способность видения недрв тот же миг, как пожелал, увидел в серой дымке, словно на экране тепловизора, темную массу тверди, пласты какой-то породы с вкраплениями различных оттенковот почти черного до серебристого. Различал и живую плоть:корни деревьев, даже травинок, стоило мысленно приглядеться к ним, жучков и червячков под ними. Настолько контрастного зрелища Варяжко не видел даже в первый раз, в пещере духане только общим фоном, но и каждый отросток или крапинку, да еще в цвете. В чем природа подобного видениямог только гадать, но оно превосходило то, с чем раньше, еще в прошлой жизни, ему приходилось обращаться. Ни тепловое, ни рентгеновское излучение даже близко не могли сравниться с ним, объяснение напрашивалось чем-то сверхъестественным, непостижимым человеческому разуму.
В последующем не раз прибегал к открывшемуся дару и он не отказывал, так шел к месту назначения воочию, не только по догадке и своим предположениям. После Чусовой повел людей к истоку Нейвы, где в будущем открыли самоцветную полосу Ураламесторождения драгоценных камней. Остановились в долине, разбили здесь лагерь с временным жильем, после приступили к возведению прииска по подобию золотодобывающегос той же драгой и подачей воды для промывки. Только еще стали рыть шурфы в местах, куда указал Варяжкотам близко к поверхности проходили жилы с самоцветамиизумрудом, топазом, горным хрусталем. Алмазов здесь не оказалось, но и найденные камни с лихвой окупали экспедицию, так что все трудились с полной отдачей, радовались, когда находили особо крупный и красивый минерал. Никто им не мешал, обошлось без стычек с местным племенемотдали вождю откуп товаром, на том и поладили.
Работали до самых холодов, напоследок привели в прежнее состояние участок разработкизакопали шурфы, разровняли отвалы, восстановили дерн. О том велел Варяжко, следуя наставлению духане навредить природе. А потом возблагодарили дарами мать-землю и отправились в обратный путь, увозя с собой богатую добычудесяток ларей с уложенными россыпью и в отдельных мешочках драгоценными камнями. Их ценность трудно было определить, но даже в необработанном виде они тянули на несколько тысяч гривен. Варяжко же намеревался отдать в огранку, а уж потом пустить в продажуна том выигрывал едва ли не вдвое больше. Его люди согласились на такой расклад и подождать до полного расчета, пока же, в счет будущей оплаты, взяли приглянувшиеся им самоцветына подарки женам и дочерям. Условились еще пойти следующим годом на пермяцкую землютеперь за алмазами, в том дали согласие все до единого. Не потребовалось лишних слов и уговоровлюди готовы были пойти за Варяжко куда угодно.
Вернулись в Новгород поздней осенью, когда по утрам стало подмораживать, у берегов образовался первый лед. Поставили суда на прикол, после разошлись по домам, только с Варяжко остались десяток прежних бойцов охранять ценный груз. Так в их сопровождении прибыл в свои хоромы, отдался радости встречи с родными. За полгода с небольшим соскучился по ним, особенно детямобнимал и целовал, а те отвечали своей лаской. Самый младшийКресслав, сначала дичился, не признав заросшего родителя, после пошел на слабых еще ножках к нему на руки. Залюбовался старшей дочерью, Ланойвыросла красавицей, стала совсем уже взрослой девицей. Да ее уж пора замуж готовить, пришла в голову мысль, вот время летит:вчера еще бегала с младшими взапуски, а сейчас идет как павапарням на загляденье!
В тот день наговорился больше за минувшие полгодарассказывал о походе, отвечал на бесконечные вопросы, сам расспрашивал о происшедшем в доме и городе. С Ланой угадал, уже приходили сватать ее, но с ответом оставили до возвращения отца. На вопросКто жених? дочь зарделась от смущения, после промолвила тихо:Ростих, он живет неподалеку, его отец купец Стоян.
Вспомнил того купцане сказать, что знатный, да и род не велик, но отказывать из-за того не стал, лишь спросил:Тебе он по нраву? в ответ дочь кивнула согласно, после произнесла:Да, батюшка.
Хорошо, доченька, будет по твоему, пусть шлет сватов, к заметной радости дочери высказался Варяжко, только подумал с грустью:Куда же ты торопишься, Лана, ведь не медом намазана женская доля, да еще в чужой семье!
Из городских новостей можно было понять, что совет господ практически свернул прежние начинания Варяжко. По его распоряжению вернулась экспедиция с Белого моря, бросив все построенное за два года. Остановили освоение новых земель, а на тех, что уже присоединили, ввели дань на местные племена. Упразднили большую часть управ, оставили только те, что были до реформ Варяжко. Даже подушевую подать признали слишком мудреной, опять принялись считать по дворам. С войском тоже решили сэкономить, урезали расходы на него вдвое. Как и следовало ожидать, все службы, что прежде работали более-менее нормально, стали разваливаться. Даже грязи на улицах стало большенекому и не на что было их убирать. С теми же пожарами управлялись хуже, оставшаяся одна на весь город пожарная бригада не успевала вовремя приехать. А с защитой рубежей обстояло вовсе неладношайки с других земель разбойничали как у себя дома.
Среди народа пошли разговоры:стоило ли снимать правителя, пусть и допустившего какие-то грехи, коль при новой, а по сути старой, власти становилось все хуже. Но они пока оставались досужими домыслами и слухами, не вызвали еще того всеобщего возмущения, которое реально могло повлиять на существующий клановый расклад. Знать родов продолжала править так, как могла, может быть, не злому умыслу, а по своему разумению. И должно было произойти нечто особое, жизненно важное для каждогоот важного мужа до последнего смерда, чтобы в корне поменять порочный уклад. А тем временем жизнь продолжалась, со своими хлопотами и заботами. Для Варяжко наступила своя горячая пораискал мастеров-огранщиков, договаривался с ними, а потом малыми партиями, чтобы не вызывать излишний интерес, сдавал им на работу камни. И все равно по городу пошли слухи о несметных богатствах бывшего правителя, кто-то намеревался отщипнуть от них кусочек. Дважды темной ночью лихие люди совершали налет на хоромы Варяжко, даже устроили пожар, но цели не добилисьстоявшие на посту бойцы отбили нападения и защитили общее добро.
Одновременно с реализацией ценной добычи Варяжко вместе со своими людьми готовился к новому походу. Прознав о том, к нему шел вал желавших испытать удачусперва он отказывал им, прежнего состава вполне хватало. Но после надумал не ограничиваться разовой экспедиции, а организовать в той стороне постоянный промысел. Пришлось снова обратиться к властям, выкупать солидную территорию в Прикамье и на Чусовой. Те вначале отказали, лишь под обязательство отдать солидную часть добычи им (причем конкретным чинам, а не казне) согласились выдать концессию на разработку недр. С того дня назначенные им люди нанимали всех, готовых поехать работником на долгий срокот года и больше, таких набралось почти тысячу.
И вот такой немалой гурьбой вышли весной из Новгорода и почти без помехразбойный люд, завидев почти три десятка судов, побоялся напасть, расходился почтительно по сторонам, через два месяца достигли нужного места на Каме. Здесь, в устье реки Ирень, поставили поселок с прииском и приступили к добыче алмазов, топазов и других ценных камней. Вслед за первым прииском поставили второй, затем третий на реке Койва, притоке Чусовой, до осени с них получили как партию алмазов, так и золота. С продукцией из всех трех приисков Варяжко вернулся к началу зимы в Новгород, после раздачи мзды официально оформил компанию по добыче и продаже драгоценных камней и золота с долевым участием казны. Потом набрал мастеров и работников в собственные ювелирные мастерские и лавки, приступил к обработке и продаже ценного материала и украшений из него.
Казалось, все наладилосьесть дело, приносящее немалый доход, дома тоже порядокдети ухожены, жены довольны, Преслава уже вторым дитем в тягости, с Милавой примирился. Разве что Радмила ушла к старому мужу, когда Варяжко дал волюхочешь, оставайся, но можешь и уйтидержать не стану. Он уже не испытывал нужду в любовницезахаживал к ней изредка, больше по привычке. Как и вообще особой тяги к женской ласкехватало раза или два в неделю, а не как раньшев день столько же, а то и больше. Что-то надломилось в нем после смерти Румяныпрошло уже три года, а из сердца не уходит, даже чудится иной раз, что она рядом. Как будто слышит ее голосоглянется, но нет, сердце же бьется в груди, как вольная птица в клетке, рвется к ненаглядной. Долго отходил после таких наваждений, благо, что случались они не часто, и то не дома, а вдали от него, как будто напоминая о родной стороне.
Зимой, в канун нового, 995 года судьба вновь призвала Варяжко к служению народупришла на землю новгородскую беда моровая, прежде никогда не виданная, погубившая многих, в самом Новгородепочти каждого второго. Те эпидемии, что свирепствовали в Европе, обходили северные землисама природа боролась со всякой заразой, да и люди за чистотой больше следили. Но в этот раз мор не миновал, пришел в Новгород с поморскими гостями. За считанные дни он распространился по всему городу, после перешел на окрестные земли. Люди слабели на глазах, сгорали в жару, кашель выворачивал их наизнанку, а потом в беспамятстве уходили в мир Нави. Никто не понималоткуда беда и как с ней справиться, страх и паника вошли в каждый дом вместе с мором. Кто-то бежал из города, разнося дальше заразу, другие забились по углам, третьи пошли буйствовать, требуя от властей хоть какой-то помощи.
Варяжко вначале не придал значения болезни, когда дети, игравшие на улице, к вечеру слегли от недомогания. Посчитал обычной простудой, дал меду и настойку ромашки, велел укрыть потеплее, чтобы пропотели за ночь. К утру же стало только хужеподнялся жар, дети дышали с трудом и плакали от боли в голове. Остался дома, хотя дела требовали быть на службе, предпринял все, что могхолодные компрессы, теплое питье, лечебные отвары и настойки, но двоих малышей, самых младшихДушицу и Креслава, не удалось спасти. Предаваться горю не позволил недуг уже всей семьи, только он один остался на ногахтак и метался между родными, испытывавшим муки. Выходил их, через день-два уже пошли на поправку, лишь тогда, обняв два маленьких тельца, отправился на огневище с кродом (погребальным костром) предать их огню. И тогда увидел страшную картинулюди несли покойников со всех сторон, многие хрипели и кашляли, едва переставляя ноги.
Встал, пораженный массовой гибельюс такой, как сейчас, ему еще не доводилось встречаться. На войне смерть в какой-то мере привычна, но так, среди мирных людейне мог даже представить. Это же эпидемия, пронеслась в догадке мысль, неужели от гриппа? Но ведь от него не должно быть столько жертв, как от чумы или холеры, наверное, что-то другое. Похоже на "испанку", упаси, господи! Но чтобы ни было, надо помочь людям, нельзя их оставить в беде. Ведь они не понимаютчто же за напасть случилась и как от нее спастись? с этими думами Варяжко направился к огневищу, неся в последний путь своих малышей.
Глава 11
Справил тризну дома с едва ставшими на ноги Милавой и Преславойпомянули с грустью, но без слез и стенаний упокоившихся детей, лишь просили Белбога принять безвинные души в Ирийрай небесный. У славян в это времядо введения христианства, смерть родных людей не воспринималась скорбью, напротив, считали ее милостью богов, возносившим души в чертоги небесные. Поэтому тризну проводили как праздникс щедрым застольем, плясками и песнями. Варяжко же не мог принять такой обычай, расценивал его в отношении своих близкихкак прежде с Румяной, так и сейчас, с малышами, кощунством, провел поминки как желал. Жены же послушно следовали воле мужа, хотя и не понимализачем печалиться, ведь детям там, в небесах, будет лучше.
После, не медля ни часа, отправился в городскую управу предлагать свою помощь справиться с пришедшей бедой. Но там никого не застал, даже сторожа не оказалосьпохоже, что мор напугал всех служивых мужейот посадника до тиуна. Долго не раздумывал, направил коня через Волхов в Неревское гнездоздесь, за окраиной города, располагался в казармах Новгородский полк. Прошел через ворота, попросил дежурного на посту проводить к командиру полка. Воин из ветеранов признал бывшего правителя и командующего, оставив у ворот своего помощника, сам провел гостя в полковую канцелярию. Доложил о нем находившемуся здесь воинскому чинунезнакомому Варяжко, хотя прежде знал всех, вплоть до командиров взводовпо-видимому, назначили уже после его отставки.
Представился, когда старший служивый посмотрел на него вопросительно:Я Варяжко, добытчик каменьев, после заявил тому:Мне нужен командир полка по важному делу.
Командира нетзанемог, я за него, последовал ответ служивого, немного помолчав, назвал себя:Сотник Хотен, и спросил:Что за дело?
В городе мор. Надо поднимать полк и вести на помощь людям.
Сотник посмотрел на Варяжко недоуменно, переспросил еще:На помощь? И чем же воины могут помочьони же не лекари!
Надо идти по домам, забрать на погребение усопших. А тех, кто еще живобиходить, о том я расскажу и покажу, как надо.
А ты знаешь, отчего люди мрут?
Да, знаю, а также то, как спасти тех, до кого еще недуг не дошел. Но если упустить время, то много еще народа помретмы же не должны допустить такого.