Напомнил я и о территориальном инстинкте животных, в том числе и стадных, тут же проведя параллель с человеческим "чувством родины", коснулся затем ландшафта, наиболее для человека симпатичногослабохолмистой равнины, совсем уж густым лесом не заросшей, но и полностью его не лишённой, и лучше всегонедалеко от водоёма, тут же сравнив его с африканской саваннойне засушливой полупустынной, а полноценной, с редколесьями и с галерейными лесами по берегам рек и озёр. А уж от ландшафта я затем плавно перешёл и к разбору наших обезьяньих предков, начав с весьма далёких, мелких и ещё ни разу не человекообразных. Страх высоты и одновременно страх перед большой хищной птицейэто ведь как раз оттуда, от этапа древесного образа жизни небольших обезьян, для которых и коршун-то, не говоря уже об орлестрашное чудовище. И сразу жемолодцы, не спали и на уроках у Серёгизадали вопрос и о больших нелетающих хищных птичках. Ну, первым-то Волний руку поднял, но я дал ему отмашкутипа, знаю, что ты знаешь, дай и другим сообразительность проявить, так что озвучил вопрос "кстати о птичках" Миликон-мелкий. В смысле, только ли орлов наши предки боялись или и тех бегающих птичек тоже. А ведь вопрос-то, хоть и не совсем по теме, но хороший вопрос, и я ж разве против? Ради вменяемого ответа на него пришлось копнуть ещё глубже, чем я исходно планировалаж в мезозой к динозаврам. Ведь если в то время не было ещё ни обезьян, ни даже, скорее всего, лемуровэто ж не значит, что не было и их древесных предков попримитивнее. Наше цветное зрение что означает? Правильно, что наши предки приматыв отличие от прочих млекопитающих с их чёрно-белым зрениемсохранили и при динозаврах свой дневной образ жизни, что было возможно только на деревьях. Всем прочим пришлось ныкаться в норах, а шустрить и промышлять пропитание ночью, когда динозаврам с их дневным зрением темно как у негра в жопе. И такдесятки миллионов лет, даже если одних только плацентарных считать, вынеся за скобки их яйцекладущих предков. Нагребнулся камешек, а вполне возможно, что и не один, сорвались с нарезов и попёрли в дурь Деканские траппы, окочурилась с голодухи ВСЯ мегафауна, а не только динозавровая. Тем же млекопитающим тоже тогда мало не показалось. Тот дидельфодон сумчатый с барсука размером, что показан в серии про тираннозавра рэкса БиБиСи-шных "Прогулок", тоже той голодухи не пережилсперва-то попировал вволю на трупах той мегафауны, уже не боясь ответки, но как кончились те трупыкончился и он. Короче, остались одни только мелкопитающие, а крупнопитающие если и пережили динозавров, то ненадолго. Наш тогдашний предок пюргаторий с белку был величиной, и крупнее его среди тех пушистиков никого не уцелело. Вот птичкамтем чуть больше повезло. Они летать могли, а значит, и кормиться с гораздо большей территории, чем вся нелетающая живность. В их числе были и куриные, и среди уцелевших чемпионом оказался тот из них, что был примерно с современного кура величиной. Пока жрать было нехрен, он таким и оставался, а как улучшилась кормовая база, так и он пошёл в рост, вымахав уже в эоцене в двухметрового гасторниса или диатриму. Но пока вымахиваллетать разучился, так что терроризировал этот кур-переросток только наземных зверьков, а древесные, включая и наших предков поплёвывали, а то и ссали на него с высоты, а страшились они до усрачки только летающих пернатых хищников. Соколообразных-то ещё не было, но свято место пусто не бываетих будущую экологическую нишу занимали фороракиды, в собственный гигантизм ещё не попёршие. Так что хороший вопрос с тем куром-переростком, но не он был главным террористом для наших тогдашних предков.
Пока объяснял классу эти тонкости, на толстость наткнулся. В прошлом году я ведь на Аглее с Хитией свою версию Дольника тестировал на понятность и доступность хроноаборигенам, а им понравилось, и они попросили допуска для своих "гречанок" и на этот предмет тоже. А мы ж разве против? Вот и сейчас вместе с нашими шестиклашками сидят, развесив ухи, четыре "гречанки" выпускного потока, включая и ассистировавшую мне на прошлом уроке биоэнергетики с пятиклашками, но наша-то школота и у Сереги его введение в палеонтологию слушала, так что в общих чертах в курсе, а эти-то ни хрена. Пока я в рамках Дольника предмет читал, они въезжали, а как забурился в палеонтологию по вопросу "кстати о птичках"лишь озадаченно хлопают глазами, понимая слова, но не понимая общего смысла. Сейчас их по доисторической зоологии просвещать, конечно, не время и не место, урок не резиновый, а я и так отклонился от темы, поэтому я буквально в нескольких фразах поясняю "гречанкам", что была такая эпоха, в которой господствовали большие ящеры, а в блокноте делаю пометку поговорить с Аглеей и с Серёгой по вопросу небольшого палеонтологического ликбеза и для будущих гетер. Раз наши "коринфянки" решили развернуть годичный коринфский курс в трёхлетнийпусть и просвещаются как следует их испанские воспитанницы. Нехрен тут у нас тот Коринф тупо копироватьна это и китайцы горазды, а мы таки европейцы, и не копировать нам этот греческий бренд надо, а переплюнуть его и за пояс заткнуть раз и навсегда.
Второй экскурс в сторону от Дольника был уже запланированным. С Юлькой мы договорились лишь о том, что она на уроке истории про древнейших предков человека лишь упомянет о существовании не только традиционнойслез с дерева, на четвереньках вышел в саванну и встал на ноги, но и полуводной гипотезы нашего прямохожденияна большее мне её раскрутить так и не удалосьтрадиционалистка она в основном в таких вопросах. Не в том смысле, что "бред сивой кобылы, раз до сих пор не общепринято", а в том, что кто такой в научных кругах этот Ян Линдблад? Не историк и не палеонтолог, а какой-то натуралист-любительне авторитет, короче, ни разу. От Наташки в этом плане побольше добиться удалосьне найдя в версии грубых ошибок, она согласилась дать её на биологиитоже на правах "кроме традиционной есть ещё и такая гипотеза", но уже не просто в двух словах, а с подробным разбором. Но по программе этот урок только ближе к концу учебного года у неё намечается, а у меня-то ведь урок про обезьяньих предковне к концу года, а уже сейчас. Поэтому вкратце обрисовываю им родословную узконосых обезьян, поподробнеечеловекообразных, включая и ископаемого проконсуланам не предка, но очень на нашего тогдашнего предка похожего. Базальный вид-универсал, в отличие от специализированных современных, скажем так. Из современных я описал им карликового шимпанзе-бонобо, наименее среди них специализированного и генетически к нам наиболее близкого, после чего "реконструировал" классу нашего тогдашнего предка как "среднее арифметическое" между проконсулом и бонобо, ещё вполне четверорукого, как и все нормальные обезьяны. А вот между ним и австралопитеком, уже двуногим, как и мывся вторая половина миоцена, десяток миллионов лет белого пятна, в котором три десятилетия не могли отыскать пресловутое "недостающее звено", пока не обнаружили наконец на севере Чада череп Тумая возрастом в шесть или семь миллионов лет, а главноев отложениях озёрного ила. То бишь как раз в том самом ландшафте, в котором и велел эволюционировать своему гипотетическому икс-питеку "какой-то натуралист-любитель" лет за двадцать до находки Тумая.
Отдельные статьи, ставшие впоследствии главами его книги, включая и статью "Путешествие в мир предков", Дольник писал ещё до выхода, а вполне возможно, что и до написания книги Яна Линдблада, пресноводную гипотезу озвучившего первым, так что о ней он мог и не знать, а известна тогда была только морская гипотеза Харди, притянутая за уши и совершенно справедливо раскритикованная оппонентами в пух и прах. Нотем не менее, наличие в нашем образе "идеального ландшафта" водоёма Дольник упомянул. И едва ли случайноо том, что "человек умелый", черепом и мозгами от австралопитека ещё далеко не ушедший, но острый режущий край на примитивных орудиях из гальки уже обкалывавший, тоже раскопан не на саванновых водоразделах, а в речной долине, мэтр не знать не мог. А каменюка ведь так и просится в цепкую и ухватистую рукудля начала, например, чтоб расколоть крепкую раковину моллюска, только что нащупанного в речном иле чувствительными пальцами этой же руки. А затем, прямо не отходя от кассы, эта же каменюка так и просится в лоб давно осточертевшему наглому доминанту, тянущему свои загребущие лапы к твоей законной добыче. А удар на тех моллюсках поставлен неплохо
Тут ведь ещё один важный нюанс следует понимать. Шимпанзе те же самые не упустят случая и поохотиться, хоть и далеко не основной это для них вид промысла. Так с мясом добытого удачливым ловцом зверька интересное кино у них получается. Со всем остальным, то бишь с плодами, кореньями, личинкамис продуктами собирательства, короче говоряу них всё как у людей тьфу, как у обезьян, конечно. Всё, что захотелось доминанту, тот властно ТРЕБУЕТ у рядовых особей группы, и никакого права на отказ ему для них не предусмотрено даже теоретическивесь ценный ресурс принадлежит доминанту, и безраздельное право распределятьодна из его важнейших прерогатив. Нос единственным исключением, касающимся охотничьей добычи. Казачий принцип "что с боя взято, то свято" шимпанзе понимают и соблюдают, и когда удачливая подчинённая доминанту во всём остальном особь вдруг становится счастливым обладателем добытого собственными руками и клыками мяса, его распределяет ДОБЫТЧИК, а домининт свою долю ПРОСИТ, как и все остальные, то бишь признаёт за добытчиком право и не дать ему ни хрена, если поведение его тому не понравится. Наши же предки были ещё большими универсалами, чем шимпанзе, и едва ли их инстинкты в этом плане сильно отличались.
Но вот моллюск этот, не пойманный в жаркой погоне и не убитый яростным укусом, а нащупанный и подобранный как какой-нибудь древесный плод, но расколотый камнем, чтобы добраться до мясанепростая ведь дилемма для простых как три копейки обезьяньих мозгов. Закон ведьчто дышло, и кому как выгоднее, тот так и развернуть его норовит. Домининт тебедавай сюда! А ты ему, если не задрот и не дуракруки прочь от моей добычи! Он тебеты его не поймал, а подобрал, это собирательство, а не охота, так что давай-ка его сюда и не выгрёбывайся. А ты емуа вот хрен ты угадал, уважаемый ты наш, я его только что вот этой каменюкой охреначил, чтоб до мяса его добраться, как и позавчерашнюю зазевавшуюся крысу, а мясо его не хуже ейного, так и какое это тогда в звизду собирательство, когда это самая натуральная охота? А моллюск хоть и вкусный, но маленький, мне его самому мало, и ведёшь ты себя отвратительно, так что и иди-ка ты на хрен, уважаемый ты наш, покуда я не рассердился. Он в праведном гневеах так, падла, не уважаешь, значит! Ну и хрен ли тут думать, когда каменюка всё ещё в руке, а эта рожа столь настойчиво просит кирпича? Ведь раз закончто дышло, то и право вертеть имза победителем, и получается, что не такими уж и простыми были наши полуводные предки.
А растолковав классу эту линдбладовскую гипотезу и логические следствия из неё, я уже не могу отказать себе в удовольствии выдать вдогонку до кучи и собственнуючто ушедший из речных долин в саванну австралопитек, даже самый ранний афарскийуже не наш предок, а боковая тупиковая ветвь. Понятливые и не косорукие продолжали промышлять на мелководьях водоёмов, раскалывая каменюками раковины моллюсков и черепа непонятливых, пока не развились из линдбладовского икс-питека в хомо хабилиса, да и тот не шибко рвался в саванну, в которой нет ни вкусных моллюсков, ни так хорошо сидящей в руке гладко обкатанной гальки. А пошли туда те непонятливые, которым таки хватило ума не схлопотать галькой в висок, но не хватило понимания тонкой грани между нормальной стадной иерархией и беспределом, а поняли они только то, что бежать надо от "этих психов", которые каменюкой в торец засветить способны "ни с того, ни с сего", да и вообще, "не уважают, падлы". То ли дело саванна, в которой всё просто и понятновсё, что не бегаетпродукт собирательства, и с ним не надо унижаться до попрошайничества.
На тот моментдля человекообразных, конечновыход в ту саванну оказался нехилым новаторством, без дураков. Но не всякое новаторство во благо. Если его двигают обезьяньи шекспировские страсти, то и результат получается обезьяньим. Уйдя в саванну не готовыми толком к достойной жизни в ней, предки австралопитеков сами загнали себя в эволюционный тупик, так и оставшись обезьянами. Трепыхались долго, тут надо отдать им должное, даже в два вида-качка эволюционировать успели, и дожили эти "могучие" виды в аккурат до выхода в саванну хомо эректуса, в которго успел эволюционировать не спешивший в неё ранее хомо хабилис. Развился, почувствовал свою готовность в виде уже нормального ашельского рубила и заострённого кола в качестве копьяотчего ж тогда и не выйти на простор, если готов? Отсюда правило: поспешишьне вынешь и рыбку из пруда, а тише едешьдело мастера боится
Из-за этого экскурса по гипотезе Яна Линдблада я уже не успевал пройтись по хомо эректусу, неандертальцу и кроманьонцу, как планировал исходно. Но учебный год только начался, так что успеем ещё наверстать. Месяц "битвы с урожаем"и тот, когда требовалось, то навёрстывали в прежней жизни ежегодно, помнитсяага, вместо того, чтобы просто один раз учесть его в учебной программе соответствующих курсов технарей и институтов и учитывать в дальнейшем. Ударил гонг, школота во двор, "гречанки"к себе на свои занятия. Выхожу тоже, курю в беседке. Подходит Велия, закончившая урок турдетанского языка у третьеклашек, да не одна, а со служанкой фабрициевской Ларит:
Максим, Фабриций приглашает нас с тобой после занятий на обед. У тебя, ты говорил, ещё один урок?
Да, Юля попросила подменить её у третьеклашеку неё, говорит, накладка с подготовишками.
Приболела помощница, знаю. Тогда, значит, я домой, распоряжусь там, чтобы слуги кормили детей обедом без нас, переоденусь и к концу урока подойду. В общем, мы через час примерно будем, это супружница уже служанке-посыльной пояснила.
Я им собиралась на этом уроке давать аграрный закон ЛицинияСекстия от триста шестьдесят седьмого года, напомнила подошедшая Юлька.
Это который про земельный максимум в пятьсот югеров?
Ну да, который в будущем послужит юридическим прецедентом для аграрного закона Тиберия Гракха. Но там сейчас сложнееречь не столько о размере арендуемого участка общественной земли, сколько о норме владения скотом. Это сотня голов крупного рогатого скота и пятьсотмелкого, которым как раз и соответствует пастбище в пятьсот югеров. Превышение размеров стада ведёт к перевыпасу, за который владельцев скота как раз и штрафуют. Связь с будущими аграрными законами только в том, что эти пастбища ограничивают ради наделения зёмлёй крестьян. Я, конечно, с дальним прицелом отвела под это целый урок, но не надо и подгонять италийские реалии двусотлетней давности под нынешние и под те, которые будут через полвека. Надо просто указать, что закон то и дело нарушаетсякак превышением численности своих стад скота и его перевыпасом на пастбищах законного размера, так и превышением всеми правдами и неправдами размера арендуемых пастбищ. За это, например, всего через десять лет после принятия закона сам его авторГай Лициний Столон, арендовавший совместно с сыном тысячу югеров земли, был оштрафован на десять тысяч ассовтогдашних, кстати, либральных, а не нынешних весом в унцию, так что увеличивай сумму штрафа в двенадцать раз. Ну и надо всё это в контексте борьбы плебеев с патрициями рассматривать и с имущественным расслоением римских граждан. На вот тебе мою шпаргалку, чтоб не напутать. Ну, про запрет сенаторам иметь доходы помимо аграрных и про начало разорения римских крестьян как причины всё новых и новых нарушений ещё укажи, чтобы понимали предпосылки этих будущих аграрных конфликтов через полвека. Рассказывать детям про реальную гракховщину мы, конечно, не можем, но можем "предсказать" неизбежность конфликта и попыток решить проблему возвратом к соблюдению закона ЛицинияСекстия. Личность самого Гракха и его нелады с сенатомфактор субъективный, но аграрная проблемавполне объективна.
Ясно, Юля, давай свою шпору, хорошо хоть, почерк у неё покрупнее моего и поразборчивее, так что не зависну, уткнувшись в бумажку а-ля один бровастый генсек, Предпосылки гракховщинытак предпосылки гракховщины.
Снова звенит гонг, и начинается последний урок. Напоминаю третьеклашкам аграрную ситуёвину раннереспубликанского Рима, этого мужицкого рая, в котором все крестьянствуют, и сенатор-консуляр точно так же работает на своём наделе, как и самый простой крестьянин-легионер, и вся разница между ними только в том, что у сенатора земли поболе, а на ней и скота, и обрабатывать её ему помогают несколько рабов. Рисую мелом на доске схемумаленькие прямоугольники крестьянских наделов, югеров от пяти до десяти, прямоугольниики побольше, югеров на тридцатьвсаднические, ну и немного ещё побольшезнатнейших и богатейших сенаторов, югеров на шестьдесят. Расчертив таким манером половину доски, объясняю классу, что эточастные владения римских граждан, а вот эта вторая половина доскиобщественная земля всего римского народа в целом. Из неё получают наделы новые граждане, которым не светит унаследовать надел от отцая расчертил такими же прямоугольничками, только пунктирными, примерно треть свободной половины доски. После этого показываю школоте оставшуюся часть, весьма немалую, и объясняю, что эту землю, чтобы она не простаивала зря и приносила римской казне хоть какой-то доход, государство сдаёт в аренду тем частникам, которые хотят её арендовать и в состоянии платить за аренду. И расчерчиваю большими кускамиот самого крупного из сенаторских наделов, и таких немало, до нескольких здоровенных и одного вообще громадногона десятую часть всего общественного поля. Ну и объясняю классу, что пока вот эти маленькие пунктирные участки ещё не заняты, конфликта из-за земли нетхватает всем. Но вот прошло поколение, граждане размножились и все эти участки занялиобвожу пунктир сплошной линией. Теперь и эта землятоже частная, а вся общественная, какая осталасьзанята арендаторами, и ещё через поколение уже для новых безземельных граждан государству придётся её у арендаторов отбирать, и тут уж конфликты неизбежны. Республика выкручивается, ведя войны и захватывая новые земли, полководцы не берегут солдат, потому как убитым земля не нужна, и острота земельной проблемы за счёт военных потерь снижается, но всему есть предел. Граждане-то всё равно продолжают размножаться. Наделы дробятся, и редко уже кто из крестьян имеет больше пяти югеров, а чащеменьше. А тут у этих арендаторов, даже у самых мелкихюгеров по шестьдесят, а то и по сто. Это же от двенадцати до двадцати пятиюгерных наделов или от шести до десятидесятиюгерных! А вот эти, которые вообще здоровенные? Куда их владельцам столько, когда крестьян наделить нечем?