Генеральный секретарь, щурясь, глядел на зеленую крышу Арсенала, припудренную ночной порошей. Снега выпало чуть, да и тот размело ветром. Но серые тучи зависли над городом, нагоняя тень, и даже звезда на Троицкой башне утратила блеск.
Ваши предложения? разлепил Брежнев губы, гадая, ждать ли осадков к пятнице. На белой глади следы, как буквы, а в Завидово есть, что «почитать»
Прежде всего, не допустить роста цен, деловито заговорил председатель Совета Министров. Поставки продовольствия в Польшу мы обеспечим, конечно, но не за наш счет. Горе-стратеги из ПОРП назанимали кредитов на полмиллиарда долларов, понастроили кучу заводов, а вот на основной вопроскуда девать продукцию? так и не ответили. Хотели сбывать европейцам! Размечтались хмыкнул он. На Западе и своих товаров полно, девать некуда. А вот мы польский ширпотреб возьмем! Разместим заказы. Выдадим кредиты. Организуем совместные производства. Короче говоря, привяжем к себе Польшу прочнейшими экономическими связями! Как АмерикаКанаду. Ну или, там, Мексику Кстати, вот вам живой примерни один польский рабочий, устроенный в филиале нашего «КамАЗа» в Щецине, не участвовал в демонстрациях, а их там трудится больше четырех тысяч, да как бы не все пять! Понимаете, товарищи? Люди дорожат своими рабочими местами!
Это хорошо, да покивал генсек, не замечая, что повторяет за Косыгиным, это славно Ну, раз задачи ясны За работу, товарищи!
Хлопнула дверь. По опустевшему кабинету загуляло эхо, и унялось. Брежнев усмехнулся, поймав себя на том, что ступает мягко, лишь бы не спугнуть боязливую тишину.
«А толку?»мелькнуло у него, стоило услышать щелчок замка.
Дубовая створка приоткрылась, и личный секретарь прошелестел:
К вам товарищи Андропов и э-э Гарин.
Да, да, Коля! браво откликнулся хозяин кабинета. Приглашай!
Первым порог кабинета перешагнул глава КГБ, а за ним пожаловал и «Хилер», он же «Ностромо». В черных джинсах и синем клубном пиджаке Миша выглядел заезжим плейбоем, лишь обычная фланелевая рубашка выбивалась из стиля. Высокий, спортивный, с лицом узким и невозмутимым, Гарин оглядывал объект «Высота» со спокойным любопытством.
О, какие люди! посмеиваясь, Брежнев пожал руки гостям.
Здравствуйте, Леонид Ильич, бегло улыбнулся Михаил. Ладонь его была сухой и крепкой.
Проходите, проходите, Миша Юра, что с Густовым?
Пока в реанимации, свел брови Андропов. Положение тяжелое, но стабильное. И когда Ивана Степановича можно будет порасспросить, неясно. Я разговаривал с Пономаревым, звонил товарищу Пельше Арвид Янович согласился даже на мою встречу с начальником оперотдела КПК, но смысла в этом немного. Если Густов подозревает кого-то из оперативников, то без него самого мы мало что узнаем.
Пожалуй проворчал генсек. Значит, будем ждать, когда Иван Степаныч оклемается. Миша!
Гарин, корректно отошедший к окну, приблизился, и Брежнев снова ощутил легкую тревогувзгляд у этого молодого человека явно не соответствовал возрасту. Обычно Мишины глаза излучали сдержанность и легкую иронию, что само по себе не свойственно второкурснику, но вот порой в его зрачках раскрывалась пугающая черная глубина, и тут уж приходилось гадать, отражение чего именно ты уловилхолодной беспощадности или застарелой печали.
Миша, повторил генеральный, глядя чуток в сторону, на днях мы говорили о вас с Михаилом Андреевичем Что вы большой талант во всех этих электронно-вычислительных делах, я уже понял, хотя сам, если честно, и диод от триода не отличу, хе-хе Но в вас дремлют и немалые организаторские способности. Объединить молодежь, направить ее энергию на благо страныэто надо уметь. И вы сумели-таки! Сам убедился, лежа в этом как его томографе.
Гарин встрепенулся, но Брежнев угомонил его мановением руки.
Знаю, знаюэто всё Иван Скоков! лицо генерального секретаря растянуло добродушной улыбкой. Ну, по мне, так это лишь большой плюс к вашей характеристике. Вы не гонитесь за славой, а наоборот, щедро делитесь ею с товарищами ради общего успеха. А это чуть ли не главное для К-хм Миша, а не возьметесь ли за ваши НТТМ во всесоюзном масштабе?
Неожиданно как-то, Леонид Ильич, с легкой запинкой выговорил Михаил, и генсек не сдержал мелкого торжестварастерялся товарищ Гарин!
А в жизни всегда так! посмеялся хозяин кабинета. Она, чертовка, полна неожиданностей! Я все-все понимаю, Миша, и про учебу, и про цейтнот Но вы ведь в любом случае продолжите ваши штудии в Центре НТТМ на Вернадского? Будете продвигать идеи, воплощать их «в железе» А мы вам предлагаем то же самое, но на высшем уровне, так сказать, и с хорошим бюджетом!
Да я не отбрыкиваюсь, Леонид Ильич, улыбнулся Гарин, и не капризничаю. Мне просто нужна хоть какая-то свобода рук. А то обсядут НТТМ всякие чинуши, заорганизуют важное и нужное дело. То есть, кадровую проблему я должен решать сам, а не по звонку сверху.
Принимается, величественно кивнул Брежнев.
И чтобы не было гонки за массовостью! приободрился Михаил. Творцыявления штучные. Собрать их, организовать материализацию замыслов трудно, конечно, зато толк будет.
Принимается, товарищ Гарин! расплылся генеральный. Но у нас с Михаилом Андреичем тоже есть условие Ждем вашего заявления о принятии в КПСС! Без партбилета, сами понимаете
Михаил серьезно кивнул.
Напишу.
Генсек молча пожал ему руку, и Гарин откланялся. Едва за ним закрылась дверь, как Андропов тонко улыбнулся, словно демонстрируя понимание.
Привязываете норовистого покрепче, Леонид Ильич?
Мне так спокойнее заворчал Брежнев. Ну, как там чистка идет? Расстрельные списки принес? Хе-хе
Действуем по плану, Леонид Ильич, построжел председатель КГБ. Прошу разрешения взять в оперативную разработку Соломенцева, Капитонова, Боголюбова и Русакова.
Бери, Юра, бери, негромко ответил генеральный секретарь, зябко потирая ладони. Чистка, она от слова «чистота»!
Тот же день, позже
Бразилия, река Гуапоре
Аидже склонился над девочкой, замурзанной и тощей. Годика три ей, не больше. Загорелое тельце пласталось на драной циновке, изредка вздрагивая, а большие глаза, полные страдания, таращились в последнем, гаснущем усилии.
Лес напускал крикливые голоса птиц и обезьян, по всей деревне перекатывался гомон и заунывные звуки «гуделок», и целитель скорее угадывал, чем слышал сиплое дыхание маленькое девочки.
Индианка в рваном платье не удержалась, взялась причитать, хоть и шепотом, и Аидже метнул недобрый взгляд на нее. Женщина испуганно закрыла рот обеими ладонями.
«Так-то лучше»
Целитель опустился на колени, подтянув шорты, рубленые из старых, застиранных джинсов, и возложил руки на ребенка. Уняв боль, он наслал на девочку сон, а затем прошелся растопыренной пятерней от тонкой шейки до впалого живота.
Аидже успокоено кивнулего ароэ майво, великий дух рода, смилостивился и наделил дитя здоровьем. Переведя взгляд на мать, трясущуюся, будто в ознобе, целитель сказал отрывисто и резко, почти грубо:
Варить рыбу в горшке. Два дня поить дочь отваром. Всё.
Женщина, пища от счастья, бросилась вон и притащила щедрую платуупитанного розового поросенка, чей негодующий визг буквально сверлил череп. Поморщившись, Аидже отвел материнские руки, едва удерживавшие брыкающегося свина.
Есть сама, кормить дочь. Моя уходить.
Накинув высохшую, просоленную футболку с линялыми рокерами, он покинул деревню. За крошечными огородиками, будто за нейтральной полосой, вздыбилась сельвадушные, жужжащие, орущие, всепожирающие дебри.
Аидже держался малозаметной тропинки, не глядя на живностьгадкие многоножки и мохнатые пауки мигом порскнули в кусты, освобождая путь, и даже рой гнусной мошки прянул вон.
«Чуют, кто идет!», наметил он скупую улыбку.
Различив в хоре звуков леса гортанное похрюкивание пекари, целитель сбавил шаг, и замер. На мысленный призыв откликнулся мохнатый кабанчиквыбежав из зарослей, пекари словно сдулся, покорно падая на спину.
Аидже пощупал егожирненькийи вынул нож-боуи. Заколов дикую свинку, чтобы не мучалась, он отхватил оба окорочка и направился к реке, голубевшей в прогалах между деревьевв этих местах Гуапоре несла еще прозрачные воды, а вот ниже по течению они обретали цвет кофе с молоком.
«А это еще кто?»
У мостков из жердей покачивалась большая пирога с новеньким мотором «Ямаха», а рядом сидел, опустившись на корточки, белый мужчина в поношенной военной форме без погон и шевронов. Его загорелое лицо опухло от укусов, но в прозрачных глазах горел яростный синий огонь. Уперев руки в колени, он встал, изображая дружелюбие.
Здравствуй, Аидже, в голосе белого звучала вынужденная почтительность. В моих жилах течет толика индейской крови, и
Потому ты и жив до сих пор, равнодушно перебил его целитель. Завернув мясо в мешковину, он омыл руки, щелкая по носу не в меру резвым пираньям. Чего тебе?
Меня зовут Рикардо, и я
Твое имяРичард, и тебя послали говорить со мной, нетерпеливо сказал Аидже. Зачем?
А ты вы не подбросите меня до Пайтити? вкрадчиво выговорил белый. Путь долог
Залезай.
Ричард подхватил рюкзак, и забрался в лодку, вздрагивая в ловле равновесия.
«Бывалый, оценил его целитель, но чужак».
Подтолкнув свое суденышко, он ловко запрыгнул, шлепая босыми ногами по узкому днищу и устраиваясь на корме.
Говори.
Незваный попутчик пристально глянул на него, веселя Аидже. Надо жеэта бледная личинка жаждет убить «краснокожего»! Глупец. Все белыеглупцы, даже их бог.
Ты из племени бороро? вытолкнул Ричард пережатым горлом.
Мать. Она дочь шамана. А отецтакой же, как ты. Пришелец и проходимец.
Бледнолицый хохотнул, и сжал губы, задавливая смех.
А ты знаешь, что есть на свете белый человек, подобный тебе? Но только он сильнее тебя.
Все белые врут, парировал целитель.
Не-ет! глумливо усмехнулся Ричард. Тот человек знает будущее
Почему же я не слышу его? скривил губы Аидже.
А с чего ты взял, что интересен ему? насмешливо сощурился белый. Разве ты замечаешь каймана на отмели? Или броненосца, роющего нору?
Целитель отложил весло.
Будем говорить в Пайтити, выдавил он, опуская тяжелый лодочный мотор.
«Ямаха» взревела, оглашая механическим рыком оба берега, и пирога понеслась по глади вод, задирая острый нос.
Вечер того же дня
Зеленоград, аллея Лесные Пруды
Ты не спишь? зашуршала одеялом Рита.
Не-а, вытолкнул я, наблюдая, как колышется тюль на сквозняке. Через открытую форточку доносились еле слышные шумы с далекой Сосновой аллеи, и смутные голоса загулявших соседей.
Поворочавшись, девушка навалилась на меня в своей великолепной манере, и мои руки тут же притиснули теплое, гладкое и шелковистое.
Всё думаешь об этом повышении? вымолвили Ритины губы. М-м?
Угу дрогнул я улыбкой, запуская пальцы в девичьи волосы.
Рита умиротворенно вздохнула, укладывая голову мне на грудь, и водя ладошкой по моему плечу.
Хочешь на заочное перейти? пробормотала она.
Да наверное Иначе не продохнуть. Не ночью же толкать прогресс!
Не-е! Не-е Ночью спать надо, девушка хихикнула, елозя бедрами.
Поспишь тут с некоторыми пробурчал я, благодушествуя, и мой рот тут же запечатали сухие горячие губки.
Стиснув пищавшую Риту, я перевернул ее на спину, с приятностью ощущая, как вздрагивает подо мной сильный животик, напрягаясь, и податливо опадает, а девичьи коленки сжимают мои бока.
Миленький сорвался жаркий шепот. Родненький
На полчаса мы выпали из реальности.
* * *
Лунный свет падал на колыхавшийся тюль, и чудилось, что в форточку вытягивается, завиваясь, сизовато-голубой дымок. На улице было тихо, лишь на грани слышимости наигрывала музыка. Хорошо
Тебе хорошо? разморено улыбнулась девушка, уловив мой настрой.
Очень, честно признался я.
И мне Где у тебя щека? нащупав мое лицо, Рита приложила ладонь. Чувствуешь?
Горячая бормочу я, задирая бровь. Ничего себе
Третий день держится твоя Сила! счастливо выпалила девушка.
А это уже не моя Сила, поцеловав ладошку, я приподнялся, опершись на локоть, и губами дотянулся до девичьей щечки. А твоя!
Да Ты Что потрясенно выдохнула Рита, и запищала радостно, шаловливо мутузя меня и чмокая. Спасибо! Спасибо! Спасибо! О-о, как же здорово
Я сгреб в охапку свое сокровище, оно угомонилось, притихло, и мы уплыли по волнам сна.
Глава 5
Суббота, 5 ноября. Утро
ПсковДахлаЭль-Аюн
На утро вылета небо провисло серыми, клубистыми тучами, а под ногами хрупал снежок. Морозов особых не чувствовалось, но ветруган по-над «Крестами» задувал студеныйпока дошагал до рампы, лицо онемело. Десантники расселись в гулкой самолетной утробе, навьюченные рюкзаками, парашютами, оружием, сухпаями, и «семьдесят шестой» взлетел.
Ребята, возбужденные дальней дорогой, перешучивались да пересмеивались, пока не утомились. Где-то над морем залегли дрыхнуть, а Жека Зенков, пользуясь лычками сержанта, устроился у маленького иллюминатора. Высмотрел он немного, но синий гофр Атлантики и красноватые наметы Сахары запечатлел на всю оставшуюся.
В новенькой форме пустынной расцветки было зябко, однако, стоило «Илу» сесть в Дахле, как грузовую кабину заволок зной. Плюс тридцать!
Пацаны! заорал «Квадрат», поводя широченными плечами. Готовим мыльно-рыльные! Сегодня банный день!
Десантура захохотала, а Женька, улыбаясь заранее, как бы авансом всем тропическим кудесам, сбежал на горячий бетон впереди своего отделения. Красота!
Налево двинешьк океану выйдешь. Волны блестят, как пряжка дембельского ремня. Направо пойдешьв бухту Дахла упрешься. За нею истинная пустыня виднеется, а на ее фоне сереют корпуса БПКузнавались силуэты "Упорного" и "Стройного".
Ну, ва-аще! выразился рядовой Кузин, азартно крутя головой.
Африка, мон шер «Кузя» сощурился Зенков. Отделение! Очки надеть! Тут солнце злое
Достав темные очки, нацепил ихглазам полегчало.
Хотя все эти телодвижения совершались Женькой почти бессознательно, на рефлексе, вбитом учебой и тренировками. А вот в голове полный кавардаки чисто детский восторг.
В армию он пошел по призыву души, еще в классе пятом решив для себя, кем быть. Родину защищатьвот его профессия. А тут
Кто ж знал, что еще и мечты о дальних странах сбудутся!
Африка же! Самая настоящая! С гориллами, крокодилами и Бармалеями
Валкой трусцой подбежал офицер, и бойцы выстроились, не дожидаясь команды. Капитан Марьин был свойодолеть его в спарринге не мог никто, даже «Квадрат», КМС по дзю-до. И кроссы Марьин пробегал первым, и Да что там говоритьвоин. Лапа у него железная, но уставными строгостями командир не увлекался. «Мне без разницы, говорит, как вы тянете носок. Торжественным маршем войну не выигрывают».
Все здесь? осмотрелся капитан, щуря глаза.
Так точно! отозвался лейтенант Бергман.
Вот взводный был помешан на «орднунг унд дисциплинен». Правда, не пасовални в жаркие бакинские денечки, ни в душные ферганские. «Нациков» гонял, как все. За что «Бормана» и терпели
Поесть, оправитьсяна всё у вас два часа, Марьин выпростал запястье из рукава, краем глаза ухватывая «Командирские». Ждем еще три бортаи готовимся к десантированию. Место высадкигород Эль-Аюн, столица Сахарской Арабской Демократической Республики, оккупированная марокканцами. Оттуда до границы с королевствомсемьдесят километров, до морского портатридцать. Мои два взвода выбрасываются на северную окраину Эль-Аюна, и перекрывают дорогу на север. Никого не впустим и никого не выпустим. Уличные боиэтим местные займутся. У сахарцев там техники нет вообще, так что не ошибемся: едет танкподбиваем к такой-то матери. Парочку АСУ-57 гарантирую. Взвод товарища Бергмана захватывает аэропорт на западной окраине, две БМД вам в помощь.
Есть! вытянулся лейтенант.
И держим связь с мариманамив океане наш ракетный "Севастополь", и авианесущий крейсер «Киев». Если что, вызываем «Яки», путь долбят по скоплениям техники смолкнув, капитан приставил ко лбу ладонь козырьком, и глянул в бледно-голубое небо, словно выцветшее на жаре. Летят, орёлики
Две расплывчатые черточки в блеклой лазури оформились в «семьдесят шестые».