Н-куда?! перехватил её Андрей. Я-то сыграю, а ты расплачивайся. Тридцать щелбанов заначить хочешь? хохотал Андрей, тиская и щекоча выворачивающуюся из его рук хохочущую до взвизгов Алису. Не выйдет!
Чего ж ты столько продула? спросил Эркин, усаживаясь на стул.
Да-а, протянула Алиса. А он хитрый. Он так треплется, что я на руки и не смотрю.
Говоря об игре, Эркин невольно перешёл на английский. И так же свободно заговорили по-английски Андрей и Алиса.
Андрюха, а давай меняться!
Щелбан на конфету!
Не-а, на укус. В «мишках» шесть укусов. Честно.
Четыре.
Пять, уступила Алиса.
Ладно, Андрей подмигнул смеющемуся Эркину и отпустил Алису. Тащи «мишек». Десять штук.
Как десять?! возмутилась Алиса. Шесть!
Смотри-ка, изумился Андрей. Она и считать умеет?
А вот и умею! убежала Алиса.
Андрей хохотал, раскачиваясь на стуле.
Шесть «мишек» Женя не дала, но отсыпала других и разных. Алиса принесла целую пригоршню, и они с Андреем долго спорили: в какой конфете сколько укусов. Эркин хохотал так, что не мог считать. На их крик и смех прибежала Женя, к ней обратились за консультацией, и она сразу ошиблась, сказав, что карамелька не кусается.
Мама! ахнула Алиса. Ты что?!
Так её же сосут.
Ясно, один укус! торжествующе хохочет Андрей.
Так её сколько сосёшь?! возмущается Алиса. Укусил и всё, а тут до-олго.
Договаривались на укусы, а уговор дороже денег.
Три, кричит Алиса. Три укуса. Два конца и серединка.
Наконец всё сосчитали, и Андрей выбил Алисе в лоб пять щелчков разницы.
Ладно, Алиса потёрла лоб и хитро посмотрела на Эркина. Эрик, а теперь ты будешь играть, да? Ну, да же!
Эркин вытер мокрое от слёз лицо и сел напротив Андрея.
Давай.
Ага-ага, суетилась Алиса. Мам, ты сюда садись, я рядом, мы смотреть будем.
Ладно, Андрей сел поудобнее. На две, что ли?
Не малолетки же, ответил Эркин. На две и вперехлёст.
Ладно, ты только того Не очень.
Не очень, не очень, кивнул Эркин. Начали.
Эркин с самого начала задал такой темп, что Андрей ни одного очка не взял. Когда счёт приблизился к ста, Эркин совсем незаметно, чуть-чуть замедлил движения, и Андрей смог размочить счёт. Игра пошла с переменным успехом, и на счёте сто пятьдесят семьсто сорок семь Женя решительно сказала:
Всё. Пора ужинать.
Ладно, сразу согласился Эркин. Подставляй лоб, Андрей.
А ежели на сигареты обменять, а? Андрей подмигнул Жене и Алисе. По затяжкам.
Я не курю, рассмеялся Эркин.
Тогда на конфеты.
Помирились на пяти щелчках, трёх карамельках и большой шоколадной конфете. Эркин сгрёб конфеты и выбил конфеты и выбил Андрею его проигрыш.
Всё, чист, Эркин встал и сказал уже по-русски:Пошли ужинать.
Пошли, встал и Андрей.
Выигранные конфеты Эркин сложил в общую вазочку. Алиса выжидательно посмотрела на Андрея, но тот в ответ только скорчил рожу и аккуратно разложил остатки своего выигрыша у своей тарелки.
Ели творог со сметаной и сахаром, пили чай с конфетами. И Андрей щедро угощал всех своим выигрышем.
И как всегда после ужина Женя укладывала Алису спать, Эркин ходил поцеловать её на ночь, а Андрей накрывал на вторую «разговорную» чашку.
Ну вот, Женя с удовольствием оглядела их. Давайте решать.
А в чём проблема? улыбнулся Андрей. Я серьёзно, Женя.
У тебя с отпуском решилось? спросил Эркин.
Десять месяцев отработать надо, стал серьёзным Андрей. А у вас?
Так же, кивнул Эркин и посмотрел на Женю.
Да, Женя подвинула к Андрею конфеты. Я и в профсоюз ходила, выяснила. Так вот, зимние мы со всеми отгуляли, а ещё двадцать дней осенью, не раньше октября.
Ну, и у меня, значит, так же, хмыкнул Андрей. Закон, говорят, он всем закон. Хотя стоп, я же с мая, так десять месяцев он запнулся.
Майэто пятый месяц, сказал Эркин. А всего их двенадцать, так? и сам себе ответил:Так. Значит, после февраля пойдёшь.
Это в марте? Андрей мечтательно вздохнул. Ох, и погуляю я котом мартовским.
Женя так смеялась, что даже взвизгнула. Смеялся, упав лицом на руки, и Эркин. Андрей самодовольно ухмыльнулся и встал.
Ну, кто куда, а я баиньки, и, выходя из кухни, тихонько мяукнул.
Отсмеявшись, Эркин встал и собрал посуду.
Ты иди, Женя, ложись, я уберу.
Ага, встала и Женя. Спасибо, милый.
Эркин вымыл и расставил посуду, налил воды в чайник, чтобы утром только на огонь поставить. Прислушался. Так, Женя вышла из ванной. Если он сейчас и столкнётся с Андреем, то не страшно, хотя нет, Андрей будет его ждать.
В ванной он быстро вымылся, с наслаждением растёрся полотенцем и, прислушавшись, немного потянулся, разминая мышцы. И в прихожей столкнулся с Андреем.
С лёгким паром, ухмыльнулся Андрей.
И тебя с будущим, улыбнулся Эркин.
Женя лежала в постели и ждала его. Войдя, Эркин привычно закрыл за собой дверь, сбросил халат на пуф и потянулся под восхищённым взглядом Жени.
Какой ты красивый, Эркин, вздохнула Женя.
И тихо засмеялась: такой счастливой была улыбка Эркина.
Время позднее, завтра рано на работу, и Эркин позволил себе только обнять Женю, поцеловать и погладить, пока её тело не стало совсем сонным. И когда она уснула, уткнувшись лицом в его шею, он, осторожно потянувшись над ней, выключил лампу и распустил мышцы. Женя всё ещё обнимала его, и он уже во сне подвинулся, чтобы ей было удобно лежать.
У себя в комнате Андрей сбросил на стул халат, погасил свет и лёг. Простыня приятно заскрипела под телом. До чего же хорошо! Девчонкам он написал, как надо, на работе, в школе, да вездевсё у него тип-топ, хорошо, и лучше не надо. А то письмо а на хрен! Не нужен он отцу, ну, так и чего психовать, не из-за чего.
Андрей вздохнул, заворачиваясь в одеяло. Он не хотел думать об этом, но всё равно Каждыйне каждый, но уж через два на третий накатывало. Он сталарся вспоминать отца тогдашним, а видел нынешним, председателем Комитета. И снова от острой боли щемило в груди, как от удара. Андрей стиснул зубы, пересиливая слёзы. И справился. Не в первый раз ему вот так Ну что, мама? Всё у меня хорошо, всё тип-топ, живу, работаю, учусь. Живу в семье, работаю кем хочу, учусь в школе. Мама, жаль, тебе бы Эркин понравился, и Женя, жена сынаневестка, так? Так, мама, ты бы ведь взяла Эркина в сыновья, он жемой брат, я так хотел старшего брата, ты знаешь, нет, жена сынаэто сноха, Женя тебе сноха, а ты ейсвекровь, Аня с Милой и Алиской вместе бы играли, хотя Миле сколько сейчас? Мне двадцать один, а она на три года младше, а Аня старше так же, Ане тогда двадцать четыре, а миле восемнадцать, мы бы их замуж выдавали, да, мама, всё у меня хорошо, мама, вот тебя только нет, и девчонок, а отец Мама, он ушёл когда, ты нам что сказала? Чтоб мы молчали и даже не думали о нём, не вспоминали, чтоб и случайно не проговориться, будто его и не было. Ну, так оно и есть. Не было его и нет. И не нужно. Мама, у меня всё хорошо, слышишь, мама?
Андрей уже спал, продолжая во сне разговаривать с матерью.
Приглашение на вечеринку к Джинни и обрадовало, и смутило Громового камня. Конечно, приятно, и на паре вечеринок он уже был, всё прошло великолепно, но но Джинни с той стороны, она-то девчонка и не понимает ничего, но вот её мать Он её видел пару раз в городе, и в общем она ему даже понравилась, вполне приличная старуха, но Джинни как-то обмолвилась, что её отец погиб на войне, так что так что вряд ли её матери будет приятно видеть его форму и награды. А в племенном тоже не пойдёшь, а штатского у него ничего нет. Значит значит, надо купить. Рубашку, брюки, ботинки, носки и кое-что поверх рубашки, скажем, лёгкую куртку или дешёвый пиджак.
Он достал и пересчитал свои деньги. Зарплату обещали на следующей неделе, за квартиру он заплатил, но но остаться без копейки, чтоб и сигарет не на что купить, тоже не хочется. Нет, значит на сигареты и всякие мелочи десятка до зарплаты, а на остальные пойти купить одежды.
Громовой Камень оттолкнулся от стола и встал. Быстро скинул кожаную рубашку, леггинсы и мокасины, убрал всё это в шкаф и достал форму. Она у него всегда в порядке. Быстро оделся, уложил деньги в нагрудный карман гимнастёрку и застегнул пуговичку. Глянув в зеркало, расчесал волосы. А хорошо его постригли, и вообще ничего смотрится. Не «смерть девкам», но близко к этому. День пасмурный, и без палки не обойтись. Но боли вполне терпимые.
Будним днём в пансионе тихо и пустынно. Жильцы на работе, хозяйка и прислуга заняты домашним хозяйством. Громовой Камень спустился вниз, взял из стойки для зонтиков свою палкуон теперь держал её здесь и по дому ходил свободнои вышел на улицу.
День не то что пасмурный, но приглушенный, дождя нет, может, и не будет, а в воздухе стоит мелкая водяная пыль, и тепло. Громовой камень шёл быстро, но без спешки, не наваливаясь на палку. Как всегда, в будни с утра прохожих мало, некоторые из встречных с ним здоровались. Иных он вспоминал: родители его учеников, лица других просто знакомы, но отвечал он всем.
А вот в торговых рядах было людно, хоть и не так, как в выходные. Громовой камень шёл вдоль ряда мужской одежды, когда его окликнули:
Ой, доброго здоровья вам! Наконец-то заглянули!
Громовой камень оглянулся. Пухленькая кудрявая блондинка приглашающе улыбалась ему из-за прилавка. И он сразу вспомнил её. Это мать худенького и такого белоголового мальчика из группы дошкольников, да, Филя, Филипп Смирнов.
Здравствуйте, улыбнулся он ей, подходя к прилавку с мужскими рубашками.
Вот хорошо, что зашли, она радостно тараторила, раскладывая перед ним прозрачные хрустящие пакеты. Только-только получили, из Царьграда товар, лёгкие, чистый хлопок, как раз для лета, и расцветка самая модная, а уж вам-то к лицу будет
Под её трескотню он выбрал себе две рубашки: бежевую с короткими рукавами на жару и голубовато-серую с длинными. Конечно, этого мало, и цвета хорошие, но денег в обрез.
А брюки лучше тёмные, конечно, для лета, да, положены светлые, но ему-то нужны универсальные, чтоб и в пир, и в мир. Ещё ботинки, тоже тёмные, но лёгкие, кожаные под гуталин, две пары носков и на третью ему не хватило.
И уже идя домой с аккуратным тючком, Громовой Камень вспомнил про куртку. Так, здорово же он просчитался, хотя хотя, стоп, у него же есть куртка, племенная, с вышивкой и бахромой, но именно куртка, а не рубашка, так что вполне ничего, вполне и даже очень.
Дома он распаковал тючок и разложил покупки на кровати, полюбоваться. Да, возможно он переплатил, и скорее всего именно так, но у него никогда не было таких вещей. В Эртиле до армии, ему все покупали, в армии тоже понятно без выбора. Нет, он всё-таки купил хорошо. Так что завтра с утра на урок он пойдёт как всегда в форме, потом вернётся, пообедает, приведёт себя в порядокпримет душ, переоденетсяи пойдёт к Джинни. Посмотрим, что из этого получится.
* * *
Чолли придержал Раската, похлопал по шее и отпустил поводья. Облака разошлись, открывая летнее солнце, и равнина сразу заискрилась, заблестела. Чолли распахнул куртку, снял и сунул в карман шапку, подставляя лицо солнцу. Ну вот, первую весеннюю страду они свалили, огород у них теперь не хуже, чем у других. Сад, правда, голый, но опять же соседи объяснили, что сад делают осенью, а урожая всё равно ещё ждать и ждать, но и у них не день впереди, не год, а вся жизнь. А цветы в палисаднике уже цветут вовсю, беседку для летнего чая ему помогли поставить, и летнюю кухню, чтоб зря печь не топить, в хлеву стоит корова, бело-рыжая Милка, и молоко теперь своё, да ещё десяток кур с пёстрым петухом немалое хозяйство, Настя за весь день не присядет, и он сам до работы, после работы
Чолли усмехнулся. Смешно, но ему даже нравится всё это. Это его хозяйство, его дом, его семья. Там, в Алабаме, всё равно в нём жило постоянное: отберут! Хозяйское слово ненадёжно, сегодня дал, а завтра отнял. Ни за что-то, ни почему-то, а только чтоб власть свою показать. А здесь здесь совсем другое. Они это купили, на свои деньги, а что подари ли им, так это ж по дружбе, от чистого сердца. И когда Силины, что в соседнем проулке живут, младшего своего женили, так он с Настей вместе со всеми на той свадьбе гулял, и Настя со всеми женщинами свадебный пирог ставила, а на поезжанье, когда за невестой в Маковкусоседний посёлокпоехали, так он с мужчинами верхом на Раскате, а Настя с другими молодками в бричке. Хорошо погуляли.
Чолли рассмеялся воспоминанию и шевельнул поводом. Раскат сразу пош1л рысью. А объезжать раската ему и не пришлось, конь будто всё знал заранее и подстраивался под него. Теперь-то он понял, что такое: свой конь. Раскат под него, и он под Раската. На следующее лето, когда с табуном будет в степь уходить, Раскат уже поставлен будет. А сёдла здесь другие, пришлось заново учиться да привыкать, это Раскат его принимает как есть, а другие, бывает, сердятся. И он хоть и рабочим пока числится, а и на объездку его зовут, и конюхам он не только помогает, а бывает и наравне работает. И всё не за просто так, а к зарплате прибавка. Ну-ка, давай, раскат, пошёл, ну, пошёл!
И свист ветра в ушах, и стремительно летящая под копыта зелёная молодая трава. Давай, раскат, давай! Чолли привстал на стременах, подался навстречу ветру.
Как тренировать Раската, ему3 рассказали подробно и очень понятно. А однажды, когда он работал Раската в манеже, пришёл директор, постоял, посмотрел, а потом вошёл к нему и сказал. Всё по делу и не обидно. И и не по-хозяйски. Нет, он директору не ровня, и говорил с ним директор не как с ровней. А как опытный с новичком. Он для директорачеловек, а не скотина рабочая.
Чолли прислушался к дыханию раската и довольно улыбнулся: хорошая дыхалка, а если ещё поставить, как ему говорили, то на осенних скачках он со многими поспорит.
А в воскресенье Мишку и Светку на коня сажали, из младенчества вывозили. Положено здесь так, чтоб от материнской груди да на коня. Соседи собрались, сразу после церкви, стол во дворе накрывали, Настя напекла пирогов, у неё уже совсем хорошо получается, он привёл из конюшни Раската и вывез мишку. И всё бы на этом, да Светка такой рёв подняла, что и её посадили, а она сразу за гриву уцепилась, еле стащили потом. Смеху было, что, дескать, по ошибке девка, парнем бы ей быть, поминали какую-то Кавалерист-девицу, Анку-Атаманшу. А на следующий год он пашу вывезет.
Так, дыхалку он Раскату сегодня отработал, пора и домой. Раската обиходить, домой забежать и на дежурство, сегодня он в ночь. И, словно услышав его мысли, Раскат, не сбавляя хода, стал поворачивать налево, к посёлку.
Хорошо, Раскат, похлопал его по шее Чолли. Хорошо.
* * *
На выходной он решил съездить в Царьград. Погуляет, сходит в зоопарк. Читать он читал, но надо и посмотреть. Утром выедет, вечером вернётся. Он словно спорил с кем-то, отговаривающим его. В самом деле, чего ему киснуть, ездил же, и не раз, и всё благополучно обошлось, деньги, да, потратил, ну, так он же и зарабатывает неплохо, и одет на уровне, и вообще
И, ложась спать, Дэн завёл будильник на полвосьмого. Чтобы успеть на электричку в восемь- пятнадцать, тогда в полдесятого он в Царьграде. Он уже лежал, когда в дверь постучали.
Кто? спросил он, не открывая глаз.
Это я, Арчи, открой.
Чертыхнувшись, Дэн вылез из-под одеяла и зашлёпал к двери, щёлкнул задвижкой.
Входи, и отступил вбок.
Арчи умело при открыл дверь на щель и ловко проскользнул в комнату.
Ты чего так рано завалился?
В Царьград еду, хмуро ответил Дэн. Чего тебе?
Арчи внимательно посмотрел на него. И спросил, заранее зная ответ:
Сигареты есть?
Ты чего? удивился Дэн. Головой приложился? Я ж не курю.
Знаю, кивнул Арчи и улыбнулся. А вдруг завалялись?
Иди ты! Дэн выругался по-английски и продолжил по-русски:Коли за этим, так отваливай.
А поговорить если?
С этим к доктору Ване. Или к батюшке. Отваливай. Мне вставать рано.
А чего у тебя там в Царьграде? не унимался Арчи. Зазнобу завёл?
А пошёл ты! кинулся на него Дэн.
Но силы были равны, и выкинуть Арчи из комнаты не получилось, а там и коридорный мог на шум заявиться, а это уже скандал и до милиции недалеко. А им это нужно?
Ладно, отпустил он Арчи. Говори, зачем пришёл.
Я ж сказал уже. Поговорить, Арчи заправлял рубашку в брюки, дрались-то не всерьёз, так что ни синяков, ни порванной одежды и быть не могло. Тоскливо что-то.
Дэн невольно кивнул. В самом деле, какая-то непонятная тоска то и дело накатывала на него. Да и на остальных, он же видит.
Ладно.
Он взял со стула и прямо на голое тело натянул старые армейские штаны, потом включил верхний свет.