И калитку он открывал если не успокоившись, то улыбаясь. Чего других в свои психи втягивать.
Как всегда, его встретили радостным известием, что обед готов, пусть моется и идёт есть.
Спасибо, Серафима Панкратьевна, я быстро, улыбнулся Андрей.
Когда бы он ни пришёл, обед готов. Ждут его, что ли?
За столом он улыбался, хвалил еду и вообще старался держаться как обычно, но Серафима Панкратьевна всё-таки что-то заметила.
Случилось что, Андрюша?
Помедлив, он кивнул.
К Колюне тать приехала, и повторил услышанное от Колюни:Маманя.
Про Колюню он им уже рассказывал, и ему дважды давали для Колюни баночки с домашним вареньем. Крыжовенным.
Ну, и слава богу, вздохнула Устинья Капитоновна.
А Серафима Панкратьевна смотрела молча и сочувственно. Андрей замялся, не зная, как объяснить, ведь он сам ещё не понял, что с ним, чем это его так задело.
Каково это матери дитя своё роженое да таким увидеть, покачала головой Устинья Капитоновна. И малая боль детская матери ножом по сердцу. А такое Не защитник он ей теперь и не кормилец.
Серафима Панкратьевна кивнула.
Да уж, не знаешь, о чём бога молить, когда такое.
Андрей, недоумевающе раскрыв глаза, слушал их. Они жалели мать Колюни, но
Но он же живой! вырвалось у него. Разве не это главное?
Серафима Панкратьевна кивнула.
Конечно, Андрюша, всё так. Ну, бог милостив, утрясётся всё да уложится.
Да, Андрей тряхнул головой и встал. Спасибо большое, всё так вкусно было. Я к себе пойду.
Конечно, Андрюша.
Конечно, иди, отдыхай.
Взбежав к себе, Андрей быстро, будто за ним гнались, разделся, швыряя как попало одежду, и стал тянуться. Крутился на крохотном пятачке, исступлённо, выматывая себя, до треска в суставах, до судорог в напряжённых мышцах. Пока не почувствовал, что отпустило, что он уже весь мокрый, а из окна тянет прохладой, и ни боли, ни мыслей уже нет, только пустота и ломящая усталость во всём теле. А дверь-то он и не запер. Во блин! Совсем крышу потерял.
Он запер дверь и пошёл в душ. Долго полоскался, смывая пот, меняя воду с кипятка на ледяную и обратно. Потом так же долго и основательно растирался полотенцем, разобрал вещи, разложил, повесил, переоделся уже в домашнее: никуда он сегодня не пойдёт, да и что за гулянка в будни. А скоро школа заработает, летние классы для взрослых. Июнь и июль учатся, потом сдают экзамены за начальную школу, август гуляют, а с сентября трёхгодичный курс уже на аттестат. А с аттестатом хоть в университет. Так что есть ему чем заняться. Руки-ногивсё у него цело, глаза, слухвсё в норме, даже шрамов нигде нет, даже боли давно кончились, нет, он теперь знает, что и как можно сделать с человеком, так что ему грех жаловаться.
Уже смеркалось. Андрей задёрнул штору и включил маленькую лампу на столе, взял книгу Рейтера. Ему ещё за сегодня надо осилить десять страниц. Он сам себе такую норму установил. Так, словари, тетрадка под рукой, всё, поехали.
* * *
Мерно отсуткивают колёса, подрагивает вагон. Вот он и дождался своего часа. Едет. За окном Россия, Родина, родная земля, земля отцов и дедов а кровь молчит. Да трёп всё это пустой о крови, о голосе. Её. Где хорошо, там и родина, со всех её больших и малых букв, а кто хорош, тот и родня. В кармане сорок рублей с копейками, в рюкзаке две смены белья, мыло с мочалкой и дешёвым полотенцем, да коробка с помазком и бритвой. Да ещё что на самом надето. Всё, что нажил. А ведь не парень уже, в возрасте. Ну, так сам виноват, что не на ту карту поставил. «Пить меньше надо». Умники чёртовы. Так ведь и пил потому, что жизнь не задалась. А теперь-то теперь хочешь, не хочешь, а на рюмку даже смотреть не моги. Обещали, что с первого же глотка в штопор уйдёшь и только в психушке остановишься. Потому как остановят. И уже без выхода. Могли, конечно, и наврать, у врачей работа такаяврать. Умирающему, что вот-вот выздоровеет, а здоровому, что вот-вот заболеет, главноелечись, таблетки с микстурами покупай и деньги за всё плати. Всюду всё одинаково. Но вот проверять неохота, боязно. Так что придётся терпеть. Теперь теперь лишь бы до места добраться и ссуду получить, а там там-то он уж развернётся. Всё ж деньги дадут большие, хоть и под отчёт и контроль, но с этим можно начинать. Первое время, конечно, по контракту, тьфу ты, по найму, а чего ж ещё, если язык наполовину забыл, до сих пор обед ленчем называет, и в одиночку ни своё хозяйство, ни своё дело не поднимешь. Ну, купит он ферму, опять сбился, нет, хутор, а потом? Нанимать? Это удовольствие он уже знает. Идти кому-то в долю? А к кому? Он же место себе, скажем прямо, наугад выбирал, лишь бы подальше. Чтоб никого из старых знакомцев не встретить. Ну, так и его там никто не знает. Никто и звать никак. А партнёр это серьёзно. Так что найм. Кем удастся, за сколько получится, но чтоб время на себя, на своё дело оставалось.
За окном весёлая молодая зелень разномастное стадо бредёт по лугу, коровы, овцы, козы тёмный еловый лес белоствольный светлый березняк картофельное поле с уже зеленеющими грядками Май в конце, а здесьмарт, ну, апрель в начале, от силы. Север. Но он сам не захотел в Ополье. Больно много туда едет тёмных, ещё нарвёшься на кого и будет, как с Полди. На севере, говорят, их меньше.
Григорий Иванков курил, глядя в окно на бегущую за стеклом холмистую равнину и думал. Как лошадь по кругу ходил. В Ижорске в Комитет отметиться, спросить о ссуде и посоветоваться. Нет, хутор он не потянет, ремесло своё знает вроде много, и руки на месте, а не настолько, чтоб дело своё завести, только для подработки если. Вот и заявка у него не на место, а в отдел по трудоустройству.
На попутчиков он не глядел. В Алабаме таких называли белой рванью. А сам он кто? Ладно. Раз выжили, то и проживём. Хорошо сказано. Так что, хватит скулить, а то в бутылке окажешься и денежки, ссуда твоя, так в Комитете и останется и кому другому уйдёт.
По вагону прошёл очередной то ли поддельный, то ли всамделишный слепой с поводырём. Очередная остановка и опять тряская неспешная дорога. А если всё-таки есть у него идея. И для начала совсем даже неплохо. Опять же начать с найма, а там чёрт, как же френчайзинг по-русски будет? Стартовать коммивояжером, а там Проблема с жильём не проблема, когда деньги есть.
Докурив, он привстал и выкинул окурок в окно: как раз вдоль речушки ехали. И оглядел своих попутчиков уже по-другому. Как одеты, что курят ну, ничего, ему уже приходилось таким заниматься. Года три крутился, пока в имение не пристроился.
Главноерешить, дальше легче будет.
* * *
День цеплялся за день, набегали мелкие тревоги, но Эркин и сам понимал, что это мелочи. Так легко и свободно он ещё никогда не жил. У него всё есть, ни ему, ни его близким ничего не грозит, Женя простила его, окончательно, он чувствует это, Андрей жив, и письма всё нет, и видно, уже и не будет Что там было у Андрея с бурлаковым, а было, Андрей не зря просил не спрашивать, но этодело Андрея, Бурлаковего отец, так что ему и решать.
Эркин шёл, распахнув куртку, весело поглядывая по сторонам. Хорошо! Всё у него хорошо, и лучше не надо.
Добрый день, миссис Джонс, поздоровался он по-английски с Нормой у магазина Мани и Нюры.
Добрый день, ответила она так же по-английски, благодарно улыбаясь. Какой хороший день, не правда ли?
Да, совсем лето.
Он улыбнулся ей, прощаясь улыбкой, и легко взбежал по ступенькам крыльца. Гулкая светлая лестница, коридор с так знакомыми дверями, а вот и его дверь. Он остановился, пошаркал подошвами кроссовок по коврику, одновременно доставая ключи. И радостный визг Алисы.
Э-эри-ик! Ты пришёл!
Ага, согласился он с очевидным, снимая куртку. Ну, как ты?
Всё в порядке, бодро ответила Алиса. Я ела, и спала, и Эрик, а давай без супа, а?
Она отлично знала, что Эрик не разрешит обедать без супа, раз мама велит с супом, а взрослые всегда заодно, это вот только с Андрюхой можно договориться, но не за так, он за такое конфету стребует и не одну, а с Эриком такое, как во дворе говорят, не прокатывает, но всякий раз предлагала, а вдруг прокатит.
Нет, Алиса, улыбнулся Эркин. Что за обед без супа?
Он вообще не понимал, как это возможно отказываться от еды, и относился потому к просьбам Алисы спокойно, как к не совсем понятной, но безвредной игре.
Ладно, вздохнула Алиса. А маму ждать не будем?
Будем, сразу решил Эркин. Пойдёшь пока гулять?
Ага!
Алиса побежала в прихожую. Совсем уже тепло, так что вместо пальто кофточка и на ноги не ботики, а ботинки.
Когда за Алисой захлопнулась дверь, Эркин не спеша переоделся в спальне, поставил греться обед и прошёлся по квартире, прикидывая, чем бы ему заняться.
Полы натёрты, кафель отмыт, в кладовке порядок. Хризантемы в спальне теперь от окна углу, совсем уже заснули, надо их в кладовку вынести. До осени, как объясняла баба Фима. А осенью пересадить, подкормить и на свет выставить.
Эркин отнёс горшок с хризантемами в кладовку, пристроил в самый прохладный угол. А вот надо теперь в спальню цветы купить, а то окно стало голым. И в другие комнаты тоже. В субботу, что ли, после занятий зайти в цветочный, или да нет, завтра школа, так что в субботу. И пожалуй да, пожалуй нужно с мальцом поговорить, работает мальчишка во «лоре», так что хоть немного, но должен разбираться.
В маленькой комнате он постоял перед шкафом, разглядывая книги, но решил энциклопедией заняться потом, а пока лучше газету почитает.
Эркин вернулся в прихожую, взял с подзеркальника газету и пошёл на кухню. Сел за стол и углубился в чтение.
Ну, ты даёшь, братик! сказал над ним голос Андрея. Я уже час здесь стою, полкастрюли стрескал, а ты и не чухнешься. Тебя ж так узлом завяжут и вынесут.
Эркин поднял на Андрея глаза и рассмеялся.
Полкастрюли, говоришь? Это хорошо.
Почему? удивился Андрей.
А кормить тебя, значит, до утра незачем.
Ах ты!
Андрей обхватил его за шею и попытался повалить, но Эркин уже вскочил на ноги, плотно зажав Андрея. И они так потоптались, пока в кухню не влетела Алиса, с ходу присоединившаяся к поединку, а Женя стала их всех ругать и выгонять из кухни.
А ну марш отсюда!
Но ругалась она со смехом, так что даже до Эркина дошло, насколько это не всерьёз. Он тут же отпустил красного от смеха Андрея и очень смешно изобразил перепуганного раба.
Да я ж ничегошеньки такого, мисси. Да ой не надо, мисси.
Женя хохотала до слёз, упоённо визжала Алиса, а Эркин, самодовольно ухмыляясь, отобрал у Жени сумку и стал раскладывать покупки.
Наконец сели за стол.
Идею Эркина купить цветов в комнаты поддержали все.
Конечно, так и сделаем, Женя разложила жаркое. В субботу я подойду к Центру, пойдём все вместе и купим. И пообедаем тогда в городе.
Ага, кивнул Эркин.
Здоровско! согласился Андрей и подмигнул Алисе.
После обеда Эркин с Андреем сели за уроки, а Женя занялась бельём. Прачечная действительно оказалась большим удобством. Простыни, пододеяльники, наволочкивыстираны, накрахмалены, отглажены, и за пах какой приятный. Женя с помощью Алисы перебрала отложенное для прачечной бельё, проверив метки, и села заполнять квитанцию. Завтра в шесть принесут чистое и заберут очередную партию. Конечно, это не дёшево, скажем так, но очень удобно.
Мам, а сейчас что будем делать?
Шить, улыбнулась Женя. Бальное платье у Мисс Рози есть, давай
Ага-ага, заторопилась Алиса. давай ей ещё чего-нибудь сошьём. И Линде тоже, а то она всегда в одном.
Женя взяла свой каталог «Тысяча моделей», и они сели в комнате Алисы рассматривать и выбирать платья для Мисс Рози и Линды.
Эркин и Андрей занимались как всегда: молча и сосредоточенно. Один пишет за столом, другой читает на диване. Потом меняются. Конечно, у Андрея получалось всё куда быстрее, но он ни словом, ни шорохом не торопил Эркина, то перечитывая прошлые страницы, то читая дальше, сверх заданного.
Наконец Эркин закрыл тетрадь и встал.
Всё, свалил!
И шауни? оторвался от учебника по истории Андрей.
Ты чего? удивился Эркин. Там же не задавали.
А для себя не хочешь? и улыбнулся. Я страницу, считай, вчера исписал, пока не получилось.
Эркин покраснел.
А мне чего не сказал?
Я думал, ты уже сделал, пожал плечами Андрей.
Эркин постоял, сводя и разводя лопатки, словно сбрасывая тяжесть, и тряхнул головой.
Ладно. Устные выучу и тогда шауни напишу.
Как хочешь, легко встал с дивана Андрей.
Эркин сел учить стихи Пушкина. То, что выучил тогда Андрей, он со слуха запомнил и теперь решил выучить своё. Учил, шёпотом проговаривая чеканные мерные строки, полные непонятных слов. Но почему-то и понимать их не хотелось, так так здорово это звучало и словно само по себе укладывалось в памяти.
Я не мешаю тебе? спохватился Эркин.
Нет, ответил, не поворачиваясь, Андрей. Давай учи дальше. Хорошие стихи.
Убедившись, что стихи прочно затвержены, Эркин взялся за историю. Здесь непонятных слов тоже хватало, и они почему-то сильно мешали, заставляя спотыкаться, лезть в словарь в конце книги, но многих слов там не было. Кое о чём он догадывался, что-то вспоминал из услышанных на уроке объяснений.
Написав русский и математику, Андрей посидел, слушая шелест страниц за спиной, и обернулся:
Помочь?
Я сам, ответил Эркин, придержав пальцем строку.
Андрей кивнул, сложил и отодвинул на край стола учебники и тетради. Ладно, он пока почитает. Эркин ведь упрямый, сказал, что сам, значит, сам и будет. Андрей подошёл к шкафу и достал книгу«Пёстрые страницы» сейчас в самый раз будут, рассказики на одну-две страницы, вчитываться не надои вернулся к столу. И снова в комнате только шелест страниц.
Всё, наконец выдохнул Эркин и закрыл учебник. Всё понял.
Угу, Андрей показал, что полностью ушёл в чтение.
Эркин подошёл и мягко хлопнул его по плечу.
Проверишь меня?
Андрей невольно улыбнулся и кивнул.
Давай.
Эркин переставил второй стул к столу и протянул учебник Андрею.
Держи.
Андрей хотел сказать, что и так всё помнит, но всё же раскрыл нужный параграф.
А потом ты меня.
Идёт, сразу согласился Эркин.
В разгар проверки заглянула Женя, и Андрей бурно обрадовался ей.
О, Женя, послушай, как здоровско получается.
Эркин встал, усадил Женю на своё место и переставил к столу третий стул. Конечно, тут же прибежала Алиса, залезла на колени к Жене и с удовольствием слушала, как Эркин и Андрей экзаменуют друг друга, болея сразу на обоих.
Молодцы, восхищалась Женя. Какиеже вы оба молодцы.
А ещё я стихи выучил, похвастался Эркин.
Давай, кивнула Женя.
Подражая Андрею, Эркин встал и вышел на середину комнаты.
Александр Сергеевич Пушкин, старательно выговаривал он. У лукоморья У лукоморья дуб зелёный златая цепь на дубе том
Когда он закончил, Алиса захлопала в ладоши, а женя вздохнула.
Как хорошо.
Эркин довольно улыбнулся, и смутное чувство незаконченности дела ушло окончательно. Непонятные слова крепко легли в память и теперь не казались непонятными.
Потом Женя смотрела их тетради, а Алиса сидела уже на коленях Эркина.
Молодцы! Женя собрала тетради в стопку. Ни одной ошибки. А теперь играть! соскочила на пол Алиса.
Встал и Андрей.
Идите, кивнул Эркин.
А ты? Алиса даже губы надула. Эрик, ну
Сделаю шауни и приду, улыбаясь, но твёрдо ответил Эркин.
Пошли, племяшка, рассмеялся Андрей. Давно мы чего-то в щелбаны не дулись.
Женя молча погладила Эркина по плечу, и они все вместе и сразу ушли. О ставшись один, Эркин достал тетрадь по шауни. Да, Андрей прав, конечно, ну и что, что не задавали, писать-то надо правильно. Словоперевод, словоперевод Исписав страницу, он придирчиво сверил её с написанным на уроке. Вроде да, всё правильно. А если Эркин достал ещё одну тетрадь и записал все слова как словарь, но в три колонки: на шауни, по-русски и по-английски. Перечитал шёпотом. Вот так, вот теперь правильно.
Он спрятал обе тетрадипо шауни и словарьв свой ящик, перебрал и сложил в стопку тетради и учебники на завтра, выключил настольную лампу и встал. С наслаждением потянулся, чувствуя, как заиграли, задвигались мышцы. Ну-ка, где они?
В большой комнате Эркин сразу услышал визг Алисы и злорадный хохот Андрея.
Ну, и кто кого? вошёл он в комнату Алисы.
Вот! Алиса соскочила со стула. Теперь ты с Эркином сыграй.