Когда неровные шаги затихли и хлопнула дверь комнаты Громового Камня, Липочка сбросила на диван платок и налила в полоскательницу горячей воды из самовара.
Мам, шёпотом позвала она. А он не пьяный пришёл, ты не заметила?
Капитолина Алексеевна строго посмотрела на неё, но ответила:
Если и выпил, то немного. И вёл себя нормально.
Угу, Липочка старательно обмывала чашку Громового Камня. Индейцы все пьяницы. Вот как запьёт он
Когда запьёт, тогда и будем думать, сердито ответила Капитолина Алексеевна. И не копайся. Два блюдца полчаса полощешь.
Липочка обиженно надула губы, но промолчала. В субботу в Культурном Центре танцевальный вечер, по билетам. На билет, на буфет и на «бантики»это же просить придётся. И ссориться с матерью накануне такого разговора совсем глупо. А о наряде надо серьёзно подумать, это ж не в старый город, к берёзам сбегать, под гармошку потоптаться, тут культура нужна, так что Липочка вздохнула и покосилась на мать. Ладно, завтра с утра поможет Ефимовне и весь низ уберёт, тогда мама точно позволит.
* * *
Мария стояла у окна, рассматривая быстро темнеющий сад. Ну вот, вот и всё, нет, она ни о чём не жалеет, всё получилось даже лучше, чем она ожидала, могла ожидать. И больница оказалась нестрашной, и самое главноес мужем уладилось. Почти уладилось. Доктор Ваня уговорил дать телеграмму, помог сочинить, а деньги дал Михаил. Сказал, что в долг. Ну, с Михаилом она сама сочтётся, он свой, всё понимает, а с мужем
В кабинете у доктора Вани всегда светло и спокойно.
А если он приедет?
Поговоришь с ним, доктор Ваня смотрит на неё серьёзно, без насмешки. Всё объяснишь.
Нет, нет
Я помогу.
А а может, вы с ним поговорите, с надеждой просит она.
Доктор Ваня улыбается.
Поговорю, обязательно поговорю, но не вместо тебя.
Она кивает. Спорить с доктором Ваней или не слушаться его невозможно
Мария вздохнула и отошла от окна. Темно уже совсем, надо ложиться спать. У неё отдельная комната, с уборной и душем, называетсябокс. Смешное название. И совсем не похоже на камеру. Ну, ночь уже, пора ложиться.
Свет она включать не стала: занавесок нет, мало ли кто в саду окажется и увидит, а голышом походить тоже хочется, привычней так.
Мария быстро привела себя в порядок, откинула одеяло и легла, прикрыв только ноги. Тепло же, и не давит. Ну вот, ещё день прошёл. Завтра завтра самое страшноегинеколог. Он одного названия всё внутри дрожит. Да ещё и женщина. Женщина-врачхуже этого ничего не было. Хотя здесь здесь, может, и по-другому. Доктор Ваня обещал пойти с ней. Странно: беляк, а как всё понимает. И не расспрашивает особо, а ты сама всё ему рассказываешь.
Она вздохнула и потянулась, закинув руки за голову. Может, и вправду обойдётся. Михаил говорил, что врачи здесь другие. И остальные парни, и элы, и джи Может, и не врали. Кто её уже смотрел, больно не сделали, ни один, и не лапали, тоже ни один. Но гинекологэто совсем другое. Хотя что ей, перегоревшей, могут сделать? Только убить. Всё остальноеуже пустяки, да и неважно это. Степана жалко, он ей зла не хотел, если и обижал, то по незнанию. И она его тоже не со зла. Он её, можно сказать, из смерти вытащил, а потом хозяйка она никакая. Стирка, готовкавсему учиться пришлось. Степан терпел, учил, злился, конечно, но не гнал. Она старалась как могла, хорошо ещё, что Степан на работе уставал и не каждую ночь лез.
Мария снова вздохнула и уже закрыла глаза, когда послышались лёгкие скользящие шаги. Ближе, ближе замерли у двери. Уже догадываясь, кто это, Мария приподнялась на локте и позвала по-английски.
Это ты? Заходи.
Да, я, так же по-английски ответил, входя, Майкл. Не спишь ещё?
Нет, улыбнулась Мария.
Её улыбка блеснула в темноте, и Майкл пошёл на эту улыбку, как на свет. Он был в белом халате и шапочке, и Мария спросила:
Работаешь сегодня?
Да, дежурю, вот отпросился, держи, он полез под халат и вытащил большое яблоко.
Оу! тихо засмеялась Мария. Спасибо. Ты садись. Тебя на сколько отпустили?
Успею, усмехнулся Майкл.
Мария покатала в ладонях яблоко, понюхала.
Ты как? тихо спросил Майкл. В порядке?
Да, кивнула Мария. А ты?
У меня всегда порядок, буркнул Майкл.
Он сам не понимал, что с ним, вернее, не хотел понимать, и потому срывался. Мария снова засмеялась и вздохнула.
Мне завтра к гинекологу идти.
Это доктор Барби? Варвара Виссарионовна? уточнил майкл. Не бойся, она добрая.
Много ты в гинекологах понимаешь! фыркнула Мари я.
Здесь все врачи хорошие, упрямо ответил Майкл и, помедлив, предложил:Хочешь, я с тобой пойду. Сменюсь, и пойдём.
Спасибо, кивнула Мария. Доктор Ваня сказал, что отведёт меня. Он на тебя не заругается? Ну, если и ты пойдёшь.
Думаю, нет.
Он что, тоже добрый?
Ты ж его видела. И говорила с ним. Он
Майкл запнулся, подбирая слова, и она закончила фразу за него.
Понимающий, так?
Да, обрадовался находке Майкл. Это ты точно. Знаешь, меня когда привезли прошлой зимой, в самую заваруху, я сначала не давался, думал, лучше пусть сразу пристрелят, чтоб не мучиться.
Ты горел уже? перебила она его.
Нет, я только раненый был, ну, побили меня сильно, кожу порвали, сзади и на лице.
Лицо у тебя чистое, возразила Мария.
Это мне под волосы шов утянули. Я теперь на лоб счёсываю. И разрез был не рваный, такие хорошо заживают, а сзади меня здорово попортили. Я же джи, Майкл вздохнул. Гореть я уже здесь начал. Так когда привезли меня, сначала буйным посчитали и связали, так доктор Ваня пришёл, санитаров выгнал и развязал меня, Майкл снова вздохнул.
Ты за хозяина его посчитал, да? жадно спросила Мария.
Да нет, усмехнулся Майкл. Я и не надеялся на это. Грязный весь, вонючий, морда в крови, задница порезана. На хрен такой спальник нужен. Да и по нему ж видно, что ему джи без надобности.
Ну, не скажи, я в большом паласе была, навидалась. Парня и девку за раз брали, и ни хрена.
Майкл кивнул.
Я такое тоже видел, и по-русски:Бисексуал называется, и тут же снова по-английски. Но тут Знаешь, он развязал меня, ну, мне только петлю на руки накинули, на запястья, стянуть даже не успели, он петлю снял, в угол откинул. Я стою перед ним и жду. Куда ударит. А он на меня смотрит, и тут, Майкл как-то недоверчиво улыбнулся. Тут он меня, понимаешь, меня спрашивает. Хочу ли я умыться. И рукой на раковину показывает. А там мыло лежит, белое, и полотенце рядом.
Ты небось и кинулся, засмеялась Мария.
Ага, так же радостно засмеялся Майкл. А мыло щиплет, я и ойкнул. А он говорит, давай посмотрю, что можно сделать. Тут и доктор Юра зашёл. Юрий Анатольевич.
Это очкастый, что ли?
Да, хирург. И забрал меня зашивать. Понимаешь, доктор Ваня мне сказал, что делать надо сейчас, а то края разойдутся, и шрам тогда широкий будет. Понимаешь, будто он знал, будто они не врачи, а а за меня, чтоб я на сортировке не вылетел.
Мария задумчиво кивнула, доедая яблоко.
Зашили тебя хорошо. А гореть
Ну, пока зашитый лежал, и начал. Ладно, тряхнул он головой, едва не уронив шапочку, и встал. Пойду. Спи давай.
Ага, улыбнулась Мария. Спасибо, и по-русски:Спокойной ночи, так?
Это тебе спокойной ночи, обернулся у двери Майкл. А мне тихого дежурства.
Хорошо. И удачи.
Всем удачи, попрощался, выходя, Майкл.
В коридоре он прислушался и бесшумно побежал в свой корпус.
Мария легла поудобнее. Смешно: пришёл, яблоко принёс. Что ж, если удастся со Степаном развязаться, то прилепиться ей есть к кому. А Михаил он сам ничего, и понимает всё, с ним нетрудно будет. Лишь бы гинеколога пройти, а там уже всё пустяки. С этим она и заснула.
* * *
Чаще всех к Норме забегала Женя. Посидеть, поболтать. Пили чай со всякими вкусными мелочами, обсуждали городские новости и происшествия. Заглядывали и другие соседки, кто знал английский получше. Норма хоть и старалась, но с русским у неё получалось не очень уверенно. Но тут такое дело намечается, что надо звать если не всех, то очень многих. Бабу Фиму уж обязательно: без неё такую махину не поднять.
А началось всё с пустяка. Женя обмолвилась, что стала смотреть Алискины вещи к осени, а она уже сейчас видно, что выросла, придётся всё покупать, но это пустяки, а вот вещи-то есть совсем крепкие, жалко выбрасывать.
Норма кивнула.
Да, конечно, я понимаю вас, Джен. Пока Джинни выросла, я столько узлов в церковь отнесла. На пожертвования.
Женя невольно покраснела.
Я не ходила в церковь, и быстро, пока разговор не ушёл в прошлое. И здесь не хожу.
Я тоже, кивнула Норма.
И всё бы на этом, но с ними в тот день пила чай Татьяна из шестьдесят четвёртой. Проведя в угоне пять лет, она хорошо знала английский.
И впрямь, она чинно отхлебнула чаю, мои как на дрожжах тянутся, сносить не успевают. А кто-то бедует, купить не может. А так-то, с рук, оно подешевле будет.
Знать бы кому, я бы и даром отдала, засмеялась Женя.
Ну, мне девчачьего не надо, улыбнулась Татьяна. Наградил бог парнями, а вот если
Так они втроём ни до чего тогда и не договорились, но «Беженский Корабль» загудел, обсуждая и судача. Ну, в самом деле, как сделать, чтоб и не пропало, и не в обиду было, ведь дарёное-то хоть и не выпрошенное, а всё же а продать а кто купит а мне эти деньги и не нужны, мой в типографии под триста выколачивает, хватает да кому выгода нужна, тот на рынок снесёт точно, а здесь-то по-соседски Зашмыгали, забегали старухи, пересуды дошли и до вечерних мужских уже посиделок под берёзами. Здесь под сигаретный дым без бабьего гомона и визга решили, что дело-то стоящее, не фуфло, осенью полдома в школу ведут, так что
Вещи сносили к Норме. Выстиранные, зачиненные, а то и совсем новые. Норма, баба Фима, баба Лиза и баба Шура сортировали по размерам и юбки к юбкам, чепчики к распашонкам Много всего нанесли.
И в субботу с утра мужчины вынесли на улицу под берёзы из нескольких квартир столы, Норма и бабушки разложили вещи и поставили миску. Кладёшь сколько хочешь или можешь, хоть пятачок, хоть копеечку, и выбираешь себе. Сколько вещей выбрал, столько раз в миску и опустил.
Женщины мялись, нерешительно разглядывая вещи, кто-то должен был сделать это первым. И неожиданно для всех первым стал Миняй. Отделившись от стоящих чуть поодаль мужчин, он решительно подошёл к столу, ведя за руку свою старшую. Звонко упал в миску полтинник.
Ну-ка, Миняй взял со стола беленькую с кружевным воротником кофточку. Прикинь. Мать, посмотри-ка.
Покраснев от предвкушенияо такой красоте она и не мечталадевочка приложила к себе кофточку и умоляюще посмотрела на мать.
Берём, кивнула та. Вот первого сентября и пойдёшь в ней.
На здоровье, старательно выговорила русские слова Норма и улыбнулась.
Она увозила из Джексонвилля эту детскую кофточку Джинни как память, но как хорошо, что набралась мужества отдать. Конечно, на здоровье.
А вокруг столов уже крутилась не злая толкотня. Подбирали, примеряли, прикидывали. Лулу, которую все дано называли Лёлькой, густо краснея, набрала ползунков и чепчиков. Её уж родить скоро, всё в дело пойдёт.
Женя тоже, как все, рылась в разложенных вещах, советовалась и советовала. Алиса, как и остальные дети, крутившаяся рядом, помнила домашние наставления и молчала, где её, а где чужое. Сейчас все вещи ничьи, а когда за гних мама деньги отдаст, тогда и будет твоим, а что раньше было, так того уже нет. Остальных детей тоже подготовили, и эксцессов не возникало.
Миска со звоном наполнялась. Пятаки и копейки, гривенники и полтинники, и даже рубли. Стремительно таяли стопки. В самом деле, вещи хорошие, а новьё покупать, так и сносить не успевают, не всё ж на вырост брать
Мужчины курили, не вмешиваясь в бабью суету. Вместе со всеми стояли и Эркин с Андреем. Глаза у Андрея весело блестели, он крутил в пальцах сигарету, балагурил, сыпал шутками, но Эркин видел, что брат что-то задумал и теперь только ждёт подходящего момента, чтобы начать. Но помочь, не зная задуманного, не мог. У Андрея ведь трудно заранее угадать, чего тот выкинет. Школы нет, так скучно ему, что ли, то затеет целое строительство на лоджиях, то бабе Фиме необыкновенные стеллажи для её цветов делал, а сейчас сейчас ещё что-то придумал.
Андрей покосился на Эркина и улыбнулся. Ничего, братик, всё будет тип-топ и небу жарко.
Как-то незаметно подошёл комендант. С ним дружно поздоровались, похвалили погоду, отпустили ещё пару незначащих замечаний. Смешная распродажа уже заканчивалась, добирали последнее, просто чтоб не оставалось. Женская толпа немного поредела: ушли те с Цветочной улицы, кто, прослышав о таком неслыханном-невиданном, прибежали и себе чего-то перехватить. Вперёд «корабельных» не лезли и меньше рубля ни одна не дала, так что и здесь обошлось чинно и благородно.
Когда стол опустел, только миска с деньгами осталась, и Норма с Женей и бабушками приготовились считать, Андрей как-то очень ловко оказался у стола.
Ух ты-и, деньжищ-то сколько! За год не прогуляешь!
Тебе лишь бы гулять! засмеялась баба Лиза.
Её кружевные салфетки всем так понравились, сразу разобрали, Норма и Женя Морозиха аж по трёшке за каждую салфетку положили, и баба Лиза, обычно хмурая и неразговорчивая, сейчас так и сияла.
Гулять, так всем гулять, сказала баба Шура.
Неопределённо зашумели и другие женщины, подтянулись заинтересованные таким оборотом мужчины.
Всё пропить? ужаснулась Норма.
Да на всех на хороший пропой здесь и не хватит, сказала Зина.
Ну, раз на гульбу мало, так надо в дело пустить, тряхнул кудрями Андрей.
Это какое ещё дело?
Ты чего выдумал, парень?
А ну, выкладывай!
Что Андрей горазд на выдумки, уже все знали и ждали потому с нетерпением. А он повёл разговор, что хорошо бы, скажем, беседку сделать, и детям всякие горки-качели, и
Охолонь, парень.
Хорошо-то, конечно, да
Ну, съесть-то он съесть, да кто ж ему дасть?
Это ж сколько денег надо?
А сколько есть, Андрей показал на миску. На материал хватит, а остальное сами. Иль мы не мужики, не сдюжим, что ли?
Все повернулись к коменданту. Он-то что скажет? Это ж его хозяйство.
Ванин, прищурившись, оглядел Андрея и медленно кивнул. И сразу зашумели мужчины, и деньги взялись считать уже по-другому. Не просто сколько собрали, а на сколько собранного хватит.
Не хватит, так скинемся и добавим, решительно сказал Виктор и семьдесят пятой.
Тим кивнул.
Не проблема.
Его поддержали. Андрей отправил Алису домой за тетрадкой и ручкой, но её опередил Дёмка из четырнадцатой.
Во, я припас, и ручка вот!
Ух ты, какой запасливый, с необидной насмешкой похвалил Андрей, разглядывая тощего вихрастого подростка.
Я я с вами буду строить, можно? тихо попросил Дёмка, пристраиваясь рядом с Андреем.
А отчего ж нельзя. Людям на пользу всем можно, ответил вместо Андрея Миняй.
Ванин смотрел, как столпившиеся вокруг Андрея мужчины наперебой решали, что и где ставить, сколько чего потребуется, и кто чего будет делать, а Андрей быстро уверенно пишет и рисует, вскидывая при подсчётах глаза на брата, и старший Мороз уверенно выдаёт нужную цифру, столь же быстро и уверенно считая. Надо же, как подобрались обасверху одно, внутри другое. Индеец и русский, а братья, не побратимы даже. Сверху блатарёныш, а с каждой получки книги покупает. Сверху грузчик неграмотный, а по-английски как лорд говорит, да и по-русски без мата обходится. Учатся оба, говорят, как взахлёб, младший особенно, другой до водки так не дорывается, как он до учёбы. И вот ещё: грузчик и разнорабочий, а не пьют. Непросты братья, там ещё видно, как в луке, много чего запрятано, много слёз прольёт тот, кто за их сердцевиной полезет. И этот Чернов Тимофей, тоже с сердцевиной. Ну, там особь статья. Участковый просил без крайней нужды Чернова не теребить, а когда милиция просит, то надо уважить.
Андрей чувствовал взгляд Ванина, но не обращал внимания, да и слишком многих надо услышать и понять, сразу решить, кого осадить, кого вышутить, а с кем и согласиться.
Ни Норма, ни кто из бабушек, ну, никак не ждали, что их затея так обернётся. Они даже не думали о том, как и на что потратить деньги. Норма вообще думала, что ничего не получится. Это ж Россия, а не Алабама, а о том, куда девал деньги и вещи священник, она никогда не задумывалась. Но придумано хорошо. Конечно, беседка от дождя и солнца, качели и горка для детей, ещё да хотя бы ступеньки с перилами в овраге, чтобы ходить было легче. Последнее Норма высказала вслух.