Давайте-ка я вас, барышня, вытру да будем одеваться.
Ага
Познакомиться! Наконец вышел из оцепенения Дэн. Немедленно познакомиться вот прямо сейчас. Нет! Сейчас, пожалуй, слишком уж будет фривольно. Куда лучше встретить девушек на дороге. Как бы невзначай. Верно, у них и лошадь, коляска где-то недалеко не пешком ведь пришли там более эта барышня
Стараясь не шуметь, Денис натянул доломан и, набросив на плечо ментик, поднялся к лошади. Погладив коня по гриве, отвязал, взял под уздцы Тотчас послышалось ржание и на дороге показалась легкая одноколка с сидящими в ней девушками. Теми самыми.
Bonjour, beautés! Quelle joie de vous voir. Permettez moi de me présenterle lieutenant-colonel Davydov, Denis, дождавшись коляски, гусар подкрутил усы и отвесил изящный полупоклон.
Ай! вдруг воскликнула крепенькая. Француз! Француз! Скорее, барышня, едем!
А ну-ка. Фекла, не ори! юная красавица враз перехватила вожжи. Никакой это не француз. Подполковник Давыдов Oh! Est-ce que, vousmême monsieur Davydov? Le poète! (Ой! Неужели вытот самый господин Давыдов? Поэт!)
Да, тот самый, Денис скромно потупил глаза, в который раз уже в жизни своей полагая, что славане такая уж и плохая вещь.
Ах, боже мой! округлились синие глазки. Ну, надо же, какая встреча. А яСофья. Софья Половцева, дочь местного помещика, Порфирия Кузьмича Половцева. Ах, мой папа уже записался в ополченцы. Как и Арсений, мой сводный брат. Знаете, что? А заезжайте к нам в гости ну гм
Красавица задумчиво наморщила носик:
Ну, хотя бы завтра. Право же, завтра будет удобно.
Денис, конечно, заехал бы, но
Увы, мадемуазельслужба.
И впрямь, завтра ахтырцам уже надлежало быть близ Москвы.
Служба Понимаю Только от вашей службы толку!
Софья вдруг недобро прищурилась, пушистые ресницы ее затрепетали, щеки окрасил нежный румянец:
Все отступаете А кто нас защищать будет? Похоже, что никто. Самим придется. Comme les espagnols «герильяс».
Мы все же вернемся, виноватоза всю армиюразвел руками гусар. Обязательно вернемся, милая мадемуазель Софья И я, быть может, куда как ранее других.
Засим и распрощались, без особенного политесу. И все же не только синие Сонечкины глаза запали в душу Давыдову после этой беседы. Не только глаза но и «герильяс»
Благодаря протекции Багратиона, с этой своей (впрочем, не только своей) идеей Денис в самом скором времени предстал и пред очами главнокомандующего вернееперед единственным его оком. Грузный, седой, как лунь, Кутузов долго всматривался в лихого гусара, забавно склонив голову набок:
Герильяс, говоришь? Партизаны? Вот и Барклай твердит о том же
Известие о неожиданном союзнике в этом деле сильно окрылило гусара. Барклай-де-Толли твердил о партизанах! Мало того, он первые отряды и организовал правда, весьма малочисленные. Похоже, никакой Барклай не предатель. Просто осторожный где-то даже слишком. Правда, ведь и Кутузов продолжал отступать.
Как бы то ни было, а за несколько дней до знаменитой Бородинской битвы подполковник Давыдов, получив под свое начало полсотни ахтырских гусар и полторы сотни казаков, немедленно отправился в «поиск» по ближним французским тылам. Сам главнокомандующий напутствовал его, трижды перекрестив и обняв:
Ну, действуй в охотку, Денис Воюй так, как батюшка твой воевал, бывало. Надейся сам на себя, не плошай И бей врага и в хвост, и в гриву!
Поприветствовав своего командира, новоявленные «партизаны» пришпорили коней, гикнули, крикнулии помчались бить вражин, как то и приказал Кутузов. Передвигались скрытно, по лесным дорогам, города и селения объезжали. Пока Ехали молча, всех, даже юного корнета Коленьку Розонтова, охватило чувство важности поставленной перед ними задачи, и от того на душе даже стало как-то спокойно.
Стелилась под копытами коней заросшая высокой травой лесная дорога, ветви осин и елей били в лица всадников. В голове Дениса словно сами собой возникали строчки:
И мчится тайною тропой
Воспрянувший с долины битвы
Наездников веселый рой
На отдаленные ловитвы
Заночевали здесь же, в лесу, на небольшой полянке, утром же, едва рассвело, стали ставить более надежный лагерь.
Здесь вот, меж болотцами, хорошо, ваш-бродь, указывал ушлый казак Иван Ситников, Иловайского казачьего полка урядник.
Молодойровесник Дениса, но уже битый жизнью, Ситников оказался расторопным на все руки: мог и кашу на свой десяток сварить, и надежный шалаш сладить.
Тамоку, позади, урочище продолжал казак. Мы его чуток подрасчистим, чтоб, в случае чего, схорониться можно. Да исхрон. А коней можно тут, на поляне, пасти. И вот еще что, ваш-бродь. Тут ведь, хоть и кажется, что глушь, а все ж деревни рядом. Вон и пожня, а вонсанный след.
Санный?
От саней-волокуш. Крестьяне на них и летом ездят. По бездорожью-тодобро как славно.
Поправив на голове казацкую шапку с малиновым верхом, Ситников лихо закрутил чуб и, спешившись, подозвал к себе своих казаков:
Пошли-ка, ребята, в овражек. Поглядим, чего там.
Утро выдалось росистым, по всему, предстоящий день обещал быть солнечным и теплым. С первыми лучиками еще невидимого из-за деревьев солнца пробудились, защебетали утренние птахи, оживились, загудели шмели, а вот разноцветные бабочки не показывались, выжидали настоящего дневного тепла.
Проехав версты две по лесной дороге, с полтора десятка гусар и казаков (разведчики, возглавляемые лично Давыдовым) придержали коней на опушке. Впереди рвались в голубое небо дымы, виднелись серые заборы и соломенные крыши изб. Слышно было, как кукарекали петухи, мычали коровы, а кто-то из вставших уже крестьян громко бранился, бог знает на кого.
Большая деревня, подполковник передал зрительную трубу Ситникову. Похоже, французов там нету. А ну-ка, Иван, глянь.
Казак поправил шапку, всмотрелся и покусал левый ус:
В деревнене видать. Ни французов, ни чужих коней А вот на дорогеследы.
Ловко спрыгнув с седла, Ситников нагнулся к лошадиным следам, четко отпечатавшимся в глинистой почве, и, похоже, принюхался
Французы! Вона, подковы-то не как у нас. И телегислишком уж колея глубокая. Груженые Обоз! Вечерком вчера проезжали или ночью уже.
Ночью, говоришь? задумчиво пробормотал Денис. Обозы груженыевсяко догоним Да и поможем разгрузить! А, братцы?
Знамо дело, ваш-бродь!
Сказаносделано. Послав одного казака за подмогою, Давыдов пустил коня мелкой приемистой рысью прямо по лугуна всякий случай огибая деревню, где враги, вполне возможно, могли оставить наблюдательный пост.
Выскочив немного погодя на дорогу, всадники прибавили ходу, бросив лошадок в аллюр. Таким вот бодрым аллюром и ехали, и впередимногоопытный казачий урядник Ситников. Он и предупредил, резко заворотив коня:
Навоз, господин подполковник! Свежий. Видать, близко уже.
Приказав придержать коней, Денис прихватил с собой урядника и повернул к березовой рощице. Там разведчики спешились, привязали коней и дальше уже пробирались пешком. Недолго.
Из-за рощицы вскоре потянуло дымком, донесся густой запах ячневой каши, затем послышалось лошадиное ржание
Бивак у них там, ваш-бродь, указал нагайкой казак. Проснулись, сволочи. Видать, в путь собираются.
Глянем!
Гусар выплюнул изо рта травинку и решительно зашагал вперед, пока за чахлыми кустами жимолости не увидел телеги, лошадей и суетящихся вокруг них людишексолдат в зеленых мундирах.
Вестфальская пехота, шепотом пояснил подполковник. Мундиры на наши похожи, путали издаля.
Вестфальцыс французами
С ними, да
Давыдов и Ситников удалились так же осторожно, как и пришли. Отвязали коней, поскакали к своимкак раз подоспела и подмога, еще сотня казаков и гусар.
Кажись, дело! Ужо, покажем вражинам. Ужо! радостно потирал руки Коленька Розонтов.
Ярко начищенные пуговицы на его доломане горели золотом, ментик был лихо наброшен на плечо, да и кивер, казалось, сидел как-то лихо, по-молодецки. Денис улыбнулся, вспомнив давнего друга Алешку Бурцова. Ну, Коленькагусар гусаров. Еще бы усы! Увы, с усами покуда было плохо. Не рослив силу младости.
Ну, что, братцы? подполковник улыбнулся в седле. Вперед! А то что-то расслабился врагсовсем ничего не боится.
И снова всадники взяли в намет, понеслись, пригнувшись к холкам, молча и деловито, словно почуявшие добычу волки. Зачавкал под копытами неглубокий, но широкий ручей, показалась рощица, а впереди, за деревьямикрытые рогожками возы. Вестфальцы!
Не одни ветсфальцы там, Давыдов углядел красные мундиры саксонцевлегкой кавалерии союзника Наполеона принца Альбрехта. Ничего! Никуда-то вы не денетесь, братцы. Ничего
Проскакав еще немного, Денис вытащил пистолеты и обернулся в седле:
Урядник! Давай слева, в обходне дайте уйти. Остальныеза мной. Живо! Вперед! Ура-а-а!
Ур-ра-а-а-а! разнесся на всю округу грозный боевой клич.
Грянули выстрелы. Выскочившие к обозу партизаны выхватили сабли Началась рубка с саксонцами, один из нихдюжий красномордый (в цвет мундира) усач бросился прямо на Давыдова, угадав в нем главного.
Со звоном скрестились сабли. Ловко отбив удар, Денис тут же перешел в контратаку с такой яростью, с таким неудержимым порывом, что в прищуренных глазах саксонца внезапно промелькнул страх Гусар быстро провел ложный выпад, враг уклонился и тотчас же угодил под удар. Захрипел, согнулся в седле, держась за окровавленную шею а бравый подполковник уже скакал дальше, врываясь в самую гущу схватки:
А ну, наддайте-ка, братцы! Ур-ра-а-а!
Минут через десять все было кончено. Кто-то оказался убит, кто-то ранен, а пару дюжин вестфальцев, видя полную свою безысходность, предпочли сдаться в плен. Что делать с пленными, Давыдов пока не придумал. Одно было ясно: пленные для партизанобуза, и лучше бы их вообще не брать. Да, не братьзарубить на месте! В конце концов, в Россию-то их никто не звал. Зарубить! Беспощадно! Так бы и сделать Однако Дэн все же был гуманист.
Пленные пусть лагерь строят, подполковник покусал губу. Землянки в три наката ха-ха! Чтоб бомбардировщиков выдержали хотя какие тут, к черту, бомбардировщики.
Хорошо бы еще гать через болото замостить, осмелился посоветовать Ситников.
Замостят, кивнув, Денис Васильевич обратился к пленникам по-французски: Hé, seigneur! Sapeurs parmi vous? Саперы есть, спрашиваю?
Ich bin Sapper, Herr Offizier! Und Sieauch, вытянувшись, браво доложил худющий и сутулый вестфалец с густыми пшеничными усами. Ми есть саперы, я, я!
Отлично, Давыдов потер руки и повернулся к телегам. Ну, что там есть-то, братцы?
В захваченном обозе, состоявшем из дюжины тяжело груженных возов, нашлось много всякого добра: мешки с мукой, пара ящиков вина, корзины с яйцами, явно реквизированными у местных крестьян, и много всего прочего. Особенно обрадовал партизан фуражовес для лошадок.
О, це добре! радостно ухмылялся здоровенный казак, пересыпая трофейный овес на ладони.
Добре-то добре подойдя, заметил плечистый здоровякодин из казацких командиров, хорунжий Епифан Талаев. Епифан был из простых казаков и своим заработанным потом и кровью званием, пусть и невысоким, но офицерским, по Табели о рангах равным подпоручику, гордился нешуточно.
Добре-то добре Однако, господин подполковник, что мы с этими коняками делать будем? Опять жетелеги куда денем? Сожжем?
Давыдов повел плечом:
Отчего же сожжем, хорунжий? И телеги, и тяжеловозов этих крестьянам местным раздадим. Уж они-то трофеи сии к делу пристроят!
Они-то пристроят, ваш-бродь, подал голос еще один казачий урядник, не Ситников, а другойКрючков. Тоже Иловайского полка казак, только не из пятого, как Ситников, а из десятого.
Они-то пристроят, только вот французы придутснова отберут все!
Это может быть, покачал круглой головою хорунжий. А может и не быть. Крестьяне-то нашихитрованы еще те! Ежели чтовсе трофеи спрячут.
Смотрите-ка, смотрите! внезапно закричал от крайней телеги корнет. Господин подполковник! Взгляните-ка
Действительно, было на что взглянуть. Вся телега была заставлена сундуками, полностью забитыми золочеными ризами, рясами, кадилами и всем таким прочим, явно награбленным в церквах. Даже иконыи те имелись. Лежали себе в сундуках, таинственно сверкая золотыми и серебряными окладами.
Вот ведь нехристи! тихо присвистнул хорунжий. Правду люди говорятэтот Хренапард-Бонапартисчадье адское.
Все тщательно осмотрев, партизаны заворотили обозы и, выстроив немногочисленных пленных в колонну, тронулись в обратный путь. В высоком ярко-бирюзовом небе вовсю сверкало солнце правда, золоченые пуговицы на доломане корнета Розонтова сверкали куда как ярче!
Юный корнет явно гордился своей формою, постоянно чистил ее самолично, не доверяя ординарцу, и результат, что называется, был налицо. Коленька выглядел на все стокак на картинке вот только бы усы Но зато все остальное сияло так, что больно было смотреть.
Ехали не быстро, приноравливаясь к тяжелой поступи неторопливых обозных коней, лишь корнет, понукая лошадь, то и дело вырывался вперед и снова возвращался обратно.
Ах, Коленькамолод, горяч! покачал головой один из сослуживцев Дениса, штабс-ротмистр Ахтырского полка Николай Бедряга.
Широкогрудому, осанистому, с лихо закрученными усами и вытянутым немного скуластым лицом, штабс-ротмистру, верно, было бы лучше служить в лейб-гвардии или хотя бы в кирасирах! Уж больно силен, в гусарах же не сила важнабыстрота, ловкость. Впрочем, и гусар Бедряга отнюдь не позорил, служил исправно. Да что там говорить, Давыдов взял с собой в «партию» людей отборных, проверенных! Даже тот же Коленька Розонтов, несмотря на малые свои года, уже успел нюхнуть пороху, что уж говорить о таких, как Бедряга! А еще были славные рубакипоручики Бекетов и Макаров, и ушлые гусарские вахмистрыШкляров с Ивановым Да всех и не счесть! Это казаков Денис пока знал плохо, но за каждого из своих гусар мог поручиться головою.
Молодость, молодость, улыбнулся Давыдов. Да уж, штабс-ротмистр давно ли сами таким были?
Бедряга подкрутил усы:
Да недавно совсем. Но кажется, что давно.
Вокруг щебетали птицы, радуясь теплому дню, порхали разноцветные бабочки, проносились стремительные синекрылые стрекозы. Еще пахло летом, да еще и стояло летосамое начало сентября одна тысяча восемьсот двенадцатого года. Правда, все чаще попадались средь густой зеленой листвы золотистые прядипредвестники наступающей осени. Уже сбивались в стаи перелетные птицы, а в лесу было полно ягод и грибов. Грибы даже вот здесь росли, вдоль дороги: подосиновики, моховики и даже, кажется, белые
Благодать вдруг резко разорвал выстрел! Затемеще один и еще. Стреляли где-то впереди, за поворотом в кого?
Бог мой Коленька! поискав глазами корнета, спохватился Денис. А, братцы, живо за мной. Под пули зря не лезьте!
Рванулись всадники, понеслись едва не столкнувшись с вылетевшим из-за поворота Розонтовым.
Там там засада, господин полковник! Враги. Мне вот кивер прострелили.
Кивер не голова, вытаскивая саблю, холодно бросил Давыдов. А ну, братцы
Гусары вылетели наметом и сразу же попали под огонь! Не такой уж и плотный, но все же
Ах ты ж черт!
Впереди, сразу за поворотом, дорогу перегораживала баррикада, составленная из крестьянских телег и наспех наваленных бревен! Именно там, за баррикадою и притаились стрелки коих нужно было оттуда выбить.
Спешиться всем! Денис спрыгнул с лошади. Поручикобходите слева Вахмистрсправа
Постойте-ка, господа
Хорунжий Епифан Талаев, прищурившись, видно, что-то узрел и, расправив плечи, вдруг разразился самой отборной руганью, от которой, несомненно, покраснели бы и лошади, коли бы умели краснеть.
Эх, мать вашу ити Так вас разэтак-растак! Вы что там, осатанели все?
Хо! Выходит, свои, русские? показались над баррикадой крестьянские шапки.
Русские, русские, подходя ближе, Талаев заорал еще громче: Глаза-то протрите, эй! А ну, поприветствуйте господина подполковника! Живо!
Быстро сообразив, что к чему, Денис Васильевич прыгнул в седло и подъехал к баррикаде:
Здорово, мужички-молодцы!
И ты будь здрав, батюшка-подполковник!