Тем не менее, слово американского конгресса было сказано, и дрожащий от нетерпения флот САСШ ринулся перехватывать суда, шедшие под испанским флагом. А спустя еще три дня из Кадиса в сторону Кариб вышли кильватерные колонны, насчитывающие в общей сложности двадцать один корабль под испанским флагом. Четыре броненосца, три броненосных крейсера, тянущие на буксире по крупному миноносцу каждый, и поспевший войти в строй в последний момент "Эмперадор Карлос V", лидирующий лучшую пару из состава недавно закупленных у русских вспомогательных крейсеров, несущих в своих трюмах тысячи тонн превосходного угля и второй боекомплект для всех орудий русских образцов. Еще восемь ощетинившихся стволами артиллерийских орудий бывших учебных и вспомогательных кораблей Российского Императорского Флота двумя кильватерными колоннами следовали внутри ордера, образованного крейсерами и броненосцами. Далеко не новые, слабо вооруженные, относительно тихоходные, эти корабли оказались зачислены в состав испанского флота лишь с одной целью - посеять панику на торговых путях. Да, все эти корабли были проданы в долг Испании для претворения в жизнь одного из оговоренных договором условий - максимально возможно сократить экспорт американских товаров. Особенно тех, что поставляла на европейский рынок сама Россия. Потому, помимо солидного количества моряков для будущих призовых партий, все эти вспомогательные крейсера несли в трюмах изрядные запасы угля, должные обеспечить им более продолжительное крейсерство.
А несколько в стороне от испанцев в том же направлении шел еще один отряд судов и кораблей. Вышедший в первый в своей карьере поход крейсер "Светлана", выбранный Макаровым для себя и составлявших ему компанию офицеров в качестве транспорта благодаря более чем достойным условиям быта, принял в кильватер пару зафрахтованных Российским Императорским Флотом немецких угольщиков и повел своих подопечных к Датской Вест-Индии, где уже ожидали своего часа еще два угольщика, имеющие в трюмах свыше десяти тысяч тонн превосходного кардифа. Это топливо для прожорливых топок испанских кораблей оказалось последним "подарком" русского императора, весть о гибели которого до глубины души потрясло все испанское общество из числа тех, кто понимал, насколько сильную поддержку оказал российский самодержец их стране. Но сперва эскадре предстояло принять свой первый бой. Впрочем, как и американским силам в Атлантике. Тем более что подобные события на тихоокеанском театре боевых действий уже имели место быть, о чем на испанской эскадре стало известно лишь по прибытию в Пуэрто-Рико. И результаты произошедшего столкновения, надо сказать, оказались весьма интересными.
Проведший на одном из судоремонтных заводов Гонконга более полутора месяцев после боев в Красном море, "Полярный лис" прибыл во Владивосток слишком поздно, чтобы принять участие в осенней охоте на браконьеров всех мастей, кои все еще в огромных количествах околачивались в прибрежных водах Российской Империи. Все вооруженные суда пароходства "Иениш и Ко" уже более месяца как ушли промышлять в Охотское море, где в этом году было принято решение нанести сокрушительный удар по китобойному флоту американцев. Ранее, когда на промысел выходили небольшие парусные шхуны, добычу заокеанских китобоев еще можно было игнорировать. Все же собственного китобойного флота у России попросту не имелось, потому и завидовали молча, не устраивая скандалы. Впрочем, с появлением предприятия графа Кейзерлинга, позиция официальных властей не сильно изменилась. Скандалы все так же никто не устраивал. Но вот смотреть на то, как десятки новейших паровых судов-китобоев попросту изничтожают добычу, которую новые партнеры графа считали уже своей, тоже никто не собирался. Тем более, что, в отличие от русского предприятия, где добываемые киты шли в переработку полностью, не оставляя после себя вообще ничего, американские и европейские китобои забирали только китовый ус и жир, выбрасывая все остальное в море. Естественно, при таком подходе к промыслу, для заполнения трюмов им требовалось добыть просто огромное количество морских гигантов, что подрывало не только популяцию этих животных, но и будущие финансовые показатели русского китобойного флота.
И как вскоре смог убедиться Керн, местные сослуживцы - а в пароходстве "Иениш и Ко" даже последний матрос понимал, что он не работает, а именно служит, знают свое дело туго. Под протяжный гудок шедшего головным "Лисенка" на рейд Владивостока начала втягиваться вереница судов, шесть из которых шли под американскими флагами. Но, судя по тому, с каким нездоровым блеском в глазах потирал руки стоявший по правую руку граф, приведший свои китобои в порт для подготовки к зимнему сезону у корейских берегов, в скором будущем тем совершенно точно предстояло сменить, как флаг, так и место приписки, не говоря уже о названиях. С самим Кейзерлингом главный специалист пароходства по минному делу успел лично познакомиться в правлении их компании, куда Генрих Гугович наведался сразу же по прибытии во Владивосток, а приведший "Полярного лиса" отставник коротал время за газетой и кружечкой кофе, когда не занимался проверкой вверенного ему корабля и экипажа. Все же, несмотря на статус единственного крупного русского порта на Дальнем Востоке, Владивосток никак не мог похвастаться обилием развлечений. Морское собрание для господ офицеров, делающий первые робкие шаги театр, являющийся детищем супруги командира порта, да многочисленные питейные заведения - от дорогих ресторанов, претендующих на европейский шик, но погрязающих в российской действительности, где, тем не менее, можно было приобрести бутылку-другую шампанского, до совсем уж безобразных лачуг, потчующих своих клиентов в лучшем случае контрабандным китайским спиртом, - вот и все, что мог предложить город страждущим после длительного плавания морякам. Ну, и бордели, естественно. Но первое и последнее Георгий Федорович уже успел посетить. Причем не по одному разу! Потому и приходилось протирать штаны в ожидании возвращения своих товарищей.
- Похоже, теперь вам не придется отправляться в Норвегию, чтобы заказать постройку новых судов, Генрих Гугович, - оценив открывающийся вид и прекрасно представляя себе, куда уйдут трофеи, позволил себе улыбнуться Керн.
- Да, Георгий Федорович, я, конечно, знал, что Сергей Аполлинариевич и Николай Михайлович не вернутся с пустыми руками. Но чтобы увидеть такое! Здесь ведь никак не менее половины всех современных американских паровых китобойных судов! Вот уж действительно нанесли удар по конкуренту, так нанесли! И я уже даже предвкушаю, какой за океаном поднимется крик и вой, когда эти новости достигнут их берегов! - хохотнул граф, припоминая весь тот сонм претензий, что посыпался на головы его деловых партнеров по результатам их охоты на промышлявших морским зверем браконьеров. Именно тогда он по достоинству оценил силу, стоящую за пароходством "Иениш и Ко". Ведь то, что любому другому могло поломать если не жизнь, то все начинание, с представителей пароходства просто-напросто стекало, как с гуся вода. Взбешенные потерями, как улова, так и судов, японцы, англичане и американцы раз за разом слали гневные ноты в адрес генерал-губернатора с требованием возместить понесенные потери, но получали в ответ лишь ссылки на статьи русских законов направленных на борьбу с браконьерством.
- Ничего, покричат, поскрежещут зубами, а после получат по мордасам еще раз. - бросил взгляд на "Полярного лиса" Керн. - Недаром же сюда, наконец, добрался наш полярный хищник!
- Не могу не согласиться, Георгий Федорович. Несмотря на прошедшие с окончания войны два года, ваш лихой крейсер все еще на слуху. И я даже могу представить себе ту панику, что начнется у наших конкурентов, когда он выйдет в море уже по их душу! Да, он небольшой и не столь мощный, как крейсера 1-го ранга. Но у него есть репутация! И репутация, стоит сказать, изрядно пугающая! Кстати, не подскажете, откуда взялось столь чудное название?
- К-хм, простите великодушно, но это известно лишь основателям нашего пароходства, - ушел от ответа Керн, на самом деле уже просвещенный Ивановым по поводу названий даваемых с его легкой руки минным крейсерам. - Потому не имею возможности удовлетворить ваше любопытство.
- Вот и господа Зарин с Лушковым тоже не знают. - с едва заметными нотками огорчения произнес граф, заставив своего собеседника очень сильно напрячься, дабы не расплыться в ухмылке.
Чуть более года прошло с тех пор, как состоялся этот разговор. И, стоило отметить, дела их компании шли только в гору. Пусть сам "Полярный лис" вышел на свою первую охоту за браконьерами только весной 1897 года, но к этому времени компанию ему составляли не только давно обосновавшиеся здесь "Лисенок" и "Добыча", но и пришедшие после восстановительного ремонта "Песец" с "Арктическим лисом", являвшиеся трофеями войны с итальянцами. Втроем эти минные крейсера благодаря куда лучшей мореходности и большей дальности хода, нежели "Лисенок", попросту зачистили от американских браконьеров воды, окружавшие острова Медный и Беренга. Даже более чем реальная угроза попасться "пограничному крейсеру" русских не смогла отбить у браконьеров желание поживиться на котиковых лежбищах. А по-другому и быть не могло! Десятилетия безжалостного истребления морских котов закономерно привели к неутешительному итогу - живности стало в десятки раз меньше, что соответственно сказалось и на прибылях торговцев мехом. Те же крохи, что удавалось набить в международных водах на пути миграции морских животных, едва окупали снаряжение шхуны, практически не принося никакого дохода. К тому же, небольшие русские крейсера 2-го ранга, хоть и не имела права задерживать их за промысел в водах Мирового океана, имели дозволение максимально способствовать сохранению морских котов, и потому всячески гадили собирающимся на промысел американским, канадским, японским, английским и прочим браконьерам. Пару раз дело едва не доходило до таранов! А уж сколько седых волос и грязных штанов обеспечили выстрелы их орудий, пусть и холостые, и вовсе не поддавалось подсчету. Все же, когда на тебя едва ли не в упор наводят с дюжину пушек солидного калибра и борт русского корабля озаряется серией огненных вспышек, о возможности нахождения в каморах холостых зарядов думаешь в последнюю очередь. Стрельба же практическими снарядами, наряду с вывешиванием флажных сигналов, советующих не приближаться к военному кораблю, ведущему учения, находящемуся при этом практически в самой гуще браконьерских шхун, и вовсе доводила закаленных весьма непростыми условиями жизни зверобоев до массового алкоголизма. Нет, большая часть людей, составлявших экипажи этих шхун, и в простой жизни никогда не отказывалась залить за воротник. Но чтобы напиваться вусмерть, находясь в море! Всем экипажем! Включая боцмана и капитана! Такого в среде зверобоев ранее не наблюдалось. Вот только и не напиваться было невозможно! Ведь каким-то образом требовалось успокоить шалящие нервы, расшатываемые видом фонтанов воды, поднимаемых русскими снарядами прямо по носу твоего утлого суденышка. А многочисленные жалобы на русских военных моряков, в силу проводимой государем политики, оканчивались отписками о более чем законных действиях последних.
Все это, а также открытие в Шанхае и Владивостоке фабрик по выделке меха морских котов, по честно украденной технологии, привели к тому, что отныне отпала нужда везти столь ценный груз на биржу в Лондон. Отныне все торги мехами происходили в русском городе, что, пусть и в небольшой мере, не преминуло сказаться на его развитии. Хотя бы в плане гостиниц и ресторанов. Все же зарабатывавшие на мехах десятилетиями англичане и американцы никак не могли отказаться от столь прибыльного дела. Особенно теперь, когда спрос начал превышать предложение! А те крохи, что все же попадали на рынок в обход пароходства "Иениш и Ко", никак не могли удовлетворить потребности модниц мировых столиц в новых шубках, шляпках и муфтах.
Ничуть не меньшие деньги стали приносить и заработавшие в полную силу консервные заводы. В первую очередь те, что обрабатывали добычу китобоев. Уже два плавающих китоперерабатывающих завода и полтора десятка китобойных судов, наряду с разросшейся береговой инфраструктурой, обеспечивали добычу и разделку более трех сотен туш в год. Китовый ус, амбра, жир, китовое мясо, глицерин, костная мука и даже требуха, что шла на удобрения, - все это приносило баснословную прибыль, коя прежде оседала в карманах норвежцев, голландцев, англичан и американцев. Так тонна китового уса, будучи доставленной в Англию, мгновенно уходила не менее чем за 2500 фунтов стерлингов. А за тонну амфоры давали уже в пятьдесят раз больше! И отказаться от этих товаров, даже несмотря на то, что ныне их реализацией на Дальнем Востоке занимались исключительно русские, никто себе позволить не мог.
Естественно, подобные действия вызывали негодование у тех, кто терял работу, деньги, привычную жизнь, что влекло за собой попытки дать хоть какой-то отпор. Так на служащих пароходства начали совершаться нападения, а количество попыток поджечь склады и фабрики и вовсе перевалили за два десятка всего лишь за один год. И пара даже увенчались успехом, лишив компанию, как самих зданий, так и хранящихся в них товаров. Но методичное выбивание конкурентов и действительно огромные прибыли позволяли покрывать подобные издержки с лихвой. А ряд ответных показательных акций, когда обнаруженных исполнителей впоследствии находили отошедшими в мир иной в весьма жутких обстоятельствах, серьезно сократили число желающих заработать на одноразовом рисковом задании. Нет, конечно же сами сотрудники пароходства ничем таким не занимались! Все было куда прозаичнее - Зарин отправлял кляузу их китайскому торговому партнеру, а уж тот сам находил правильные методы воздействия на своих соотечественников, которые только и брались за подобные задания. Правда, это нисколько не помешало началу организации собственной службы охраны, разведки и контрразведки, но та все еще находилась в зачаточном состоянии и потому пока мало на что годилась.
А в ноябре 1897 года всей боеспособной части флота пароходства, а также самым крупным его судам, поступил приказ перейти сперва в Шанхай, а после вообще проследовать в Гонконг до получения дальнейших инструкций. Но прежде - принять со складов флота весьма солидное количество вооружения. В мире явно назревал очередной конфликт, в котором их скромная компания в очередной раз должна была сказать свое веское слово. И слово на этот раз явно предполагало иметь солидный вес, ведь никогда прежде они не располагали такой силой!
Коммодор Джордж Дьюи, находясь в весьма противоречивых чувствах, наблюдал за тем, как его недавние соседи по рейду снимаются с якорей и выдвигаются на выход из порта. Все бы было ничего, мало ли судов и кораблей посещали английский колониальный город. Но вот эти конкретные восемь судов одним фактом своего нахождения именно в Гонконге, где им абсолютно нечего было делать, вызывали острую изжогу у командующего американской эскадры, потихоньку стягивающейся сюда перед грядущими боевыми действиями с филиппинской эскадрой испанского флота. Хотя какая там эскадра! Не больше дюжины небольших старых калош, что до сих пор не потонули от ветхости исключительно по милости Божьей, никак не могли носить гордое название эскадры! Так, кучка кораблей, которые он собирался расстрелять и потопить. Куда больше его волновали возможные минные поля и батареи береговой обороны. Но, справиться и с этими преградами, собираемых под его командование сил, должно было хватить. Такие мысли витали в его голове, пока на рейде коммодор не столкнулся с тремя минными крейсерами под русским торговым флагом. И не узнать в одном из них, успевшего прославиться на весь военно-морской мир "Полярный лис", Дьюи никак не мог. Вот тут-то и прозвенел где-то глубоко внутри первый тревожный звоночек, поскольку даже дурак мог бы сообразить, что подобные корабли куда-либо от своих охотничьих угодий далеко не ходят. А если они нежданно-негаданно оказались именно здесь, то это могло означать только одно - охотничьи угодья русских наемников сместились с севера на юг. И поскольку с союзной им Францией или тем более Англией, на территории которой они сейчас находились, русские воевать точно не собирались. Не такими же силами! Во всяком случае, здравый смысл говорил об этом любому соображающему человеку. Причина их нахождения здесь с восьмидесятипроцентной вероятностью была связана с Филиппинами. До ста же процентов эта вероятность дошла, когда коммодором была получена телеграмма о продаже русскими Испании трех броненосцев и солидного числа крейсеров.