Естественно, возможность появления в этих водах одного из купленных броненосцев была исчезающе мала. Все же основным театром боевых действий должны были стать воды, омывающие Кубу. И обеим сторонам именно там требовалось сосредоточить все свои сильнейшие корабли. Недаром именно туда отправился единственный американский броненосец несший службу в Тихом океане. Но некоторого усиления противника, в свете новой информации, ожидать стоило. И эти три минных крейсера, в компании которых находился бывший японский бронепалубный миноносец, который с большим трудом, но был идентифицирован, явно являлись частью тех сил, с которыми ему вскорости предстояло столкнуться.
Впрочем, сами русские корабли Дьюи не сильно пугали. Ну что они могли противопоставить его большим бронепалубным крейсерам? Ведь даже крупнейший из них вряд ли был сильнее того же "МакКуллоха" - небольшого таможенного крейсера, что присоединился к его эскадре по пути с верфи к месту несения службы. А если и сильнее, то не намного. Во всяком случае, малыши "Петрел", "Конкорд" и "МакКуллох" вполне могли противостоять на равных троице минных крейсеров, а то и пустить их на дно. Пугало его другое - экипажи этих самых кораблей. Люди, что последние годы только и делали, что воевали. Причем воевали успешно! Более чем успешно! Во всяком случае, находящаяся под его началом эскадра уступала тем силам итальянского флота, что русские наемники умудрились не просто разбить, а полностью уничтожить в Красном море. И сейчас грозила повториться та же ситуация, с которой в свое время столкнулись итальянцы, ведь ему тоже предстояло атаковать вражеский укрепленный порт! Причем в отличие от макаронников, что повадились наводнять САСШ, его кораблям возвращаться из будущего похода было попросту некуда! Ведь до родных берегов простирался целый океан, пересечь который после боя или в случае получения кораблями повреждений представлялось малореальным. И предпринять что-либо здесь и сейчас виделось попросту невозможным! Для этого не было оснований! Оставалось лишь смотреть вслед покидающим рейд кораблям будущих противников и готовиться к худшему. На большее, ни сил, ни средств, ни возможностей, у него не имелось.
Даже пришедший в середине мая японский броненосец, сменивший наименование с "Чин-Иен" на "Индепенденс", не смог развеять невеселые мысли коммодора о грядущем противостоянии. Ведь все то время, пока он ожидал подхода обещанного подкрепления, русские, несомненно, занимались тем, что у них получалось весьма неплохо - расставляли минные поля для встречи его кораблей. А еще почему-то заставляло понемногу сжиматься сердце слово "минные" в классификации трех небольших крейсеров. Тем не менее, отказываться от грядущего сражения и адмиральских погон, что оно могло ему принести, Дьюи не собирался. Наоборот, он жаждал выйти в поход как можно раньше, ведь каждый день мира позволял его противникам укрепиться еще немного, тем самым вновь снизив его шанс на победу. А побеждать было необходимо!
А пока в Гонконге готовилась к бою американская эскадра, в Маниле собирались силы, что должны были дать укорот заокеанскому агрессору. Из восьми судов, что начали свой путь из Владивостока, пятеро покинули Манильский залив уже в вечер 24-го мая, когда на телеграф пришло сообщение от оставшихся в Гонконге наблюдателей о начале войны. Этот стратегически важный объект, по настоянию Протопопова, был взят под охрану практически сразу по прибытию находившегося под его негласным командованием отряда, состоявшего из двух крейсеров, сопровождавших забитый до отказа углем и вооружением "Владивосток". Именно этот шаг лишил американского консула на Филиппинах возможности отправить предупреждение своим коллегам об усилении испанской эскадры. Впрочем, о возможности появления двух бывших итальянских крейсеров в составе испанских сил коммодор Дьюи уже был предупрежден. Все же скрыть факт прохода этих кораблей через Суэцкий канал, не представлялось возможным. Да и не таились они по пути, зайдя на бункеровку в английский Бомбей. Но даже два дополнительных небольших крейсера никак не могли повлиять на сильнейшее превосходство американской эскадры над своими испанскими визави.
Ушедшая пятерка, в отличие от пары сопровождавших "Кристобаля Колона" крупных пароходов и доставившей в Манилу огромное количество вооружения и боеприпасов "Исла де Минданао", вовсе не должна была лететь, сломя голову, к берегам Северной Америки. Да и не добрались бы они столь далеко в силу недостаточных запасов угля. Вместо этого "Лисенок", "Находка", трофей итальянской компании - "Сахалин", "Корсаковский пост" и "Маука", подняв флаги испанского военно-морского флота, ушли обратно на север, имея собственную задачу - а именно грабить и убивать, если описывать ее в двух словах. Всем им предстояло заниматься исключительно обогащением своих владельцев путем перехвата судов под американским флагом близ берегов Японии. При этом особое внимание в первое время предполагалось уделить старым знакомым - охотникам на морского зверя, что к концу апреля, началу мая, закончив бить котиков по пути к местам лежбищ, сперва возвращались в Японию, а уже оттуда, отдохнув и пополнив припасы, брали путь к родным берегам. Благо, наиболее вероятные направления были уже хорошо известны. Так что в этом году стратеги от пароходства "Иениш и Ко" запланировали если не покончить с американскими конкурентами, то основательно подорвать их позиции путем совершенно законной конфискации судов и ареста команд. О чем испанцы были честно предупреждены. Не все конечно, а только министр военно-морского флота. Но и этого оказалось вполне достаточно - контр-адмирал снабдил Протопопова всеми необходимыми бумагами, решив, что удовлетворение столь незначительной просьбы будет самым минимумом выражения благодарности согласившимся сражаться на стороне его страны морякам.
Потому экипажам ушедших на "промысел" вспомогательных крейсеров испанского флота следовало лишь надеяться, что добыча не успела ускользнуть в открытый океан раньше, чем начался сезон охоты. А все остальное для его открытия уже было сделано. И пусть особо большой прибыли этот первый удар не мог принести, он имел все шансы поставить большую и жирную точку в противостоянии с американскими браконьерами, что уже третий год вело пароходство "Иениш и Ко". Конечно, впоследствии открывшуюся нишу непременно должны были занять новые искатели приключений на свою пятую точку или выйти на промысел на новых судах старые. Но, как минимум, после такого ответа внушать не опасения, а настоящий животный страх, мысли о походе к русским берегам были должны.
На оставшихся же в Маниле минных крейсерах полностью закончили монтаж вооружения, что было до поры до времени укрыто под углем в трюмах сопровождавших их товарных пароходов, после чего русские добровольцы приступили к обучению испанских моряков, занявших почти все матросские ниши. Кочегары, подносчики снарядов, наблюдатели, просто матросы - более чем две трети положенного по расписанию боевому кораблю экипажа были набраны из числа испанских моряков с кораблей, что уже вряд ли имели шанс когда-либо выйти в море. Лишь командиры кораблей, механики, наводчики и минеры из числа прежних экипажей сохранили свои места. Все же прочие перешли на грузопассажирский "Маука", чтобы в будущем составлять хоть часть экипажа трофейных судов. Как ни крути, а у испанцев на Филиппинах моряков, да и солдат тоже, имелось не бесконечное количество. И все они должны были вскоре пригодиться именно здесь. Потому с "пиратской флотилией", как мгновенно окрестили пятерку рейдеров, ушли всего сотня испанцев, часть из которых обязана была остаться на самих кораблях, дабы отыгрывать роль экипажей, случись им столкнуть с каким-нибудь любопытным английским крейсером, послать командира которого куда подальше попросту не получится.
Параллельно же с обучением команд и подготовкой кораблей к боевым действиям, пришлые варяги занялись обследованием вод, где им предстояло принять бой. Конечно, у местных моряков имелись карты, как минимум, прибрежных вод основных портов, но у принявшего командование минным дивизионом Протопопова, который нисколько не стеснялся слушать советы Лушкова и Керна, развилась некоторая фобия на мели, стоило ему ознакомиться с предоставленной испанцами информацией.
Манильский залив, несмотря на весьма солидную площадь, по большей части являлся весьма мелководной акваторией. Так, тот же "Кристобаль Колон", что до поры до времени скрывал факт своего нахождения в местных водах, хоронясь на якорной стоянке у одного из необитаемых островов, мог бы пройти разве что в бухту Субик, либо бросить якорь у самой Манилы. А вот все прочие порты залива и подход к арсеналу в Кавите для его 7,32 метров осадки становились недоступными в силу недостаточных глубин. И даже некоторое уменьшение этой самой осадки, в результате демонтажа ряда орудий, выгрузки боеприпасов и заполненных едва на треть угольных бункеров, не могло сильно повлиять на возможность корабля бороздить воды Манильского залива, как вздумается его капитану, подобно низкосидящим канонеркам и малым крейсерам. Впрочем, это же условие касалось крупных американских кораблей, а потому у тех же минных крейсеров и даже у бывшего "Пьемонта" всегда оставался шанс забиться куда-нибудь под берег, чтобы укрыться от огня больших дядь. Не просто же так в совершенно другой истории добиванием кораблей испанской эскадры занимались американские канонерские лодки, тогда как крейсера поостереглись даже соваться на рейд Кавите, где торчали из воды охваченные огнем верхние палубы "Рейны Кристины" и "Кастильи".
В результате, как бы смешно это ни звучало, в качестве наилучшего "поля боя" оказалось выбрано то же место, что в уже не случившейся истории. Причем даже одна из причин была точно такой же - небольшие глубины, позволявшие гибнущему кораблю не пойти на дно вместе со всем экипажем, а спокойно лечь на грунт, не уйдя под воду даже верхней, а то и жилой палубой. Во всяком случае, это относилось к относительно крупным кораблям. От тех же минных крейсеров на таких глубинах над водой могли остаться торчать разве что мостик да кончики мачт с дымовыми трубами. Но и это было неплохо, ведь за них можно было держаться в случае чего! Да и догрести до земли оказавшимся в воде морякам представлялось вполне возможным. Вот только в отличие от испанского командующего, что подобным образом постарался спасти большую часть своих моряков в заранее проигранном сражении, что давалось исключительно в целях сохранения лица, русские добровольцы эти реалии прикидывали к делу сохранения будущих трофеев. Не один только Дьюи прекрасно понимал ту непростую ситуацию, в которой, по сути, оказалась американская эскадра. На столь огромном удалении от родных баз, имея всего один боекомплект, и не имея за спиной каких-либо ремонтных мощностей, он мог рассчитывать уцелеть, лишь всухую выиграв у испанцев первый и единственный бой. Ведь возвращаться в тот же Гонконг, имея за кормой только и ждущие возможности совершить ночную атаку минные крейсера, да еще и в случае повреждения части кораблей артиллерийским огнем испанских крейсеров и береговых батарей, виделось настоящим провалом.
Мало того, что в случае неудачи до английской колонии имели все шансы не дойти как минимум самые тихоходные корабли его эскадры и закупленные в Гонконге пароходы, так еще и деваться после ему было попросту некуда - либо интернироваться у англичан до конца войны, либо идти на прорыв, чтобы очередной ночью вновь отбиваться от атак минных крейсеров. А самоходных мин к грядущей военной компании, памятуя их расход в боях с итальянцами, успели подготовить вполне достаточно, солидно ограбив пару крейсеров Российского Императорского Флота. Впрочем, и не самоходных мин тоже оказалось в изрядном количестве. Помимо сотен мин Герца, что сохранились в Асэбе со времен Итало-Абиссинской войны и прибыли на борту "Владивостока" в Манилу вместе с обещанным подкреплением, в тех же трюмах оказались запрятаны под углем первенцы внедрения прогресса в дело постановки подводных минных заграждений. Все то множество мин, что оказались изъяты с российских броненосцев, были переделаны под постановку с рельс посредством монтажа тележек, игравших также роль якоря. Нечто подобное и так уже предлагалось к внедрению офицерами РИФ, а знания Ивана Ивановича лишь подстегнули процесс внедрения подобной системы на вооружение. Правда, пока подобных мин имелось не более 300 штук. А специализированного корабля для их постановки не существовало вовсе. Но относительно низкобортный "Арктический лис" оказался весьма удачной платформой для размещения рельс и потому уже спустя неделю после прихода в Манильский залив оказался полностью подготовлен к исполнению роли минного транспорта, благо освобожденная от орудий и минных аппаратов верхняя палуба позволяла разместить на корабле до семи десятков мин одновременно. А уж как выставлять минные поля и банки, Георгия Федоровича Керна, принявшего под командование "Арктического лиса", не надо было учить. Он и сам мог обучить подобному кого угодно. Чем, впрочем, в ожидании своего часа и занимался, обсуждая план минирования залива с испанскими коллегами.
И если с приходом обещанного метрополией подкрепления от русских контр-адмирал Патрисио Монтехо у Пасарон смог, наконец, перестать мысленно хоронить себя и свою эскадру, особенно убедившись в профессионализме новых подчиненных, которые ему на самом деле вовсе не подчинялись, то когда к Филиппинам прибыл конвой, с главным, по его мнению, действующим лицом грядущего сражения, он просто-напросто выдохнул с облегчением. Причем, информацию о скором прибытии аж целого броненосного крейсера ему сообщил даже не одни из испанских офицеров, а Николай Николаевич Протопопов, что говорило о гораздо большем доверии министра к этому русскому, нежели к одному из своих. С одной стороны, подобное положение вещей виделось весьма обидным, ведь контр-адмирал Сервера и сам, как ни крути, являлся высшим офицером Армада Эспаньол. А тут такое недоверие! С другой стороны, Монтехо и сам прекрасно знал, что сохранить что-либо в тайне на их флоте попросту невозможно. Все секреты в мгновение ока разбалтывались излишне общительными офицерами и матросами, не взирая на степень этой самой секретности. И вот тут действия командующего уже можно было оценивать, как очень грамотный ход - ведь русские "добровольцы", как никто иной, были заинтересованы в победе испанского оружия. Стало быть, не стали хвастать перед знакомыми причастностью к самой настоящей военной тайне! Особенно такие бывалые "добровольцы"!
А с такими людьми и с такими кораблями расклад сил уже вполне выравнивался! Итальянский аналог его флагмана, безбронный крейсер "Кристофоро Коломбо", сменивший название и ставший в испанском флоте "Рейна Регента II", унаследовав его у погибшего в 1895 году крейсера, оказался по совокупности боевых возможностей наиболее слабым кораблем пришедшего пополнения. Впрочем, по вооружению он мало чем уступал бывшему опять же итальянскому "Пьемонту", которого в качестве лидера и главной ударной силы минного дивизиона тут же затребовал себе русский капитан 1-го ранга Протопопов. И Монтехо был вынужден с ним согласиться, поскольку основной козырь этого корабля - скорость, никак не помог бы ему, окажись крейсер в одной линии с его флагманской "Рейна Кристиной" дающей от силы 10 узлов. Впрочем, флагманом старому безбронному крейсеру оставалось быть недолго - вплоть до того момента как он перенесет свои вещи и флаг на броненосный "Кристобаль Колон", один вид которого внушал контр-адмиралу уверенность в завтрашнем дне. И в послезавтрашнем тоже!
Да, этот броненосный крейсер, с появлением у флота трех современных броненосцев, сразу же после довооружения был отправлен при соблюдении строгой секретности к Филиппинам. И лишь присутствие под боком судов снабжения позволило ему остаться тайной для будущего противника вплоть до начала сражения, в котором именно "Кристобалю Колону" надлежало стать той дубиной, что обеспечит американской эскадре потребность в отходе и тем щитом, что примет на свой бронированный борт основной шквал вражеского огня. Впрочем, лезть под американские снаряды ему предстояло далеко не первым. Сперва американскую эскадру планировали потрепать с помощью мин и орудий батарей береговой обороны, частично привезенных с собой русскими, частично имевшихся в наличии, а частично снятых с ряда кораблей флота. А в качестве приманки и жертвенного агнца предполагалось использовать отряд инвалидов, не годных более ни на что. Благо подобных кораблей в испанском флоте имелось в избытке. Так на рейде Кавите были поставлены на якоря частично уже разоруженные канонерские лодки "Аргос", "Генерал Лезо", "Дель-Дуэро", чьи орудия большей частью оказались на батареях островов Коррегидор, Кабалло и Эль-Фрайле, а самоходные мины вместе с двумя минными аппаратами перекочевали в заботливые руки русских гальванеров, пытавшихся воскресить хотя бы часть из этого вооружения к приходу противника, но впоследствии махнувших на этот металлолом рукой. Все равно в случае поражения испанского флота, судьба этих тихоходных малышей оказывалась предрешенной - либо на дно, либо под флаг победителя. А так они еще могли послужить родине хотя бы в качестве дополнительных мишеней для американских артиллеристов. Все же каждый попавший в них или упавший рядом снаряд сокращал количество таковых в бомбовых погребах кораблей противника.