А еще у этих трех отрядов наличествовали толковые командиры, продовольствие, укрепленные лагеря, где обучали искусству современного боя и даже небольшое денежное довольствие. Все вместе, вкупе с уничтожением двух небольших немецких отрядов разорявших ближайшие к Циндао деревни, создавало им имя, за которым впоследствии можно было позвать многотысячную массу.
Конец 1897 года, весь 1898-й и большая часть 1899 года центральная власть в охваченных восстаниями провинциях слабела день ото дня. Сперва перестали справляться со своими обязанностями редкие представители органов правопорядка. Затем до чиновников начало доходить, что их приказы остаются неисполненными и поделать что-либо с этим они не в состоянии. А после свою порцию тумаков получили и армейские части, где вовсю процветали воровство и опиумная наркомания. Так что последние, зачастую, не далеко уходили в своем рвении пограбить местное население от солдат и моряков колониальных держав.
Закончилось все вполне в духе "оранжевых революций" XXI века. Многочисленные отряды борьбы за справедливость - "Ихэцюань", "Ихэтуань", "Иминьхуэй", "Дадаохуэй" и многие другие, объединившись под единым знаменем, обрели столь внушительную силу, что посчитали возможным объявить войну маньчжурской династии Цин. Произошло это 2 ноября 1899 года. Но теперь на чашу весов противостояния центральной власти с почувствовавшим свою власть и значимость Жангом Деченгом, провозгласившим себя лидером новой силы, должны были упасть первые пять тысяч винтовок. И пусть на фоне полусотни тысяч участвующих в боевых действиях повстанцев эта цифра не смотрелась особо крупной, с учетом прежнего фактически отсутствия огнестрельного оружия у большей части борцов за справедливость, такое количество пусть и значительно устаревшего по европейским меркам вооружения мгновенно превратило их из опасного своими идеями стада в совершенно непредсказуемую вооруженную массу.
Даже немногочисленные подготавливаемые немцами и снабженные современными многозарядными винтовками китайские армейские части, что пока не лезли в разгорающийся конфликт, не могли похвастать высокими результатами в деле ведения современного боя. Что уж было говорить о вчерашних крестьянах и ремесленниках, впервые в жизни взявших в руки огнестрельное оружие? Ни прицельно стрелять, ни обслуживать винтовки никто из них не умел. Лишь немногочисленные примкнувшие к восстанию дезертиры обладали хотя бы крошечными знаниями о том, с какой стороны браться за оружие. Но даже прежде они умудрялись наносить поражения правительственным войскам. Получив же подпитку винтовками, боевая мощь ихэтуаней возросла в разы. Дело оставалось за малым - придать появившейся силе верный вектор воздействия. Ранее этим занимались наставники и духовные лидеры, нынче же у людей появились настоящие командиры. Люди, что последние два года только и занимались освоением современных тактики ведения боя и вооружения. В результате, устраиваемые повстанцами погромы приняли совершенно иной характер. С этого времени в столкновениях с европейскими и правительственными воинскими отрядами солидные потери начали нести обе стороны. Отныне все упиралось в простую арифметику. И если европейцы выигрывали по очкам, теряя одного своего на трех - четырех уничтоженных противников, то повстанцы - по факту, поскольку солдат и моряков колониальных держав в том же Тонгку наличествовало менее тысячи человек. При том, что данный город входил в десятку наиболее важных торговых, военных и политических центров страны. Потому не было ничего удивительного в том, что отставной русский офицер - Протопопов, Николай Николаевич стал частым гостем как в самом городе, так и на рейде ведущего к нему порта.
Едва успели засохнуть чернила на договоре о заключении мира между САСШ и Испанией, как прозябавшие не первый месяц на русской угольной станции "добровольцы" погрузились на следовавший во Владивосток второй китобойный катамаран, что задержался на Филиппинах как раз из-за своих будущих пассажиров, и, спустя несколько дней едва не разнесли весь город в труху - с таким размахом принялись отмечать свое возвращение.
Впрочем, долго расслабляться, купаться в заработанных деньгах и нежиться в неге Протопопову не светило. Ведь в то время пока он находился на испанской службе, Империя Цин со все возрастающей скоростью скатывалась в горнило гражданской войны. Так, к моменту его прибытия в Дальний, где у пароходства уже имелось свежеотстроенное здание для размещения конторы и четыре портовых склада, проживающие на территории Китая иностранцы уже не рисковали покидать свои кварталы и сетлменты даже ради очень больших прибылей. А количество убитых китайских христиан шло на многие тысячи.
Лишь редкие ответные действия правительственных войск и карательные походы немцев с англичанами с территорий занятых ими военно-морских баз, а также разрозненность многочисленных повстанческих отрядов, в какой-то мере позволяли удерживать ситуацию на грани скатывания в войну всех против всех. Тем безумнее показался Протопопову полученный по приходу в Дальний приказ. Ведь выглядел он не менее предательски, чем прекращение активного противостояния американским морякам на Филиппинах. На что его заставили пойти опять же приказом пришедшим с самого верха. И вот опять! Но, несмотря на гражданское настоящее, обсуждать приказы он себе не позволил, а принялся претворять их в жизнь. Благо, потребные ресурсы и необходимые люди уже давно находились на положенных местах, лишь ожидая отмашки "дирижера". В кипящий котел Северного Китая достаточно было подсыпать лишь щепотку пороха, чтобы раздался оглушительный взрыв. И как раз этим ингредиентом должен был угостить южного соседа Российской империи отставной морской офицер.
К сожалению, острая нехватка надежных кадров не позволила охватить вниманием всю территорию Поднебесной. Приходилось довольствоваться только Ляодунским полуостровом и областью Печилийского залива. Но если с первым подготовка заключалась в подвозке из Владивостока пехотных полков и полевой артиллерии, не говоря уже о казаках, для тотальной зачистки территории от хунхузов. То во втором случае ставка была сделана на самих китайцев горящих желанием уничтожить всех иностранцев, включая самих русских. Именно этих повстанцев Николай Николаевич и должен был снабжать оружием. Естественно, инкогнито, дабы ни у кого не было прямых доказательств намеренной помощи оказываемой Россией активно уничтожающим иностранную собственность ихэтуаням.
По сути, стоявшие за данным шагом люди лишь зеркально повторили действия заклятых друзей России, проводивших подобную политику руками хунхузов в Маньчжурии. Нынче же самим англичанам и японцам предстояло прочувствовать на себе все прелести подобного ведения дел.
Конечно, маркировку русских оружейных заводов с винтовок сбивать никто не стал. На подобное действо не хватило бы, ни сил, ни времени. Все было сделано куда проще и официальнее - винтовки оказались проданы частному лицу для последующей переделки в охотничье оружие. И уже это самое лицо, подделав документы, вывезло оружие из России, о чем в Министерстве Внутренних Дел можно было найти толстую папку заведенного на мошенника уголовного дела. Потому о последующей судьбе оружия можно было сказать немного. Какое-то количество впоследствии всплыло на Африканском континенте, несколько единиц англичане обнаружили в Индии, но львиная доля оказалась в руках собравшихся под единым руководством ихэтуаней.
Еще начиная с ноября 1897 года, когда ситуация в Китае перешла от простых народных волнений к боевым столкновениям, оставшийся на Дальнем Востоке вице-адмирал Алексеев предполагал к чему все может скатиться и изначально настаивал на ограничении боевых действий для российской армии и флота территориями Маньчжурии и Ляодунского полуострова. Все же несмотря на обладание самой крупной сухопутной армией мира, Российская империя не могла позволить себе быть сильной везде. Особенно на столь удаленном от центров снабжения и транспортных путей Дальнем Востоке. Три - четыре десятка тысяч солдат было тем максимумом, что в настоящее время страна могла позволить себе разместить и прокормить на своей восточной границе. Исходя из этого количества, проведший немало лет в данном регионе Алексеев и выстраивал свои расчеты. Ведь на фоне 450 миллионов человек составлявших население Империи Цин, даже десять кадровых пехотных дивизий откровенно терялись - столь значительная разница была в данных цифрах. А вот для весьма ограниченной территории даже имеющихся сил было вполне достаточно, как для защиты собственного населения, так и уничтожения противника - кто бы им ни стал. На что в начале 1898 года ему и был выдан приказ, прождавший своего времени почти два года. Потому, стоило прийти первым действительно тревожным телеграммам от русского консула в Пекине, как готовившийся не первый год маховик очередного исторического процесса пришел в движение и вместо затребованного подкрепления в столицу Китая был направлен эвакуационный отряд.
Еще на заре формирования батальона морской пехоты и приписанных к нему пулеметных и артиллерийских подразделений, выяснилось, что перебрасывать их попросту нечем. Ни в одном из флотов стран мира не существовало специализированного десантного судна - лишь немногочисленные войсковые транспорты да быстроходные пароходы-крейсера. К тому же, весьма быстро выяснилось, что в дальневосточных водах поддерживать артиллерийским огнем новое подразделение официально мог только небольшой таможенный крейсер "Лисенок", чьи пушечки противоминного калибра мало что могли предложить в деле прикрытия десанта. А шефствовавший над пограничниками Витте наотрез отказывался спонсировать за счет своего министерства постройку, как новых сторожевых кораблей для Дальнего Востока, так и прочих потребных судов, как только стало ясно, что предварительная подготовка батальона, ведшаяся на Балтике, подошла к концу. Единственное, чего до момента гибели Александра III удалось добиться - передать пограничникам все минные крейсера типа "Казарский". Все же с появлением новых проектов контрминоносцев и так не блиставшие характеристиками минные крейсера этого типа совершенно утратили боевую ценность и продолжали использоваться флотом в качестве минных кораблей, а не посыльных судов, лишь по причине острой нехватки вымпелов в целом. Особенно после продажи испанцам ряда броненосцев и старых крейсеров 2-го ранга. Так бывшие "Всадник" и "Гайдамак", выведенные из состава Сибирской военной флотилии, после некоторой переделки и ремонта вступили в строй под флагом пограничников, сменив названия на "Пограничник" и "Охотник".
А для операций на мелководье имелись уже новейшие блиндированные керосиновые катера, хоть пока и в малых количествах. Благо труды Яковлева не пропали даром, и продолженные не менее одаренным инженером Луцким, вошедшим в конструкторское бюро завода еще в начале 1897 года, позволили производить небольшой серией отечественный судовой 60-ти сильный двигатель внутреннего сгорания не уступающий, а в чем-то даже превосходящий все зарубежные аналоги.
Несмотря на гревшее душу понимание, что у него имеются свои собственные войска, затраты на их содержание и вооружение вгоняли Сергея Юльевича в уныние. Особенно сильно его не устраивал этот самый, навязанный императором, батальон морских пехотинцев. Ведь именно из-за него сорвался заказ у Круппа 75-мм орудий для Охранной стражи, от которого сам министр финансов уже планировал отщипнуть свой лакомый кусочек. Вместо этого, в целях унификации, пришлось довольствоваться выкупленными у армии пушками Барановского. Четыре десятка горных и полдюжины конных орудий аналогичных десантным, состоящим на вооружении флота, но на других лафетах, уже много лет пылились в арсеналах. Слишком инновационными они в свое время оказались для армии, чьи генералы предпочитали старые проверенные десятилетиями решения. Впрочем, если сами орудия и тысячи старых снарядов к ним удалось выкупить по весьма привлекательной цене, то новые оптические прицелы, броневые щитки и стальные гранаты потребовали выложить за каждое еще по тысяче рублей. А ведь еще по "очень большой" просьбе Иениша пришлось покупать новейший и дорогой тринитротолуол для снаряжения гранат, включая чугунные. Хорошо еще, что в данном случае речь не шла о многих десятках тонн этого взрывчатого вещества, выделка которого лишь начиналась и пока находилась в далеких от промышленных масштабов размерах. Но куда дороже списанных армией орудий вышли новейшие картечницы. Или пулеметы, как все чаще именовали эти машины смерти в среде военных. Восемь станковых пулеметов "Максима" и семь десятков ручных "Мадсен" облегчили бюджет на астрономическую сумму в сотню тысяч рублей. В общем, когда зашла речь о специализированных десантных и артиллерийских катерах, а также большом десантном корабле, Витте показал просителям на дверь с предложением более не заявляться к нему с требованиями очередных ассигнований. Хорошо еще, что переброску батальона и всех дополняющих его отрядов на Дальний Восток удалось взвалить на плечи правления КВЖД. Тем не менее, когда в Китае начались погромы и сотни тысяч борцов за свободу и справедливость принялись грабить и убивать всех попадавшихся под руку христиан, у "сидящего на чемоданах" батальона имелись все потребные для выполнения поставленной задачи средства.
Так "Лейтенант Дыдымов" и его систершип - "Коммодор Беринг", что доставил во Владивосток не только наиболее опытных русских военных моряков, но еще одну пару китобойных баркасов, а также подвешенный под центральной аркой крана миноносец N150, оказались идеальными транспортами в сложившихся условиях. Благодаря осадке сходной с таковой мореходных канонерских лодок, они могли входить в реки, куда был закрыт путь крупным крейсерам и транспортам. Потому вместо оперирования в богатых добычей водах оба судна, по завершении зимней навигации близ корейских берегов, отстаивались в Дальнем. Заодно с четверки больших керосиновых катеров были демонтированы гарпунные пушки, а их место заняли 87-мм орудия с броневым щитом.
Все эти приготовления пришлись кстати уже в начале мая 1900 года, когда под прикрытием пары новейших плоскодонных канонерских лодок "Гиляк" и "Бурят", построенных на Адмиралтейских верфях специально для оперирования в морях и реках дальневосточного региона, оба катамарана поднялись до Тонгку, откуда большая часть двух принимающих участие в операции рот по железной дороге отправилась в Пекин, а один из взводов убыл туда же по воде на четверке пришедших вместе с конвоем катеров. Правда, идти приходилось, имея на флагштоке не только русский пограничный флаг - на время проведения операции все суда пароходства оказались приписаны к ведомству Витте, но и знамя китайского флота - все же со времен Японо-Китайской войны у принимавших в ней участие "добровольцев" остались знакомства, позволяющие договориться о многом.
Еще во время операции по передаче повстанцам вооружения Печилийский залив, в который и впадала Пейхо, на долгие месяцы стал излюбленным местом якорной стоянки шхуны "Добыча", от борта которой вверх по реке то и дело устремлялись ничем не примечательные китайские джонки, коих в устье кишело, как блох на бродячей дворняге. Загрузить в них за раз удавалось всего ничего, но в отличие от шхуны европейского типа, они не привлекали внимания китайской полицейской флотилии, да и пройти могли где угодно. Все же за тысячи лет активного пользования рекой, она оказалась столь сильно замусорена, что порой только на небольшой плоскодонной джонке по ней и было возможно пройти.
Естественно, не имея поддержки внутри страны, нечего было и мечтать направлять движение повстанческих масс в требуемую сторону. А засвечивать столь откровенным сотрудничеством действительно своих повстанцев, виделось невозможным. Потому экипажи снующих между берегом и русской шхуной джонок составляли исключительно люди господина Вана, коего было принято решение использовать в качестве громоотвода или подсадной утки - кому какой термин больше нравился.
Все еще оставаясь чиновником средней руки в составе Аньхойской клики, чей руководитель фактически формировал всю внешнюю политику Империи Цин и являлся некоронованным "королем Северного Китая", он имел немало столь необходимых знакомств и административных ресурсов для преодоления возможных препонов. А как владелец ряда современных прибыльных промышленных и торговых предприятий, связанных с русскими знакомыми, очень сильно опасался за их сохранность. В том числе от своего начальства, давно уже поглядывавшего в сторону столь лакомых кусочков.
Уже начиная с 1899 года такие, сидящие на местах, чиновники, к числу которых относился господин Ван, не контролировали ситуацию от слова совсем. Армейские части подчинялись исключительно своим генералам. Да и то не всегда - дезертиры по дорогам и деревням разгуливали сотнями. При этом жить хотелось продолжать не хуже, чем до начала всего этого затяжного восстания. Потому за возможность остаться не только при своем, но и прирасти имуществом и, чем черт не шутит, высокими должностями, пройдоха согласился весьма быстро, поторговавшись лишь из любви к искусству. Деньги, как говорится, не пахнут, и если его самый главный начальник с удовольствием принимал их из рук японцев, Ван не видел ничего плохого в том, чтобы кормиться с рук русских. Он бы с удовольствием продался еще кому-нибудь, но предложений, к сожалению, не поступало - у прочих европейских стран хватало своих прикормленных цинских чиновников.