Капраз недоверчиво щурится, поглаживает подбородок.
А еслидвойная игра?
Он уже наш. Он расскажет нам все, что только знает сам. Он Каплей делает паузу и начинает говорить тише, он попробовал гребешок, товарищ капитан первого ранга. Он раскрыл всю агентурную сеть, хотя и позволил своим коллегам уйти. Зато угроза республике теперь снята, по крайней мере на какое-то время. А угроза была серьезная. Подобной не было со времен той истории с медузами-мутантами, помните?
Спрашиваешь
Капраз, разумеется, помнит ту историю с агрессивными медузами-мутантами, оккупировавшими пляжи и оказавшимися секретным биологическим оружием одной из соседних стран, которое случайно (а может, и не случайно, кто разберет) вышло из-под контроля. Пришлось изобретать «симметричный ответ»выводить в генетических лабораториях гибрид из гигантских кальмаров и особых водорослей, способных питаться только медузами-мутантами. В итоге медузы были полностью «зачищены», но купальный сезон оказался сорванным, чем тихоокеанцы сильно возмущались.
Я готов за него поручиться и лично буду участвовать в наблюдении за Максимовым в течение всего испытательного периода, продолжает Каплей.
А ты-то что за него так впрягаешься? не понимает Капраз и с сомнением смотрит на собеседника.
Он он хороший человек, товарищ капитан первого ранга. И мой друг. Так вышло. Он виноват, но он но он не виноват.
Спустя несколько минут Каплей входит в холл, где на диване под конвоем сидит Максимов. Подмигивает бойцам, говорит Максимову:
Поехали.
Куда? встревоженно спрашивает тот.
Поехали, говорю, Каплей дружески хлопает Максимова по спине. Ничего страшного.
Максимов встает. Мужчины направляются к лифту. Бойцы им не препятствуют.
На Набережной, в том самом месте, где Максимов еще недавно гулял с Ольгой, Ольга теперь стоит в одиночестве. Смотрит на разбитый пирс, так любимый местными рыбаками, на цветные лоскуты парусов на заливе, на искорки солнца в ряби морской воды Раздается звонок мобильника. Ольга достает телефон, в первое мгновение безразлично смотрит на экран и вдруг лихорадочно нажимает кнопку ответа:
Але, это ты? Ты откуда?
Это я, Оля, да. Не потеряла?
Куда ты пропал? Ты где? Почему ты не звонил?
Я не так далеко от тебя, как мог бы быть Я хочу все тебе объяснить. Я остаюсь. Совсем остаюсь. Но это опять не телефонный разговор.
Почему? Что с тобой случилось? Опять секреты?
Нет, ничего не случилось, и нет никаких секретов, я просто не хочу по телефону. Скажи, где ты сейчас, я немедленно приеду!
8
Видишь, как вышло. Максимов вот остался. А ты?
Каплей и Влад сидят на воздухе, у какой-то кафешки на Корабельной набережной. Смотрят на Золотой Рог и свинцовые громады дремлющих кораблей республиканского флота. Перед Владомогромная кружка местного светлого пива. Тихий, теплый летний вечер.
Влад молчит.
О, я смотрю, ты заламинарил, как и хотел?
Ага, заламинарил, Влад демонстрирует левую руку с наколотым на плече бурым гербом республики. Пахнет морем, как ты и говорил!
Тебе не говорили, что мы с тобой чем-то похожи? непонятно к чему спрашивает Каплей, рассматривая татуировку.
Мы с тобой? Влад пожимает плечами. Не, не говорили.
Да, совсем забыл, спохватывается Каплей и хлопает себя по карманам. Достает и вручает Владу паспорт гражданина Тихоокеанской республикикрасочный документ с рельефным крабом на обложке.
Теперь ты натурализован. Тыполноценный гражданин Владивостока-3000. С правом голоса, с гарантированным морским наделом и всеми остальными привилегиями, говорит Каплей.
Влад недоверчиво улыбается, изучает паспорт.
У нас свобода национального самоопределения, поэтому графа «национальность» пока пустая, продолжает Каплей. Можешь туда сам вписать что хочешь, можешь оставить пустой. Мне почему-то кажется, что ты впишешь туда «тихоокеанец», нет?
Влад ухмыляется, но по-прежнему молчит. Каплей продолжает:
Понаехали, а? Такими темпами скоро придется вводить миграционные квоты. Даже шпионы просят у нас политического убежища Рассказать комуне поверят Так ты чтотак и не определился?
А яне знаю, наконец отвечает Влад. Я до сих пор чувствую себя каким-то Пришельцем Хотя, такое ощущение, что если вернусь туда, во Владивосток-2000, то и там стану таким же Пришельцем.
Тебе надо определиться. Понять, где твой мир. Где тебе самому лучше и где ты нужнее. А все остальноеуниверситет, работаэто уже такие мелочи! Это есть везде: и у нас, и у вас. Но зато у нас есть и другое, чего у вас нет. Я тебе не могу это вот так в двух словах объяснить, но Ты ведь и сам знаешь, верно?
Знаю А большеничего не знаю Влад вытирает руки салфеткой и говорит:
Слушай, отвези меня на Патрокл?
Зачем?
Хочу погулять там. Один. Отвезешь? Туда, где ты меня тогда подобрал. На «объект».
Владу хотелось бы остаться навсегда во Владивостоке-3000. Вот только Наташа Он не уверен, стоит ли ему рисковать и отправляться во Владивосток-2000 за своей девушкой. А вдруг потом ход обратно будет закрыт? И спросить-то некого, кроме себя.
9
Влад сидит на большом камне в бухте Патрокл, держась рукой за голову, и мучительно думает, что ему делать. Он давно так сидитуже наступил вечер. Влад боится потерять открывшийся ему Владивосток-3000, в котором все устроено именно так, как и должно быть устроено. Но не меньше он боится и того, что его Наташа не захочет или не сможет попасть с ним сюда, во Владивосток-3000. Позвонить бы ей! Но роуминг между двумя этими пространствами еще не налажен.
Он ведь и правда не раз слышал об этом таинственном и великолепном Владивостоке-3000. Он даже не знает точно, откуда возникали эти слухи и рассказы, но ведь на пустом месте они возникнуть не могли? Определенно не могли. Влад вспоминает, как они гуляли с Наташей возле музея Военно-морского флота на Светланскойу пушек, которые давно не стреляли и уже никогда не будут стрелять.
Ты же знаешь все эти рассказыо летающих людях, об удэгейцах, о военно-морской республике? говорил он тогда Наташе, взобравшись на орудие времен первой Русско-японской войны. Иногда мне кажется, что яоттуда, представляешь, и если бы меня туда взяли Ты бы поехала со мной?
Конечно, легкомысленно отвечала Наташа и тоже пыталась взобраться на орудие.
Это ты говоришь, потому что знаешь, что не попадешь. А ты подумай серьезно.
Наташа пробовала подумать серьезно.
Акак там?
Не знаю Я думаю, там хорошо. Мы бы все могли жить там, но почему-то живем здесь, и я сомневаюсь, что мы живем правильно, мне кажется, правильная жизнь происходит где-то там, сбивчиво частил Влад. Я бы ходил в черной форме, в море дрожали бы лоснящимися мускулистыми боками корабли, представляешь? По тайге бегали бы пламенные полосатые тигры, а мы с тобой были бы сами себе хозяева Иногда я верю в эти легенды.
Тогда Владу самому стало стыдно из-за своей наивности и сентиментальности. А вот сейчас он сидит на берегу океана, держась за голову, и смотрит на воду. Этот океан самонадеянные люди когда-то назвали Тихим, на европейских языкахPacific, то есть почти «пацифистским», не способным к войне и агрессии Это не так, Влад прекрасно знает, что это далеко не так, но сейчас Океан действительно тих. Стемнело, на небе появилась луна и проныла что-то о своей вечной орбитальной тоске, о жалкой участи спутника, то есть несамостоятельной, второстепенной планеты, на которой к тому же никогда не было и не будет жизни.
С неба начинают сыпаться звезды. На берег из воды выползают по своей странной привычке маленькие крабики, шурша в мокрых камнях. Пришелец пытается загадать желание, но никак не успеваетпадающие звезды гаснут слишком быстро. Наконец его осеняет. Он разувается, снимает брюки, заходит по колени в воду, наклоняется и шарит по дну руками. В темноте видно, как вокруг его ног фосфорическими искорками светится потревоженный планктон. Пришелец находит то, что хотел, оранжево-синюю морскую звезду размером чуть меньше ладони. Он выходит на берег и запускает звезду в небо. Вращаясь, она падает гораздо дольше, чем небесные звезды, и Пришелец успевает загадать свое желание, беззвучно его прошептав.
Становится совсем темно, до непроглядности. Пришелец раздевается и медленно, без брызг, заходит в теплую морскую воду. Она тиха и согласна на все. Она принимает его.
Влад исчезает, не зная, вернется ли сюда. Мы тоже этого не знаем. Никто этого не знает. Можно только верить в это, как верит сам Пришелец. Мы наблюдаем за фосфорическим планктонным следом, который быстро исчезает, оставляя после себя зыбкую черноту. Издалека слышится мелодия популярной владивостокской композиции, в которой поется про стаи дельфинов, и про подножия сопок, и про любовь, но сейчас слышна одна мелодия, без слов. И ничего больше.