Планом будет заниматься Пантера. Так решил Экселенс. И именно с этим "зверем" вам предстоит быть на связи, ибо срочные дела требуют от меня отбыть в Дурбан, и в Южной Африке я пробуду не менее двух месяцев. Впрочем, мы отвлеклись. Итак, все перечисленное мною вы вышлите по этому адресу,сложенная вчетверо бумажка легла на стол перед Митчеллом.Вместе вот с этим кулоном. Именно по нему вы и узнаете Пантеру, когда наш человек, сделав дело, с вами свяжется. Вручите гонорар оговоренной суммы и заберете...товар. На сем позвольте откланяться.
Надвинув шляпу, Блэк исчез из комнаты, оставив Митчелла в изрядной прострации...
На столе между бумагами поблескивал оставленный пришельцем кулонсложивший лапки паук на тонкой цепочке... Знак Ложи, при рождении именовавшейся Ложа Паука, но давно уже ставшей для своих адептов просто Ложей.
***
Покинув особняк банкира, Блэк двинулся пешком в направлении Коммершл-стрит. Путь его лежал к Ньюгейтским докам и Хайгетской пристани.
По обоим берегам Темзы на два десятка миль тянется порт, который не утихает ни на минуту. Насыщенный копотью воздух день и ночь дрожит над ним от лязга подъемных кранов, гудков пароходов и свистков паровозов. Огромные портовые склады поглощают товары, которые из месяца в месяц выгружают здесь тысячи океанских пароходов, чтобы потом, взяв на борт новый груз, снова отправиться в большой мирв Кейптаун, Мадрас или Гваякиль. Армия матросов, грузчиков, коммивояжеров заполняет многочисленные портовые кабачки и гостиницы. Здесь легко затеряться до времени.
Размышляя об этом, слуга Ложи углубился в хитросплетение переулков Ист-Энда. Вокруг возвышались ветхие стены покосившихся полуразрушенных домовв иных зияли проломы, как от ударов тараном. Между ними то тут, то там расположились заросшие бурьяном пустыри, словно бросая вызов слухам о бешеной дороговизне лондонской земли. Порою на них горели костерки, вокруг которых грелись оборванные личности. Покосившиеся сараи, склады, нависавшие над грязными тротуарами коньки крыш, грязные подслеповатые окна, светившиеся тускловатым зловещим светом.
Публика, попадавшаяся Блэку навстречу,шатающиеся пьяницы, разной степени потрепанности шлюхи и их кавалеры к нему интереса не проявляли. Идет себе человек и идетразве Англия не свободная страна, в которой каждый может ходить, где хочет?
Пресловутое чувство опасности ничего не подсказало. Просто в глубине переулка, куда свернула таинственная личность, возникли, сгустившись сами собой из туманной мглы человеческие силуэты... Один, два, пять...
Первой была опухшая теткаявно из бывших проституток, но теперь окончательно вышедшая в тираж. На аукционе блудниц за нее никто бы не дал и шести пенсов. Глаза ее горели злобой ко всему миру, пальцы судорожно сжимались, словно она хотела за что-то ухватиться. На шаг от неё отстал лысый угрюмый недоросток. Следом за ним плелся тощий заморышон был сильно пьян, отчего выглядел самым смелым в этой компании осатаневших двуногих. За нимбывший матрос, судя по затрепанному берету и высоким сапогам. Слева от него расположился настоящий великан с лицом добродушного идиота, поигрывавший толстой короткой дубинкойможно было поручиться, что она налита свинцом и что раздробила не один череп...
Несколько секунд Блэк изучал стаю трущобных шакалов, ощупывавших его голодными взглядами. Он знал, что они очень опасны, опаснее любых русских или турецких разбойников с большой дороги, опаснее китайских хунхузов или нью-йоркских бандитов из "Адской кухни" или "Пяти углов". Из-за десяти шиллингов они готовы без всякой жалости прикончить первого встречного. С ними невозможно договориться или обвести вокруг пальца, они для этого слишком тупы и лишены фантазии. Шакалы эти нападают все разом и, вцепившись, терзают и буквально рвут на части добычу. Как сообщала криминальная хроника, бывали случаи, когда они вырывали из тел жертвы куски мяса или так перегибали ее пополам, что у той ломался хребет.
Вот матрос сунул руку за голенище сапога и вытащил тяжелый мачете. Страшное оружие, не оставляющее шансов попавшему под удар...
Блэк тоже запустил руку за пазуху и в руке его появился крошечный вороненый пистолет. Более опытный человек опознал бы в нем "маузер-1910"вещь, несмотря на невеликий калибр, опасную в умелых руках. Но бандиты не испугались. Наверное, они были слишком тупы, чтобы бояться, а может тому виной несолидный вид "игрушки".
Низкорослый плешивый оборванец, видно, вожак этой стаи резким, пропитым голосом приказал:
Ну-ка, лапочка, бросай свой пугач! Спокойно, не суетись!и зло хохотнул.
А если вздумаешь бежать, так лучше сразу на четвереньки стань, чтобы нам удобнее было тебя, значит, это... оприходовать, как догоним!прогудел великан.
Нет, бегать не будем,деловито прозвучало из-под зюйдвестки.
В следующий миг пистолет дважды плюнул огнем и двое бандитов погибли, не успев даже понять, в чем дело: одному пуля попала в лоб, другомучуть выше левого глаза. Третий, матрос, то ли самый умный, то ли самый трусливыйвскрикнул от ужаса, ринувшись в переулок в поисках укрытия, но прежде чем он скрылся в темноте, пуля догнала его, раздробив затылок. Плешивый бандит, размахивая ножом, устремился на Блэка и тут же рухнул, воя и держась за пах... Последней умерла женщина (или самка, если угодно)
Блэк видел ее лицо, когда она падала: странно-просветленное, ставшее на миг почти человеческим. А потом она превратилась в бесформенную кучку плоти на мостовой, и что-то черное и блестящее растекалось рядом, как масло из разбитого механизма или машины.
Какое-то время в переулке стояла тишина. Блэк слышал, как вдали шумел прибой да гудел припозднившийся товарняк на Уайтчепельской ветке...
Из пятерых еще дышал только одинглаварь. Ни одной пули мимо...
Подойдя к нему, стрелок посмотрел на искаженное дикой болью лицочеловек умирал от шока из-за пробитых пулей тестикул.
Знаешь приятель, когда тебя намереваются застрелить, не надо смеяться в лицо тому, кто это хочет провернуть, ибо тогда он обязательно пожелает закончить дело!с каким-то сочувствием в голосе произнес Блэк и дважды разрядил пистолет в голову громиле.
Вновь тишина...
Вокруг лежали темные кварталы трущоб Ист-Энда с мерцающими кое-где светлячками света от газового рожка или керосинового ночника, и острые коньки крыш торчали в небе, подсвеченном желтоватым заревом большого города.
Ему вдруг как никогда хотелось курить. Не выпуская пистолета, дрожащими руками он пытался вынуть папиросу из портсигара.
Сделав две затяжки, человек закашлялся и выкинул окурок в канаву.
На Леман-стрит слуга Ложи остановил мотокэб и, опустившись на сиденье, бросил короткое:
Восточный вокзал.
Глава 4.
Глубоко засунув руки в карманы легкого плаща, Ростовцев шагал по малолюдной в этот ранний час верхней палубе. Из серых волн на востоке поднималась заря. Ее перламутровый отблеск падал на темные клубы дыма, на трубы и надстройки исполинского судна.
Под порывами утреннего ветерка тихо скрипели тросы тяжелых спасательных шлюпок.
Мимо проследовал немолодой матрос, прячущий лицо за поднятый воротник бушлата.
Все в порядке, мистер?зачем-то осведомился Юрий
Все идет как по маслу, господин пассажир,ответил тот, зевая.Такое плавание, вызывает страшную скукуи слава всем морским богам и чертям! Извините, сэр!
Ничего!
Моряк коснулся двумя пальцами бескозырки и ушел.
Вздохнув, Юрий спустился вниз.
По дороге он вытащил украдкой из кармана пару невзрачных продолговатых орешков.
Коласредство чудодейственное, прогоняющее сон и наполняющее силой. Правда доктор Грингмут, познакомивший Ростовцева с этим африканским зельем, предупреждал, что им нельзя злоупотреблятьорганизм быстро привыкает и пропадает весь эффект. К тому же расстраиваются нервы.
Но сейчас ему как никогда, пожалуй, требуется ясный ум и бодрость. Отсыпаться будем ближайшей ночью, а пока предстоят делабольшие и важные. Ибо за прошедшие семь с лишним часов в его жизни слишком многое изменилось, причем не в лучшую сторону.
Проклятое расследование, свалившееся воистину как снег на голову, и за которое уже получен гонорар. А еще есть как минимум один труп и неведомый убийца на борту...
Да еще Елена, сейчас тревожно сжимающаяся от каждого шороха в его каюте... Вот еще проблема. И что с ней делать?
Корабль понемногу оживал. В буфетных рано вставшие пассажиры первого класса вкушали чай или кофе с фруктами и свежей выпечкой с разными сортами мармелада.
Даже к легкому завтраку господа и дамы выходили уже подобающе одетыми. Мужчины в костюмах из твида или фланели, обязательно с подходящими по цвету жилетками. Дамыв шерстяных юбках пастельных тонов, некоторые в полосатых куртках. Впрочем, не все выглядели столь безупречнохватало личностей с заметной небрежностью в одежде, что вполне объяснялось слегка помятыми после вчерашних возлияний физиономиями. Мелькали юные девушки в галстучках и беретах в шотландскую клетку. Иные появлялись на людях даже в домашних тапочках.
До завтрака пассажиры разошлись кто куда, соответственно своим интересам: кто-то расположился в библиотеке, кто-то направился в гимнастический зал. Любители двинулись в турецкие бани, попариться или поплавать в бассейне. Некоторые уселись в салонах за картами, то ли начав новую игру, то ли продолжив вчерашнюю. А кто-то просто прогуливался на верхней палубе или сидел в шезлонгах, укутавшись пледом, и попивал крепкий говяжий бульон, подаваемый предупредительными стюардами. Их примеру последовал и Ростовцев.
Устроившись в шезлонге и грея руки о чашку с бульоном, он принялся еще раз вспоминать все, что случилось с ним сегодняшней ночью...
***
Лайтоллер, за которым едва поспевали Ростовцев и стюард, выбрал какой-то непонятный маршрутмимо широких освещенных коридоров первого класса. Какие-то боковые проходы, перегороженные палубы, крутые трапы, по которым надо было сперва подняться, а потом спуститься.
Но вот они у цели.
Неширокий коридор был освещен большой лампой на никелированном фигурном кронштейне над двустворчатой дубовой с бронзовой отделкой дверью капитанской каюты. Ковер под ногамитолстый, темно-зелёного цвета. Было тихо -даже шум машин сюда не долетал.
Юрий переступил порог.
За большим письменным столом красного дерева, заваленным бумагами, виднелись книжные полки.
В каюте было трое людей.
Первый, уже знакомый ему капитан Смит, в отглаженном мундире с несколькими медалями на груди, выглядящий даже в этот поздний час безупречно.
Вторым был человек одетый в шелковый сюртук с аккуратными усиками и идеальным пробором. И его Ростовцев тоже узнал по фото в корабельной газете и впервые встревожился по-настоящему: в капитанских апартаментах присутствовал не кто иной, как сэр Брюс Исмейглава правления "Уайт Стар Лайн".
Третийседой грузный человек в черном морском мундире, судя по отсутствию лычек и нашивок, птица не слишком высоко полета. Что ему делать в обществе лорда и капитана? Да и вообще, на взгляд Юрия, столь пожилому человеку уже пора бы сойти на берег...
Не менее удивительным было, что стюард, с которым он пришел сюда, тоже осталсяскромно стал у двери, пока Лайтоллер уселся на диван.
Присаживайтесь, мистер Ростовцефф,произнес капитан с оттенком обреченности в голосе.Присаживайтесь, разговор нам предстоит долгий и непростой...
Юрий не догадывался, что сейчас чувствует этот внешне несокрушимый морской волк.
А чувствовал капитан Смит себя очень скверно...
Восседая за особым "капитанским" столом в салонах лайнеров, которыми командовал, проводя вечера за коктейлями в роскошных салонах первого класса, он любил развлекать почтительно внимавших ему "тузов" и дам из общества байками о том, как тринадцатилетним мальчишкой сбежал в море, нанявшись в Ливерпуле юнгой. И как потом, ступенька за ступенькой, прошел нелегкий путь от матроса до капитана. Смит и в самом деле считался одним из лучших капитанов Британского торгового флота. Был накоротке со многими важными персонаминасколько в старой доброй Англии это возможно для вчерашнего простолюдина.
Он начинал службу еще на парусном флоте под началом тех знаменитых капитанов, о которых по сию пору рассказывают легенды в ливерпульских и саутгемптонских портовых кабаках. Он пережил и пожар на море, и кораблекрушение у необитаемого острова, трижды огибал мыс Горн под парусами. Одним словом, познал еще много такого, о чем не рассказывал, разве что в кругу таких же старых морских волков. И тогда в азарте стучал кулаком по столу, возвращаясь в дни лихой молодости, и слова, что срывались с его губ, вряд ли предназначались для нежных дамских ушек пассажирок первого класса.
В юности его шхуне "повезло" нарваться на последних магрибских пиратов, что и в эпоху броненосных крейсеров не оставляли своего промысла. Смит навсегда запомнил дикий вой лезущих на борт оборванцев, безумный блеск глаз под низко надвинутыми фесками, сверкание сабель и грохот выстрелов из допотопных кремневых пистолетов. Тогда они спаслись чудом, потеряв дюжину матросов.
Видел Смит и те таинственные и жуткие доказательства того, что человек в морелишь слабый и не знающий ничего толком гость. То, о чем не знают ученые мужи, но о чем расскажут в любом матросской пивной. И трупы странных тварей, колыхающиеся на волнах. И исполинские водовороты, соперничающие со знаменитым Мальмстромом. И огромные волны высотой десятки футов, возникающие ниоткуда среди ясного дня при тихом ветре. И гигантские светящиеся колеса или спицы, вращающиеся с бешеной скоростью, и мерцающие полосы, перечеркивающие океан до горизонта; поднимающиеся из глубин столбы света и подобные лучам прожекторов.
Много раз его корабли натыкались на покинутые судаих ведь намного больше, чем думает обыватель, представления не имеющий, сколько кораблей не возвращается в порт. А однажды видел нечто из ряда вон выходящее: предмет, похожий на тускло сияющую большую миску, что всплыл из глубины, а потом бесшумно взлетел в низкие облака, не оставив на воде ни волн, ни ряби...
Но как не без гордости подчеркивал Смит, он никогда не терял хладнокровия.
Даже когда на мостике барка "Ньюкасл" юнга прямо на его глазах зарубил топором изнасиловавшего его капитана, Смит не утратил самообладания и продолжал крепко держать штурвал на спасительном курсе между смертоносными мелями Доггер-банк, хотя его роба была забрызгана кровью и мозгами содомита.
Но вот теперь на него накатывало мутное липкое отчаяние.
Последний рейс! Перед почетной отставкой и щедрой пенсией. Многие ли из капитанов могут похвастаться пенсией от судовладельцев? Сколько их, вчерашних повелителей морей, умерло в нищете и безвестности, когда они стали не нужны хозяевам?
А теперь дай Бог, чтобы кинули фунтов тридцать-сорок в год! Прощай слава и почет!
Про него будут говорить: "Это тот капитан, у которого в последнем рейсе убили пассажира!" И что хуже всего, всё это на глазах Исмея, и тот уж точно не даст ему спуску!
И сейчас, поглаживая дремлющего у ног любимца Бенарусскую (вот опять, русскую!) борзую, Эдвард Джей Смит мучился глухой тоской.
Он поглядел на Лайтоллерауже немолодой, тот считался человеком жестким, даже среди видавших виды моряков английского флота.
На его умение да еще на таланты этого странного русского, присоветованного корабельным казначеем, и была вся надежда.
Итак, мистер Ростовцефф...Смит не стал тянуть кота за хвост.Дело в том, что у нас на корабле произошел весьма прискорбный... инцидент. Убит ваш соотечественникбарон фон Нольде
Как?!только и спросил Юрий.
Зарезан в собственной каюте,пояснил капитан.
Не может быть!выдохнул стряпчий.
Увы, Юрий Викторович...грустно произнес по-русски седой, отчего Юрий окончательно растерялся.
Позвольте представиться: Брюс Исмей, генеральный директор компании,вступил в разговор усатый джентльмен.Именно мне принадлежит идея пригасить вас сюда с подачи, разумеется, мистера Майкла...
А это мистер Майкл Джадовски,капитан указал на старика. Казначей, вернее второй казначей корабля.Мистер Майкл, объясните вашему земляку все, что знаете, будьте любезны,предложил лорд.
Да, позвольте представиться, господин Ростовцев,продолжил по-русски странный старик.Михаил Михайлович Жадовский, капитан лейб-гвардии в отставке, кавалер ордена Анны третьей степени и Станислава с мечами, но все это в прошлом. Ныне я служащий компании "Уайт Стар". Мы с вами знакомы заочно...